Дудочник у врат зари

Крошка Джимми был занят мыслями о ботулине: а что, если использовать ботулин в ужасных-ужасных целях? Папочка не одобряет ужасные цели ради удовольствия, но если в интересах дела, то папочка подумает и согласится. Например, можно убить школьного повара. Он снова положил в любимые сэндвичи Джимми салат вместо огурца, он делает это специально, считает Джимми рассеянным ботаником. Неудивительно — Джимми так старательно изображает эту роль, что уже и недоверчивый Карл Пауэрс, школьная знаменитость (он был на год младше Джима), — и тот поверил. У повара и Карла Пауэрса одна и та же проблема — экзема на ногах. Если добавить немного ботулина в мазь, то скоро они… — Мориарти, Джеймс. Мориарти, Джеймс встал. — О чем я только что говорил? — спросил учитель географии, мистер Учебник Прежде Всего. Его удостоили таким длинным скучным прозвищем по одной простой причине: он не умел заинтересовать класс своим предметом, предпочитая нудно пересказывать учебник из урока в урок. Мориарти, Джеймс без запинки выдал последнюю строчку из учебника, которую мистер Учебник Прежде Всего выучил наизусть только в прошлом году, а Джим — за сегодняшнюю перемену. Учителю ничего не оставалось, как позволить Джиму сесть на место и вернуться к мыслям. Итак, повар. Вчера он пережарил сосиски. Но Джимми с папочкой любят пережаренные сосиски, так что такой аргумент с папочкой не прокатит. Внутренний родитель во время напряженных раздумий крошки Джимми все это время сидел за школьной партой, и его прямой спине мог позавидовать любой ученик старших классов. Он был Мориарти Джеймсом, ботаником. Он был папочкой. Папочка решал проблемы, а крошка Джимми жил своей жизнью. Однако жить своей жизнью в мире людей — большая роскошь. Люди норовят ворваться в твой внутренний мир каждую секунду от нечего делать или по Их Очень Важным Делам, до которых тебе почему-то обязательно должно быть дело. Они называют это общением, а не грубым нарушением границ. В школе чаще всего это происходит на переменах. — Эй, Джим! На досуге Джим в качестве разминки для ума продумывал в деталях, как убить всех людей, которые когда бы то ни было вмешивались в его мысли без спросу и разрешения. И с Ричардом Холфилдом он провернул такое примерно сорок раз за год. Ричард был одноклассником Мориарти, Джеймса и почему-то считал его своим другом. В отличие от Джима Ричард был высоким и физически крепким. Кажется, он занял второе место в каких-то состязаниях по плаванию. Первое досталось, конечно, Пауэрсу. — О, извини, мне следовало сказать: здравствуйте, профессор Джим! Не уделите ли мне минут пять? И Ричард картинно отвесил в его сторону несколько изящных, как индийские слоны, поклонов. Не очень-то умно так начинать беседу, если у тебя есть важная просьба. Джим благосклонно выслушивал просьбы касательно помощи в учебе, если они подавались с уважением. Но что от него может быть нужно отличнику? И почему он выбрал местом переговоров крышу школы, где Джим уединялся для размышлений о смысле бытия? Джим подождал какое-то время, пока Ричард молча ждал его решения, и лениво протянул: — Твои пять минут начались минуту назад. — В Лондоне через две недели пройдут соревнования по плаванию, — торопливо начал говорить Ричард. Все шутовство слетело с него, как облетает листва, и прочая, и прочая. — Победитель получит стипендию на профессиональное обучение плаванию. Эту стипендию должен получить я, а не Пауэрс. Я много тренировался, я старше и сильнее, но он талантливее. Если я займу второе место, это будет не просто провалом, я потеряю единственную возможность пройти наверх, мой путь к профессиональному спорту будет окончен. У меня много старших братьев, родители не потянут мое обучение. Джим без интереса выслушал эти горькие речи и пожал плечами. — Какая печальная история. Я не дам тебе денег, Ричард. — Я и не прошу денег. Я… знаю, что ты сможешь это сделать. Ты ненормальный. Ты умный. Ты можешь убрать Пауэрса с моей дороги. Убери его, и я буду тебе всю жизнь должен! Конечно, он будет должен жизнь, если просит отобрать жизнь у кого-то другого. Джим был удивлен, даже поражен, что этот парень увидел в нем нечто, чего не видели другие. И тут Джим подумал: почему бы нет. Почему не сделать то, что он и так собирался провернуть, своей профессией? Но каков Ричард, Второй пловец школы! Делал вид, что с Пауэрсом у него всего лишь дружеское соперничество, а все это время хотел от него избавиться. И эту речь перед Джимом готовил явно заблаговременно. Джим хотел бегать вокруг него и скандировать: «Премьера «Ричарда Второго»! Школьная звезда хочет избавиться от конкурента чужими руками! Сенсация!», но вмешался Мориарти, Джеймс. Ш-ш-ш! Тихо, крошка Джимми, папочка занят, у папочки первый клиент. 2. Ричард Холфилд, чемпион Великобритании, многократный олимпийский чемпион по плаванию вольным стилем и брассом, красавец, счастливый муж и отец двух прелестных девочек, на банковском счету которого лежала сумма с шестью нулями, бросил телефонную трубку и понял, что впервые в жизни хочет напиться до потери памяти. Он весь был покрыт липким потом страха, и тому была весомая причина. Он нервничал почти так же, как тогда, когда в финале Олимпийских игр буквально вырвал победу у немецкого спортсмена, за что получил свое прозвище «Rache». Но тогда это была блажь, от победы или поражения в том заплыве его жизнь мало изменилась бы. То, что происходило сейчас, походило на кульминацию мистических фильмов ужасов: его настигла самая настоящая месть с того света. Карл Пауэрс долго ждал, прежде чем нанести удар. У удара было женское имя. Сначала эта дама из модного журнала, Дженнифер Уилсон, даже понравилась ему: и ухоженным внешним видом, и розовыми тонами в одежде и макияже, и высочайшим профессионализмом. Он дал ей большое интервью, два разворота, обложка. Она вела себя тактично, прислала ему стенографию для одобрения, но сегодняшний звонок все испортил. Еще в тот раз она задала ему вопрос о начале его пути, о первом соревновании, в котором он победил только потому, что другой пловец сошел с дистанции. Он вежливо отшутился и с печалью в голосе вспомнил своего друга Карла, Уилсон перешла на другую тему, и он благополучно забыл об этом неприятном моменте. И вот сегодня она позвонила снова и сказала, что хотела бы обсудить подробнее несчастный случай с Карлом. Ему пришлось согласиться, чтобы не выглядеть подозрительно. Она собиралась приехать из Кардиффа через пару дней. Нужно было что-то делать, но он не знал, что именно. Если эта женщина с присущей ей въедливостью возьмется за дело, а она уже взялась, раз была так настойчива, если она продолжит копать, то… Холфилд был в панике. Когда он был в панике, то хорошо соображал. Он знал, что спасти его может только один человек. Дрожащей рукой он потянулся к все еще болтающейся на проводе трубке и набрал номер своего бывшего одноклассника. Правило старого школьного галстука никогда еще не значило для него так много. *** Джим выслушал истерику Холфилда с поразительным для себя хладнокровием. Обычно в ответ на первые сорок секунд такого он сбрасывал звонок. Когда всхлипывания Холфилда стали его утомлять, он сказал: — Встретишься с ней, и что? Что случится? Карл Пауэрс утонул, когда ты плыл по другой дорожке, вы были друзьями, об этом знают все. Мотива у тебя нет. В ответ посыпались какие-то смехотворные опасения, Джим разобрал, что Уилсон умна, она догадается о его причастности к гибели Карла, она доведет дело до суда, она… — Что она докажет через столько лет? У нее ничего нет, кроме ума. Но ум в качестве доказательства судом не принимается. Сам же ее за клевету посадишь. Джим говорил все это в тщетной надежде на здоровый ум в здоровом теле. На самом деле он уже понял, что Холфилд не уймется, пока миссис Уилсон не ляжет в розовый гроб. Если человек один раз решил проблему за счет устранения другого человека и даже глазом не моргнул, ему ничего не помешает сделать это второй раз. Конечно, он будет думать, что его вынудили обстоятельства и он бы никогда не пошел на такой шаг, если бы были другие варианты. Он убедит в этом себя и сведет пятно с души так же легко, как прачка сводит пятна с белья. Джим вспомнил, что хотел перед важной встречей заскочить в прачечную, но нужно было заканчивать с идиотом Холфилдом, который в это время лепетал, что он знает о правоте журналистки и его карьера будет сломана. Уилсон достаточно написать статью, подать ее как журналистское расследование, и все для него будет закончено. Все эти опровержения, суды занимают время. Джим слушал это по второму кругу, если не третьему. — Тс-с-с-с, я знаю, что нужно делать. Я так поверну это дело, что на тебя больше никто никогда не подумает. Только отложи встречу с миссис Уилсон на другой день, я перезвоню и скажу, когда именно. *** У Джима уже был план, и включить в этот план еще одну жертву не было проблемой. Если убийства совершаются по одной схеме, то полиция заподозрит серийного убийцу, а если полиция не сможет самостоятельно разобраться, как убийца выбирает жертв, то она обратится к Шерлоку Холмсу, детективу-консультанту. Джим следил за его успехами с того дня, как этот тогда еще мальчик пытался добиться от полиции ответа, куда же с места преступления делись кроссовки Карла Пауэрса — важнейшая улика. Этот мальчик увидел в убийстве убийство, и хотя ничего не мог доказать (а убрать его было бы сложно, он был родственником одной шишки в МИ-5), сам факт Джима впечатлил. Долгие годы Джим интересовался дальнейшими успехами юного гения лишь постольку поскольку. Теперь же Шерлок Холмс возмужал и обрел имя на детективном небосклоне, к нему обращались за консультациями, совсем как к Джиму, но, конечно, по другим поводам. Шерлок станет краеугольным камнем в фундаменте блистательно придуманного Джимом преступного плана, он подходит идеально. Шерлок любит умные преступления, любит искать невероятные связи между людьми и событиями, и, если дать ему то, что он хочет, он сделает все, что хочет Джим. Скотланд-Ярд обратится к нему за помощью, а Джим будет наблюдать в прямом эфире через хитроумно замаскированную камеру. И все, что придет в голову Шерлоку, Джим сумеет подбросить в качестве улик. А дальше дело техники. На роль серийного убийцы Джим выбрал некоего Джеффа Хоупа, человека недалекого, но считающего себя умным (Джиму нравилось это сочетание). У Хоупа были дети и аневризма в анамнезе, так что Джим предложил ему фиксированную плату за каждого убитого. Всего он планировал выполнить около семи заказов. Хоуп будет ездить на такси в тех местах, где будут находиться нужные жертвы. Потом под угрозой пистолета они проглотят пилюлю с ядом и совершат тем самым самоубийство. На каком-то этапе до полиции дойдет, что серия самоубийств — на самом деле убийства, и они подключат Шерлока Холмса. Они вместе сочинят эту сказку: Шерлок придумает улики, Джим их ему предоставит. *** Все шло красиво, как и любил Джим: по плану. Но Дженнифер Уилсон оказалась умной женщиной и не захотела сдаться без боя. Она умудрилась нацарапать предсмертную записку, поставившую в тупик Скотланд-Ярд: «Rache». Этим же словом в ее ежедневнике был назван Ричард Холфилд, но Джим о ежедневнике уже позаботился. Джим смотрел с камеры на то, как Шерлок Холмс с каким-то пока еще не учтенным в джимовом плане врачом осматривает труп «дамы в розовом». «Окрась все в розовое», — распевал крошка Джимми на мотив «Paint It Black». Джим включил кнопку «папочка» и нахмурился. Во внутреннем мире настала благостная тишина, прерванная трансляцией расследования. — «Rache» это же «месть» по-немецки, — это сказал не Шерлок Холмс, как следовало ожидать. Это сказал нелепый криминалист по фамилии Андерсон. Джим затаил дыхание. Шерлок прислушается, поднимет список интервьюируемых (а этот список Джим не видел и не знал, как именно Уилсон записала туда Холфилда) и все поймет. Какая жалость, если придется убить самого Холфилда. Шерлок открыл рот и произнес: — Ты опускаешь айкью всей улицы, Андерсон. Лучше помолчи. Джим был согласен с Шерлоком. Андерсону следовало заткнуться и не искрить своим интеллектом. Андерсон от обиды не мог вымолвить ни слова и в конце концов так больше ничего умного и не сказал. Джим напряженно ждал, чем закончится расшифровка послания миссис Уилсон. Шерлок выдал вердикт: — «Рейчел». Она пыталась написать имя «Рейчел». Джим слушал рассуждения Шерлока о розовом чемодане и понимал, что действовать придется быстро. Чемодан у Розовой Дженни был черным, но не проблема купить розовый и переложить в него вещи. Взломать ее айфон Джиму удалось достаточно быстро, почему бы не сменить пароль на «Рейчел» для правдоподобности. Тем временем один из агентов Джима был отправлен к мужу Дженнифер Уилсон. Полиция будет искать Рейчел — и Рейчел должна появиться в жизни умершей. Агент выглядел внушительно, у него было оружие и инструкции, какие предложения могут заинтересовать мистера Уилсона. — Ваша жена покончила с собой. Примерно через час к вам придет полиция с вопросами. Скажете, что вашу мертворожденную дочь звали Рейчел. — Но дочь так и не родилась, мы не дали ей имя. И вы думаете, полиция поверит в то, что моя… Дженни, — голос мистера Уилсона дрогнул. Он не думал, что его жена так тяжело переживает из-за непонимания в семье. Утром она была весела и полна планов, неужели узнала о его измене? Агент Джима показал ему фотографию симпатичного домика. Точно такого, о котором он мечтал когда-то давно. Пистолет демонстрировать не пришлось. *** Шерлок нашел розовый чемодан там, где человек Джима его оставил, и шестеренки закрутились дальше так, как было нужно Джиму. До Шерлока медленно доходило, и к концу дня Джим уже не был уверен, что Шерлок вообще догадается про таксиста; не зря ли Джим на него поставил? Андерсон намного перспективнее, но Андерсон не авторитет для лондонской полиции. Крошка Джимми предложил сделать так, чтобы Хоуп вышел к окнам на Бейкер-стрит с транспарантом: «Убийца — таксист!», но Джим, находящийся в режиме папочки, отверг эту свежую идею. Мало того что Шерлок не так хорош, как предполагалось, еще и эта Уилсон со своей запиской внесла элемент драмы. Могла бы нацарапать слово «такси» и указать на исполнителя, Шерлоку даже айкью улицы не пришлось бы повышать, но она догадалась, что заказал ее тот, кто перенес интервью, и выбрала в качестве подсказки прозвище Холфилда. Каким бы тупым ни был Холфилд, в проницательности ему не откажешь: эта дама при жизни была потенциально опасна. Джим так же понимал, что даже если Хоуп выполнит оставшиеся заказы, ему больше нельзя доверять. Он болтлив и неаккуратен, не проследил за жертвой, и жертва передала привет с того света. Если Шерлок все-таки найдет его, кто знает, какую он успеет совершить глупость. В идеале последующие события Джим видел так: Шерлок догадывается про такси и приходит к выводу, что выбор жертв был случайным, затем из любопытства едет с Хоупом, они глотают две отравленные таблетки и оба умирают. Джим искренне надеялся, что на этот раз обойдется без посланий. В газетах напишут, что пятой жертвой маньяка-таксиста стал знаменитый сыщик-консультант, конец истории. Но все пошло немного не так, и Хоуп был застрелен неучтенной фигурой — Джоном Уотсоном. Уотсон сделал это ради спасения жизни Шерлока Холмса, и это было так трогательно, что крошка Джимми прыгал по потолку, а Джим с его серьезным отношением к жизни серьезно отбарабанил пальцами по столу баховскую партиту номер два. Шерлока Холмса можно было использовать и дальше. 3. В основном Шерлок Холмс неплохо справлялся со своими обязанностями внештатного сотрудника преступной империи Джима. Джим экономил ресурсы. Больше не нужно было придумывать правдоподобные детали: Шерлок замечательно справлялся сам. Одна-две подсказки, и Шерлок раскрывал запутанное дело так, как требовалось. Благодаря Шерлоку Джим, например, разобрался со своим азиатским конкурентом из Черного Лотоса, выманив одного из их лидеров в Лондон. Бедняжка не знала, что целью операции была она, а не глупые курьеры, покончившие с собой из страха разоблачения. *** Крошка Джимми очень хотел встретиться с Шерлоком Холмсом, так сказать, лицом к лицу и попросил Джима это устроить. Это было несложно: Джиму как раз было скучно, к тому же он обожал контролировать работу своих сотрудников и уже начал к тому времени проверять, насколько быстро Шерлок работает. Для личной встречи Джим подготовился заранее, как обычно: устроился в IT-отдел Бартса, завязал случайное знакомство с влюбленной в Шерлока девушкой из морга. Встреча не произвела впечатления ни на Джима, ни на крошку Джимми, Шерлок показался им обоим обычным скучным детективом с микроскопом и самомнением. Гейский маскарад он увидел, а то, что было под ним скрыто — нет. К счастью для себя, по оставленному телефону Шерлок не позвонил. Джим загадал, что если Шерлок позвонит, то придется убить Джона Уотсона. *** Джим собирался ограничить проверку Шерлока Карлом Пауэрсом и Конни Принс, разбавив этот коктейль «Янусом». С «Янусом» давно стоило покончить: они работали небрежно, и Джим больше не хотел за ними прибирать. Сходный способ убийства Пауэрса и Принс должен был убедить Шерлока в том, что таинственный Мориарти, о котором ему разболтал перед смертью Хоуп, — преступник без фантазии. К тому же выдалась прекрасная возможность окончательно закрыть холфилдский вопрос. В беседах с Шерлоком через похищенных людей Джим между делом сообщил, что Карл Пауэрс смеялся над ним, Джимом, и вот теперь не смеется. Шерлок сообразил, что Джим был знаком с Карлом, но дальше дело не продвинулось, как и следовало ожидать. Идея включить Вермеера в цепь событий пришла Джиму в голову после второго звонка старого знакомого Джулио. Джулио — старый лис, бывший математик и финансовый гений швейцарского банка, вот уже долгие годы работал на одного коллекционера из Южной Африки в качестве личного помощника. Для Джима Джулио был символом терпения: так долго продержаться рядом с этим садистом-психопатом и не быть скормленным гепарду, крокодилу или зулусу — тут мало быть просто специалистом своего дела. Несколько раз они с Джулио оказали друг другу взаимные услуги, а однажды потратили около часа на обсуждение диофантова уравнения. Недавно Джулио звонил и просил Джима присмотреть за аукционом, на котором будет выставлен новый Вермеер: его хозяин очень хотел получить эту картину и деньги не имели значения. Но второй звонок озадачил Джима. — Как Гинденбург? Передай ему от меня пару кроликов. Гинденбург был придворным гепардом коллекционера. Крошке Джимми он очень понравился на фотографии, и Джим всегда передавал ему привет. — Гинденбург в порядке. Джим, у мистера Каленберга есть к тебе просьба. Дело в том, что этот новый Вермеер под слишком пристальным вниманием прессы и одного его старого знакомого. Но мистер Каленберг жить не может без картины, коллекция должна быть полной. Ты понимаешь? Джим понимал. Коллекция должна быть полной, мелодия — законченной. Крошка Джимми запел в его голове: «Подделка, подделка! Ты подделка, детка. Кто теперь купит тебя?» — Пожалуй, я кое-что могу придумать, — сказал Джим. — Картина потеряет интерес для коллекционеров, но придется потом передать ее хорошему реставратору. Насколько я помню, у тебя он есть. Тот итальянец. — Что бы я без тебя делал! — со вздохом облегчения воскликнул Джулио. У Джима тоже был превосходный реставратор, один старик из Аргентины, и связи в галерее Хикмана. Нужно всего лишь добавить на старое полотно сверхновую Ван Бьюрена из 1858 года и подключить Шерлока Холмса. Бедняжка мисс Венцеслас! Столько вложить в тесты на подлинность и так ошибиться. Вот Шерлок Холмс никогда не ошибается, и поэтому он для Джима просто находка! *** Шерлок Холмс все больше влюблялся в таинственного самаритянина, своего «поклонника», как выразился Хоуп. Мориарти стал для него сверхновой, вносил разнообразие и краски в обыденную жизнь. Шерлок забыл, когда в последний раз испытывал такое удовольствие от работы, такое наслаждение процессом. Он понимал, что с Мориарти надо покончить, но понимал и то, что, покончив с ним, получит лишь никотиновые пластыри и пустоту. — Зачем преступнику тебе помогать? — задавал тупые вопросы Андерсон. — С чего бы преступнику оставлять тебе подсказки, псих? — поддакивала ему Донован. — Может быть, он использует тебя? — упражнялся Андерсон в остроумии. — Тебе не кажется, что таких совпадений не бывает? Ты сказал, что картина подделка и все экспертизы внезапно потеряли актуальность? — не унималась Донован. Они понижали айкью всего Лондона, но Шерлоку не было до их подозрений никакого дела. Вот Джон — Джон все понимал, как надо! После неудачного свидания с Джимом Мориарти (ах, стоило позвонить этому «негею»!) в бассейне Джон сказал: — Он выбросил тридцать миллионов фунтов, лишь бы увидеть тебя! Раскрыл перед тобой своих клиентов! Он определенно влюблен. Вы будете счастливы вместе. — Что эти подсказки такое, как не ухаживания? — говорил Джон. — Этот псих специально придумывает для тебя дела… такие… — Изысканные, — подсказал Шерлок. — Чтобы ты не скучал. Он заботится о тебе, как может. И Шерлок улыбался на этих словах. 4. Когда Шерлок явился в бассейн с флешкой правительственного значения, Джим в очередной раз понял, что интуиция его не подвела. Спасибо Джону Уотсону за выстрел, иначе Шерлок был бы уже давно мертв и не смог бы так помогать Джиму в организации преступлений. Шерлок, танцующий под его дудку, завораживал Джима, как завораживает дудочника рассвет или танец змеи. Если бы Шерлок в тот момент перешел на сторону Джима, он стал бы бесполезным и даже опасным балластом. Да, конечно, сам факт такого подарка многое сказал Джиму о моральных устоях дарителя, но Шерлок, указывающий полиции на удобного в данный момент виновного, — важный элемент разработанной Джимом системы. Шерлок был достаточно высокомерным, чтобы принимать «подсказки» за чистую монету, Джиму даже показалось, что он небезразличен Шерлоку. В этом не было ничего удивительного, Джим знал, что он неотразим: даже сам Майкрофт Холмс проявлял к его персоне ненавязчивый интерес. У Джима был покупатель на чертежи, но он выбросил флешку в воду, потому что ссора с Майкрофтом Холмсом пока что не входила в его планы. Время шло, часы тикали, Джим привык ориентироваться на невольную помощь Шерлока, Шерлок привык к невообразимо прекрасному преступному почерку Джима. «Они нашли друг друга», — так думал Майкрофт. Но молчал. *** Бутылка с коньяком стояла на столе, Майкрофт снял пиджак, ослабил галстук и расстегнул ворот рубашки. Прошел уже час, а он так до сих пор не допил бокал. Он твердо решил: никакой закуски, напиться так напиться! Его гениальный ум занимали две проблемы, но он не хотел о них думать, он хотел забыть о них. Первая: террористы раскрыли информатора. Кому-то придется говорить с его женой и сыном, скорее всего, стоит отправить Гарри. Агентов, работающих под прикрытием, сложно заменить, каждый из них в какой-то степени бесценен. Придется начинать все заново, и пройдет не меньше года, прежде чем получится внедрить нового или «разбудить» спящего. Вторая проблема заключалась в том, что Шерлок что-то узнал о новом «Ковентри» — блистательной операции Майкрофта, совместной со спецслужбами других стран. Теперь вместо обычных издевок про диету его ждут совсем иные. Как его высокоморальный брат назовет человека, обрекшего на смерть целый самолет обычных людей только ради того, чтобы уцелел один информатор? В жизни каждого человека может наступить тот самый момент, когда он, не задумываясь о последствиях, берет мобильник и медленно набирает заветные цифры. Эти цифры передают друг другу шепотом, Майкрофт знает их наизусть: в личном деле Мориарти чего только нет, указан даже цвет глаз его кошки. — Дорогой Джим, — репетирует Майкрофт, прежде чем опрокинуть в себя коньяк. Майкрофт ищет, чем убить запах, как будто бы Джим услышит запах спиртного по телефону. — Дорогой Джим, пожалуйста, помоги мне. *** Звонок Майкрофта застал Джима в людской толпе. Джим выгуливал новое пальто и старые очки в центре Лондона, стараясь не попадать в поле зрения камер. «Что это? Майкрофт хочет крови?» — подумал Джим при виде неожиданного входящего вызова. «Майкрофт хочет сходить в кино!» — завопил крошка Джимми. Джим попросил тишины. Чего бы Майкрофт ни хотел, стоило ему ответить. Просьба Майкрофта, конечно же, касалась его Невероятно Важных Проблем. Джиму стало так весело, что он едва не закружился в танце с первым встречным, он хотел петь о любви и показывать язык всем лондонским Биг-Бенам. Но он взял себя в руки и сказал своему внутреннему ребенку: Ш-ш-ш! Тихо, крошка Джимми, папочка занят, у папочки важный клиент. Все проблемы Майкрофта были решаемы, но Джим предложил выбрать одну. Майкрофт колебался целую секунду и выбрал доброе отношение брата. Джим сказал, что ему нужно взглянуть на те дела, которые Шерлок отбросил, как ненужный балласт, за последние полгода, или те, на которые ему не хватило ума. Вечером на его почту начали приходить файлы. Джим читал их полночи, попивая кофе и периодически проваливаясь в сон. Труп с билетом. Неужели Шерлок такой тупой? Человек должен был лететь на самолете, человека находят в багажнике вдали от аэропорта, а самолет взорвался в воздухе,— неужели трудно связать нити воедино? Детей не пустили к мертвому дедушке. Мужчина с прахом в урне: «Это не моя тетя!». А чья, интересно? Санта-Клауса? План был готов. Джим надеялся, что Майкрофт не спит в эту ночь, и тотчас позвонил: — На твоем самолете «Ковентри» версии 2.0 на самом деле летели мертвецы. Воцарилась эффектная пауза. Сонный Майкрофт не сразу оценил гениальный план: — Джим, ты ненормальный, я всегда это знал. А по твоему досье и не понять. Шерлок никогда не поверит в такую чушь. Мертвецы в самолете! Террорист заходит в самолет и просит подвинуться труп, чтобы как можно удобнее разместить бомбу? Да он бы выпрыгнул в окно, не дождавшись взлета. Я знаю, что ты считаешь Шерлока глупее себя, но… — О, как ты мог так подумать! У Шерлока такой большой потенциал! Но если в его суровый механический разум попадет песчинка эмоций, он поверит и не в такое. Помнишь нашу общую знакомую, сильную женщину легкого… стека? Думаю, ты знаешь, о ком я. Майкрофт знал. — Я снова пришлю ее к Шерлоку, на этот раз она сумеет довести его до нужной кондиции, вот увидишь. — Если у тебя все получится, устрою тебе неделю экстремального отдыха, как и договаривались. Крошка Джимми был на седьмом небе от такого обещания. Все прошло чисто, Шерлок остался в твердой уверенности, что «Ковентри» — это самолет с трупами, и получил первый опыт тесного общения с женщиной. Но сердце его жаждало иного опыта. Он грезил о Джиме — и многое позволял себе в мечтах. 5. Клодетта Брюл не была обычным клиентом. Семилетний ангелочек хлопал длинными ресницами и жаловался Джиму на нелегкую жизнь. Она всегда мечтала быть единственным ребенком, но ей не повезло: родители смотрят на нее как на бесплатное приложение к старшему брату, наследнику фамилии. Джим объяснил милой крошке план: его человек отведет их с братом на заброшенную кондитерскую фабрику, где единственной их пищей станут конфеты с ртутью. Пусть нежная донна Клодетта не боится есть: отравиться при поедании нельзя. Но две особенные конфеты придется уступить брату, он умрет в реанимации, не приходя в сознание. Лечить же будут от ртути, а не от яда. Нежная Клодетта засомневалась: — Разве медперсонал не может что-то заподозрить? Джим улыбнулся: — Конечно нет, ведь дело раскроет сам Шерлок Холмс. *** Джим понимал, что дальше так продолжаться не может. Он должен объясниться с Шерлоком и убить его. Шерлок заслуживает правды перед смертью. Он замечательно трудился и подбирал хлебные крошки подсказок, да и сам подавал недурные идеи. Пряничному человечку полагается пряничный домик. Да, он не настолько умен, чтобы понимать, что подсказки просто так и тем более так часто не даются никаким преступником, пусть даже трижды влюбленным и четырежды ненормальным. Но он сумел заинтересовать Джима, и Джим сам был удивлен этим открытием. Он не был уверен, что действительно хочет настоящей смерти Шерлока. Шерлок назначил рандеву на крыше, и Джим явился туда выгулять уже не новое пальто. Шерлок предстал перед ним отвратительно высокомерным, но хрупким и уязвимым. Все в его облике кричало: «О да, да, я принимаю твою любовь!», но Джим хранил безмолвие. Шерлок говорил о какой-то ерунде вроде найденного кода, Джим предложил ему прыгнуть вниз. Шерлок попросил минуту и вдруг сильно развеселился: он не верил в то, что Джим хочет его смерти, Джим и сам в это слабо верил. — Все это время ты работал на меня, — сказал Джим, и смех Шерлока затих. Он направил на Джима вопросительный взгляд и ждал, когда же Джим засмеется. Но Джим был серьезен. — Андерсон и Донован — самые умные ребята из тех, с кем ты работал, — добавил Джим. — Ты сам придумал себе сказку о моей любви к тебе и поверил в нее. Шерлок поправил воротник пальто. Глаза его потускнели. И тусклым голосом, в котором больше не было веселья, он тихо спросил: — То есть ты… у тебя ничего ко мне?.. — Не совсем, — ответил Джим. Солнце светило ему в глаза. Но он не хотел надевать темные очки. — Не совсем? — Ты был мне безразличен. Знаешь, когда я пришел, я хотел, чтобы ты спрыгнул. Но сейчас я думаю, что… если бы ты не был на стороне ангелов, нам было бы не скучно. Шерлок слушал, затаив дыхание, и даже не понижал айкью всей крыши. — Я решил, что ты должен знать, на чьей ты стороне на самом деле. Было бы невежливо с моей стороны и дальше держать тебя в неведении. Ты согласен? — Доверие это важный штрих, — пробормотал Шерлок. — Но что насчет твоего «не совсем»? Ты знаешь о моих чувствах, но я ничего не знаю о твоих. — Мои чувства… — Джим позволил себе улыбнуться. — Они только проклюнулись. Оставайся на моей волне, и мы увидим, во что они вырастут. Ты и я. Оставайся детективом и слушай мои подсказки, ты ведь смог их разгадать, никто до тебя не мог. Ты в игре? Ответом ему был ослепительный солнечный свет.