Милый мой

Young P&H – Теряя перья POV Лёша Он срывает съемочный день. Стремительно съебывает с места преступления. Режиссер кричит, все спрашивают: почему у меня разодрана губа. Я ничего не могу: ни убежать, ни что-то внятно объяснить. Главное, я не могу признаться самому себе, что, мать его, я натворил. Вся дружба улетела к чертям. И, наверное, это самый комичный и фатально нелепый исход со всех вариантов. В глубине души я оправдал себя: не я накрыл его губы. Но здравый смысл все торочил: а кто спровоцировал, кто был на все готовой барышней? Явно, я. Но сейчас все причинно-следственные только тыкали пальчиком в ранку: ты гей. Ты чертов гомик. Я никогда не был гомофобом. Но как теперь с этим существовать? Занимательная психология. Может, есть какие-то туториалы об этом? Хотя, возможно, это какая-то ошибка или же, как говорится, один раз – не… Ну это самое. Но если уж копаться в себе, дак это давно началось. Хотя бы вспомнить пошлые сны или полупьяные касания. Я был уверен, что все это игра. Делал, чтобы раздраконить. В итоге увяз. Увяз в своих же интрижках. Раз. Два. Три. Закрываю глаза. Считаю до десяти. Съезжаю по стене вниз. Все прошло, и это пройдет. Возможно. К вечеру в урне уже двадцать пять моих окурков. Легкие болят. От громкой музыки ноют уши. А в глазах собралось много осадков. Не пройдет. Злюсь на его трусость, часами подбираю слова для саркастического сообщения. Но пальцы, вместо сенсора, вновь касаются, уже второй, пачки. Я чувствую в себе тонны смолы. Несколько раз специально касаюсь фильтром раны на губе. Больно. Да наплевать. Что я его жалею? Получай. Отправить: Привет, красавица. Не обольщайся, это было ошибкой. 19.23 Сёмка +1 сообщение Какой же ты глупый. 19.24 Отправить: Сам глупый. 19.24 POV Сёма Какой же он невероятный человек. Даже в самой отвратительной ситуации умеет смешно затупить. Провожу пальцем по иконке с его фото, и лицо непроизвольно искажает, непонятная мне, улыбка. Щемит нежность. Великие говорили, что не нужно скрывать свою сущность, а если не получается – играть. Вот мы и переиграли. Или доигрались. Меня эти гейские штучки, откровенно говоря, жутко выводили из себя. Я изначально был против. Давай, оправдывайся сам перед собой. Ближе этого человека рядом никого никогда не было. Смотрю фактам прямо в их очевидные лица. Вспоминаю все: начиная с первой встречи, заканчивая поцелуем. Произведение с неожиданной развязкой – прихожу к выводу. Но произведения кончаются, а жизнь продолжается. Нигде не написано, как жить с этим дальше. Все так нелепо, абсурдно и неправильно, что хочется взвыть. Душит стыд за побег. Душат, неведомые мне ранее, чувства. Отрицать очевидное нет смысла. Но бежать ведь проще всего, правда? *** Arctic Monkeys – Do I Wanna Know? - Ну и зачем ты приехал? – опирается о дверной косяк и палит с серьезностью профессора. Замечаю рану на губе. Страх сковывает. Стыдно за то, что я приношу ему сейчас слишком много боли. Невесомо провожу по кровавой метке пальцем. Руки дрожат. Он все чувствует. - Захотел и приехал, - стараюсь не падать чувствами в грязь. Проталкиваю грудью (не)податливое тело внутрь комнаты. Старается возразить, но я тут же притягиваю его к себе и накрываю дерзкие губы своими, во избежание потока брани. Чувствую вкус крови и резкую горечь табака. Отстраняюсь: - Воняешь, как пепельница, - произношу шутя, хотя и знаю причину такого яростного употребления никотина. - Накажи меня, - не теряется Лёша. Игривой походкой направляется вглубь комнаты. Разворачивается. Закусывает губу. Опять дарит мне этот пошлый взгляд. Выкупает ведь, что сносит мне крышу. - Я тебя за язык не тянул, милый мой, - следую за ним. Притягиваю к себе раньше, чем он успеет осмыслить суть сказанного. - Милый твой? – пошлые искорки разжигают пламя удивления. Обхватывает мою шею руками и очевидно ждет ответа. - Милый мой-милый мой, - волну пошлости поглощает нежность. Целую, стараюсь выразить все несказанное таким способом. Эта дурачина успевает улыбнуться и в поцелуе. В то же время чувствую его сильную дрожь и руку под рубашкой. Бесцеремонно лапает мой торс и продолжает ухмыляться. Нет, так не пойдет. Веду я. Не разрывая поцелуя, сжимаю очумелую ручонку и отбрасываю. Воспользовавшись моментом недоумения, прижимаю его еще ближе, чтобы не было возможности прикоснуться ко мне без моего разрешения. Неожиданно для себя, сжимаю его ягодицы, в ответ получаю глубокий стон в губы. Крыша, до свидания. Мы с тобой сегодня не увидимся. Бросаю Лёшу на диван. Нависаю сверху, удерживаю себя на руках (но не в руках). Он жадно мнет мне спину. Глазами вопрошает о новом поцелуе. Но я хочу, чтобы он просил лучше. Теперь же его очумелые ручонки оказываются на моем худом заде. Бесцеремонно гладит, а потом свирепо щупает, будто в жизни не трогал задниц. Я тоже не остаюсь в долгу. Убираю его руки с моей пятой точки и развожу по бокам, удерживая по обе стороны. Лёша мог бы с легкостью вырваться, но это ему нравилось. Я чувствовал, что его жутко возбуждало мое доминирование. Чувствовал уже во всех смыслах. Миг и чужая футболка улетела в угол комнаты. Помечаю длинную шею синими метками. Он многозначительно закатывает глаза и слегка постанывает. Я мысленно благодарю всех богов, что мне хватило мозгов закрыть дверь на защелку. Лёша наконец выходит из транса и начинает расстегивать мою рубашку. Помогаю ему. Наши движения похожи на питье воды после длительной жажды. Так же отчаянно мы пытаемся дрожащими пальцами управиться с пуговицами. Когда мой торс предстает во всех красках, он облизывается. Чертенок, что ты там не видел? Теперь уже эта бестия оказывается в выигрышном положении. Оказавшись на мне, он тут же раздвигает ноги, старается как можно ближе упереться об мой пах. Покусывает мою выпирающую ключицу, затем облизывает. Никогда бы не подумал, что это вообще может приносить удовольствие, но кого я обманываю: способен ли я вообще думать в этот момент? Проделывает это же и со второй. Я же нахожусь на пределе: - Остановись, - скорее постанываю, чем грозно прошу. - Не-а, - победно улыбается и начинает посасывать сосок. - Если ты сейчас, ой-ах, не остановишься, ох, - стараюсь пригрозить, но в ответ он лишь громко причмокивает. Спустя пару минут мой торс, кажется, полностью расцеловывают. Но он не переходит грань. Боится? Чувствую истому внизу живота. Прячу свирепый стон в подушку. Вдруг он резко отстраняется. . Слава всем поэтам, это было невыносимо приятно. До невозможности близко. Но он почувствовал предел. Или нет? - Сём, выеби меня, а? – слышу мольбу со спины. – Пожалуйста, я больше не могу терпеть, - крепко обнимает меня сзади, громко и сладко шепчет каждое слово. - Нет, подожди, прошу, - скорее успокаиваю, чем отказываю. Не отступает, трется носом о шею. - Пожалуйста, милый мой, пожалуйста, - мне не остается другого выбора, чем применить свое секретное оружие. Освобождаюсь от хватки, грубо тяну его на себя, крепко прижимаю к стене. Мысленно извиняюсь за паскудные действия. - Если ты сейчас же не заткнешься, я уйду. Усмири свой спермотоксикоз и подожди немного. Не все сразу, - чувствовал себя каким-то крутым полицейским. Но Лёша не собирался сдаваться. Парень опустился на коленки и начал расстегивать мою ширинку, гладя рукой то самое сокровенное место. Я не собирался отступать, как бы тяжело мне это не давалось. Схватил его за длинные волосы и таки заставил подняться. - Непонимающий ты мой, я что-то неясно тебе сказал? – полу крик звучит довольно устрашающе. - Прошу, не уходи, ну пожалуйста, Сём, - не дослушивая, опять грубо бросаю его на диван. Треклятое дежавю. Ложусь рядом. Обнимаю до хруста в костях. Дышу им каждой клеточкой тела. Утыкаюсь носом в чужое-родное плечо. - Извини за грубость, - шепчу, поглаживая непослушные кудри. - Это ты меня извини. Я такой глупый, извини, - всхлипывая, отвечает. - Ты не глупый, не говори так, - касаюсь свежих слез, что в этом гормональном пиздеце вполне уместны. Нежно целую, ослабляя пыточные объятья. - Милый мой. - Милый твой, - произносит с особой нежностью, победно размещаясь на моем плече.