Ты великолепие

Я вижу, что Себастьян, будто разрывает себя на части. На одной чаше весов его дочь, которую он хочет вернуть, а на другой нежелание того, чтобы я жертвовала собой, чтобы моими силами пользовался психопат. Он опекает меня и заботится, это приятно. Мне кажется, что за все то время, что мы вместе провели, у него появилось что- то вроде отцовского инстинкта. Хотя, возможно, он защищает меня, потому что я девушка, хрупкая и слабая, даже несмотря на то, что у меня есть огромная сила. Но разве можно обо все этом думать, когда нужно вернуть Лили? Все что мне важно — это спасти ее, и я для этого сделаю все, и мне плевать, чем я пожертвую, даже если на кону моя собственная жизнь. — Заткнись! — прорычала я Себастьяну. — Калантия? — слышу его удивлённый голос за спиной. — Сначала ты отпустишь девочку, и уж потом я к тебе подойду, — безэмоционально отвечаю фотографу. Фотограф дежурно улыбнулся, но не стал торопиться, с минуту он просто стоял, глядя на меня. Взмахнул рукой, и из-за тяжелого занавеса на сцену выбежала Лили. Она обвела глазами театр, на секунду задержала взгляд на фотографе, Себастьяне, а потом уже на мне. Недолго думая, она подбежала ко мне и крепко сжала в объятиях. Себастьян хотел было подойти к нам, но я остановила его, вытянув руку вперёд в знак протеста. Ее тепло, крепкие объятия, мне этого так не хватало. Улыбаюсь уголками губ. Она всегда так делала, когда видела меня — подбегала и обнимала. Лили всегда ходила за мной по пятам в Мёбиусе. Все называли её маленьким хвостиком. Она все мне рассказывала, доверяла, как родной сестре. Даже Майра была удивлена нашей связи, как и я сама. Я и подумать не могла, что Лили так быстро ко мне привяжется. Помню, когда Лили впервые появилась в Мёбиусе, она была очень напугана, ни с кем не шла на контакт. Тогда я подошла к ней, взяла альбомный листок, сложила из него птичку и отдала ей. Никогда не забуду, как она на меня посмотрела тогда, в ее глазах была надежда. Надежда на то, что в этом месте можно хоть кому-то доверять. Несмотря на моё дружелюбие, Лили оставалась настороженной. Мы стали общаться каждый день. Ей очень нравилось оригами, и что я рисовала. Постепенно она начала открываться мне, а вскоре полностью доверилась. Она поняла, что я не желаю ей зла. Вот так легко и быстро мы с ней поладили. — Лили, — удивлённо произнесла я. Выбравшись из крепких объятий девочки, подняла ее голову, глядя на неё. Глаза девочки были полны боли и отчаяния, но больше всего в них читался страх. Тут же ее глаза метнулись вправо, расширяясь от удивления при виде Себастьяна. Присев на корточки, я взяла голову девочки в руки и заставила ее смотреть на меня. На себе я все время ощущала взгляд фотографа, ему наверняка было интересно за всем наблюдать, это, возможно, даже забавляло его. — Смотри кто со мной, это же твой папа… — стараюсь говорить как можно спокойнее. — Нет, он мертв. — Лили, поверь мне, я же никогда тебя не обманывала, верно? — Лили неуверенно кивнула, пряча лицо на моем плече, — ты должна пойти с ним, здесь опасно, он выведет тебя отсюда. Лили хотела снова обнять меня, но я не позволила ей это сделать. Грозно посмотрев на неё и схватив за запястья рук. — Нет, Лили, ты должна уходить. Девочка кивнула, повернулась и посмотрела на Себастьяна. В ее лице читалось удивление, грусть, тоска, боль и многое другое. Было непонятно что в первую очередь сейчас преобладает. Она неуверенно шагнула к нему, замерла на несколько мгновений, раздумывая, а потом она сорвалась на бег и бросилась на шею к Себастьяну. Мужчина был рад, его любимая дочь поверила в то, что это он. Кастелланос стоял на коленях, крепко прижимая к себе свою дочь. Я же почувствовала радость и, в то же время, горечь — меня никто так не рвался найти и обнять. Я посмотрела на фотографа, тот был недоволен происходящим. Внимательно посмотрев ему в лицо, я увидела, как под чёлкой, прикрывающей объектив вместо глаза, вздулись и запульсировали вены. Он ждал, что я выполню обещанное и прямо сейчас подойду к нему. Но моё дело ещё не окончено, а план, который мы с Джули продумали, сорвался. Сейчас нам с ней остаётся только импровизировать. Себастьян встал на ноги, крепко сжимая руку Лили, он смотрел на меня со всей болью и горечью, я не хотела видеть его таким опечаленным. Стараюсь изобразить улыбку, показывая, что все хорошо и не стоит так беспокоиться. Но, разве можно притворяться, что все хорошо? Все плохо и очень. Подбегаю к мужчине, крепко обнимая за шею, он обнимает меня в ответ. Чувствую спиной, сверлящий взгляд фотографа, он разъярён и меня это радует. — Когда выйдешь из театра, свяжись с Джули, она проведёт вас к выходу. Скажи ей, что план меняется, и чтобы она связалась со мной. Это срочно! — быстро прошептала ему на ухо, поцеловала в щеку, отстраняясь от него. На лице Кастелланоса читалось удивление и недопонимание. Он не стал расспрашивать, что происходит, просто кивнул и направился к выходу. Две фигуры скрылись за дверью, оставив меня один на один с монстром. Развернувшись, медленным шагом направилась к фотографу. Он ждал меня, ждал, когда я наполню его силой, моей силой. Останавливаюсь перед сценой, мужчина подошёл к краю, присел на корточки и протянул мне руку. Принять его помощь или самой подняться на сцену? Смотрю на его руку в бордовой перчатке. У него великолепные руки, такие длинные пальцы, я бы и дальше смотрела, восхищаясь их великолепием, если бы он не произнёс: — Дай свою руку, — его голос был тихим и спокойным. Придётся долгое время пробыть с фотографом, пока Джули не сообщит мне о том, что они вот-вот выберутся из STEM. Кладу свою руку в его, он крепко сжимает ее и тянет на себя, помогая мне взобраться на сцену. На его лице довольная улыбка. Уверена, он испытывает сейчас чувство победы и контроля ситуации. Отпустив мою руку он берет меня за подбородок, поднимая моё лицо, пристально смотрит в глаза, наклоняется ближе и над самым моим ухом шепчет: — А теперь позволь мне ощутить всю твою мощь. От его слов и горячего дыхания по моей коже пробежали миллионы мурашек. Он пугает меня. Мне ничего не остаётся, как наполнить его своей силой. Пусть почувствует мою мощь. Чувствую, как он становится сильнее, а его самого окружает огонь синего цвета. На его лице расплывается довольная улыбка. — Наконец-то! Ох, это просто невероятно, ты наполняешь меня такой властью. Я не ощущал подобного рядом с той девочкой, — восхищённо произносит он. — Я хочу сделать для тебя подарок, моя дорогая. Он поворачивается к зрительному залу, где сидят десятки связанных людей с мешками на головах. Его глаз под чёлкой излучает синее свечение. Фотограф вытягивает руку вперед, и на голове каждого из «зрителей» засветилась красная лампочка. Все пространство театра заполнилось пищащими звуками. Что это? Взрывчатка? Быть того не может! Неужели он заминировал головы людей? Он психопат! Он сжимает руку в кулак, и один за другим в зале раздаются взрывы, разрывая головы людей в клочья. Огонь и кровь смешались воедино. Крик ужаса сорвался с моих губ, но я не слышала себя, как и не почувствовала, что упала на пол. Не ощутила даже боли в коленях от приземления, я лишь продолжала кричать, не в силах охватить разумом весь ужас происходящего. Белая одежда каждого из тех людей окрасилась алым. Кровь и куски мяса багровым фонтаном взмыли вверх, но временная ловушка поймала этот момент, не позволяя ни одной капельке крови упасть на пол. Десятки людей… все они… каждый из них был мёртв. Взорван. Уничтожен. Создатель этого был восхищён своим творением. С безумной улыбкой на лице он переводил взгляд от одного убитого к другому. — Тебе нравится? Я для тебя это сделал. О да! Букет из плоти и крови! — восхищённо произнёс он. — Ты чёртов психопат! — прокричала я. Улыбка резко сошла с лица фотографа, он развернулся и посмотрел на меня с недоумением, секунда — и его взгляд стал осуждающим. — Возможно ли создать что-то прекрасней? Но я постараюсь. Вскоре ты сама будешь восхищаться моими творениями. Один взмах, и мы с ним оказались в неизвестном месте. Эта комната была похожа на прихожую или даже залу. За спиной фотографа я заметила две лестницы с белыми ступеньками и темно-коричневого цвета перилами, ведущие вверх, в коридор. С обеих сторон, по три огромные колонны, а за ними по одной двери, которые ведут неизвестно куда. Тусклый свет от ночников на колоннах не давал полностью осмотреть комнату, но все же кое-что мне удалось увидеть: комната была выдержана в бордовых и коричневых тонах. Я боялась произнести хоть слово. Этот человек не был для меня опасен, ведь он не посмеет мне что-либо сделать, я могу уничтожить его в один миг — и я это знаю. Но что я могу сделать? Страх перед ним, почему-то, заставляет меня окаменеть, сковывает, не давая пошевелить и пальцем. — Моя дорогая. Тебе стоит освежиться и отдохнуть. Идём, — приказным тоном произнёс он. — Завтра я собираюсь провести для тебя экскурсию и показать каждое моё творение. Но я не могла встать, моё тело стало будто ватным, я не чувствовала ни рук, ни ног. Даже произнести что-либо не могла, огромный ком застрял в горле. Мы не могли оторвать друг от друга взгляд, он смотрел на меня выжидающе и немного с гневом. — Вставай, — тихо, но с нотками нетерпения произнёс он. Как я могу встать, если не чувствую своего собственного тела, и даже сказать об этом не могу. На глаза начали наворачиваться слезы, которые я с трудом сдерживала. Как же это омерзительно, быть сильной и, в тоже время, такой слабой. Я имею огромную власть и могу убить его прямо сейчас, но не могу этого сделать из-за собственной слабости, потому что он человек. Чудовище, которое не могу убить и перед которым испытываю страх. Мне противно, что он видит меня такой, не хочу, чтобы он чувствовал превосходство надо мной. Фотограф подошёл ко мне и, присев на корточки, заглянул в мои глаза. На его лице заиграла легкая ухмылка. — Хочешь, чтобы я взял тебя на руки? — растянув губы в улыбке, спросил меня. — С удовольствием. Не дожидаясь ответа, Стефано поднял меня на руки и направился вверх по лестнице. Мы шли по коридору, проходя мимо закрытых дверей. Интересно, куда он меня несет? Крепко обнимаю его за шею. Наконец-то, моё тело постепенно начало меня слушаться. От него так приятно пахнет, великолепный запах, я бы все время им наслаждалась, кожа на его лице такая нежная, а волосы так приятны на ощупь. Он меня дурманит, точнее его запах. Что со мной происходит? Он убийца и психопат, а я восхищаюсь им? Нет, это плохо, нужно отбросить эти мысли. Стефано открыл одну из дверей и занёс меня внутрь, усадив на кровать. — Твоя комната. Расслабляйся, а я скоро вернусь кое с чем, — сказав это, он ушёл. Моя комната? Почему он не пытается надо мной поиздеваться? Или он собирается меня держать здесь, как зверушку? Кажется, он собирается совместить оба варианта. Но сегодня он предельно спокоен, и, наверное, поэтому даёт мне возможность расслабиться, а также готовит к худшему. Кто знает, что у этого психопата на уме, к моему сожалению, я не могу узнать, о чём он думает. Встав с кровати, я осмотрела комнату. Какие приятные оттенки пастели и белого. Большая кровать с балдахином, гардеробная, но без одежды. Также здесь была дверь, ведущая в ванную. Мне так хотелось расслабиться, что я сразу же залезла под душ. Тёплая вода расслабила тело, мне даже захотелось спать. Эти пару дней я провела в таком напряжении, что совершенно не было времени, чтобы просто сесть и передохнуть. А сейчас я в полном восторге. Закутавшись в полотенце, вышла из ванной. На своей кровати я заметила платье, и записку на нем. На бумаге красивым аккуратным почерком было выведено: «В этом ты будешь выглядеть великолепно. Надеюсь, я не ошибся с размером». Откуда он только может знать мой размер? Или ему хватило пару минут подержать меня на руках, чтобы вычислить мои параметры? Платье и правда было красивое — насыщенного красного цвета, с клешеной юбкой до колен и прямым вырезом, открывающим плечи. Примерив его, я почувствовала себя живой куклой. Неужели он хочет, чтобы я выглядела как кукла? — Тебе идёт, — он появился, будто из ниоткуда. Стефано медленно подошёл ко мне, не скрывая восхищенного взгляда. — Если будешь хорошо себя вести и повиноваться мне, я буду хорошо к тебе относится, даже буду баловать. — Я тебе не зверушка и даже не кукла, — отвечаю, не в силах скрыть неприязнь. Он хищно улыбается, миг — и он прижимает меня к стене, крепко держа за горло. — Моя дорогая, я не хочу делать тебе больно, но ты меня вынуждаешь. Подчиняйся мне или тебя будет ждать наказание!