Глава 47
Я широко распахнула глаза и испуганно посмотрела на дрожащего Неджи. Хьюга, схватившись за живот, из которого медленно текла тёмная кровь, болезненно хрипел и жмурился. Я замерла и даже не дышала. Его ранили? Кто? Когда? Что это сейчас… вообще… было?.. Страшно. Но дрожащая рука, будто всё решая быстрее меня самой, с силой зарядила по правой щеке, отрезвляя сознание. Не обращая внимания на боль от падения и пощёчины, я сглотнула и посмотрела в ту сторону, где сражались Пейн и Оши. От увиденного руки задрожали сильнее. Пейн смотрел прямо в нашу с Неджи сторону. Оши нигде не было. Нет, был: бездвижной кучкой лежал на земле. Мёртв?.. — Ах ты… — я, давя накатившие на глаза слёзы, с ненавистью посмотрела на рыжеволосое тело, — ты последняя мразь, Нагато! Пейн ничуть не изменился в лице, но, обдумав мои слова, что-то ответил. Однако я не слышала, слишком далеко он был. Да и плевать мне на него, плевать, что он со мной сделает, мне всё равно уже не убежать. Сейчас главное… Я грязной, измазанной в земле рукой смахнула предательские слёзы и аккуратно дотронулась до руки Неджи, которой он закрывал рану. Хьюга ощутимо вздрогнул и надрывно выдохнул, но глаз так и не открыл. Поджав губы, аккуратно убрала его напряжённую руку от раны, чтобы её осмотреть. Захотелось взять на себя роль сапожника и смачно выругаться, браня всё своё окружение вплоть до близлежащего мелкого камушка. Но я сдержалась. Итоги осмотра были неутешительны: Неджи однозначно атаковал Пейн — Хьюгу насквозь пронзило одним из его шестов где-то в районе печени. Шест полностью остался в теле, буквально на сантиметр или два выглядывая из кровавого месива, оттого кровь текла медленно и тягуче. Вынимать его нельзя, иначе бьякуганистый быстро умрёт от кровопотери. Что же… делать, тебане… От грёбаной железной палки чакрой несло за километр, значит кровью моей залечить ранение не получится. Придётся в ирьёнин-дзюцу: медленно вынимая шест, залечивать ранение со спины, постепенно, чтобы не было обильной и быстрой кровопотери. — А он живучий, — раздался рядом голос, из-за которого я вздрогнула и тут же сжалась. — И? Как будешь его спасать? — Съеби, — рыкнула я, чуть осмелев. Иди куда шёл, рыжий! — Только попробуй его ещё хоть пальцем тронуть, чудовище бессердечное! Если сейчас же не отойдёшь, я, — подняла голову, — тебе, — заглянула врагу в глаза, — вот этой рукой, — показательно сжала правую руку в кулак, — сердце вырву, тебане. И я ведь ничуть не шутила. Да, я вся дрожала, да, боялась, но больше скорее за жизнь друга, чем этого нукенина. Поэтому если он сейчас совершит хоть одно поползновение в его сторону, хоть одно мелкое движение — трясущиеся руки не выдержат, и я опять опрометчиво вступлю в бой. Пейн чуть прищурил глаза и, что-то прочтя на моём искажённом от злобы лице, самодовольно ухмыльнулся, сделал ко мне несколько шагов и медленно приблизил своё лицо к моему, наклонившись. Только тронь, Пейн. Только тронь, и я… — Ты, кажется, только что назвала меня бессердечным. Так откуда же ты возьмёшь сердце, Кимура Ясу? Достану его остатки из грудной клетки, тебане!.. Хотела бы я так ему ответить, но не успела: убрав с лица ухмылку, он быстро отстранился и зачем-то вытянул руку так, что кончики пальцев были направлены точно в моё солнечное сплетение. — Твоя смерть, смерть твоего избранника и твоего друга — все они послужат для благой цели. Ты слаба, а поэтому погибнешь. Познай же боль… И уже через мгновение я поняла, зачем он наставил на меня руку. О, да, Пейн, я познала боль. Не знаю откуда, из руки или рукава, но в меня вылетел этот чёртов шест, со свистом и звуком разрывающихся тканей попав точно в намеченное место. Все звуки вокруг сразу стихли, в глазах поплыло, а тело перестало чувствоваться вообще. Кажется, я закричала. Кажется, сознание отключилось на несколько секунд. Кажется… мне попали прямиком в источник чакры, в шрам. Потому что этой уже ставшей привычной энергии в теле я тоже не чувствовала. Пейн. Грёбаный Пейн, грёбаный Нагато, грёбаный канон, грёбаный мир! Ками, как же это… больно, мать его! Прошла секунда. Сознание было кристально-чистым, а тело, кажется, задыхалось от переизбытка боли и испытывало шок. Прошло две. Больно. Прошло семь. Боль стала утихать… а на смену ей постепенно приходило онемение. Прошло семнадцать. Но эти «семнадцать» ощущались как «семнадцать в кубе», чёрт возьми. Тело перестало чувствоваться, теперь уже, кажется, насовсем. Да сколько мне ещё тянуть время? Сколько ему ещё нужно? Наруто, да где же ты?! Все ощущения вернулись быстро и разом: и боль, и свет, и звуки. И даже мало-мальски чувствовалась чакра. Как-то не так, но чувствовалась. — Yasu-cha-a-an! — …да ну. Ни за что не поверю, что это… — Yasu-chan!.. — это правда Наруто?! — A-a, Neji?!.. Dattebayo, ittai nanda?! Погодите, это акцент? Или нет… японский? Я, стараясь не шипеть от осознания, что двигаться стало неимоверно сложно, приоткрыла один зажмуренный и, казалось бы, налитый свинцом глаз и тут же попыталась быстро заморгать. Картинка была нечёткой. Усилием воли вяло потрясла головой, но сделала только хуже — боль, которая ощущалась как-то отдалённо и резко, будто где-то совсем глубоко, отдалась и в голову, и в шею, и в тело. Тц! Когда же всё стало видно более-менее нормально, пусть и местами — одними пятнами… — На-руто? — я неверяще посмотрела на взволнованное лицо блондина, а после сфокусировалась на его глазах… с горизонтальным зрачком. Невзирая на боль, по лицу расползлась искренняя счастливая улыбка, а на свой слишком тихий и хриплый голос, который произносил слова урывками, я не обратила никакого внимания. — Нару… то! Слава Богу! Сказать что-то более вразумительное не получилось, но Солнцу было явно достаточно и этого. Узумаки улыбнулся в ответ и что-то быстро спросил на своём. Я, конечно же, ничего не поняла… Конвертация опять сломалась. Да даттебане, плевать сейчас на это! — Где Пейн? — серьёзно спросила я у продолжающего что-то взволнованно выспрашивать усатика. Он, услышав имя, резко замолк, нахмурился и махнул рукой куда-то в сторону. Я приподняла бровь. Он его что, пока я в бессозналке была, уже… победил? Да прошло от силы несколько секу… — Uzumaki Naruto. — …о, нет. Не победил. Наруто повернулся на голос и произнёс что-то угрожающим тоном, но явно не мне. Ему что-то ответили, потом ответил Наруто… А потом он повернулся ко мне, положил руку на плечо и тихо, но уверенно в лицо мне произнёс: — Neji o tasukete. А после, даже не дождавшись хоть какого-то ответа, в один миг исчез, оставив после себя только мнимое ощущение прикосновения на плече. Ну, здесь и переводчик не нужен. Неджи я уж точно помогу, Наруто. А ты… помоги деревне. Трясущейся от напряжения и слабости рукой стерев со лба холодный пот, я прикусила губу и уложила голову сильно побледневшего Неджи себе на колени. Звуки боя, звон в ушах и выкрики Узумаки теперь успешно мной игнорировались. Ещё раз осмотрев рану Неджи и полностью не обращая внимания на свою, я проверила резерв чакры. Пуст. Совершенно пуст. Да, чакру я в теле ощущаю, но это всего лишь остаточная. Кажется… не быть мне больше шиноби. И залечить сейчас рану Неджи я не смогу. Сглотнув вязкую слюну, осмотрелась. Никого. Рядом абсолютно никого, кто мог бы помочь. Одни трупы. Что ж, остаётся тогда только пойти на крайние меры. Он же гений, да? Тогда должен справиться и с этим. — Неджи, — я аккуратно провела рукой по его щеке, убирая с глаз чёлку, — Неджи, открой глаза. Естественно, понимать он меня сейчас не должен, как и я его. Но голос никуда не делся, и услышать его должны. Хьюга выполнил мою просьбу только тогда, когда я пару раз слабо похлопала его по скуле. Затуманенный, явно малоосмысленный взор медленно плутал по окружению, пока наконец не наткнулся на моё лицо. Я было чуть расслабилась и собиралась опять заговорить, как… бьякуганистый, что-то увидев в моих глазах, просто взял и, биджуу меня раздери, улыбнулся. Вяло, измученно и почти незаметно, но улыбнулся. Не в обиду длинноволосому, но Пейн ему там мозг задел?! — Знаешь, — я нахмурилась, — сейчас как-то не время улыба… — Yasu, — бледная рука Хьюги приблизилась к моему лицу и неуверенно коснулась щеки, и по телу тут же пробежались мурашки от ощущения холодной кожи, — doredake itoshiteru kawa kara nai… (Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя люблю…) Сердце отчего-то пропустило удар. Хотя я совершенно ничего не поняла. Чёрт, да он сейчас подобно пьяному состоянию: боль настолько надавила на сознание, что он вытворяет непонятно что. Я втянула в лёгкие воздух, из-за чего буквально всё тело пронзила резкая секундная боль. Покривив губы, осторожно взяла ладонь парня в свою и медленно отвела её от своего лица. — Я не понимаю, Неджи. Улыбка Хьюги дёрнулась, но смотреть на меня он не перестал. Всё смотрел и смотрел, с каким-то благоговением чуть сжав в своей руке мои пальцы. Ему однозначно сейчас больно. Он плохо соображает, оттого и ведёт себя так. Но почему-то чувство, как моя собственная рука согревает чужую, заставляет переживать за бьякуганистого ещё сильнее, и его поведение меня сейчас волновать ой как должно. Что-то было в сказанных им словах, что-то такое… о чём нужно будет подумать потом, когда всё закончится. — Послушай меня. — я слегка опустила голову, чтобы мои глаза смотрели точно в эти затуманенные глициниевые. — Ты ранен. Залечить тебя я не смогу. Тебе придется самому использовать Шосен. Иначе, — напряжённо выдохнула, — ты так долго не протянешь. Прошло довольно много секунд, прежде чем Неджи, кое-как обработав мои слова, лишь непонимающе нахмурился и выпустил мою руку из своей. От подобных движений он вновь зашипел, прикрыв рукой рану, а взгляд стал более осмысленным и понимающим. Отлично, протрезвел, даттебане. Я покачала головой и стала пальцем писать на внутренней стороне его ладони, что от него требуется. С горем пополам, но меня поняли. С горем пополам, но дело пошло. С горем пополам… всё закончилось. Не знаю, в какой именно момент перед глазами появились чёрные мушки от малокровия. Не знаю, когда тело перестало двигаться. И я не знаю, когда сознание окончательно отключилось. Помню только, что к тому моменту шест из тела Хьюги уже был извлечён, а сам он в бессознательном состоянии спокойно лежал у меня на коленях.***
Запах медикаментов… Опять я в больнице. Видеть свет не хотелось, поэтому я упрямо держала глаза закрытыми и не двигалась вообще. Хах. Я выжила. Нет, не так: я, риннеганы мне в глазницы, выжила! Что, Пейн, съел?! Видал, как Наруто может?! Раз я в больнице, значит Узумаки справился. Значит все воскресли… Тут я услышала, как дверь отодвигается, и в помещение почти неслышно кто-то входит. О, меня кто-то решил навестить? Ну что ж, поздороваюсь хоть… — Кто-нибудь, застрелите меня, даттебане… — прохрипела я, как только открыла глаза и почувствовала всю ту ужасно неприятную боль, что пульсировала в теле. — М-ма, я бы с радостью, — послышалось со стороны. Ох… кто бы ты ни был, но я тебя понимаю! Слава Ками! — Да только вот слишком много времени и сил на тебя Цунаде-сама потратила, чтобы я так просто это сделал. Знаете, я даже не удивлена. — Привет, Какаши. — я еле как повернула к нему голову, не забыв мысленно покостерить эти неудобные больничные подушки. — Как жизнь, как здоровье? — Получше твоего, — вздохнул он, садясь на стул. Я пожала плечами и промолчала, а секундой позже присмотрелась к Хатаке повнимательней. Под глазами мешки, взгляд усталый и, кажется, чему-то радующийся, плечи напряжены, а руки сложены в замок, явно намекая на то, что мужчина хочет поговорить, но начать первым не может. Пока я разглядывала масочника, масочник разглядывал меня. А когда я вновь посмотрела на его лицо, наши взгляды встретились. Губы на автомате выдали неуверенную улыбку, и я с кряхтением (и усилием воли, никак иначе) села, а Какаши заботливо подложил мне под спину подушку. Мы ещё помолчали. И ещё. Таким образом прошло минут пять: в палате тихо тикали настенные часы, а я и Хатаке неотрывно смотрели друг другу в глаза. — Ясу, — наконец не выдержал он, — я хотел бы перед тобой извиниться. Мои брови непроизвольно поползли вверх. — Это за что? — я сделала паузу, пытаясь вспомнить хоть одну причину, почему мужчина говорит такое. Но, не найдя в голове абсолютно ничего, сказала: — Тебе не за что извиняться, Какаш… — Нет, — покачал Какаши головой, — ты меня не поняла. Я должен извиниться и… попросить прощения. — и, как только я собралась было опять задать вопрос, он, прикрыв глаза, тихо сказал: — Прости, что уделял тебе так мало времени. …Прости, можешь повторить? У меня, кажется, со слухом что-то не то. Я же ослышалась, да? — А? — глаза округлились ещё больше. — Какаши, ты с чего это? — Я умер, Ясу, — серьёзно сказал он. От стального взгляда и больно кольнувших в сердце слов я вздрогнула, но прерывать его не стала. — Я умер и осознал несколько вещей, одна из которых — ты. Ты — моя семья. Единственное, что у меня осталось, не считая деревни и команды номер семь. И я сильно пренебрегал тобой. — он склонил голову и беззвучно вздохнул. — Прости. Перед глазами опять встала кровавая картина с поля боя. Трупы, разрушенные постройки, мёртвые глаза джоунина в маске… На глаза навернулись слёзы, а я, не обращая на них внимания, на полном серьёзе спросила эту белокурую голову: — Ты дурак? Уверена, Какаши ожидал чего угодно, но не этого. Он медленно поднял голову и с искренним непониманием сдвинул брови домиком. Смешной какой. — Что? — Ты дурак, говорю? — Я… — Даттебане, — я махнула рукой и шмыгнула носом, — можешь не отвечать. Знаю, что дурак. А знаешь, что нужно делать с дураками? — М-ма?.. — Обнимать, Какаши. Иди сюда.***
— Не бегать по коридорам! — крикнула мне какая-то молоденькая ирьёнинша, мимо которой я пронеслась. — Простите-е! Я сломя голову бежала в нужную мне палату. После двухчасового разговора с одноглазым я много чего узнала, много чему успела удивиться, даже пореветь себе позволила на плече джоунина. Но всё это второстепенно, сейчас главное — проведать нескольких людей, которые находятся в больнице. Но всё же следует сказать, что Наруто справился. Пейн побеждён, люди воскрешены, деревня уже в процессе восстановления. Единственное, что меня тревожит, это то, что в бою с рыжеволосыми сильно пострадали Утаката и Каге Суны. Второго уже забрали в Песок, а вот первый… К Утакате в палату я уже заходила. Он спал, но тот факт, что он жив и почти невредим, меня успокоил. Как ни странно, после проведывания джинчуурики, я понеслась к регистратуре узнавать, где палата Абураме Оши, но мне сказали, что его забрали в клановый квартал, так что в ближайшее время увидеться не получится. Что же касается именно моего состояния… давайте поговорим об этом немного позже. Добежав до нужной палаты, я встала у стены и потратила несколько секунд на то, чтобы отдышаться. Тьфу, физическое состояние ни к чёрту. Гм, так! Собрались, Ясу, бодрее! Вздохнув, я пару раз постучала в дверь. — Неджи, я войду? Мне ничего не ответили. Спит? Скорее всего. Взявшись за ручку, отодвинула раздвижную дверь, сделала шаг за порог и закрыла её. Повернулась к единственной кровати в палате и… Пациент сидел на кровати и довольно неприветливо смотрел на меня, сложив руки на груди. — …О. — гениально, Ясу, так держать. — Так ты не спишь. — Оригинальное приветствие, — равнодушным тоном отозвался Хьюга. Окинув меня взглядом, спросил: — Зачем пришла? Так, понятно. Юный гений не в настроении. — Тебя проведать, — ухмыльнулась я, подходя к койке. — Как себя чувствуешь? Неджи напрягся от моего приближения, отвернул голову и прошипел куда-то в сторону: — Прекрасно. Ага, я вижу. Так, нет, милый, поговорить нам всё же надо, не вороти нос. — Шрам остался? — попыталась я поддержать разговор. — Не твоего ума дело, — грубо ответил он. Тяжёлый случай. — Ну а с настроением у тебя что? — на выдохе спросила я, садясь на край кровати. Неджи успешно продолжал хмуриться и смотреть в окно. — С ним всё в порядке. — Да-а? — саркастично приподняла бровь. — А мне вот так не ка… Хьюга довольно громко цыкнул, я захлопнула рот. Да что не так-то, тебане?! Помолчав где-то с минуту, нахмурилась и я. Чует моя ранимая натура, что-то должно сейчас в этой палате произойти. Так, я же ничем Хьюгу не?.. — Неджи, — я положила руку ему на плечо, — если я тебя чем-то обидела, то… — Кимура, — оборвал он меня, покосившись на руку. — …Да? Он ещё несколько секунд погипнотизировал руку взглядом, а потом, сжав челюсти, ровно произнёс: — Выметайся. — Да что на тебя нашл… Ай! Хьюга с силой ударил по моей ладони, и та по инерции слетела с его плеча, а я, скривившись, схватилась одной рукой за другую. — Неджи, что за дела?! — Катись, Кимура! — крикнул он, резко повернув ко мне голову. Два глициниевых глаза блестели от влаги. Я замерла и удивлённо уставилась на обладателя Бьякугана. И на меня плавно снизошло понимание. О-о-о Ками. Не-ет, ну нет! Я же не правильно думаю, да?.. Твою мать. Так, спокойно, давайте подумаем. Неджи не хочет меня видеть — это раз. Он разозлён и раздражён — это два. Ему от чего-то больно, и боль это совершенно не физическая — это три. А теперь вспомним, как сердце почему-то всего на секунду замерло, когда он что-то сказал ещё тогда, на поле боя… — Неджи, — спокойно начала я, не обращая внимания на пылающий огнём напускного раздражения взгляд бьякуганистого, у которого, кажется, началась истерика, — ты можешь повторить? — Да пожалуйста, — он криво ухмыльнулся, а по его правой щеке скатилась слеза. — Катись отсюда. Я вздохнула и покачала головой. — Не это. — Тебя по-другому послать?! — рыкнул он, оскалившись и сжав пальцами больничную простынь. Я промолчала и продолжила выжидающе смотреть на длинноволосого. Тот, не дождавшись ответной колкости, не выдержал зрительного контакта и отвёл взгляд, бездумно уставившись в одному ему известную точку. Понимая, что мне сейчас лучше молчать, я это и делала, заняв себя рассматриванием стенки. И начала ждать. Иногда посматривая на Неджи, отмечала, как сильно он нервничает: мнёт пальцами простынь, кусает губу, пытается незаметно на меня поглядывать, будто размышляя, а стоит ли оно вообще того. Поверь мне, Неджи, стоит. И выговоришься, и я тоже… освобожусь от этой ноши. Давно стоит решить этот вопрос. Прости, Хината, но за сердце твоего брата я не ручаюсь. — Кимура. Ух, сейчас начнётся. — М-м? — Ты просишь повторить потому, что хочешь что-то сказать, — Хьюга оторвал взгляд от одеяла и заглянул мне в глаза, — или потому, что просто не поняла? — Я тогда ни единого слова не поняла, — развела я руками. — Раз ты всё помнишь, значит помнишь и то, что я тоже несла лабуду. Для меня твои слова звучали так же. Нет, ну по большинству своему это правда, так ведь? — И почему тогда ты решила, что моё настроение, это итог именно тех слов? — как-то устало спросил собеседник. Что ж, отвечу ему честно: — Интуиция. — А твоя «интуиция», — саркастично выделил он слово, опять недовольно нахмурившись, но не прерывая со мной зрительного контакта, — случайно не подсказывает тебе, в чём был смысл тех слов? — М-м, — я приложила палец к губам и посмотрела в потолок. А потом, и глазом не моргнув, соврала: — неа. — Хватит так наивно вести себя, — попрекающе прошипел парень. — Если ты не можешь серьёзно отнестись к этому разговору, то дверь вон там. — Я просто пытаюсь разрядить обстановку, тебане. — Херово выходит! — Так, а вот материться не надо! — Ты мне кто, мамочка?! — Я твой друг, даттебане! — прикрикнула я громче, чем следовало бы. Неджи после этих слов как-то сразу напрягся ещё больше, а простынь в его руках, кажется, уже пошла по швам. — Да какой ты мне, к чёрту, друг, Ясу?! — заорал вдруг Хьюга, подавшись вперёд и заставив меня чуть отпрянуть. — Ты? Друг? Три раза «ха!», Ясу! Хочешь услышать, что я тебе тогда говорил? Да пожалуйста, хоть подавись! «Ты даже не представляешь, насколько сильно я люблю тебя»! Ты, похоже, этого и не подозреваешь! Я всеми силами старался на тебя не накричать, не сорваться, а ты мне что? А ты мне «я твой друг, даттебане»! — он, злобно оскалившись, ткнул указательным пальцем мне в ключицу. — Бесишь, Кимура! Своим идиотизмом, героизмом и прямолинейностью! Неимоверно бесишь! И, пока я даже не успела отойти от всего им сказанного, Неджи схватил меня за ворот больничной рубахи, притянул к себе и, закрыв глаза, жадно впился в губы. Мои глаза удивлённо расширились, а сознание стало чистым, как белый лист. Пока я находилась в ступоре, рука Хьюги быстро скользнула мне на затылок, не позволяя отстраниться, чего я, в общем-то, сделать и не пыталась. Просто не понимала, что происходит, а тело игнорировало все мысленные приказы двигаться. Вторая его рука легла мне на талию, крупно дрожа, а до уха донеслось тяжёлое сердцебиение парня. Он что, боится собственных действий?.. Я сжала руку на кровати в кулак, смотря на прикрытые веки и почти высохшую дорожку от слезы на щеке. Неджи мягко, но настойчиво меня целовал, тем не менее даже не предпринимая попыток углубить нежность. Парень просто… не выдержал накативших на него эмоций и выплеснул их. Губы его подрагивали, а дышать он даже перестал, будто ожидая удара. Но удара не последовало. Более того, я не сделала вообще ничего. Просто позволила ему отвести душу, но на поцелуй не отвечала. Однако, вопреки всем моим «фи» на так называемую «любовь», сердце после полного осознания, что делает Хьюга, забилось быстрее, а к щекам прилила кровь. Мне бы и со своими чувствами разобраться, тебане… Неджи, прежде чем отстраниться, поджал губы и открыл глаза, заглянув в полные растерянности мои. Да, я была растеряна. Да, на лицо я была вся красная, как рак. Да, чёрт возьми, в грудной клетке, кажется, завёлся барабанщик, отбивающий простейший высокоскоростной ритм. И всё это, однозначно, заметил Хьюга, из-за чего завис, уже полностью выпустив меня из своих рук. А когда я, клянусь, только на автомате облизнула губы, Неджи, опустив взгляд на них, надрывно выдохнул и начал краснеть, будто только сейчас осознавая, что натворил. Я же продолжала широко раскрытыми глазами смотреть на него. Просто смотрела, а он от этого, кажется, напрягся ещё больше. Я неслышно вдохнула через рот и так же неслышно выдохнула. Шок и ступор стали постепенно сходить. Так, спокойно. Это всего лишь поцелуй, Ясу. Ты уже взрослая, умеешь мыслить рационально… Тебане, нет, эта хрень не помогает. Так, хорошо. Ещё раз вдо-ох… ещё раз вы-ыдох… Кхм. — Полегчало? — тихо спросила я, на что Неджи быстро отвёл взгляд и сжал челюсти. Ай, да какая я молодец! Задала самый худший вопрос из всех возможных! Даттебане, лучше бы вообще молчала, дура хренова! Когда прошло ещё некоторое время молчания, я продолжала выжидающе смотреть на Хьюгу. Он, покраснев ещё больше, подогнул под одеялом ноги и уткнулся лицом в колени, медленно зарывшись руками в волосы. Понятно, говорить он сейчас не будет. Что ж, хорошо, возьму эту роль на себя. Вот только на составление в голове речи ушло ещё несколько долгих минут. Как только краска окончательно сошла с моих щёк, а барабанщик устроил, надеюсь, длительный перерыв, я спокойным тихим тоном заговорила: — Послушай, Неджи, — усевшись на кровать с ногами, села в позу пряника и заправила лезущую в глаза чёлку за ухо, — я… Ты не против, если я выговорюсь? — я сделала паузу, во время которой рассчитывала услышать ответ, но, так его и не получив, вздохнула и продолжила: — Если честно, я многого не понимаю. Я не могу понять все твои чувства, спрятанные за маской раздражённости, я не умею читать мысли. Но да, сейчас я поняла всё прекрасно: ты влюблён. И знаешь… — отведя взгляд, неряшливо провела рукой по волосам, — я догадывалась. Плечи парня дрогнули, но в остальном он не отреагировал никак, ожидая продолжения. Я поставила локоть на колено и упёрлась щекой в ладонь, уже полностью расслабившись. — Признаю, допёрло до меня вообще не сразу — уж в чём в чём, а в отношениях я как была, так и осталась полным нулём. Я не ждала от тебя признания и просто попыталась игнорировать… это. Твой блеск в глазах, краснеющие щёки, ускоренное сердцебиение и даже ревность к Утакате и Саю. Не думай, что я не замечала ничего из этого. Я вновь замолчала, подбирая слова как можно тщательнее. У Неджи покраснели даже уши, на что я тихо хмыкнула. — В общем, я… Эх, — палец пару раз нервно стукнул по изножью кровати, — я сама запуталась, Неджи. Не знаю, что делать в подобных ситуациях. Пень я. — Сделав паузу, вдохнула и затараторила: — В общем, будем считать твою истерику признанием. И было бы хорошо на него ответить, но я не могу. Не сейчас. Мне, правда, приятно, но… — прикрыла глаза и потёрла переносицу, чувствуя, какую ответственность возлагаю на свои плечи. — Дай мне время разобраться в себе, хорошо? Вот так. Не ответила согласием, но и отказа не дала. Биджуу великий, да я с ума сошла. Неджи и тут промолчал, а я сочла это за согласие. Что ж, думаю, на этом разговор можно закончить… Тебане, я морально выжата. Собираясь уходить, медленно встала с койки, размяла чуть затёкшую шею, а когда взгляд всё же остановился на сгорбившемся и уткнувшемся лицом себе в колени Хьюге, я… не выдержала и, ведомая неясным порывом, поцеловала его в макушку. Просто не хочу, чтобы он уходил в депрессию и слишком много думал обо всём этом. Хотя, о чем это я… думать об этом он будет много, как и я. Давно пора. — Выздоравливай. А потом, вполне понимая, что сейчас бьякуганистый будет нем как рыба, вышла в коридор, тихо закрыв за собой дверь. И повернулась я, значит… и знатно прихренела. У дверей палаты собралась добрая половина больницы. — Эм-м… Ясу-чан. — я невидящим взором уставилась на подошедшую ко мне Хинату. — Вы всё? …О-о, да, Хината, мы всё. Ками, вот нахрена мы с Неджи так орали? Ко мне подошёл, кажется, Шикамару, и сочувственно похлопал по плечу. Да, спасибо, друг. А поставить звуконепроницаемый барьер никто из присутствующих не додумался, да?***
В дверь кабинета Хокаге мягко постучали. Цунаде, не отрывая щеки от удобной поверхности стола, пьяно пробубнила приглашение войти, гневно шепча что-то о том, что два часа ночи — не лучшее время для походов к ней великой. — Цунаде-химе, — поклонился Хиаши. — Да-да, Хиаши, я слушаю, — махнула рукой Сенджу. — Вы уже решили там, куда переселятся те, чьи дома в вашем квартале разрушены? — Да, Цунаде-химе, — кивнул Глава Хьюга, кладя бумаги на стол. — Здесь всё записано. Взрыв задел только одну десятую часть территории, так что людей немного. Хокаге, кивнув, взяла листы и мельком их пролистала, остановившись только на последнем. Перечитав несколько раз и убедившись, что пьяный мозг её не обманывает, она подняла удивлённый взгляд на мужчину. — Ты уверен? — Абсолютно. — Хиаши ухмыльнулся. — Раз Неджи отказался жить в доме Главы, будет жить в имении своей невесты. Оно ведь выстояло? — Да, дом Сутому окружает барьер, но я не уверена, что Ясу… — О, насчёт неё не волнуйтесь. Шикамару-кун ей уже обо всём сообщил. Цунаде оставалось только недоумённо хлопнуть глазами. А Нара, к слову, тем временем… — Кха… Тц, па, больно! — недовольно прошипел Шикамару, схватившись за синяк на животе. — Терпи, сын. Нужно было более деликатно подходить к разговору с этой Сутому. — Да я и так!.. — Вряд ли «Неджи теперь будет жить с тобой, так решил Хиаши-сама» можно назвать деликатным, сын. Шикамару, нахмурившись, фыркнул. — Блин, как же проблематично…Разные бывают люди: одни вылеплены из воска, другие высечены из камня; это вопрос не убеждений, а природы, и часто человек выбирает путь, мало соответствующий материалу, из которого он сделан. © Илья Эренбург
КОНЕЦ ВТОРОЙ АРКИ