Часть 1
22 октября 2017 г. в 05:13
Красное на белом, словно яркие цветы на снегу. Поруганная безупречность, будто укор кровавой сцене в кабинете. Будто упрёк лично ему.
О5-█ нашёл его первым и доложил Гирсу. Нет, не доложил, конечно. Уведомил начальника о смерти подчинённого, формально и сухо, как и всё, что происходит рядом с ним и вокруг него. До зубовного скрежета официально и безжизненно.
Его голова была пуста, когда он шёл к кабинету Айсберга. Быть может, втайне он надеялся, что его отстранённость послужит ему защитой, и не будет ни сожаления, ни боли, но… Какая ирония. Гирс чувствовал, и боль утраты уже сжимала его сердце тисками, но он мог поклясться, что лицо его омерзительно спокойно.
В кабинете сновали медики и сотрудники службы безопасности. Коронер осматривал тело, записывая наблюдения на диктофон, и его голос ввинчивался буром в мозг Гирса:
— Выходное отверстие у основания черепа, овальное, края рваные, обожжённые. Наблюдаются разрывы углов рта в виде радиальных трещин. Причина смерти: огнестрельное ранение в голову. Предполагаемое время смерти — около шести часов утра. Вероятно, самоубийство. Труп доставить в морг для дальнейших…
— Тело, — тихо, но твёрдо сказал Гирс.
— Простите? — от неожиданности коронер оторвался от осмотра.
— Не труп, а тело. Доктор Айсберг проработал в Фонде почти десять лет. Имейте хоть каплю уважения.
Гирс сделал вид, что не заметил, как округлились на миг глаза всего персонала, наблюдавшего эту сцену, и подошёл ближе к столу. Кровь растекалась по столу нелепым пятном, словно чернильная абстракция в тесте Роршаха. Под затылком была влажная красная дыра с торчащими кусочками кости, от некогда совершенного мозга осталась кашица. На удивление умиротворённое лицо было повёрнуто в сторону двери. Остекленевшие глаза смотрели на Гирса без укоризны, просто… никак.
Гирс внутренне содрогнулся. Он хотел закричать, заплакать, пусть даже в комнате, полной людей, сделать хоть что-то, способное облегчить его страдания. Но проклятый организм не позволял, и боль выжирала его изнутри, как насекомое съедает фрукт, не повреждая кожуру.
Подойдя совсем близко, Гирс совершил нечто, не свойственное ему: стащил со стола предсмертную записку и спрятал в карман. Наверно, его уличат, ну и пусть.
Гирс мысленно прощался не с подчинённым, но с другом. Айсберг всегда был умён и правильно понял его слова. Он не пожелал становиться бесчувственной машиной, и Гирс его понимал. Не оправдывал, но понимал. Он взглянул напоследок на лицо Айсберга, развернулся и вышел прочь. За спиной кто-то вполголоса обозвал его высокомерной мразью, но какое это имеет значение?
Он ещё не раз перечитает записку Айсберга, тщетно думая о том, есть ли его вина в смерти друга и могло ли всё быть иначе. Может, даже вложит в рот пистолет, чтобы понять, прочувствовать… Но не будет ничего. Разве что горечь пороха на губах.
Гирс поёжился. Холодно.