Пасмурный день поблёк и выцвел, превращаясь в сизые сумерки, когда Ами пересекла небольшой скверик, разбитый перед восточным корпусом колледжа Джубан, где располагалась кафедра истории. В одной руке девушка держала увесистую сумку, набитую конспектами и учебниками, а другой сжимала пластиковую папку с цветной ксерокопией нот "Чёрное Солнце" и лабораторным заключением, которое сделал для неё Рио Урава.
Парковка колледжа и сквер оказались полупустыми. Конечно же, завтра с утра, когда студенты вернутся на занятия, здесь снова забурлит жизнь, словно горячая вода в котелке, однако на сегодня учебный день был окончен. Ами шла к зданию колледжа одна, и только прохладный наэлектризованный ветерок, настоящий предвестник бури, нарушал торжественную и мрачную тишину этого замкнутого мирка храма науки. Пройдя сквер, девушка немного притормозила и, взглянув на старую часовую башню восточного корпуса, поняла, что когда она покончит со своим маленьким делом, станет уже совсем темно. И несмотря на то, что до начала практики в госпитале оставалось ещё два часа, Ами не хотелось опаздывать и вызывать гнев доктора Томо ещё раз. Поэтому девушка поспешила и, быстро обогнув здание, зашла через боковой вход, располагавшийся ближе всего к лестнице, ведущей на цокольный этаж, где находился музей Второй Мировой Войны и кабинет профессора Минь.
Внутри здания было так же тихо и пусто, как и снаружи. Спустившись вниз, Ами как будто очутилась в другой эпохе — под ногами скрипел вытертый деревянный пол, а в воздухе пахло затхлостью, теплом и пылью. Девушка прошла по длинному коридору мимо длинной вереницы выцветших плакатов времён Второй Мировой войны, старинных шкафов с экспонатами и остановилась возле двери с табличкой: "Профессор Акияма Минь".
— Так вы и есть мисс Ами Мицуно, студентка, звонившая мне вчера? — неожиданно послышался старческий голос.
Девушка вздрогнула. Она повернулась и разглядела в тёмном проходе между шкафами тень низенького сгорбленного человечка, который тут же вышел ей навстречу, слегка прихрамывая, опираясь правой рукой на деревянную трость. Когда человечек подошёл ближе, Ами, наконец, удалось разглядеть его морщинистое, словно кора дерева, лицо, всклокоченную гриву седых волос и огромные глаза, искажённые линзами круглых очков.
— Да, я Ами Мицуно… — сказала девушка дрогнувшим голосом, — П-профессор Минь?
— Я так и подумал, — кивнул старичок. — Хоть я не имел чести быть знакомым с вами лично, однако ваша фамилия и фотография частенько мелькают в студенческом научном журнале нашего колледжа.
— Что вы, профессор, — зарделась Ами. — Это ДЛЯ МЕНЯ огромная честь познакомиться с одним из выдающихся преподавателей колледжа Джубан!
— Ну, раз мы рады, наконец, друг друга увидеть, может, приступим к делу? — заговорщицки подмигнул профессор Минь. — Тот самый документ, о котором мы с вами говорили по телефону при вас?
— Только копия, — Ами достала из папки листок с нотами, при виде которого огромные глаза-плошки профессора засверкали, словно два черных бриллианта. — Мне было не совсем приятно притрагиваться к нему, после того, как я узнала, из чего он сделан на самом деле…
— Очень жаль, мисс Мицуно, что вы относитесь с таким пренебрежением к изделию из человеческой кожи, — сокрушённо заметил старичок, рассматривая ксерокопию.
— Не с пренебрежением, а опаской, — ответила Ами, скривившись. — По мне так это изделие — настоящее варварство и кощунство по отношению к усопшему.
— Пусть это не понять современному уму, однако наши предки считали по-другому, — усмехнулся профессор, поднимая на девушку глаза. — Знаете ли вы, что в 1794 году в Париже был открыт кожевенный завод по выделке человеческой кожи, поскольку во время революции скопилось очень много никому не нужного "материала" в виде трупов казнённых людей? На этом заводе изготавливали кошельки, сумочки, портсигары и бумажники, которые были очень популярны в Европе. Один из деятелей Великой Французской Революции Луи Антуан Сен-Жюст, будучи молодым, умным, красивым и образованным человеком своего времени приказал казнить не ответившую на его ухаживания девушку, с трупа которой сей молодой человек, затем повелел содрать кожу и сшить себе жилет. По слухам он практически никогда с ним не расставался.
Ами с ужасом посмотрела на профессора.
— Но это же просто кошмар!
Старичок взглянул на неё с улыбкой.
— Это ещё цветочки по сравнению с другой печально известной личностью по имени Ильза Кох, жены Карла Коха, коменданта концлагерей Бухенвальд и Майданек по прозвищу "Фрау Абажур"**, которая подвергала заключённых неимоверным пыткам, а из их кожи изготавливала абажуры для светильников, нижнее белье, сумочки, перчатки и скатерти. Поэтому для меня нет ничего удивительного, что документ времён Второй Мировой Войны был изготовлен из человеческих останков. Вполне вероятно, что сей пергамент могли сделать, предположим, для фрау Ильзы из кожи заключённого музыканта. Она, знаете ли, любила символичные сувениры, особенно из кожи с татуировками… К тому же это не противоречит и временной хронологии — Карла Коха назначили комендантов концлагерей в 1937 году, как раз в то время, когда фрау Ильза снискала себе печальную известность за свою жестокость.
— Значит, вы полагаете, что этот пергамент принадлежал Ильзе Кох? — спросила Ами.
— Я сказал "предположим", мисс Мицуно. Это разные вещи. К сожалению, документы, пусть даже имеющие историческую ценность, не поддаются идентификации, если нет указания на место его составления и лица составившего его…
— А как же подпись?
Профессор Минь удивлённо уставился на девушку.
— Подпись?
— Да, на обратной стороне имеется подпись, которую очень сложно разобрать… То ли Генри, то ли ещё что…
Профессор поспешно перевернул ксерокопию и поднёс её почти к самому носу. На секунду его и без того огромные глаза сделались ещё больше.
— Невероятно… — прошептал старичок, пристально вглядываясь в размашистую закорючку.
— Что такое? — обеспокоенно поинтересовалась Ами.
— Идёмте в мой кабинет, там есть лупа и освещение получше. Я должен убедиться…
С этими словами профессор Минь с невероятной для его возраста прытью ринулся к дверям своего кабинета, и девушке ничего не оставалось, как последовать за ним.
Помещение без окон, заставленное шкафами с книгами и картонными коробками, в котором оказалась девушка, скорее напоминало склад никому ненужных вещей, чем кабинет заслуженного профессора истории колледжа Джубан. Старичок включил настольную лампу и Ами на секунду прикрыла глаза, ослеплённая резкостью света.
— Ну-ка, ну-ка… Давайте-ка посмотрим… — пробормотал профессор Минь, с огромной лупой склоняясь над листком ксерокопии. — Да, я так и думал… Это подпись Генриха Гиммлера, одного из главных деятелей Третьего рейха, нацистской партии и рейхсфюрера СС.
— Вы уверены, профессор? — удивилась Ами, вспоминая из курса истории, что именно Генрих Гиммлер, обладатель второй после Гитлера властью, являлся архитектором Холокоста и одним из самых жестоких массовых убийц в истории.
Старичок раздражённо посмотрел на девушку с видом оскорблённого учёного, затем он подошёл к одному из шкафов с книгами, достал одну и знаком поманил Ами.
— Вот, — сказал профессор и ткнул пальцем на фотографию одного из документов в книге. — Это оригинальная подпись Генриха Гиммлера и как можете убедиться, они идентичны с подписью на вашем документе. А это значит, что ноты принадлежали когда-то ему.
Ами некоторое время молча разглядывала иллюстрацию в книге.
— И зачем, как вы думаете, ему потребовались ноты, написанные чернилами из крови на пергаменте, выделанной из человеческой кожи? — наконец спросила девушка, нарушая давящую тишину кабинета.
— О, так вы разве не знаете? — потрясённо проговорил профессор. — Генрих Гиммлер ещё с раннего детства демонстрировал интерес к оккультизму и мистике, сплетая этот интерес с идеями расизма…
— Боюсь, я не совсем понимаю, причём тут мистика и ноты…
— А притом, мисс Мицуно, что всё, чего касался Генрих Гиммлер, имело мистический подтекст. Само существование вашего пергамента доказывает это. Ведь не секрет, что во все времена изделия из человеческих останков считались в каком-то смысле магическими, призванные сохранить написанное нетленным. Будь владелицей этих нот фрау Ильза, то я бы счёл ваши ноты своеобразным сувениром серийного убийцы, коих у неё было превеликое множество. Однако имя Генриха Гиммлера меняет все и даже в какой-то степени объясняет название композиции "Чёрное Солнце"…
— И что же вам говорит это название?
— Видите ли, мисс Мицуно, — сказал профессор Минь, впившись в девушку внимательным взглядом, — Чёрное Солнце — оккультный символ, который широко использовался в германском, славянском, неоязыческом и нацистском мистицизме. Я не особо силен в эзотерических воззрениях древних славянских и германских племён, однако могу сказать, что полноценную концепцию Чёрного Солнца впервые ввела теософ Елена Блаватская в своей книге Тайная Доктрина, где она объяснила, что Чёрное Солнце — незримый центр Вселенной, причина и начало всего бытия. В Третьем же рейхе считали, что Чёрное Солнце — это светило, которое придаёт нордической расе особенные способности и увидеть его способны лишь высоко духовные личности, прибегающие для этого к особой медитации и массажу зобной железы. Непосвящённые люди, которые видели Чёрное Солнце, становились безумными. Интересно также то, что в оккультном центре СС в замке Вевельсбург, который в 1933 году выбрал для СС сам Гиммлер, точнее в его центральном зале имеется мозаика, изображающая двенадцатиконечную свастику Чёрное Солнце, окружённую двенадцатью колоннами. Под этим самым залом располагалась крипта, подвальное помещение, отличавшиеся необыкновенной акустикой. В замке Вевельсбурга так же хранились знаменитые кольца "Мёртвая Голова" павших членов СС, которым Гиммлер придавал особое значение. Однако, несмотря на многочисленные свидетельства и документы узнать, что на самом деле происходило в стенах этого замка, и для чего архитектурное сооружение главного зала было выполнено в подобном ключе, до сих пор остаётся тайной, мисс Мицуно.
Ами бросила быстрый взгляд на ксерокопию, которую сжимал в руках профессор.
— Если учесть всё сказанное вами, для чего всё же были нужны эти ноты, как вы думаете?
— Трудно сказать, — пожал плечами преподаватель. — Возможно, это был своеобразный секретный гимн "Чёрного Ордена" СС или музыка для совершения обрядов посвящения или заключения браков для членов СС. Известно, что Гиммлер был падок на символику. Ведь для эмблемы СС были избраны символы рунического письма в виде двух сдвоенных рун "зиг", напоминавших латинское написание "SS", что означало победу. Однако в основе этих знаков изначально лежали руны "соулу", то есть Солнце…
— Как интересно, и опять Солнце… — задумчиво произнесла Ами.
Профессор Минь кивнул.
— Да, мисс Мицуно, все эти маленькие совпадения наверняка имели и скрытый смысл, ведь не секрет, что в любой оккультной организации существует так называемая "официальная" трактовка для общих масс и реальная, которой владеет лишь ближний круг. Как бы там ни было, стоит отметить, что ваша находка уникальна, и если бы вы согласились передать её на нашу кафедру для дальнейшего изучения, то я…
Однако профессор Минь не успел договорить, потому что в дверь его кабинета вежливо постучали и через несколько мгновений на пороге появился невысокий паренёк в точно таких же, как у профессора круглых очках, делающих глаза просто огромными. На молодом человеке были темно-синие джинсы и клетчатая рубашка с закатанными рукавами.
— Профессор Минь, я закончил с картотекой. Пора закрывать музей… — тихо сказал он, смущённо потупив взгляд.
— Да-да, я уже почти закончил, Умино. Только хотел побеседовать с этой милой девушкой и рассказать ей немного об истории Третьего Рейха, — профессор вернул книгу в шкаф и повернулся к Ами. — Если хотите, то можете совершить небольшую экскурсию по нашему музею Второй Мировой Войны. Редкая возможность сделать это за несколько минут до закрытия в отсутствие толп посетителей. Умино мог бы вам многое показать и рассказать. Он, знаете ли, мисс Мицуно, мой самый лучший аспирант и очень перспективный молодой человек.
Говоря это, профессор Минь несколько раз подмигнул девушке, отчего та невольно залилась краской, разгадав его недвусмысленный намёк.
— Пожалуй, в другой раз. Мне сегодня ещё нужно на практику, — вежливо ответила она, натянуто улыбнувшись. — Спасибо вам за помощь.
Она протянула руку за ксерокопией нот, как неожиданно замерла, вздрогнув от внезапного вскрика.
— Г-г-где вы это взяли? — заикаясь, спросил Умино, с ужасом взирая на листок бумаги в руках Ами.
— Это принадлежало моей подруге, — ответила девушка. — Тебе знакомы эти ноты?
Умино вздрогнул, как будто вышел из транса и повернулся к Ами.
— Нет… То есть да… Пару недель назад сюда приходила рыжеволосая девушка с короткими волосами. Она искала профессора Минь для консультации…
Сердце Ами учащённо забилось.
— Это была Нару? Нару Осака?
— Я не знаю, — пожал плечами молодой человек. — Она не представилась и сказала, что очень торопится. А поскольку профессора не было на месте, мне пришлось её проконсультировать самому.
— И что же ты ей сказал?
— Да, ничего особенного… Я рассказал ей о свастике и руне Соул, а также про веру и амбиции Третьего рейха о мировом могуществе и господстве арийской расы…
— Почему же тебя так испугал вид этих нот?
— Меня он вовсе не испугал, а удивил, — фыркнул Умино, отворачиваясь. — Не каждый день на нашу кафедру приходят симпатичные девушки, интересуясь одним и тем же материалом из одной и той же книги.
Ами вскинула брови.
— Книги? Нару приходила с книгой?
Умино покачал головой.
— Нет. Она показала лишь фотографию разворота книги, написанную от руки с какой-то абракадаброй, из которой я не понял ни слова, а затем эта рыженькая показала разворот с нотами…
Ами задумалась. Выходит, Нару приходила на кафедру истории за тем же, зачем и она. Однако ноты на тот период ещё не были вырваны из принадлежащей когда-то Гиммлеру книги. И единственное место, откуда могла взяться эта книга, естественно был магазин «Тёмное Королевство», торгующий редкими изданиями. А это значит, что ей вновь нужно будет встретиться с Зоем и попробовать поговорить с ним начистоту и о нотах, и о книге. Девушка поблагодарила профессора Минь и Умино за помощь, оставив последнему свой номер телефона, на случай если он вспомнит что-нибудь ещё про визит Нару, и направилась на выход.
***
Университетский Госпиталь Токио показался Ами ещё более неприветливым и серым, чем в первый день её практики, когда девушка вновь ступила в отделение скорой помощи, несмотря на то, что в этот раз она пришла вовремя. Доктора Томо ещё не было на месте и это поначалу взбодрило девушку. Однако Юджиал, Мимет и Каоринайт по обыкновению сделали вид, что никакой Ами просто не существует, а Тайки лишь холодно отвернулся, едва ли их глаза встретились. Молодой человек игнорировал её сообщения и звонки с тех пор, как она пришла в себя и обнаружила в квартире Зоя. И это поведение озадачило Ами сильнее, чем загадочная смерть Нару и исчезновение её тела из морга Института Судебной Медицины.
— Надеюсь, теперь ты, блять, довольна! — зашипел Тайки на Ами, едва ли они оказались за дверью операционной, чтобы выяснить отношения.
На лице молодого человека читалось выражение сильнейшего гнева.
Девушка с недоумением уставилась на него. Конечно, он имел право злиться на неё, ведь она пропала без вести на двое суток и заставила его волноваться.
— Тайки, мне очень жаль… — девушка виновато опустила голову.
— Ах, тебе, блять, жаль?! — чуть не задохнулся от нахлынувшего возмущения молодой человек. — И это ВСЁ, что ты можешь мне сказать, после того, ЧТО я пережил?!
— Тайки, если бы я могла, то обязательно бы позвонила… — жалобно простонала Ами.
— В гробу я видал твои грёбанные звонки! — выплюнул он, брызгаясь слюной. — Я тебя порекомендовал главному врачу, заручившись поддержкой отца в самую лучшую команду госпиталя! И что я получил взамен?! Грёбанный геморрой! Ты хоть представляешь, КАК мне пришлось краснеть в кабинете заведующего отделением, когда доктор Томо написал докладную о том, что рекомендованная мной студентка Ами Мицуно не явилась на практику и не предупредила о своём планируемом отсутствии?! Ты, блять, меня подставить решила перед руководством за все мои усилия?!
Оторопев, Ами застыла, словно каменное изваяние. Руки бессильно повисли, синие глаза потухли.
— Тайки, я не хотела тебя подставлять… — прошептала она еле слышно.
— Но у тебя это отлично получилось, и теперь Томо взъелся и на меня! Ты хоть представляешь, что будет, если он напишет плохую рекомендацию?! А я ведь вот-вот уже закончу ординатуру! Ты же знаешь, ЧТО для меня значит моя карьера!
Одинокая слезинка скатилась по пылающей щеке Ами.
— Я не хотела, Тайки… — едва прохрипела девушка, дрожа, будто от холода. — Я… поехала в Санья и там на меня напали… Если бы мне не помог один молодой человек, то я… Не знаю, что со мною бы было…
Какое-то время Тайки смотрел на Ами, подозрительно прищурившись.
— И что это меняет? — наконец бросил он, отвернувшись. — Я ведь тебя предупреждал, не соваться в Санья, но ты всё равно сделала по-своему! Мало того сама вляпалась в неприятности, так ещё и мне проблем нарисовала!
— Прости, Тай, — взмолилась девушка. Теперь огромные слёзы уже вовсю катились по её щекам. — Я не думала, что так получится…
— Для тебя всегда были на первом месте ты, твои грёбанные подружки и учёба! — рявкнул молодой человек. — А обо мне и о том, что я говорю, ты думаешь всегда в последнюю очередь! Вот и результат теперь! Эгоистка — вот ты кто!
— Я… Я… больше никогда… Прости, пожалуйста… — прорыдала Ами, бросаясь к молодому человеку.
Она хотела обнять его, но он отпрянул от неё.
— Эй, голубки! — раздался насмешливый голос Каоринайт. — Там привезли пациента, и доктор Томо зовёт вас.
Тайки непонимающе посмотрел на медсестру, как будто он не сразу понял, что она ему сказала, потом резко развернулся и пошёл в смотровую, даже не взглянув на Ами. Несколько мгновений Каоринайт наблюдала за всхлипывающей девушкой, слегка склонив голову на бок. Затем она равнодушно пожала плечами и направилась вслед за Тайки, оставив Ами одну. В этот момент она ничего не видела, позабыв о времени, ведь Тайки оттолкнул её и теперь уже никогда не простит…
***
— Я думал, вы и в этот раз покинете нас без объяснений, мисс Мицуно, — холодно заметил доктор Томо, едва Ами появилась в дверях смотровой.
Ноги не слушались её и напоминали две недоваренные макаронины. Лицо оставалось красным и распухшим, несмотря на все усилия девушки снять отёк холодной водой в туалете.
— Простите за задержку, — пробормотала она, стараясь не смотреть ему в глаза.
Мимет прыснула в кулак и что-то очень быстро зашептала Юджиал, бросавшей на девушку насмешливые взгляды.
— Ну что ж, лучше поздно, чем никогда, — нейтрально ответил доктор Томо и повернулся к пациентке, маленькой сгорбленной старушке, сидевшей на каталке, свесив ноги.
Она раскачивалась из стороны в сторону и что-то бормотала себе под нос, уставившись в пространство.
—
Он держал в деснице Своей семь звёзд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей… — донёсся до Ами слабый старческий голос.
— Её зовут — госпожа Циркония Мори, — сообщила Каоринайт, изучая документы старушки, которые она достала из потрёпанной вязаной сумочки. — Ребята со скорой сообщили, что она вдруг упала в обморок в Соборе Святого Иосифа* во время проповеди, а очнувшись, стала нести какую-то околесицу.
— Ну что ж, госпожа Циркония — обратился доктор Томо к пациентке, тепло улыбнувшись. — Расскажите мне, что вас беспокоит. У вас болит что-нибудь?
—
И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати её? — продолжила старушка.
— Давление сто сорок на восемьдесят, пульс ровный — сказала Мимет, снимая манжету тонометра с руки пациентки.
—
И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри…
— Похоже, бабуля у нас с приветом, — хихикнула Юджил.
— Вообще-то она читает откровения Иоанна Богослова об Апокалипсисе, — заметила Каоринайт, измеряя старушке температуру. — Тридцать шесть и шесть… — заключила она, убирая бесконтактный термометр.
Между тем доктор Томо продолжил осмотр пациентки, попутно задавая ей вопросы и не переставая добродушно улыбаться. Ами смотрела на него во все глаза, потому что никак не могла поверить в то, что этот жёсткий и холодный человек был способен проявлять такие искренние и тёплые эмоции по отношению к другому человеку. Доктор послушал сердце и лёгкие старушки, прощупал живот и проверил голову на наличие трещин и шишек. Затем он позволил Тайки посмотреть реакцию зрачков и посветить фонариком в ротовую полость.
— Вроде всё в норме, — озадаченно заметил молодой человек.
— Я это вижу, — вздохнул доктор Томо. — Возможно у неё болезнь Альцгеймера или проблемы с обменом веществ. Нужен анализ крови и УЗИ головного мозга… Мицуно! — скомандовал он, обратившись к Ами, отчего девушка вздрогнула, вызвав хихиканье медсестры и лаборантки. — Отвезите госпожу Цирконию на второй этаж для сканирования, пока Юджиал сделает анализ крови…
— Да, доктор Томо! — кивнула девушка и поспешила к старушке.
Однако как только она подошла ближе, глаза госпожи Цирконии неожиданно закатились, оставляя на обозрение одни белки. Липкие от пота ладони вцепились в плечи Ами, лишая её возможности пошевелиться. Морщинистое лицо старушки посерело, выцвело и разгладилось, будто посмертная маска, отчего она стала напоминать призрака, а не живого человека. Ами застыла, затаив дыхание и боясь шевельнуться. Она и раньше видела припадки у людей, однако, такого ещё никогда.
— Ты! — провыла госпожа Циркония словно раненое животное. — Ты сорвала седьмую печать! Смерть, Голод, Война и Чума падут на Токио! Ты похоронила одну и похоронишь ещё, глупая девчонка! Зло идёт по твоим следам и хочет получить тебя… Ничего уже не исправить… Весь город заплатит за твою беспечность… Заплатит кровавыми слезами и сгорит в огне… ОНИ не пощадят никого! Ты обрекла на гибель нас всех!
Госпожа Циркония умолкла, завалившись на бок. До Ами донёсся неистовый, испуганный крик. И лишь спустя мгновение девушка поняла, что это кричала она сама.
