Десять шагов

Мобильный телефон трезвонил настойчиво, так что Кристофу пришлось отложить книгу и дотянуться до аппарата. Посмотрев на дисплей, он слегка удивился, но ответил: — Здравствуй, Рамон. Что-то срочное? — Кристоф! Я не могу дозвониться до Доны! — резко отозвался Лугат, чем вызвал у колдуна откровенный смешок, и он откинулся в кресле. Он прекрасно знал и видел своими глазами, сколько лет мужчина всячески пытается добиться благосклонности его сестры и с упорством, достойным лучшего применения, бросается на баррикады. Однако в последнее время что-то, все же, поменялось. Возможно, став Лугат, Ра-Ил изменил тактику, но, когда разговор теперь заходил о нем, колдунья не вздыхала устало, а иногда даже хмурилась, пресекая попытки Грэга шутить над древним киндрэт. — Хм… Возможно, потому, что она занята и не хочет, чтобы ее беспокоили? — вкрадчиво произнес некромант, давая понять, что беспокоит ее, в основном, только один кровный брат. — Послушай, я понимаю, как ты это все себе представляешь… Но от нее нет вестей уже трое суток. Обычно, она предупреждает заранее… Я просто хочу знать, что с ней все в порядке, понятно? — в сухом голосе Лугата что-то шевельнулось, и теперь уже Кристоф положительно заинтересовался. Похоже, Ра-Ил действительно беспокоился. Воистину, удивительное рядом, Дарэлу бы понравилось. — Я передам ей, что ты звонил. Дона не из тех женщин, которые не могут о себе позаботиться. Я попрошу ее с тобой связаться, если будет нужно, — без каких-то эмоций отозвался Кристоф и повесил трубку. Минуту он сидел, задумчиво глядя перед собой, а потом снова взял телефон и набрал номер. Домашний и мобильный вилиссы не отвечали. Вот теперь нахмурился и Мастер Смерти. Он бросил взгляд на монитор компьютера, и нехорошее предчувствие царапнуло нервы. Именно в этот день они потеряли Вольфгера. Дона не любила сны. Они редко были приятными. Часто ей снова и снова снился Путь Смерти, и она отчаянно двигалась вперед, разрывая белоснежное платье о колючие кусты дерна. Из пустоты и тумана вставали лица ее близких людей. Когда к власти пришел Кромвель, он приказал казнить всех, кто был ей дорог. Она сама спаслась только чудом, но иногда во сне она все равно возвращалась туда, в свое прошлое. Тогда она снова была испуганной аристократкой, которую солдаты за волосы вытаскивают из кареты под дружный хохот. Она снова бьется и царапается в ужасе, чувствуя, как грубые руки рвут дорогой шелк платья, как на нее сверху наваливается тяжесть чужого тела. А потом она видит вспышку зеленого огня — и все исчезает. Чьи-то сильные руки поднимают ее, слабую и дрожащую от ужаса, а теплый плащ укрывает ее плечи. Вольфгер спас ей жизнь, а потом подарил ей смерть. Это странное сочетание навсегда связало их куда крепче, чем остальных членов клана. Иногда Дона честно пыталась понять, зачем он обратил ее. Ведь Ада и Кэтрин, даже несмотря на свое состояние, в которое последняя впадала временами, были куда сильнее ее. Дона была красива. Об этом он часто говорил ей сам, в шутку называя ее «маленькой госпожой», имея в виду Смерть. Дона просто смущенно принимала его комплименты, и все время держалась с ним рядом, как верный стигонит. От такого сравнения ей иногда становилось тошно, и она взбрыкивала, с удвоенной силой работая над своей магией, изводя себя тренировками почти до обмороков, лишь бы доказать, что она тоже достойна быть не просто красивой куклой. Именно поэтому очень скоро все мужчины вокруг нее, кроме Вольфгера, оставили попытки ухаживаний. Дона была холодна, как могила. В прекрасных глазах были лишь покой и лед. В тот вечер она вышла из медицинского центра, держа в руках запас крови и свежие данные исследований. Открыв машину, Дона уже собиралась сесть за руль, как вдруг услышала тихие шаги позади. Обернувшись, колдунья удивленно посмотрела на девочку лет десяти в красивом белом платье, на котором алыми пятнами горели спелые вишни. — Добрый вечер! — девочка сделала книксен и улыбнулась, ловя взгляд вилиссы, который та старательно отводила. В девочке чувствовалась древняя сила, но Дона была еще слишком молода, чтобы знать в лицо детей Лигаментиа. Те ушли из клановой жизни давно и внезапно, так что никто не ждал их появления в Столице. — Добрый вечер, я могу тебе чем-то помочь? — сдержанно ответила колдунья, медленно убирая руку с дверцы «Инфинити». — Неправильный вопрос, маленькая госпожа! — вдруг улыбнулась девочка и погрозила ей пальчиком. Дона ощутила, как все похолодело внутри. Откуда она знала? Он никогда не называл ее так при чужих. Что ей известно? И, возможно, ей известно что-то о нем? — Ты… ты знаешь, где он? Знаешь, что произошло? — отозвалась вилисса, делая шаг к девочке. Та только лукаво улыбнулась и кивнула, протягивая ей руку. Дона колебалась, смотря на протянутую ладонь, как на лезвие меча, направленное ей прямо в грудь, и все ее естество ощетинилось. Она должна была уйти сейчас, просто развернуться, сесть в машину и уехать. Но, чем дольше она медлила, тем труднее было сделать шаг назад. — Ну, как хочешь… — делано пожала плечами девочка, собираясь уйти. — Нет! Стой! Я хочу знать! — колдунья метнулась к ней, и тонкие пальцы крепко сжали маленькую ладошку, когда она заглянула в глаза цвета спелой вишни. Тело в тот же миг стало как будто свинцовым, и Дона поняла, что падает в пустоту. Перед угасающим взором вдруг яркой вспышкой сверкнула сцена из мюзикла, на котором они побывали с Рамоном. — Вы воспользуетесь случаем… − Что? − воскликнула Маргарита, и глаза ее округлились, − если я вас правильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем? Азазелло молча кивнул головой. − Еду! − с силой воскликнула Маргарита и ухватила Азазелло за руку, − еду, куда угодно! — Соломея! — появившийся из ниоткуда парень возмущенно выбросил окурок сигары, поднимая с асфальта тело колдуньи и бережно укладывая ее на заднее сиденье машины. — Сколько раз я тебе говорил! Нельзя играть с разумом кровных братьев! — Но она сама хотела! Я видела ее сны! — упрямо надула губы девочка, поправляя бантики на голове. — Ей так одиноко! Она хочет быть счастливой! Давай дадим ей красивую иллюзию, братик! Иноканоан покачал головой, открывая дверь девочке и пристегивая ее на сидении. — Ладно… Помнишь сказку про Спящую Красавицу? По-моему, Дона идеально подходит на главную роль! — Ооо! — глаза девчушки загорелись от восторга. — А кто будет прекрасный принц?  — Вот мы скоро и узнаем! — Лигаментиа наколдовал себе новую сигару и завел машину колдуньи, направляясь к особняку Вольфгера. Рамон не собирался сидеть и ждать звонка. Лугат оставил все дела на подчиненных и через полчаса стоял возле квартиры вилиссы. Консьерж сообщил ему, что женщина еще позавчера уехала по делам, но так и не вернулась, почта на ее имя была не тронута, а машина так и не заезжала в гараж. Чертыхнувшись, Ра-Ил вышел на улицу и едва не столкнулся с крепким мужиком лет сорока. Черная кожаная кепка была лихо надвинута на бок, а на бывшего негоцианта уставились желтые глаза некротического создания. — Босхет… — выдохнул мужчина, узнав слугу колдуна. — Ночи темной, Лугат, — невесело усмехнулся дух-убийца и покосился на дом. — Вилисса не появлялась. Мы с мэтром уже все обшарили, все ее любимые и привычные места… — было видно, что бетайлас переживает. Дону, похоже, любили не только мужчины из мира живых, но и потусторонние духи. — Не прощу себе, если она исчезнет так же, как Мэтр Вольфгер! — прорычал он тише и вдруг хлопнул себя по лбу. — Черт, чтоб меня… Особняк, мы не проверили особняк! — он уже хотел нырнуть за руль черного «Гелентвагена», когда Рамон открыл пассажирскую дверь. — Я еду с тобой. Будешь пререкаться — поджарю молнией, как цыпленка! — безапелляционно заявил Бог Атлантиды. Бетайлас недовольно заворчал, но послушался, заводя мотор и набирая номер Кристофа. Все трое стояли перед входом, и первым свои предположения озвучил колдун. — Это иллюзия… Очень тонкая и правдоподобная… Она не касается границы особняка, иначе наша магия вошла бы с ней в резонанс. — Лигаментиа, — Ра-Ил мрачно переглянулся с ним, понимая, что безумные дети затеяли какую-то лишь им понятную игру. — Босхет, сможешь пробиться? — уточнил некромант, указывая на острые фиолетовые шипы, которыми, как панцирем, оброс весь дом бывшего мэтра Кадаверциан. Тот подошел, протянув руку, но тут же отдернул. — Нет, их магия меня развоплотит. Ра-Ил задумчиво изучал иллюзию, словно ища что-то, и, наконец, вынул из кармана небольшой кулон в круглой золотой оправе. Шепнув что-то и размахнувшись, мужчина швырнул кулон в заросли. Артефакт беспрепятственно пролетел внутрь и шлепнулся на ступени особняка. Минуту все было тихо, а затем друг шипы задрожали и начали стекать вниз, как поток воды, втягиваясь в раскрывшийся медальон. — Только не говори, что это «Сцилла». Я всегда думал, что это миф. Нельзя было создать артефакт, способный поглощать любую магию! — Кристоф был удивлен. — Ну, теперь это миф. Второго такого не создаст уже никто: мой клан получил его еще из рук Основателя. А теперь идем — если Дона там, я хочу убедиться, что с ней ничего не случилось! — Лугат первым поспешил на крыльцо, а де Альбер задумчиво посмотрел ему в спину. Прежний Рамон дэ Кобреро никогда бы не пожертвовал таким ценным артефактом ради женщины, пусть и такой прекрасной, как Донатэла. Дона оглядела помещение. Мэтр любил устраивать приемы, и сегодня парадная зала его особняка была полна кровных братьев. Разумеется, никто не рискнул бы проигнорировать его приглашение. Играла музыка, слышались смех и шушуканье от горстки Фэри, которые сравнивали наряды и украдкой посматривали в сторону Кристофа, который танцевал с Флорой Даханавар. Красивая пара, оба такие разные и так дополняют друг друга. У стола с напитками Асиман о чем-то горячо спорили с двумя леди Даханавар, но было понятно — это не более, чем игра. Эрнесто с нескрываемым интересом разглядывал роскошное тело Констанс Даханавар, которое было затянуто в алый корсет. Вдалеке о чем-то беседовало несколько Вьесчи, даже Тхорнисхи во главе с Миклошем не спешили лезть в бутылку. Все было идеально. Дона поправила рукав изумрудного платья с открытыми плечами и вздрогнула, когда широкая ладонь легла ей на талию, а прохладные губы коснулись ее шеи в легчайшем поцелуе. — Маленькая госпожа, ты очаровательна! — Мэтр… — женщина ощутила, как привычно на нее воздействует его голос, обволакивая и заставляя потерять волю. Вольфгер Владислав обошел ее и взял за руку. Сделав знак музыкантам и выводя ученицу в центр зала, он повел в танце. Он знал, как она любит танцевать, и всегда дарил ей один танец. Дона не смела поднять на него взгляд, но он властным движением взял ее лицо за подбородок, и она увидела его лукавую, довольную улыбку. Все было как раньше, он был горд тем, что она рядом. А Дона могла лишь радоваться тому, что его тень падает на нее. Она не знала, сколько часов прошло, и ей казалось, что она готова провести так вечность, но вдруг что-то в это идеальной картине изменилось. Среди толпы танцующих она кожей ощутила взгляд, направленный на нее. У стены в темно-синем костюме с бабочкой стоял Рамон дэ Кобреро. — Идем, поздороваемся с негоциантом! — Вольфгер сжал ее руку чуть сильнее, чем ей бы хотелось, и подвел к Вьесчи. — Рамон! Приятно тебя видеть. Познакомься с моей ученицей! — Вольфгер довольно кивнул, когда де Кобреро мягко поцеловал ее руку, встречаясь с ней взглядом. Дона смотрела на мужчину, не отводя взгляд. Было странное чувство, что они раньше встречались. Пальцы потянулись к кулону на шее, осторожно касаясь, а пальцы другой руки вдруг схватили пустоту. — Приятно познакомиться, Донатэла, верно? — Вьесчи улыбнулся вежливо, и снова последовал легкий поклон. — Просто Дона… господин дэ Кобреро… — Тогда просто Рамон, договорились, госпожа вилисса? Потанцуете со мной? Девушка растерянно кивнула, понимая, что Вольфгер оставил ее, отвлекшись на гостей, и у нее просто не осталось выбора, но, когда зазвучала музыка, она ничуть не пожалела. Негоциант танцевал прекрасно. Дона ощутила легкость и свободу, в отличие от предыдущего танца. Они легко кружились в толпе других пар, и девушка на какой-то миг забыла обо всем. Особняк Вольфгера был огромен и до сих пор вызывал какой-то внутренний трепет. В окнах мансарды отражались зеленоватые, призрачные огоньки, горящие в глубинах комнат. Зеркальный пол огромного круглого вестибюля верхнего сада покрывал слой пыли. Внутри чувствовалась прохлада мощного охранного заклинания «Завесы». В пустых вазонах серыми комками ссохлась земля. Раньше здесь росли розы. Колючие ярко-зеленые кусты оплели простенки между окнами. Вниз в павильон нижнего холла вели две широкие, плавно изогнутые лестницы. Если смотреть сверху, возникала иллюзия перевернутости дома. Казалось, что потолок и пол внезапно поменялись местами. Лестница заканчивалась в просторном круглом зале с черным полом. Сюда выходил десяток коридоров, еще два спуска вели на нижние галереи. С темных стен смотрели портреты. Комната, которую Босхет упорно называл «маленькой гостиной», находилась напротив картинной галереи. Стометровое помещение с зеркальными полами и высокими искусственными окнами, за которыми всегда медленно падал снег, было предназначено для больших приемов. Вдоль стен стояли резные кресла и маленькие круглые столики. Под потолком висела огромная хрустальная люстра, разбрасывая по стенам разноцветные бриллиантовые отблески. Чтобы сократить время, было решено разделиться, и Кристоф отправился вниз, в подвалы. Темные нижние этажи, наполненные чем-то вроде магического тумана, просачивающегося из подвалов, где хранились главные сокровища клана Смерти. Мертвые тела — оболочки для вселения потусторонних сущностей. Бесконечные ряды саркофагов, излучающих едва заметное призрачное свечение. Некромант быстро осмотрел склеп, но Доны здесь не было. Босхет и Ра-Ил поделили между собой верхние этажи, где было безопасно для того, кто не принадлежал клану Смерти. Толкнув дверь в оранжерею, Лугат замер. На тонкой мраморной скамье, у давно мертвого фонтана, лежала вилисса. Казалось, что женщина мертва, но, стоило Ра подойти, как он понял, что это не совсем верно. — Вилисса! — Босхет появился следом, бросаясь к колдунье, но Ра-Ил жестом остановил его, указывая вперед. На груди девушки клубком свернулось какое-то существо, сотканное из голубого тумана, на вид напоминающее шар с хвостом, конец которого прочно обвился вокруг шеи Доны. — Что это на хрен за дрянь?! — выругался бетайлас, когда к ним присоединился и Кристоф. — Создания Лигаментиа… Давно я не видел их, — Лугат переглянулся с Мастером Смерти. — Ты должен был о них слышать. Их призыв относится к разряду запрещенных заклинаний. — Знаю. — Мне кто-то объяснит, почему мы ничего не делаем?! — взвился дух-убийца. — Нельзя, — покачал головой колдун. — Это дух-паразит. Питается иллюзиями кровных братьев и, реже, людей. Если попытаться его уничтожить насильно, он убьет жертву. Ее разум навсегда угаснет. — И что нам делать? — на лице бетайласа теперь ясно читалась тревога. — Попытаться разделить иллюзию и заставить Дону противиться ей, — заключил бывший негоциант и покачал головой. — Нет, Кристоф, тобой лучше не рисковать. Если клан Смерти лишится еще одного мэтра, пользы никому не будет! Я попробую сам. Выдержав хмурые взгляды спутников, мужчина осторожно приблизился к девушке и протянул руку к существу. Еще одно тонкое щупальце обвилось вокруг его запястья, и взгляд Лугата остекленел. — Что делать, мэтр? — уточнил Босхет. — Охраняй их, а я потолкую с Иноканоаном! — зло бросил Кристоф, выходя в коридор. Рамон оказался в парадной зале того же особняка, но теперь он не был пуст. Лугат огляделся. Почему-то в памяти сразу всплыл этот вечер, тогда Вольфгер впервые познакомил их с Доной. Осталось теперь отыскать ее и убедить покинуть это место. Побродив среди гостей, Рамон увидел самого себя, мило беседующего с Фэри. Но краем глаза заметил, как знакомая женская фигура скользнула в оранжерею. Почти сразу туда же направился и Мэтр Кадаверциан. — Дона! Я не разрешал тебе уходить! — он говорил с ней тихо, но в его властном голосе слышалось недовольство. — Я хотела отдохнуть, мэтр… Толпа меня угнетает… — вилисса присела на край чаши фонтана. — Они — мои гости! Ты должна проявить все наше радушие, иначе некоторые так и будут считать нас мрачными затворниками, — усмехнулся Вольфгер и присел рядом, взяв ее за руку. — А я хочу, чтобы они знали, что мы активны и сильны, как прежде, и лучше им быть нашими друзьями, — он сжал ее тонкую руку в своей. — И лучше тебя никто не сможет показать им всем, как сочетает в себе Смерть красоту и силу… Он видел, что она хочет возражать, и привлёк к себе, накрывая губы ученицы властным поцелуем, не встречая сопротивления. Дона, действительно, хотела что-то сказать, но забыла, просто ощущая, что Вольфгер рядом. Она готова была все позволить ему и все простить. И все же, когда он отпустил ее, она поднялась, отходя к кустам белых роз. Крупные бутоны. Только один мужчина много лет присылал ей их, хотя она никак не реагировала. Вольфгер, заметив ее задумчивость, тоже подошел и взглянул на цветы.  — Дона… Я давно хотел тебе сказать… Я в последнее время много думаю о том, что Кристоф стал весьма… неплохим колдуном, — женщина вопросительно изогнула бровь, похвалу Мэтра ее брат получал нечасто и уж явно не в присутствии других. — Он сильный и опытный мастер, — мягко заметила вилисса и коснулась бутона пальцами. — Я подумываю отдать ему бразды правления. Он моложе, энергичнее… Он на дружеской ноге с теми, кто нам выгоден, и не даст поднять голову Амиру, да и с Ночными рыцарями договориться сумеет. А я хочу немного отвлечься… Давно не был в Англии, Ирландии… Есть еще, с чем поработать… — мужчина сжал ее руку, уводя от цветов. — Я хотел бы, чтобы ты составила мне компанию. Одному мне будет скучно, а тебя угнетает жизнь Столицы… Дона растерялась. Сегодня явно был вечер открытий. Сперва похвалы Кристофу, а теперь такое предложение. Она была счастлива, это была правда. Она мечтала, что они уедут, вместе, она стала бы его помощницей во всем. Она уже хотела сказать заветное «Да», но вдруг взгляд ее снова зацепился за бутон белой розы. — Так что ты скажешь, Дона? — мужчина легко коснулся ее щеки пальцами. — Мэтр, я… — голос женщины стал тише, и голубые глаза вдруг вспыхнули зеленью магии Кадаверциан. Вольфгер успел лишь отскочить, когда высокая тень Смерти, как исполин, выросла за спиной ученицы и атаковала его. — Что ты творишь?! Объяснись немедленно! — в голосе мужчины смешалось удивление и гнев, а такой же горящий взгляд обжег вилиссу. — Кто ты такой?! — Дона вытянула руку, готовая снова приказать Тени напасть. Видя, что он медлит с ответом, она продолжила, едва сдерживая ярость. — Ты не Вольфгер! Мэтр никогда бы не сказал подобной глупости! Вольфгер Владислав любил власть и свой клан! Он никогда бы не оставил его на кого-то еще! — Что ж, а тебе не приходило в голову, что я пожалел об этом? Может, это шанс изменить все… Как бы я хотел, как бы ты хотела… — он опустил руки, показывая, что не опасен. — Подумай… Все, что тебе нужно, здесь, рядом со мной… Я хочу, чтобы ты осталась, — негромко говорил он. — Ты мне нужна. Больше, чем кому бы то ни было. Что ждет тебя в реальности? Боль и тоска? Новые потери. Здесь, со мной, ты в безопасности. Я всегда смогу тебя защитить. В какой-то миг голос Мэтра стал звучать напевно и мягко, убаюкивающе. Дона прикрыла глаза, слушая его. И ей вдруг стало очень грустно. Рядом с ней стояло ее прошлое. Очень дорогое, очень ценное. Но давно ушедшее. Тут уже ничего нельзя было изменить. И дело не в том, чтобы решить, как сильно ей дорог Вольфгер. Ей нужно было понять — неужели она настолько не любит мир, из которого пришла, чтобы покинуть его? И всех в этом мире… — Вольфгер, я очень благодарна тебе, — сказала она, посмотрев в его глаза. — За все, что ты сделал для меня… для нас всех. Я всегда любила тебя и всегда буду помнить. Женщина вздохнула, понимая, что он прав. Эта иллюзия была слишком жестока и желанна ей. — Идём со мной, там для тебя уже нет ничего… — Вольфгер протянул ей ладонь. И женщина уже была готова шагнуть к нему, как резкий окрик заставил ее обернуться. — Дона! Не слушай его! Уйдя с ним, ты потеряешь жизнь! Да, она состоит из боли, расставаний, потерь… Но вместе с тем она дарит нам радости новых встреч, поддержку друзей и семьи. Я никогда не смогу стать им… Но я не хочу, чтобы ты исчезла так же, как все мои братья и сестры. Я знаю, как больно тешить душу иллюзиями… — Рамон сорвал белый цветок, протягивая его колдунье. — Уходи, Рамон… Ты прав, ты не сможешь дать ей то, чего ей хочется. Здесь она обретет вечный покой. Так должно быть, она сама это знает… — резко отозвался Мэтр Кадаверциан незваному гостю. Дона стояла между двумя мужчинами и ощущала, что не знает, как быть. Если бы не было этих месяцев в компании Лугата, если бы ей впервые за столько лет без Мэтра не захотелось жить. Не на благо клана, хотя она по-прежнему была готова отдать за них жизнь, если нужно. Но теперь, кроме долга, который она ощущала много лет, появилось и другое желание. — Рамон… — женщина протянула руку и сжала стебель цветка, не замечая, как шипы укололи пальцы, и на бледной коже появилась алая капля. — Дона! Ты должна остаться, и ты останешься! — копия Вольфгера сейчас была как никогда близка к нему настоящему. — Нет, — ответила вилисса по-прежнему мягко, не желая причинять ему боль. — Я не могу. — Тебя ничего не может держать там, — с непреклонной уверенностью заявил Мэтр, и в его зрачках вспыхнуло зеленое пламя. — Ты никогда никого не любила. И тебе не нужна была ничья любовь. Тебе нечего терять. — Это не так, — твердо ответила Дона. — Мне есть, что терять. — Ты не сможешь уйти с ней! Иллюзия поглотила ее, и она не найдёт дороги! — самодовольная ухмылка предназначалась уже Лугату. — Я разделил ее с ней, так что смогу, — Лугат покачал головой и, видя, что за спиной Вольфгера появились два темных охотника, резко привлёк вилиссу в себе. — Я больше не хочу терять тех, кто мне дорог! — мужчина заглянул в глаза колдунье, и она слабо кивнула. В следующий миг раздался звон бьющегося стекла, и им показалось, что мир ломается изнутри. Сотни тысяч осколков вмиг разлетелись вокруг, образуя безумный вихрь. Мужчина ощутил, как один из осколков больно возился в грудь, и он зажмурился. Вокруг все бушевало, лава шла потоком в море, огромные волны крутили корабли, разбивая их в щепки. Древняя пирамида лежала в руинах. Ра-Ил попытался встать, но обломок скалы пригвоздил его к каменной плите. Кошмар его прошлого настиг его внезапно, и реальность происходящего стала непреложной. Из горла вырвался крик боли и отчаяния, когда вдруг над головой сомкнулась вода. Спасение пришло к нему тогда от рук моряков рыбацкой лодки, но сейчас изумрудное пламя разбило глыбы и тонкие руки колдуньи с силой дернули его вверх. — Ра-Ил! Я здесь… с тобой! — красивое лицо женщины было полно тревоги и сострадания. Она понятия не имела, через что пришлось пройти Лугату. Он крепко обнял ее, готовый защитить от чего угодно, и в этот момент их поглотила тьма. — Босс… А если его пнуть? — раздался над ухом голос Босхета, и дэ Кобреро открыл глаза, рывком садясь на каменной скамье и оглядываясь. Кристоф держал бледную Дону, отпаивая ослабевшую колдунью кровью, а дух-убийца вертел головой, явно тоже желая чем-то помочь вилиссе, а не денежному мешку. — Не стоит, Босхет, господин дэ Кобреро тоже пришел в себя, — спокойно отозвался Кристоф, когда клыки Доны выпустили его запястье, и он помог ей подняться. Колдунья была еще бледна, и было ясно, что ей потребуется время, чтобы окончательно прийти в себя. — Я рад, что вы вернулись, Дона, — вежливо произнес Лугат, с помощью Босхета тоже вставая на ноги, и удивленно посмотрел на девушку, когда она подошла к нему ближе, заглядывая в глаза. — Я бы не вернулась, если вы не пошли следом… Ваш поступок был опрометчивым и глупым, ведь вы единственный Лугат из всего своего рода… Вы рисковали слишком сильно… — Я сделал то, что посчитал нужным, Дона. Я понимаю, как это тяжело, терять тех, кого любишь, — мужчина чуть нахмурился, смотря на колдунью, и та вдруг улыбнулась. — Спасибо… Если бы не ты, я бы не смогла вернуться, он слишком много значил… — вздохнула колдунья, впервые признаваясь кому-то в том, что мучило ее многие годы. — Босхет, за мной! — коротко скомандовал некромант, не слушая возмущения духа-убийцы. — Мы подождем вас снаружи! Лугат смотрел на колдунью, теперь куда лучше понимая ее холодность и отстраненность, видя, что и она теперь знает о нем куда больше, чем все кровные братья. Как ни удивительно это было, боль была у каждого своя, но именно она и сближала их сейчас. — Кристоф отвезет тебя домой, ты должна отдохнуть, — не заметив, как тоже перешел на «ты», Лугат протянул руку и каснулся пальцами щеки Доны. Как ни странно, нежная кожа оказалась приятно теплой. Это прикосновение было слишком уж личным, но, к его удивлению, Дона не отпрянула, лишь покачав головой. — Если ты не против, я бы хотела, чтобы ты поехал со мной… Я не хочу сейчас оставаться одна. Раньше дэ Кобреро ушам бы своим не поверил, но что-то сейчас изменилось, и, вместо ликования в душе, он лишь согласно кивнул, подавая ей руку и вместе с ней покидая особняк Вольфгера. Он понимал, что Дона наконец-то смогла оставить свое прошлое за его дверями, да и он обрел взамен памяти нечто большее.