Амазонка бросает вызов

      Сону и Минхёна я не видела до самого обеда, а когда они там появились, то по их порциям стало ясно, что на них наложили епитимью - обязали поститься. Помимо этого бедняг после крошечной доли еды отправили в козий сарай, мыть его и чистить, в то время как настоятель Хенсок вновь угнал животных бродить по просторам монастыря и кушать свежую траву. Подобные наказания жестокими назвать было нельзя, но заставляющими в следующий раз хорошенько подумать прежде, чем делать – да.       Я не замечала между ребятами враждебности, скорее всего они и подрались-то в силу того, что в юности гормоны бурлят, а тут им выхода никакого нет, вот они и срываются время от времени. Когда я проходила по лестницам и видела вдалеке их за дурно пахнущим, но честным и благородным трудом, они работали слаженно и даже болтали с улыбками на лицах, ползая на коленках с щётками в руках.       Событий на Каясан происходило мало, поэтому в беседке только и разговоров было об этой стычке между Минхёном и Сону. Ну и, разумеется, о вмешательстве мастеров, поведение и решения которых все единодушно признали справедливыми. - Пока я верил, что навсегда тут, то не думал о своих успехах или неудачах, - рассуждал Вернон, - но с тех пор, как меня посвятили в главную тайну, я не могу забыть о том, что рано или поздно наступит день, в который придётся покинуть Лог, а это provokes… провоцирует на мысли, а они, therefore, на действия. - Поэтому мастера и говорят всегда, что следить надо за мыслями в первую очередь, - сказал Джунхуэй. - Легко это говорить, - хмыкнул американец. - Ты думаешь, у них самих это не получается? - Уверен, - вступился Ямада, - что у них это выходит в совершенстве. Потакать амбициям – разрушать свою жизнь, даже если и не быть золотым. Как говорили мои бабушки и дедушки: дэру куи-ва утарэру. Торчащий кол – сбивают. Выпячиваться – это наживать врагов, не хочешь разрушать дружбу – будь как все, не хочешь проблем – будь как все, хочешь спокойствия – будь как все. - Слушай, тебя прям с детства под монастырь воспитывали, похоже, - засмеялся Вернон. - Традиционное общество – само по себе монастырь, там все живут по правилам морали и по неписаным нормам, сформированным общественным мнением. И огромным, громадным опытом предков, живших до нас. - А всё-таки, - озадачился Самуэль, - как избавиться от желания получить мастерский пояс?       Я не выдержала и вмешалась: - Вы же слышали лекцию учителя Ли, не все желания вредны. Они пробуждают в нас стремления, и если это стремления к чему-то хорошему, то почему нет? К тому же, Сону и Минхён могли бы мечтать поскорее выйти отсюда, не нарушая порядка, не размахивая кулаками, и всё было бы прекрасно. Зло не в желаниях, а в их побочных эффектах. - Чонён права, - согласился Диэйт. – Можно хотеть много денег, устроиться на работу, дослужиться до значимой должности, получать большую зарплату и наслаждаться достигнутым, и никто не осудит такое богатство. А можно ограбить кого-то или заняться преступным бизнесом, быстро обрести желаемое нечестным путём, навредив кому-нибудь, отобрав чужое, присвоив, и тогда это будет плохо. Так и есть, зло не в том, к чему мы стремимся, а как! Выбор средства достижения неимоверно важен. - Ага, а если кого-то возненавидел и захотел грохнуть? – хохотнул Вернон. – Зло не убийство, а то, что выбор пал на топор вместо ножа? - Спрашивая это, ты хоть на секунду усомнился, что убивать – плохо? – посмотрел на него с коварной умудрённостью Джунхуэй. Мой заокеанский друг, посерьёзнев, мотнул головой: - Нет. - Так и о чём говорить? - Ви был прав, - произнёс Ямада, - все люди, абсолютно все знают и чувствуют, когда поступают плохо. Мы обманываем себя, прикидываясь, что отличить добро сложно. - Именно, - кивнул Джунхуэй. - Сегодня утром мастер Хонбин навёл меня на отдаленно похожие идеи, - присоединилась я, - он сказал, что на словах можно оправдать всё, но поступок есть поступок. - Конечно, - будто озарившись, выпрямился Диэйт, - отсюда и берутся стыд, желание скрыть, высокомерие! За всем этим прячется совершение неблаговидного поступка, мы начинаем смущаться от укоров совести, стараемся забыть, или наводим на себя такой пафос, чтобы никто не придрался, не подступился, нам проще доказывать свою правоту, искажая истину, чем извиняться, мы выстраиваем защитную стену, за которой прячем твёрдое осознание того, что ошиблись и накосячили, да пытаемся оправдать себя любыми способами. - Стало быть, оправдание – всегда признание вины? – задал вопрос Вернон. - Нет, бывает же такое, что люди неверно друг друга поняли, или кого-то оговорили, - принялся разъяснять, как он понимал, Ямада, - как тогда обойтись без оправданий? Или, назовём это объяснениями. Их не стоит недооценивать. - Я запутался, - поднялся Самуэль и направился к выходу из беседки, - пойду в библиотеку, поищу что-нибудь на тему всех этих вопросов. - Ой, любитель чтения нашёлся, - задирая его, дотянулся до него Диэйт и, хлопнув легонько по затылку, добавил: - Что-то до приезда девчонок тебя к книгам не тянуло.       Нахмурившись, Самуэль промолчал, но не передумал, и упрямо ушёл как будто бы читать. Но даже я знала, что в этот час там обитала Джоанна, листающая что-нибудь интересное на свой вкус. Но она не замечала в упор вьющегося вокруг неё мальчишку, который постоянно был где-то рядом, стоило ей взяться за боевую палку, книгу, посуду или метлу. Иногда и я удивлялась, насколько органично и незаметно умудряется просачиваться Самуэль в ближайшее пространство Джоанны. - Если дочь мастера Хана не надумает связать свой путь с Логом, - вздохнул Диэйт, - я догадываюсь, кто следующим будет рвать задницу ради получения мастерского пояса. - Он самый молодой в старшей группе, - глядя в зелень, за которой исчез Самуэль, промолвил Джунхуэй, - ему ещё лет пять-шесть минимум тут торчать. - Да что вы привязались к его первому увлечению? – махнул рукой Ямада. – Парнишка видел девочек только в детстве, а как стал созревать – она. Это не любовь на веки вечные, его ещё десять раз отпустит и прихватит заново влюблённость, особенно если обещания мастеров, пока что в форме намёков, сбудутся, и к нам девушки станут поступать с регулярной периодичностью.       У них здесь не было ни радио, ни телевизора, ни плакатов из журналов, чтобы любоваться на красивых или хоть каких-нибудь женщин: моделей, актрис или собственных родственниц (фотографий на тумбочках я тоже не видела, как и вообще каких-либо картинок и иллюстраций на стенах). Я анализировала влияние именно изоляции от женского пола на ребят, и приходила к выводу, вопреки моим первоначальным шуткам о гомосексуализме, что изоляция эта полезна. У адептов Лога рождается удивительное почтение к девушкам, они смотрят на них с восхищением, они успевают стать храбрыми и ответственными мужчинами прежде, чем какие-нибудь легкомысленные девки, каких хватало в любых школах, даже моей, убьют в них восприятие женщины как чего-то недоступного, священного и прекрасного. Девушки для выпускников Лога – диковинная невидаль, к которой несомненно тянет. Нет, парням точно следует воспитываться вот так, отдельно, не соприкасаясь с развратом и вседозволенностью. Хорошо, если мы вдвоём с Джоанной не успеем сильно испортить нравственную муштру воинов-монахов, но в будущем, мне кажется, практиковать массовое внедрение сюда девушек не стоит. И в то же время, куда же тогда деваться таким, как я, желающим драться, да притом не просто так, а с благородными целями? Вспомнился рассказ мастера Ли об Абай-Кобы. Вот бы оказалось правдой, что там женская обитель, подобная этой! - Женский монастырь надо делать отдельно, - вслух сказала я, поймав на себе не очень довольную пару взглядов от Вернона и Диэйта. – Нельзя запускать сюда поток девушек, вас это испортит. - Эх, я думал, мы друзья, а ты не желаешь нам счастья, - улыбнулся американец. - Она права, - поддержал меня Джунхуэй. – Находить себе спутницу или нет после выпуска – это личное дело каждого золотого, теперь, когда браки разрешены. Но здесь, в стенах Тигриного лога, мы должны думать только о миссии, возложенной на наше братство. - И сестринство, - покосился на меня Диэйт. - Время покажет, позитивный ли это опыт, пускать сюда девчонок, - спрыгнула я со скамейки, - после нашей с Джоанной учёбы тут, мне кажется, надо будет переждать и посмотреть, отразилось ли подобное на качестве воспитания адептов. А младшая группа? Им не разрешают с нами болтать вне занятий, но всё равно они нас видят, что-то думают… - Вряд ли что-то плохое. Да и Заринэ с Элией живут в монастыре, так-то юнцов девушками не удивить. - Но они не тренируются с ними! – Я провела руками по волосам, убрав пальцами отросшие пряди за уши. – Если бы все мужчины были золотыми, стала бы я такой, какая есть? Не знаю. А если бы все девчонки были такими, как я, то существовали бы золотые? Эта круговая задача не даёт мне покоя. - Выброси её из головы, - посоветовал Джунхуэй. - Не могу, она кажется мне важной. - Запомни, - поднял палец он, - всё, о чём не просят задуматься мастера – не важно. Всё, чего они тебе не сообщают – тебе не нужно брать в голову. - Серьёзно? Вот так просто? – хмыкнула я с сарказмом, но все присутствующие, как птенцы, закивали головами. Я вздохнула, видя отличный пример послушания. – Ладно, я пойду, прогуляюсь. Увидимся на занятиях!       Выйдя на тропинку, я прошла несколько метров и столкнулась с Сону, тащившим к туалетам полное ведро… навоза. Он затормозил возле меня: - Чонён, от меня сильно воняет? – Стараясь не морщиться и не зажимать нос, я вдохнула резкий аромат результатов жизнедеятельности коз. - Ну, не так чтобы очень… - Блин, я теперь до банного дня так вонять буду! Нет бы в среду послать сараи чистить, так нет! - Тише-тише, не возмущайся, - похлопала я его по плечу, искренне надеясь, что запах помёта не впитается в меня. Ничего противного в этом нет, как и противоестественного, хороший такой деревенский запах, но всё же и я только вчера отмылась и оттёрлась, и ждать неделю пятницы в благоухании навоза не лучшая перспектива. - Да я не возмущаюсь, просто… и так-то после выговора мастеров чувствовал себя говном, а теперь – полное погружение. – И он сам же засмеялся своим словам. Я улыбнулась. - На то и был расчёт. Наверняка. - Ладно, что уж поделать, сам виноват, пойду заканчивать, - двинулся дальше Сону, в другой бы раз тяжело вздыхая, но в связи с козьим духом, увязавшимся за ним, стараясь глотать воздух потихоньку, там, где сам ещё не ступал.       Если раньше я норовила каждую мысль довести до логического конца, всему ища развязку, всё расставляя по местам, то теперь попыталась последовать примеру молодых людей, и как только мне приходило на ум что-то, чего не давал нам на лекциях мастер Ли, я сразу же искала нечто другое, но другим, как не крути, чаще всего оказывался Чжунэ, спасаясь от воспоминаний о котором я и нагружала мозги всем подряд. И что теперь было делать? Вообще отключить мыслительную функцию? Для этого нужно хорошенько ушибиться головой. Или постоянно находиться в чьём-нибудь обществе и разговаривать. В Тигрином логе это не составляло труда, народа хватало, кто-нибудь вечно шёл то там, то здесь, а пропадали все лишь во время тренировок, на которых и я была задействована, и ночью, для сна, в чём я тоже участвовала непосредственно. Но мне нравилась тишина и возможность уединения, щедро даруемая Каясан, укромных уголков хватало, и замереть, прислушиваясь к птичьему пению и звону ручья повыше на горе, сидя на нагретом солнцем валуне, казалось неподдельным счастьем, пропитывающим до глубины, насквозь, исцеляющим.       Погрузившись в свои грёзы, мчащиеся куда-то вдаль, я не сумела долго удержаться на полях сражений, представляя, как разношу злодеев налево и направо, и вновь очутилась возле Чжунэ. Понравилось бы ему здесь? Нет, наверняка нет. Он бы сказал, что в Логе скука смертная, нет выпивки, танцев и музыки, нет изысканных ресторанных блюд и езды на скорости. Понял бы он хоть что-то, чему учили здесь, или всё высмеял бы? В двадцать пять лет, пожалуй, перевоспитывать поздно. Но если бы он был лучше, если бы он хотя бы не обманул меня – со всем другим я была готова смириться, и смирилась, начав с ним встречаться. Неужели я находилась под угрозой того, чтобы предать свои идеалы, расстаться с мечтами ради мужчины и вести себя так же, как Чжихё? Нет, я бы никогда не встала к плите. Может, мою корыстную душеньку тем и прельщал Чжунэ, что он ест в ресторанах и деньги позволяют ему нанимать горничных для уборки? Я так многое осуждала в нём и людях вообще, но если разобраться в самой себе, сколько во мне недостатков?.. Так, мастер Ли не давал задания копаться в себе! Если я тут, если меня посчитали достойной такие люди, как Чимин, Намджун, Хосок, наверное, чего-то я стою? Или мне не хватает для полной уверенности одобрения Чонгука? Неужели, несмотря на доброе отношение мастеров, я ищу именно его благословения? С каких пор он из парня, в которого я чуть не влюбилась (или была влюблена?) переквалифицировался в крутого авторитета? Потому что в мастерах, далёких от всего мелкого, суетного и бренного, я вижу недостижимую высоту, а в нём, лукавом и в чём-то таком понятном мне, я ещё нахожу нечто родственное, земное и живое, что-то, что может указать мне и мой путь, решение многих задач? - О, прости, не помешаю? – Я обернулась, очнувшись, и увидела Себина, вошедшего с десятилитровой лейкой на этот пятачок земли с грядками. Мне уже было известно от Элии, что это лечебный огородик её дедушки, на котором он выращивал всякие полезные растения: мелиссу, мяту, имбирь, чеснок (хоть его и запрещалось, как выяснилось, добавлять в ежедневный рацион во избежание пробуждения страстей в душах учеников), лаванду, розмарин, гелихризум, кориандр и многие другие. В помощники себе настоятель Хенсок допустил Себина, сбежавшего наследника миллионов, которому отец не позволял стать врачом.       Я присела на большой валун с краю в поисках тишины, потому что знала, что сюда никто не заходит, но не учла, что полив случается в любое время, когда адепты свободны, а у них эти минуты совпадают с моими. - Нет, не помешаешь, это я так… медитировала. - И как, продуктивно? – улыбнулся он. - Не знаю. Нет, скорее нет. В общем-то, я и не знаю, как это делается, просто хотела отвлечься мыслями от всего, опустошить голову. - Можно начать с простого, медитируй на предмет, - не отвлекаясь от водолития, беседовал со мной Себин. - На предмет? - Да, фиксируй на чём-то внимание, тщательно закрепляй его в воображении, держи перед внутренним взором, закрывай глаза и сосредотачивайся на этом предмете. Это защищает от ненужных мыслей. - Это ж отупеть можно, - критически заметила я. - Ну… - невинно растерялся он. – Медитация ведь и не для умственного развития, а для укрепления духа и самоконтроля… - Тебе она помогает? - В большей степени да, чем нет. Если уж совсем навязчивое что-то стучит в голове, то в храм хожу. - Я видела тебя там утром. Ты буддист? - Стал им здесь. Мне показалось это всё правильным, обоснованным. Ещё живя в Сеуле я понимал, что от каждого человека зависит общее благо, мне не хотелось быть замешанным в том обществе, где правят деньги, где всех привлекает что-то мимолётное, дешёвое, ненужное, фальшивое и угнетающее. Я искал объяснение многому, и буддизм на многое мне ответил. - Но ты не собирался заниматься профессионально борьбой? - Я не примерял к себе это занятие, но здесь боевые искусства мне понравились. – Поставив опустевшую лейку на землю, у своих ног, он присел рядом со мной. – Применение силы – последний довод, при этом довод слабых, но для обороны физическое развитие пригождается. Я очень надеюсь, что насилие стану применять в крайних случаях, но понимаю, что одними словами большинство людей не убедить. – Себин вздохнул, посмотрев на свои ладони, ставшие достаточно натруженными в монастыре. – Я даже своему отцу не смог объяснить, почему не хочу быть бизнесменом, поэтому сбежал из дома. И я знаю, что иначе было нельзя, потому что мой отец из тех людей, которые не меняются, и которые игнорируют чужие точки зрения. - Тебя за это совесть не грызёт? У меня родителей нет, только две сестры, и одной я не сказала, куда уезжаю, потому что она беременная, и ей нельзя волноваться, и теперь мне неудобно перед ней. - Потому что все мы знаем, что не хотели бы быть обманутыми сами или чтобы от нас скрывали что-то. Нет, Чонён, меня не грызёт совесть. Если бы я был единственным ребёнком, я бы не бросил родителей и смирился с судьбой, пусть даже она настолько не мила мне, но у меня есть младший брат, ему всегда нравилось ходить с отцом в офис, изучать бумаги, кто знает, может, ему понравится семейное дело? А я счастлив тут. Каждый человек имеет право на счастье, почему этого нужно стыдиться? Я же никому не мешаю, только разве что не соответствую ожиданиям отца… Но от нас всегда кто-нибудь чего-нибудь ждёт, и невозможно сочетать в себе реализацию всех ожиданий. - Это точно, - согласилась я. – Но быть самим собой, и при этом не превратиться в эгоиста – сложно. - Во всём нужна мера. На просьбы стоит откликаться, к советам следует прислушиваться, приказы нужно игнорировать – так говорит мастер Ли, он строго-настрого учит, что ни один человек не имеет права повелевать другим, если тот этого не хочет, в том числе, признался он, что мы можем не послушаться и его, если посчитаем его неправым и сможем это доказать. – Себин засмеялся. – Но разве найдёшь подходящие слова в споре с мастером Ли? Никто даже не пытается, все знают, что умнее него разве что настоятель, и никто не устраивает оспаривание власти. Подчинение, основанное на уважении, должно быть добровольным. Хотя покойный мастер Хан с этим не соглашался… Почти как мастер Хонбин вчера, видела? - Мы подошли позже, но я видела, что он отлупил ребят палкой. - Да! И разбираться не стал, кто начал и что произошло, раскинул обоих в разные стороны, и обоим дал жару. Иногда в таких случаях мастера ледяной водой поливают – это тоже приводит в чувство. - Ты такое застал? - Было дело. Года два или три назад… Усон налетел на Даниэля. - Усон? – свела я брови к переносице. Кажется, с кем-то я ещё не знакома. - Да, один из шести лучших в нашей, старшей группе. Раньше он шёл на равных с Даниэлем, а потом тот стал постоянно выигрывать, и Усона это вывело из себя. Вот их и облили, хотя Дани досталось без причины, он никогда никуда сам не суётся, не проявляет агрессии, не сердится и не бывает озлобленным. - Но сейчас за второе место борются Сону с Минхёном? - Усон тогда расслабился с огорчения, вот и не догнал до сих пор. Хотя в скорости ему равных нет, он бегает быстрее всех, а за руками его уследить трудно, но скорость ещё не всё, нужна сила, нужна техника. - Себин поднял лицо и, посмотрев на тени, отбрасываемые склонами и горами друг на друга, видимо как-то определил время и поднялся. – Я пойду, ещё обещал Элии помочь овощи почистить.       Проводив его, такого безотказного в помощи (притом делающего всё не спустя рукава, а вникающего и ответственно подходящего к любому заданию), спокойного и добровольно отказавшегося от роскоши, благ и жизни богатенького мажора, я вздохнула, подтянув коленки к подбородку. Останься он в Сеуле, его бы называли «золотой молодёжью», совсем как Чжунэ и его дружков. Но золотыми на самом деле были совсем другие люди, не имеющие отношения к материальному достатку.       На ужин я решила пойти пораньше, потому что Джоанны в комнате не было, а на меня напал очередной приступ тоски по Чжунэ, вернее, не по этому негодяю, конечно же, а по поцелуям и нашим свиданиям, которые были так безоблачны, романтичны и прекрасны. Не пора ли мне снова позвонить сёстрам, чтобы снять стресс за калиткой? Нет, если я туда зачащу, Мингю, чего доброго, надумает себе, что я на него запала. А я же не это имею в виду, а так – для здоровья, как говорит Сынён.       Джоанна обнаружилась на лавочке перед столовой, причём не одна, а с мастером Эном. Лезть в чужую беседу было некрасиво, но мне стало любопытно, о чём они болтали? Приближаясь, я услышала обрывки фраз с именем мастера Хана. Ну, разумеется, дочь хочет послушать о подвигах отца, и от кого ей об этом ещё узнать? Я подошла и поклонилась, здороваясь. Хотела пройти мимо, но мастер Эн дал мне знак рукой, чтобы я задержалась. - Джоанна сегодня делала потрясающие успехи! Смотреть было – удовольствие. – Пока он говорил, девчонка раскраснелась и сидела довольная-предовольная. – Не ты ли с ней дополнительно занимаешься? - Один раз только было, а так её ребята подтягивают. - Замечательно, очень хорошо, - одобрительно покивал он и обратился к дочери покойного Хана: - Пора бы идти на ужин… не поможешь закончить Элии и Заринэ приготовления? - Конечно! – подскочила Джоанна и, ничего не уточняя, бросилась выполнять просьбу, будто это была команда. Мужчина проводил её такими хитрющими глазами, что я сразу поняла – сейчас что-то секретное услышу. - Потрясающих успехов нет, как ты могла догадаться, - посмотрел на меня мастер Эн. Боже, в этом монастыре вроде нельзя врать? Почему этот тип плевать на это хотел уже в который раз? – Но мотивации у неё теперь через край. Мы завтра уезжаем с Хонбином, можешь постараться поддерживать в ней этот задор и помогать? - Задор должен сохраниться и без моей помощи, - тихо сказала я, не собираясь уточнять значения своих слов, но мастер Эн, улыбнувшись с ленцой и проницательностью, повёл бровью: - Ты о том, что ребёнок нашёл что-то в таком неподходящем ей дядьке, как я? – Щёки мои вспыхнули, но я даже не пошевелилась. Вот проныра! Всё-то он знает. Ой, мысли хотя бы читать не умеет? – Это не лучшее положение вещей, согласен, но Джоанну это бодрит, в ней проснулся интерес к борьбе, поэтому я не хочу отрубать круто и жёстко… - А если всё зайдёт далеко? – не выдержала я. – Если её влюблённость перейдёт в сильную любовь, и она так серьёзно вами увлечется, что ни на кого другого и не посмотрит? - Ну, что поделать, - растопырил пальцы на руках, лежавших на спинке скамейки, в знак предрешённости мастер, - лет через пять придётся жениться. Мне будет около сорока, в этом возрасте обычно бес в ребро, на юных невинных девиц так и тянет. – Я округлила глаза. Он поднялся и, улыбнувшись: - Шутка. Но я всегда готов исправлять сложные ситуации любыми способами. Даже жертвуя собой, - приложил он ладонь к груди. - Ага, очень жертвенно жениться на молоденькой в сороковник, - заметила я ехидно. – Или тут у мастеров такая традиция, находить себе жён намного младше? - Традиции нет, - делая серьёзный вид, ответил Эн, - но если возникают частые совпадения, то они в неё превратиться могут. И, кстати, Заринэ Лео не жена, они просто живут вместе. - Какая разница? Они же семья? - Да, просто… никакого обряда не было. И документов у неё нет, соответственно не было и регистрации брака. - Я не считаю, что муж и жена – это те, кого скрепили какие-то записи или условности. Если люди хранят верность друг другу, вместе живут, любят друг друга – они муж и жена. Что ещё надо? Мужчина мягко улыбнулся и, посмотрев куда-то вдаль над моей головой, отбросил разговор изящным движением плеч. - Проголодался я, пора и потрапезничать. - Вы сказали Джоанне, что завтра уезжаете? - Да, поэтому провожу с ней побольше времени. Так она не будет грустить и печалиться. По крайней мере, не так сильно, как если бы мы почти не общались всё это время. - Откуда вы разбираетесь в женской логике? Я думала, что за стенами в основном дерётесь и сражаетесь… - А помимо этого ещё есть путь, остановки на ночлег, обеды, встречи с людьми. Это многогранная и разнообразная жизнь, Чонён, где можно сосредоточиться на драках и больше ничего не замечать, или же можно стать внимательным, и приобрести опыт не только в этом. Что желательно, потому что золотой – это не только воин, но и мирный регулировщик социальных отношений. Некоторые из нас преуспевают в дипломатии или знаниях, и потом занимаются исключительно этим, выбирая стезю ненасилия. Но самый золотой тот, кто может всё.       Мастер Эн развернулся и пошёл в столовую. Определённо он был самым не утерявшим оптимизма из всех мастеров, впрочем, Лео это было уже ни к чему – у него тут семья, так что и легкомысленному поведению не место. А вот Хонбин… этот слишком серьёзен. Даже удивительно, что эта тройка – лучшие друзья, потому что кажутся они совершенно разными по духу и менталитету.       Гонг ещё не прозвучал, но адепты, как и я, стали подтягиваться пораньше. Когда от меня отошёл мастер Эн, ко мне подошли Сону и Минхён, видимо, опять где-то что-то вместе делали. От них ещё шёл уловимый душок козьего сарая. - Хорошо, что не он нас вчера поймал за дракой, - сказал Сону тихо, глядя в спину Эну. - Что, ещё больнее бьёт? – спросила я. - Бьёт, да не палкой, - скрестил руки на груди Минхён. – У него такой острый язык… Двумя словами приложит так, как упавшая сверху плита не приложит. - Кого он тогда высмеял? – припоминал Сону. – Эскупса? Он же с кем-то ругался? - Да, кажется. - Что ж он такого ему наговорил? – стало искренне интересно мне. - Точно не помню, - покачал головой Минхён. - Он сказал, если мне не изменяет память, - возник рядом Рен, услышавший нашу беседу, - что с таким громким голосом надо быть зазывалой на базаре, а не воином, а петушащихся воинов надо отправлять на петушиные бои, хотя такого дятла даже там не примут. - Мастер умудрился так рассмешить своей отповедью остальных учеников, что высмеянный Эскупс больше вообще не кипятился до выпуска, настолько унизительно быть высмеянным, - прокомментировал Минхён. – По мне – лучше в морду получить. - Мастер Эн ещё умеет так иронично смотреть, - поёжился Сону, - будто ты клоун, пустое место. Очень неприятно.       Нашу дискуссию прервала Элия, вышедшая во двор и ударившая в гонг. - Что ж, пошлите есть, навозные жучки, - хмыкнул Рен, бросив это друзьям. Но те не стали заводиться и догонять его, чтобы отвесить оплеуху, потому что где-то рядом были мастера. И друзья, вынужденные успокоиться, привыкали, что простить и проигнорировать проще, чем получать по хребту или выслушивать унизительные насмешки. Вот в таких условиях и воспитался Чонгук, и я нашла один из источников его уравновешенности и безэмоциональности.       Никаких проводов и прощаний не было. Мастера Эн и Хонбин после завтрака поднялись и ушли, я видела, как они поднимаются вверх. Джоанна смотрела с волнением и переживала, как переживала раньше каждый уход отца. Она, как никто, знала, чем это всё может закончиться, поэтому тревога её была настоящей, сильной, оправданной. Но она старалась не говорить об этом, убеждённая, что в её интересах поскорее стать воительницей, ведь тогда появится шанс отправляться в путешествия тоже! Я была к этому ближе, и желания у меня было не меньше. Вчерашняя задумчивость и рассеянность прошли, я уже не забивала голову себе лишним, с утра настрой был на учёбу и тренировки. Это было трудно, сочетать в себе ум и силу; как только активизировалось рассуждение, на тело нападала скованность, а как только появлялись физические нагрузки – мозги отключало. И как после этого стать «самой золотой»? Себин, мастер Эн, ещё некоторые ребята наводили меня на мысль, что в первую очередь всегда идёт диалог, попытка договориться, а потом уже кулаки. Но вот договариваться-то и хитрить я не умела, а без этого, выходит, хорошим воином не сделаешься. Мне предстоит куда более серьёзная работа над собой, чем я думала изначально…