Can I just Alohomora your heart for me?

Сехун любит День Святого Валентина. Ну, точнее, он вообще все дни любит, но 14 Февраля все же немножечко сильнее. Наверное, это связано с данным ему в школе прозвищем – Вечный Малыш. И это, конечно же, не без причины. Благодаря симпатичному личику его любят почти все девчонки в школе. Он обладает внешностью, способной вызвать зависть у всех, кто его окружает. У него светлая, словно молоко, чистая кожа, небольшие, но очень яркие глаза, острый носик и узкие розовенькие губки. У него узкая талия и ноги, которые всех наводят на мысль о том, что им пора садиться на диету. Загляденье, в общем. Но больше всего его любят за его характер. Он всегда мил и приветлив и чрезвычайно забавен во всем, что бы он не делал. Он может привести любую девушку – да и парня тоже – в восторг, просто улыбнувшись – его глаза при этом, кстати, превращаются в совершенно потрясающие полумесяцы. Он очень энергичен и в целом просто очарователен. Никто, абсолютно никто не может устоять перед таким милашкой. Никто, кроме Ким Джонина. Сехун и сам не знает почему, но ему кажется, что слизеринский принц почему-то его недолюбливает. Нет, он, конечно, не единственный не слишком дружелюбный слизеринец в замке, но никто больше не выглядит так, словно хочет прибить Сехуна его же метлой во время каждого матча по Квиддичу. Хотя, может ему это просто кажется. А может, Ким Джонин тайно влюблен в профессора МакГонагалл и теперь ревнует из-за того, что Сехун так любит делать Пуинь-Пуинь на ее занятиях? Ну так ведь в этом случае Сехун с радостью может научить его делать эгьё! А вот в День Святого Валентина ему даже не приходиться делать эгьё, чтобы получить шоколад. И не только от гриффиндорцев, - остальные тоже в этот праздник не обходят его стороной. И Сехун всегда с радостью принимает все предложенные ему подарки, после притаскивая их в гостиную Гриффиндора. Никто, правда, не преподносит ему шоколад из романтических побуждений – для всех он есть и будет кем-то сродни младшему брату, о котором нужно заботиться. Ему никогда не признаются в любви, но его это не сильно трогает. Пока он получает тонны милого и вкусного шоколада, его все устраивает. Кстати о шоколаде. Подобные мысли вызвали у него чувство голода и расстроенно надутые губы. Куда запропастился Лухан? Старшекурсник сказал ему дожидаться в библиотеке, чтобы они могли вместе поработать над своими домашними работами. Хотя это обычно заканчивалось тем, что Лухан терпеливо объяснял ему очередную тему по Нумерологии, а сам Сехун отвлеченно кивал и играл со своим пером, щекоча своему «преподавателю» нос, но это уже детали. А еще, именно Лухан сказал, что нельзя есть шоколад перед ужином. Когда Сехун запротестовал, Лухан пообещал, что принесет ему бутылку сливочного пива за хорошее поведение. При мысли о своем любимом напитке на лице Сехуна расцвела довольная улыбка, которая, впрочем, приугасла после очередной рулады, выданной его пустым желудком. Да где же Лухан? Склонив голову, Сехун внезапно заметил небольшую, перевязанную красной ленточкой с бантиком коробочку недалеко от своей ноги. Нагнувшись, он взял ее в руки и, заметив прикрепленную к ней карточку, прочел написанное в ней милым мелким почерком: «Для Ким Джонина». Закусив губу, Сехун задумался. Получается, Мадам Пинс хотела подарить это Джонину но тот отказался? Может, именно поэтому она казалось такой раздраженной ранее? Ух ты, Джонин оказался очень преданным однолюбом. Ему, все же, обязательно нужно будет научить его делать эгьё для Профессора МакГонагалл. Сехун хихикнул своим мыслям, а затем вздрогнул от очередного стона своего супер-голодного желудка. Успокаивающе погладив себя по животу, он попытался успокоить притаившегося там монстра, но получилось не очень. И тут он вспомнил о найденной минутой ранее коробочке. Оказавшийся внутри шоколад замечательно пахнет. Он, собственно, пахнет так замечательно, что Сехун чуть не захлебывается собственными слюнями. Но нет, нет, ему нельзя. Но так хочется. Но он принадлежит не ему, а Ким Джонину. А Лухан всегда говорил, что он должен возвращать вещи их законным владельцам. Но, но, он же так голоден! Очень-очень. И замечательный запах совсем не помогает. Сехун посмотрел по сторонам – и никого по близости не обнаружил. Коробочка все равно валялась на полу, когда он её нашел, значит, она никому не нужна, так? А значит, он может со спокойной душей ее съесть, верно? Джонин все равно получает столько шоколада, что об этой маленькой коробочке наверняка и не вспомнит, да? Да? Его желудок снова дал о себе знать, словно давая добро на заданный самому себе вопрос Сехуна и тот, широко улыбнувшись, сорвал бантик и открыл коробочку. Внутри оказался всего один кусочек шоколада, выполненный в форме сердечка. Вряд ли ему этого хватит, чтобы наесться, но, Мерлин, он так прекрасно-здорово-притягательно пахнет. Схватив уместившуюся в ладони шоколадку, Сехун наскоро засунул ее в рот. Оу, вкус был таким… странным. "О мой бог." "О мой бог." "О мой милый пушистый мягенький бог." "Я люблю Ким Джонина." Сехун радостно взвизгнул, практически вылетая из библиотеки под недовольным взглядом мадам Пинс, но его это мало волновало. Побежал он прямиком в подземелья – туда, где располагалась гостиная Слизерина. Думая при этом исключительно о Джонине. О блестящих волосах Джонина. О низком голосе Джонина. О леденящих душу взглядах Джонина. О плавных движениях Джонина. О- Обо всем, короче. Он еще раз взвизгнул, стрелой слетая по ступенькам. Увидев любовь всей своей жизни в паре метров от себя, Сехун почувствовал, что у него внутри словно взорвался ящик с фейерверком и он сейчас разлетится на много-много счастливых огоньков. Не долго думаю, он налетел на собирающегося шагнуть в открывшийся проход парня, роняя их обоих на пол. Кажется, он отбил локти, и еще ударился обо что-то головой, но ничто не имело значение теперь, когда его любимый был рядом с ним. Сердце готово было разорваться от бесконечного потока переполняющего его счастья. Подняв глаза, когда Джонин позвал его по имени, он радостно улыбнулся и слова сами, кажется, сорвались у него с языка: - КИМ ДЖОНИН, ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ!

* * *

- Да что с тобой такое?! – придя, наконец, в себя, Джонин с отвращением оттолкнул цепляющегося за него Сехуна. Серьезно, какого черта тут происходило? Выйти за него? Это замуж-то? Да они же никогда, кроме матчей по Квиддичу не пересекались, так какого хрена? Выйти за него? Да что за ху- - Опусти меня не-АУЧ-медленно! Сехун, пользуясь неизвестно откуда взявшейся в этом тщедушном теле силой, снова обнял его – еще крепче, чем раньше, в корню обрубая любые попытки побега. Джонин попытался оттолкнуть его – со всех сил попытался. Но у него ничего не получилось. Младший парень вдруг потерся щекой о его плечо и негромко замурлыкал. "Тоже мне кот нашелся." - Боже мой, Джонинни, посмотри на себя, ты такой красивый! – Сехун оторвался от Джонина только для того, чтобы ущипнуть того за обе щеки одновременно. – Ты такой хороший, что мне хочется положить тебя к себе в карман и не расставаться с тобой вечно! Но это не возможно потому что ты даже больше меня, да? – Сехун хихикнул и снова ущипнул застывшего от подобной наглости парня за щеки. – О, о, а может я смогу использовать на тебе заклинание Редуцио?! Хотя нет, тогда мы не сможем пожениться, ты ведь станешь таким маленьким! Это будет странно если жених будет настолько меньше невесты, правда? Поэтому я думаю нам нужно… - Заткнись! Все, с Джонина хватит. Больше он подобное издевательство над собственной персоной терпеть был не намерен. Оттолкнув от себя Сехуна, он посмотрел на младшего злобным взглядом. Он всегда был известен за свою невозмутимость в любой ситуации – он был слишком горд, чтобы кричать или ругаться с кем то, но даже его «ангельскому» терпению рано или поздно просто обязан был прийти конец. Потому что О Сехун, чертов О Сехун, человек, которого он мягко говоря терпеть не может, сейчас сидит перед ним и на него же смотрит до нельзя влюбленными глазами. А еще делает странные предложения и рассуждает о себе в роли невесты. Это кого угодно из себя выведет. - Ваааааа, Джонинни такой милый, когда злится! Нет. Нет. Определенно, дело здесь не чисто. Он никогда не нравился О Сехуну. Никогда. Да, конечно, Сехун всегда надоедливо-приветлив с окружающими его людьми, но он никогда, никогда не вел себя так по отношению к нему. Это невозможно. Просто нереально. Джонин вперился взглядом в Сехуна, пытаясь понять, как такое могло произойти. Тот широко улыбнулся ему в ответ, моргнул, и посмотрел на него, да причем так, словно Джонин был по меньшей мере божеством. Внезапная влюбленность может быть лишь результатом… - Черт. Джонин поднялся, утягивая за собой Сехуна, и поспешил убраться подальше от входа в гостиную Слизерина, где уже начал собираться не в меру любопытный народ. Они все перешептывались, возбужденно махали руками и хихикали. Черт-черт-черт. Он ускорился, таща за собой чуть ли не пританцовывающего Сехуна, который время от времени что-то радостно мурлыкал себе под нос. Достигнув, наконец, нужной двери, Джонин чудом удержался от того, чтобы пинком не распахнуть ее и попытался вернуть себе свое хваленое хладнокровие. Он глубоко вздохнул и постучал. В двери открылось небольшое окошечко, открывая небольшую часть лица. - О, Джонин, чем я могу тебе помочь в этот чудесный субботний вече… - Профессор, мне нужна ваша помощь. Он ненавидел себя за то, что ему пришлось произносить эти слова. Он ненавидел то, что нуждался в чьей-то помощи. Но уж очень сильно ему хотелось отделаться от этой надоедливой занозы, в бытности именуемой Сехуном. Профессор Слизнорт без лишних вопросов пропустил его внутрь, где Джонин поспешил рассказать специалисту по зельеварению о своих подозрениях насчет обнимающего его руку гриффиндорца, который, судя по симптомам, выпил что-то сродни любовному зелью. Профессор Слизнорт понимающе кивнул, и все же не смог сдержать улыбки при виде того, как парни мило смотрятся вместе. - Кажется, тот, кто варил зелье, допустил ошибку в процессе приготовления, - добавил он. – Ты сказал, что О Сехун, скорее всего, съел шоколад, который изначально предназначался тебе, так? Видимо вместо того, чтобы сделать зелье, которое бы заставило тебя влюбиться в нее, она сделала зелье, которое заставляет любого выпившего его влюбляться в тебя. Ну, видимо это был кто-то из полукровок или грязнокровок. Не удивительно, что этот кто-то допустил ошибку. - Наверное, вы правы. Не могли бы вы дать мне противоядие, профессор? И, если можно, побыстрее, - долго под теми лучами любви, которые посылал в его сторону вцепившийся в его руку Сехун, он не протянет. Профессор Слизнорт отрицательно покачал головой: - Извини, Джонин, но нужное противоядие у меня закончилось. - А вы не могли бы прямо сейчас его сделать? – сохранять спокойствие ему было все сложнее. - Видишь ли, у меня закончились некоторые ингредиенты. - Где я могу их купить? Я сам заплачу и принесу... - Сейчас не сезон для этих трав, Джонин. Извини, но тебе придется подождать, пока я сам не смогу пополнить свои запасы. Черт. - ну, хорошо, до завтра я могу и… - Месяц, Джонин. - Месяц?! - Да, месяц, - спокойно повторил Профессор Слизнорт. – Нужное мне растение не будет цвести еще мес… - МЕСЯЦ?! Не может быть. Не может быть. Это просто не может быть! Как он должен был терпеть отравленного О Сехуна целый месяц?! Прикрыв лицо руками, он в уме начал составлять подробный список всех известных ему ругательств. Кажется, Профессор Слизнорт в это время говорил ему что-то о том, как ему повезло иметь такого милого поклонника в течение целого месяца, даже не смотря на то, что это состояние было наколдовано и… Чем он обидел профессора, что тот так его наказывает? - Джонинни, можно я сегодня с тобой посплю? – подергав его за рукав, попытался привлечь внимание парня Сехун. - Нет. - Почему? – очаровательно нахмурившись, поинтересовался он. – Мне хочется спать с тобой. Пожалуйста пожалуйста пожалуйста? Большое пожалуйста с Луханом на верхушке? - Я сказал нет! – практически зарычал Джонин, вырывая свою руку из цепкой хватки Сехуна. – И ПЕРЕСТАНЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ДЖОНИННИ ИНАЧЕ Я… - Ох, Джонин, давай по тише, а? - попросил профессор Слизнорт, гладя расстроенного Сехуна по голове. – Он же околдован, он сейчас не понимает ничего, кроме того, как сильно он тебя любит. И, поверь мне, сейчас даже заключение бы не остановило его в его стремлении быть рядом с тобой. Джонин фыркнул. И он еще спрашивал, может ли день стать хуже? - И что мне теперь делать? - Просто плыви по течению. - Как? - Ну, - Профессор Слизнорт на секунду задумался. – Так как никто их вас не может вернуться в ваши Гостиные, вам будет лучше спать в Большом Зале. - Что?! Профессор, по мнению Джонина, явно решил поиспытывать его терпение. - О, не волнуйся, я сам обо всем договорюсь с Директором. И приготовлю для вас спальные мешки, - спокойно улыбнулся тот, словно не видя направленного на него убийственного взгляда в исполнении Джонина. – Разве это не чудесная возможность наладить, наконец, теплые отношения между Слизерином и Гриффиндором? Думай об этом, как о программе по обмену студентов, например. Звучит неплохо, а? О да. Неплохо. Не то слово. Джонин хотел было снова начать спорить о том, что это, по его мнению, ужасная идея, когда Сехун внезапно снова обнял его, улыбаясь во все свои тридцать два зуба и… Неужели нельзя было его хотя бы разочек стукнуть? - Не волнуйся, Джонинни, я не дам тебе замерзнуть! Боже. Он точно не доживет до конца месяца.