Ты великолепие

Я думала, что в этом мире не могут сниться сны, я ошибалась. Меня окутывала холодная вода, я тонула. Открыв глаза, я увидела свет — солнце. Размытое пятно света где-то по ту сторону толщи воды. Я протянула руку, как будто хотела коснуться этого света, поймать его. Но я не смогла, он был так далеко, и пальцы ощутили лишь холод. Но мне казалось, что я способна на это. Глупая. Я тонула всё глубже и глубже. Но даже не пыталась всплыть на поверхность, спасти себя. Эта вода успокаивала меня, шептала: «Не бойся». Вскоре я увидела вокруг себя лепестки роз и что-то красное, похожее на кровь или же краску. Эта красная кровь-краска расплывалась вокруг, создавая в воде невесомый узор, словно дым. Я погружалась глубже и вдруг провалилась куда-то вниз, вода оказалась прямо надо мной, капельки скатывались с моих пальцев и летели обратно вверх, к поверхности воды. Я же легко и плавно опустилась на снег, всё ещё глядя вверх. Небо стало водой? Океаном? Озером? Что это? С этого «неба», вслед за мной, посыпались те самые лепестки роз. Я попыталась встать, но не смогла, тело меня не слушалось, даже не шелохнуться. Всё тело сковало холодом, а ноги пронзило такой болью, что из горла вырвался отчаянный крик. Я постаралась успокоиться и вскоре смогла двигаться, приподнялась немного, чтобы взглянуть на свои ноги, и ужаснулась. Они стали черными. Эта чернота медленно расползалась по коже, поглощая меня, пронзая меня будто тысячей ножей, сжигая заживо. Когда она полностью поглотила меня, боль отступила, оставив после себя пустоту, одиночество, но самое главное покой. Я распахнула глаза, тишину в комнате нарушало только моё учащенное дыхание, по лбу стекали капельки холодного пота. Это был кошмар, просто кошмар, от которого я проснулась. Уверена, всему виной эти картины, его картины. Но скоро я к этому привыкну, скоро этого всего больше не увижу, скоро все будет кончено. Я не уйду отсюда, даже если у меня есть возможность. Я буду ждать. Возможно это глупо, и мне стоит уйти, телепортироваться и не издеваться над собой. Я не хочу. Не хочу отсюда уходить. Что со мной? Я понимаю, что Джули меня попросила остаться с ним, чтобы я не шла вслед за Себастьяном. Но безумие оставаться с психопатом, и безумие, что я сама не хочу уходить. Уйду я или нет, неважно. Все равно уничтожу этот мир. Так что нет разницы в том, где я нахожусь. Это можно назвать оправданием. Интересно, где сейчас Стефано? Я не могу его нигде найти. Может, он в своей галерее? Но могу ли я телепортироваться туда? Что если перенестись туда и найти его, он рассердится, что я ушла из дома? Лучше подожду его в оранжерее, хотя там скучно. А может в гостиной, погреюсь возле камина, нет, и там не очень. Закрываю глаза и пытаюсь найти Стефано, почувствовать его, увидеть, где он. Да, он в своей галерее, но в другой комнате, и он там не один. Все же я рискну и телепортируюсь, чтобы узнать, что он там делает, и с кем он там. Появляюсь около скульптуры «Возрождение», все же она меня очень сильно привлекла. Даже сейчас не могу оторваться от неё, настолько она прекрасна и великолепна. Спустя какие-то секунды я услышала где-то неподалёку женский крик. Крик, исполненный боли, отчаяния и мольбы о помощи. Это было настолько больно и ужасно, что внутри меня все разрывалось, той же болью, которой был переполнен этот крик. Идя на этот крик, я боялась, что кричащая вот-вот умрет. Но то, что я увидела за окном, возле той самой двери откуда доносился крик, ужаснуло меня. Я увидела, как Стефано расчленял девушку, живьём. Его одежда и вся комната были залиты кровью. С каждым движением пилы, кровь фонтаном разлеталась в разные стороны. От увиденного меня затрясло, ещё чуть-чуть и я бы закричала, но успела прикрыть рот рукой, чем немного заглушила свой голос, слезы потекли по моим щекам. Я отступала назад, перед глазами всё стояла эта картинка: пила, безумная улыбка Стефано, кровь и крики женщины. Прижавшись спиной к холодной стене, я немного пришла в чувства, но дрожь в моем теле никак не унималась. Ноги стали ватными, заставляя опуститься на пол. Он в любой момент может выйти. Если я не уйду, он увидит меня и все поймёт. Я должна встать с пола. Но я не могу, тело не слушается. Вот дверь открывается — у меня всего пара секунд, чтобы телепортироваться. Давай, приди в себя наконец! Но я не могу. Страх сжимает мое сердце и не даёт собраться, сконцентрироваться, сосредоточится на гостиной. Мы встречаемся с ним взглядами. Стефано удивлён, это читается по его глазам и выражению лица. Не могу отвести от него взгляд, наблюдая, как недоумение на его лице сменяется гневом. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. Но я не могу ответить, голос мне не подвластен. Открываю рот как рыба, пытаясь что-то произнести, но я не могу. Стефано в два шага оказывается возле меня и опускается на одно колено, все так же пристально глядя на меня. — Ты видела, что происходило в той комнате? Видела, что я делал? — гнев исчез, а вот ухмылка на лице появилась, как и весёлые дьявольские огоньки в его глазах. Он пугает меня еще больше. Теперь мне кажется, что он может меня убить. Куда исчезла моя уверенность в безопасности? Куда исчезло знание того, что он ничего мне не сделает? Где все это? Я хочу, чтобы это вернулось. — Ну, ну, милая моя, не бойся. Я не сделаю с тобой то, что сделал с ней. Не бойся, не плачь, — Стефано вытирает слезы с моего лица, но, боже, его перчатки окровавлены. — Красный тебе идёт. Но, моя дорогая, ты не должна была приходить сюда. Ты ослушалась меня — это плохо и очень! Но разве я могу наказать тебя? Нет. Я этого не сделаю, — большим пальцем он проводит по моим губам. — Дрожишь, — с его губ срывается вздох. — Больше никогда так не делай, не иди за мной, — тихим голосом произнёс он. Стефано встал на ноги, снял перчатки и взял меня на руки. Мне кажется, скоро я к этому привыкну, и мне начнёт нравиться. Мы телепортировались в гостиную. Усадив меня на диванчик, он некоторое время ходил по комнате, как будто что-то обдумывая, потом взял стакан, наполнил его водой из графина и протянул мне. Некоторое время я сомневалась, брать его или нет, но пристальный взгляд Стефано вынудил меня взять стакан и сделать небольшой глоток воды. Стефано как будто ждал, пока я успокоюсь и приду в себя, чтобы мы могли побеседовать. — А теперь, моя дорогая, давай вернёмся к ранее случившемуся. Зачем ты пришла в галерею? — Я… Мне стало интересно с кем ты там, я видела это. То есть, я не знала, чем мне заняться здесь и решила поинтересоваться, где ты. И увидев… Ну, мои способности, ты знаешь, и я увидела тебя, и там ещё кто-то был. Я телепортировалась, услышала крик, пошла на него, и там… ты… это ужасно…ты, — руки снова задрожали, стоило только вспомнить увиденное — кровь, пилу, разрезающую человеческую плоть как колбасу, крик женщины. — Не ходи за мной больше. И тебе стоит найти какое-то занятие. — Какое? Мне нечего здесь делать, я даже выйти отсюда не могу. — Моя дорогая, — Стефано подходит ко мне и хватает за горло одной рукой, но сжимает не сильно. — Касательно выйти. Если бы ты не была мне важна, я бы тебя убил, но не думай, что не могу тебя покалечить, — угрожающе произнёс он. — Найди себе занятие, любое! Но чем мне занять себя? Просто спать? Смотреть в потолок? Сидеть в оранжерее? Что? Мне совершенно нечего здесь делать, он и сам это понимает. Так зачем он…? Стефано убирает руку с моего горла, на его лице снова появляется ухмылка и озорной огонёк в глазах. — А знаешь, я могу научить тебя проявлять фотографии, будешь помогать мне или же… — но тут я его перебила. — Здесь есть библиотека? — было видно, что ему не понравилось, как я перебила его, но он не придал этому особого значения. — Второй этаж, прямо, налево и направо, дверь в конце, — ответил он. Скучно, очень, особняк и особняк, одно и тоже, из раза в раз. Когда Джули подаст сигнал? Может никогда? Мне страшно. Вдруг наш план раскрыли, вдруг с ней что-то сделали, вдруг, все что мы делали было зря? Нет! Нельзя об этом думать! Я верю, что это было не зря, верю, что все хорошо, верю, что мы спасём Лили, верю, что мы убьём Мёбиус. Я могу уйти? Могу? Он сидит на диванчике напротив и смотрит на меня неотрывно, это пугает. О чём он сейчас думает? — Так ты никогда не была на воле? В реальном мире? Не видела картин? — почему он об этом спрашивает? — Ты бы не спросила, есть ли здесь библиотека, ты ведь хочешь прочитать что-то интересное из реального мира. Что ты читала там, в Мёбиусе? — Я читала инструкцию по безопасности, — на мой ответ Стефано улыбнулся. У него красивая улыбка, и очень. В ней нет жестокости, высокомерия, лишь доброта и веселье. — Маловато, — он пытается найти тему для разговора, узнать меня? Из угрозы он перешёл на дружелюбие, с чего это вдруг? — А музыка? — Все что я помню, так это из детства. У нас был садик. Помню, как мама играла на пианино, а папа часто что-то готовил. У нас была канарейка, я помню ее пение как сейчас. Эти мелочи для меня — единственное счастье. Забудь я их, это было бы самоубийством для меня, — пока я говорила, на глаза наворачивались слезы. Эти воспоминания болезненны. — Как ты потерял глаз? — решив сменить тему, спросила у него. Стефано был удивлён моим вопросом, он вздохнул и задумался. Наверное, он думал, стоит ли мне рассказывать или нет, но все же рассказал. — Я был военным фотографом, — Стефано встал, помолчал пару минут, а после подошёл к комоду и достал что-то из верхнего ящика — фотография… Он задумчиво посмотрел на снимок и протянул его мне. — Это моя последняя работа в качестве военного фотографа, — я не смотрела на фотографию, я смотрела на Стефано. Его лицо было омрачено грустью и тоской. Он вернулся на своё место и продолжил. — Этот снимок чуть не стоил мне жизни… но он-то и стал толчком для моего творческого перерождения. Он открыл мне глаза на тот факт, что даже в ужасе и унижении может быть внутренняя красота… Возможно, мне никогда больше не удастся сделать столь значительного снимка… — Чуть не стоил жизни, — я опустила глаза на этот фото: взрыв, люди, смерть, боль… ужасно… Стефано говорил это тихим и спокойным голосом, но в глазах читалась тоска. — Внутри остался осколок, который врачи так и не смогли вытащить. Они говорят, он чудом не прошёл в мозг. В реальном мире иногда побаливало, но я не обращал внимания; это помогало мне сосредоточится на том, что действительно важно: на красоте жизни и на страдании. Это и есть основы моего творчества. — Убийства — это красота? — прошептала я. — Осуждаешь? — он услышал мой шёпот. — Да. Он улыбнулся и рассмеялся. Но его взгляд не изменился, он все так же с тоской смотрел на меня, но в этих глазах, в их глубине… хотя нет не так, казалось я смотрю в его душу, в самую его глубину, и там я увидела пустоту… пустоту? Почему именно это я увидела в его душе? Знать бы его чуть больше, я бы знала, с чем это связано. Но я ничего о нем не знаю. Хочу ли я его узнать? Узнать кто он, и что он такое? Скорее да, чем нет. Но на шаг, маленький шаг, я приблизилась к нему. Он рассказал, как он стал таким «чудовищем», как он потерял глаз. Он рассказал мне это, как будто доверяет мне, нет, будто хочет получить моё доверие. Если я хочу его узнать, то я должна и довериться ему, но я не могу… не могу… ему, доверять. — Та девушка, что кричала. Что ты с ней делал? — Создавал из неё шедевр, — его тоска в глазах сменилась на огонёк, а улыбка стала насмешливой ухмылкой. — Я могу уйти? — облизав пересохшие губы спросила его, но заметила, как он пристально и даже неотрывно посмотрел на этот мой жест, он даже глотнул. — Нет. Я хочу ещё немного побыть с тобой, — встав с диванчика, он подошёл к комоду, налил в бокал вино и, сделав небольшой глоток, вернулся на своё место, продолжая неотрывно на меня смотреть. Казалось, будто он чего-то ждал от меня, какого-то жеста, слова. А может, он любовался мною, как одним из своих творений. Может, я его творение? Кто я ему? Он словно хищник, а я — его жертва. Залпом опустошив бокал, он поставил его на журнальный столик перед собой. — Я подумал, а как насчёт того, чтобы завтра или сегодня нам провести вместе чуть больше времени. Лучше узнать друг друга, раз мы собираемся прожить столь долгое время вместе? — что это значит? Я не понимаю. Но он серьёзен — это видно, и по его взгляду видно, что отрицательный ответ он не примет. — Да, — сделав глоток воды, отвечаю. — Но ответь мне, ты пытаешься завоевать моё доверие? — Я хочу, чтобы ты меня не боялась. Хочу, чтобы подчинялась мне, — хищно улыбнулся он, от этой улыбки по спине пробежались мурашки и холодок. — Я подчиняюсь тебе, но лишить себя страха перед тобой не так просто. Ты сам заставляешь меня бояться тебя, — то, что я произнесла, было верхом бесстрашия для меня, но Стефано не отреагировал агрессивно. На его лице появилась победная улыбка, но она была в тоже время и очень нежной. — Будешь вести себя хорошо, и мы поладим. Я это тебе уже говорил. Но ты такая непослушная, это меня раздражает, но и нравится, — его голос такой спокойный и успокаивающий, даже убаюкивает. — Иди к себе, я принесу тебе кое-какие книги, почитаешь. Стефано вышел из гостиной, я же просто телепортировалась в свою комнату и зашла в ванную. В зеркале я увидела уставшую девушку. Я не могла узнать своего отражения, а это кровавое пятно на щеке было ужасным. Открыв кран, я начала умываться. Но, подняв голову, в зеркале увидела полностью измазанное красным лицо, а из-под крана вместо воды текла кровь. Не вода, которая была изначально, а кровь. Это было последней каплей. Я закричала так громко, что, казалось, сорвала голос. В панике я прижалась спиной к стене, упала на пол и поджала ноги. Кровь, везде эта кровь! Смерть, везде я вижу смерть. Боль, везде боль. Все, все это невыносимо. В ванную ворвался Стефано. Тревога в его глазах быстро сменилась удивлением, он смотрел на меня и не мог понять, что произошло. Он подошёл ко мне, став на колени. — Что случилось? — Кровь, — с трудом произнесла я. — Лицо… Кровь… Вода… — Я не пойму тебя, если ты толком мне ничего не объяснишь! — раздражённо произнёс он. Выровняв дыхание и немного успокоившись, я попыталась ему все объяснить. — Я хотела умыться, чтобы смыть кровь с лица, но когда я подняла голову, моё лицо полностью было в крови! Из-под крана текла кровь, не вода, а кровь, — в слезах, с болью в голосе, в полном отчаянье произнесла я. Стефано достал из тумбочки полотенце и аккуратно, даже бережно, вытер кровь с моего лица. Его лицо было серьёзным, это не был тот садист. Он изменился? Что с ним? Где тот психопат? Хотя почему я думаю об этом? Почему спрашиваю у самой себя? Ответ очевиден — я ведь его любимая игрушка, ядро, которое наполняет его силой. На нем нет перчаток, я чувствую прикосновение его рук. Такие тёплые и нежные, даже больше, его руки очень даже изящны. У Администратора не такие, у него грубые и некрасивые руки. Как же аккуратно и усердно он вытирает кровь с моих рук. Моё сердце так быстро бьётся, словно вот-вот выскочит из груди. Надеюсь, он этого не услышит, не почувствует мой пульс. Интересно, когда он фотографирует или занят чем-либо, он тоже так сосредоточен? Что со мной? Я все время думаю о нем, это странно. Закончив, он поднял голову и взглянул мне прямо в глаза. — Тебе стоит это исправить. — Что именно? — Кровь из-под крана. Мир разваливается, он залит кровью. Измени его, — произнёс он. — Я принёс книги, они на твоей кровати. Надеюсь, тебе понравится, — его серьёзность улетучилась, сменившись улыбкой. Но была ли его улыбка радостной? Она была бесчувственной. Теперь я одна в этой комнате, рассматриваю принесенные им книги. Это вроде была классика, хотя откуда мне знать? «Грозовой перевал», «Унесённые ветром», «Ромео и Джульетта». Кажется, в детстве я слышала о такой книге — «Ромео и Джульетта». Если она связана с моим детством, то, пожалуй, начну с неё. Странно, но все книги, которые принёс Стефано, были женскими романами. Он как будто подбирал их под меня, под романтическую натуру. Но как я могу понять их, если даже никогда не любила? Если я совсем не знакома с реальным миром. Однако читая эту книгу, я чувствовала любовь, что наполняла сердца Ромео и Джульетты. Это было так прекрасно и искренне. Жаль, что такого не может быть в реальности. Хотя в моем случае не может быть никогда. В STEM не бывает такой любви. Он сказал, что завтра хочет провести со мной больше времени. И что мы будем делать? Мне кажется, он и сам не знает, чем нам заняться. Но не удивлюсь, если мы сначала погуляем по его Галерее, а потом опять там погуляем, и еще раз. Это, пожалуй, единственное его любимое занятие. Но если он предложит мне помочь ему создать «творение», я убегу — творить из кусков человеческой плоти это отвратительно. Но нет, он так не поступит со мной, по крайней мере, я надеюсь на это. Мне ничего не снилось этой ночью, словно я пуста. Это даже меня огорчило, уж лучше бы мне приснился кошмар, как тогда. Но нет, этой ночью — пустота. Я даже не успела встать с кровати, как в мою комнату ворвался Стефано. — Подъем, моя дорогая! Не поверишь, но сегодня STEM радует нас солнцем и ясным голубым небом, — и вправду, после того, как он отодвинул шторы, комнату залило солнечным светом. — А это тебе. Если хочешь, могу помочь тебе одеться, — улыбаясь он положил мне на колени короткое синее платье. — Я сама справлюсь, — прикрывая грудь одеялом, ответила ему. — Уверена? Я не против, — наклоняясь ко мне, все с той же улыбкой отвечал он. — Стефано, если мне понадобится твоя помощь, я обязательно попрошу ее у тебя, — улыбнувшись ответила ему. Казалось, его забавляло все это. Увидев на тумбочке возле моей кровати раскрытую книгу, он взял ее в руки и посмотрел на обложку. Его глаза заметно погрустнели, когда он прочитал название, но улыбка все не сходила с лица. — Тебе она понравилась? — вернув книгу на место, спросил он. — Да. Очень. Но… — я замолчала задумавшись, стоит ли его спросить, но все же решилась. — Почему ты выбрал именно женские романы? — Ты ведь девушка, и я подумал, что романы тебе очень понравятся, хоть и не знаю твои вкусы. — Но эта история, — указала я на книгу. — Очень грустная. Даже трагичная. Выйди пожалуйста я оденусь. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я помог тебе? — Стефано, выйди. — У тебя две минуты. Откуда он знает какой у меня размер? Можно подумать, он видел меня голую и измерил мои параметры. Стоило мне выйти из комнаты, как взгляд Стефано, будто прилип ко мне. Он медленно подошёл ко мне и прижался губами к моей руке. — Великолепно. Только вот волосы стоило бы собрать в причёску. — Извини, но я не умею делать причёски, разве что хвост, — недовольно произнесла я. Но мужчина лишь улыбнулся на моё недовольство. Миг и мы телепортировались. Как я и предполагала, мы оказались в галерее, но не в выставочном зале. Стефано все куда-то вел меня, продолжая держать за руку. Я думала, мы будем рассматривать картины или его скульптуры, но он вёл меня совершенно в противоположную сторону, мимо дверей, проходя мимо картин. Куда? Мы поднимались по ступенькам вверх, все выше и выше, ноги жутко болели от каблуков, и усталость не заставила себя долго ждать. Я, непривыкшая ходить на каблуках, в итоге оступилась и чуть не упала, Стефано успел меня схватить. — Прости, — виновато произнесла я. — Эти туфли, каблуки, я… я никогда на них не ходила, очень неудобно. — Сними туфли, походишь босиком, пока мы поднимаемся на верх. — Почему бы нам не телепортироваться? — предложила ему, разуваясь. — Все время телепортироваться и забыть, как это ходить пешком? Не ленись, моя дорогая. — рассмеявшись ответил он. Он прав, если все время скакать туда-сюда, то легко забываешь о ходьбе и о том, как это бывает приятно. Он сегодня очень активный, весёлый. После того, как я сняла туфли, мы поднялись еще на два пролёта и преодолели длинный одинокий коридор, с одной единственной дверью в конце. Та дверь вела в просторную комнату, весьма необычную. Открытый стеклянный потолок позволял видеть небо и солнце — невероятно красиво. Могу только представить, насколько красиво здесь ночью, когда прямо над тобой проплывают звезды и луна. Тут играл граммофон, я узнала мелодию — та самая, которую я слышала, когда попала в STEM. Мы с Себастьяном тогда увидели первый труп. В центре комнаты высилась хрустальная, а может и стеклянная, скульптура женщины с крыльями и с розой в руках. Уверена, это не работа Стефано, не его стиль. Стефано подошёл ко мне сзади, обнимая за талию. — Нравится? — прошептал он мне на ушко. — Да. Ангел с розой в руках. И место это красивое, особенно потолок. Почему ты ночью меня не привёл сюда? Уверена, тут очень красиво ночью. — А днём нет? — перевёл он тему. — Днём тоже красиво. Для чего эта комната? Хотя почему я спрашиваю, тут есть пианино, могу предположить, что это танцевальная комната. Он привёл меня в танцевальную комнату? Хотя тут есть и диванчики у одной из стен, а значит, это не танцевальная комната. Возле диванчиков стоит журнальный столик с бутылкой вина и парой бокалов на нем. Рядом стояла ваза с фруктами, и лежал его фотоаппарат. Также в этой комнате были и картины, его картины. — Выпьешь? — спросил он, отойдя от меня к журнальному столику. — Нет. Я никогда не пила, и не особо хочу. — Может, хотя бы один глоток? — Нет. — Мне тут нравится, успокаивает это место, и эта скульптура… она меня вдохновляет. Кто бы ни был ее творцом, он молодец. — Она грустная, эта женщина. — Почему? — заинтересованно спросил он, сделав глоток вина. — Напоминает мне похороны, кладбище, где есть такие скульптуры. Лицо этой девушки опечалено. А эта роза, кажется, будто она хочет бросить ее на чью-то могилу. — Это так. Я нашёл ее как раз на кладбище и принёс сюда, — с улыбкой на лице ответил он. С кладбища? Он сума сошёл? Хотя он и так сумасшедший, но это перебор! С кладбища украсть или даже забрать эту скульптуру. Хотя он — любитель искусства и всего красивого и на все способен. Стефано ставит бокал на столик, берет фотоаппарат и подходит ко мне. От него пахнет вином. Каждый раз, когда он ко мне прикасается, по коже пробегают мурашки. — Ты не скучаешь по своим родителям? — грустно глядя на меня, спрашивает он. — Нет, я даже не думаю о них. Но… — мужчина заинтересованно смотрит на меня, ожидая продолжения. — Но у меня есть небольшая зависть к Лили. Майра, искала ее, не сдавалась, и она нашла свою дочь. Себастьян сражался за неё и продолжает сражаться. Она нужна им. Я же… меня никто так усердно не искал. — Ты так одинока, — прошептал он. — Они выкрали тебя, использовали, сломили… — я перебила его. — Не сломили, — улыбаюсь уголками губ. — Где ты жил? Откуда ты? — Италия, — улыбнувшись ответил он — Я итальянец. — Итальянец, — повторила за ним. — Стефано, неужели тебе все равно, что ты убиваешь? — Ради искусства я на все способен. Тишина, это так угнетающе и успокаивающе. Эта скульптура не дает мне покоя, в ней есть что-то странное, завораживающее. Подойдя к ней, я касаюсь ее лица. Меня почти ослепляет вспышкой, повернув голову, я замечаю, как Стефано с улыбкой на лице снова щелкает затвором фотоаппарата. Эта вспышка раздражающе режет глаза. — Хватит, — недовольная произнесла я, прикрывая лицо рукой. — Нет, нет, нет, — весело произнес он, продолжая меня фотографировать. Обойдя скульптуру, я надеялась спрятаться. Но он не отставал, тут же появляясь за моей спиной. Зачем он это делает? — Прошу хватит! Не фотографируй меня! — прокричала я. Но Стефано меня не слушал, лишь улыбался и фотографировал. Я пряталась за пианино, но он и там меня находил. Мы словно играли в кошки-мышки. Прячась, телепортируясь, он везде меня находил. Стефано вдруг положил фотоаппарат на пианино, телепортировался ко мне и сказал: — Давай потанцуем? — Я не умею танцевать. — Насчёт этого не переживай. Стефано берет мою руку в свою, а другую мою руку кладет к себе на плечо, своей же рукой обнимает меня за талию. — Наступишь мне на ногу — я тебя укушу. И я не шучу, я действительно это сделаю, — угрожающе проговорил он. Мы начали медленно двигаться, подстраиваясь под ритм мелодии. Он так уверен в своих движениях. Прижимает меня к себе так, что я чувствую его тепло, его запах, силу его рук. — Вот видишь, у тебя все получается, — говорит он. — Благодаря тебе, — но стоило мне это произнести, как я случайно наступаю ему на ногу. — Прости, я не хотела, — виновато смотрю на него. — Что ж, я предупреждал, — улыбка на его лице становится ещё шире, а в глазах что-то мелькает, что-то незнакомое мне. — И куда мне тебя укусить? Может ноги? Он и вправду не шутил. Опустившись на колени, он нежно рукой поглаживает мою правую ногу, медленно скользя ладонями от колена вверх и приподнимая ткань платья. Положив руку ему на плечо, я сжимаю пиджак, чтобы удержать равновесие. Он не возражает, лишь улыбается от моих действий. Страх заполняет меня вместе с дрожью, мне хочется запротестовать, но страх лишил меня и голоса, мне осталось лишь наблюдать за тем, что он делает. Горячее дыхание Стефано обжигает бедро, и вот он касается моей кожи губами. По телу словно пробежал электрический разряд, а место, куда он поцеловал, вспыхнуло огнем. Но на этом он не остановился, он лизнул языком то самое место. Вздох вырвался из моих лёгких, а Стефано посмотрел на меня снизу-вверх, в его глазах отражались эмоции, которых я никогда не видела и не могу понять. Но эта ухмылка на его лице говорит мне: «Я только начал». Он кусает меня не сильно, боль едва ощутима, а его рука поглаживает бедро. Лизнув место укуса, он встал на ноги. На его лице все ещё была улыбка, но не та, которую я привыкла видеть, даже взгляд изменился — он был другим, это пугало. Что ещё он сделает? — Продолжим наш танец, — наклонившись к моему уху прошептал он. Я ничего не ответила, и он снова закружил меня в танце. Теперь уже я старалась не наступить ему на ноги. Этот поцелуй и укус, зачем? Это отвратительно. Я должна была возразить, отойти или же ударить его. Но я испугалась, я ничего не могла сделать. И мне… немного, но все же понравилось — как такое возможно? Это было так волнующе, когда он поцеловал, тело словно начало гореть изнутри. Нет! Я должна перестать об этом думать. Я не смотрю в лицо Стефано, боясь встретится с ним взглядами, я смотрю через его плечо. Но мои мысли меня подставили. Я опять наступаю ему на ногу. — Тебе так понравилось? Хочешь ещё раз? — чуть ли не смеясь говорит он. — Стефано… — с трудом произношу его имя. — Не надо. — Надо милая, иначе ты и дальше будешь наступать мне на ноги. Стефано притягивает меня ещё ближе к себе, а другой рукой приподымает мою голову за подбородок, полностью открывая мою шею. — Прелестно, — шепчет он, его горячее дыхание обжигает кожу. Поцелуй в шею — и с моих губ срывается вздох. Пусть это все закончится. Но нет, это никогда не закончится, пока он продолжает покрывать мою шею поцелуями, приятными и обжигающими. Тело горит, а дыхание учащается. Но на смену приятному приходит боль. Он кусает меня, слегка посасывая кожу. — Больно, — простонала я. Но это был стон не от боли, а от приятных ощущений. Контраст нежности и боли — великолепно. Стефано лизнул место укуса. Отстранившись, он посмотрел мне в глаза, но я отвела взгляд. — Третья попытка? — спрашивает он. — Нет, хватит, — с трудом произношу я. — Вот ещё, мне понравилось. Давай продолжим. И мы продолжили. Но этот танец тоже не продлился долго. Тело меня не слушалось, ноги были ватными, а разум затуманен. Выровнять дыхание и прийти в себя, у меня совершенно не получалось. Он знал, он знал, что я не смогу не наступить в третий раз. И теперь, что он сделает? Его дыхание на моих губах. Он ведь не сделает этого? Нет! Я не могу сопротивляться ему, он словно змей-искуситель. Так нельзя, я должна сопротивляться. Я не могу позволить ему это сделать.