Амазонка бросает вызов

       Не успела я объявиться в школе, как Наён подхватила меня под локоток и зашептала на ухо: - Чонён, у тебя засосы на шее, что подумают учителя? Дать тональник? – Я изумилась так, как не изумлялась уже давно. Какие засосы? О чём она? Механически я пощупала свою шею и вспомнила, что на ней, должно быть, остались синяки от хватки Чжебома. Но я же не могу рассказать об этом никому. Вот же глазастая! Пришлось смущенно и рассеяно улыбнуться, отказавшись от косметической помощи. Если это смахивает на засос, то пускай все думают, что у меня завёлся парень. – Это Чжинён? – вдруг поинтересовалась Наён, но когда мои глаза ещё расширились, она отпустила меня, и, отходя, пробормотала: - Это не моё дело, конечно, прости.        Я села за парту, но всё равно занялась тем, что вжимала голову в плечи, чтобы спрятать шею. Попросив у Джису зеркальце, я незаметно оглядела себя и увидела две чётких отметины от сильных пальцев, и одну бледную. Действительно, ощущение, что меня мучил страстный любовник. Джису заметила, что я разглядываю, но ничего не сказала, лишь с любопытством поглядывая. - Ужасно выглядит? – несмело задала я вопрос. - Да нет, но учителя могут сделать замечание, - честно напомнила подруга. Я положила ладони на горло, будто оно у меня болело, и попыталась превратиться в невидимку. К счастью, сегодня меня к доске не вызвали, и кроме замечания во время перемены от одноклассника, что меня покусала похотливая лесбиянка, я избежала каких-либо неприятностей.       Но, возвращаясь домой, я немного забылась и, встретившись на перекрёстке с Джуниором, идущим от метро, не успела спрятать следы преступления. Недолго поговорив ни о чём (я очень старалась упоминать лишь отстранённые темы, делая вид, что никакого предложения отношений не было), он заметил синяки, замерев. - Что это? – Я вздрогнула, определив направление его взгляда. Моя ладонь поднялась, прикрыв и потерев отметины. - Да так, ничего особенного… - Это Чжунэ? – нахмурились брови друга. Его глаза стали ярче, а пальцы напряглись, удерживаясь от того, чтобы не сжаться в кулаки. - А в школе подумали, что это твоя работа, - глупо похихикала я, пытаясь нейтрализовать разбор полётов. - Но она не моя, значит, всё-таки его? - Нет, не его, - опустила я руку, продолжив путь к дому. Чжинён пошёл за мной. - Тогда чья? Чонён, с кем ещё ты близко общаешься? - Сондже, Ильхун, Ёндже… - начала я перечислять товарищей. - Это кто-то из них? - Нет, - покачала я головой. - Тогда кто? – Джуниор поймал меня за руку. Раньше он старался избегать прикосновений, это я поняла только теперь. Подражая Югёму и другим, он мог приобнять меня за плечо или похлопать по спине, но ничего больше. А сейчас, выразив в этом касании все свои претензии и желания, не отразившиеся больше ни в чём, кроме сомкнутых на моём запястье пальцев, Джуниор продемонстрировал, что не разоблачал в себе так долго. Я посмотрела ему в глаза, не в состоянии ответить. Ведь это же были не засосы! А если я скажу, что это был приём удушения, то Чжинён заведёт привычку приходить на мои уроки тхэквондо и контролировать, чтобы меня там не обижали. С него станется. - Никто. - Чонён, что ты делаешь со своей жизнью? Куда ты катишься? – продолжая верить в то, что я тискалась с кем-то, и кто-то развратный оставил на моей коже печати страсти, Чжинён разве что не орал, чтобы докричаться до меня. Но кричать было не в его характере, он только громко говорил. - Никуда я не качусь, успокойся. Ну, хочешь, тоже засоси с другой стороны, - шутя, приподняла я подбородок, указывая на свободное от синяков пространство. Чжинён шутки не оценил, оставшись серьёзным. Я стёрла с губ улыбку. – Всё совершенно не так, как ты себе, наверное, представляешь. - А как? Ты объясни. - Но разве я должна? – сказала я, задев этим друга, но пусть лучше принимает правду такой, какая она есть. – Если бы я хотела с тобой поделиться чем-то, и у меня было бы чем поделиться, я бы так и сделала. Если бы у меня завёлся парень, я бы от тебя этого не скрывала, и ты не должен бы быть против таких изменений в моей жизни… - Я хочу быть твоим парнем, - не выдержал, и всё-таки напомнил мне Джуниор. Я замолчала, не вздыхая, не отводя взгляда. Стояла и смотрела на него, чуть прищурившись от солнца. Встали мы не очень удачно, под прямыми лучами, без намёка на тень. – Ты не хочешь этого? Я не нравлюсь тебе совсем? - Нравишься, но не так… - начала я, представляя, насколько придётся углубиться в нюансы, чтобы не обидеть Джуниора и точно передать моё к нему отношение. – Я не хочу того, что от меня будет требоваться в наших с тобой отношениях, понимаешь? - А что в них такого будет требоваться? – как я и предугадывала, не понял Чжинён. - Ну… какая-то определённость, смиренность, обыденность… - Определённость? – с неприязнью произнёс за мной товарищ. – То есть, тебе хочется встречаться с разными, поэтому ты не хочешь остановиться на одном? - Да не в этом смысле! Не с парнями определенность, а по жизни… давай назовём это оседлостью, хорошо? - Что ещё за оседлость такая? Мы что, кочевники в Древнем Чосоне? - Да ну блин! – топнула я ногой, не в силах найти подходящих слов. – Ты… ты слишком весь в рамках, Джуниор. У тебя вся жизнь расписана на десять, двадцать лет вперёд… нет, до самой смерти! Ты окончишь университет и будешь инженером, дослужишься до начальника отдела. У тебя будут отпуска, в которые мы с тобой и детьми будем ездить куда-нибудь на Чеджу или в Тайланд, на Соллаль мы будем встречать рассвет, навещать твоих родителей и могилу моих, в кимчжан* я буду делать заготовки, весной мы будем гулять по паркам, глядя на цветение азалии или вишни. Вот что мне не нравится! То, что всё так и будет, и ничего не поменяется.       Чжинён выслушал меня, отнесясь с уважением к моим наивным пророчествам. Он не стал яриться, выговаривая что-то вроде «с чего ты взяла, что так будет?». Не сказал он и ничего вроде «а что плохого в такой жизни?». Вместо этого, переждав и убедившись, что я больше ничего не добавлю, друг спросил: - А какой ты хочешь жизни? Теперь настала моя пора задуматься. Благо, незадолго до этого Чимин уже загружал меня подобными вопросами, и я была подготовлена. - Азартной, авантюрной, непредсказуемой… что-то значащей. - Значащей для кого? - Для всех! Понятное дело, жизнь каждого для него самого что-то значит, но я хочу делать что-то большее, даже для себя самой. Что-то заметное. Не вставать и ложиться по расписанию, синхронно с тысячами и миллионами таких же людей. Я хочу… свободы выбора? Вечных надежд и ожиданий, сюрпризов, стремлений. Я хочу, чтобы всегда было к чему стремиться! А к чему я буду стремиться, если мы начнём встречаться и поженимся? К тому, чтобы мой завтрашний обед был вкуснее вчерашнего? Или к тому, чтобы тебе было уютно дома, когда ты приходишь с работы? - Многие девушки стремятся к материнству, - неуверенно и смущенно пробубнил Чжинён. - А я не стремлюсь! Пока что, в любом случае, - поправила себя я. Кто знает? Ещё две недели назад я хотела излупить Чжунэ и послать подальше, а сегодня подумываю об отношениях с ним. Всё меняется, все меняются. - Но я же тебя ни к чему и не принуждаю, Чонён! Если ты не хочешь сидеть дома, когда выйдешь замуж, разве я сказал что-то против? Не хочешь детей, так… мне ещё два с лишним года бакалавриата, а потом два магистратуры. За четыре года многое успеет произойти! Зачем ты смотришь так далеко? Я ведь предлагаю сейчас, говорю о нас в этот день, не заставляя тебя решать ничего, кроме того, чтобы стать моей девушкой. В конце концов, если тебе не нравится парень-инженер… - Я поняла, что допустила ошибку. Нужно было просто отказать и всё, а теперь Джуниор будет искать в себе недостатки и стараться их исправить. Но мне этого не надо! И не дай бог он из-за меня перевернёт свою жизнь, меняя сферу деятельности, прерывая образование. Я не готова нести такую ответственность, когда ничего не могу дать взамен. - Нет-нет, Джуниор, профессия тут ни при чём! Забудь! Инженеры – отличные ребята, я образно сказала. И мне пора домой, я ещё не обедала. Созвонимся! – махнув ему рукой, я, как обычно в последнее время, при беседах с ним, унеслась прочь, спеша прервать обсуждение.        Сынён, одетая и с уложенной причёской, стояла на каблуках перед зеркалом, завершая макияж. - Далеко собралась? – спросила я, сбросив с плеча рюкзак. - Гынсок пригласил посидеть где-нибудь, - напевно сообщила сестра. - Неужто помирились? - Я дала ему второй шанс, - горделиво вздёрнула нос Сынён, но не могла спрятать того, что сама этому рада. Отвлекшись от своего отражения, она посмотрела на меня и, со своей девичьей внимательностью, произнесла: - О-ля-ля! Какой пылкий-то твой даритель фрака… - Опомнившись, я прикрыла шею рукой. – Да ладно тебе, я же не против, - улыбнулась Сынён, вся довольная и в прекрасном расположении духа. - Я возьму у тебя крем? Замажу от Чжихё. Она точно попытается ругать меня и воспитывать. - Бери, - провела рукой над столешницей с кучей косметики сестра. Все баночки, тюбики и флаконы там были в основном её. – А я, надеюсь, заполучу в ближайшее время трофеи покруче твоих.        Пока я разогревала еду, мне позвонил Чонгук, чтобы договориться о тренировке, и мы условились встретиться завтра около семи часов вечера. Раньше я никак не могла из-за дополнительных занятий по математике и английскому. Он был лаконичен и вежлив, согласившись со временем, ничего не спрашивал и не торговался, чтобы я назначила раньше или позже. Казалось, кроме меня у него никаких дел на свете быть не может. Положив трубку и достав тарелку, я стала ждать звонка от Чжунэ. Позвонит ли он быстро в этот раз? Чтобы договориться об обмене спортивными костюмами. В прошлый раз он сам стал инициатором очередной встречи, и я очень хотела, чтобы в этот раз вышло так же. Я сама ему звонить не буду, не женское это… Вот чёрт! Сама же поддаюсь стереотипам. Неважно, кто звонит первым – мужчины или женщины, но лично я этому гордецу и баловню судьбы звонить не буду, не дождётся. Совсем по другим принципам, а не по половой принадлежности решая этот вопрос. Югём был прав, что богачи всегда развлекаются и не считаются с теми, кто имеет мало денег, так почему бы не отыграться хоть на одном? Но Чжунэ в этот день мне так и не позвонил.

***

      Мы с Чонгуком были пунктуальны, появились у центра почти одновременно. Я подходила к дверям, когда заметила, что приближается и он, поэтому подождала, чтобы поздороваться. - Сегодня будет избиение или обучение? – улыбнулась я, по-мужски пожав ему руку. Чонгуку, мне кажется, в отличие от Чимина, эта моя манера не нравилась, но он никогда не говорил об этом, и не показывал вида, жал ладонь и всё. Глаза его сияли неизменным лукавством с примесью невинности. - Если не будет никаких сюрпризов с твоей стороны, то потренируемся нормально, я же обещал.        Я удовлетворенно кивнула, и мы поднялись в зал. Я всё ещё хотела поцеловать Чонгука, но намеревалась сдержаться и не проявлять к нему интереса, если он сам первым этого не сделает. Избегать кокетливых взглядов и смущенных улыбок было трудно, меня так и тянуло приблизиться к парню, посмотреть на него лишний раз, поболтать с ним. Но о чём нам было говорить? Чонгук редко заговаривал сам.        Подойдя к нему, переодевшемуся в тобок, я развела руками, показывая, что готова. Он посмотрел на меня, кивнул, но не двинулся с места. Какие-то мгновения мой молодой тренер изучал меня, а потом сделал быстрый шаг и резко взял меня за шею. Я испугалась, успев подумать, что теперь меня точно придушат, и Чжебом каким-то образом связан с этим бойцом, но пальцы Чонгука не сомкнулись, он просто тронул мою кожу, положив на неё руку, и теперь внимательно осматривал её. - Кто тебя душил? – не глядя мне в глаза, спросил Чонгук. Я и хотела бы отойти, но, поняв, что опасности нет, и меня просто трогает парень, что мне нравится, осталась стоять, где была. Приложив свои пальцы к отпечаткам, он сравнивал. - Никто. Это засосы, - смело заявила я, решив, что подобное прокатит, ведь купились же все остальные? Зависит, видимо, от меры испорченности человека. Монах вот не подумал о засосах, может, не знал, что это такое. - Как же, - ухмыльнулся Чонгук, и поднял взгляд с насмешкой. – Разве что тебя засосал осьминог? У него вроде присоски на щупальцах. - Да что ты привязался к моим синякам? – расслабила я плечи, потому что Чонгук убрал свою пятерню с горла. - Это сделал не Чжунэ, кто-то повыше. По яркости синяков видно, какие пальцы давили сильнее, а это зависит от угла, под которым удобно хватать. Тебя тяпнул кто-то весьма крепкий. – Я восхищенно распахнула глаза. - Шерлока пересмотрел? - Но разве я не прав? – ждал ответов на свои вопросы Чонгук. Ничего себе он умеет определять какие вещи! Я бы тоже так хотела. Сколько лет и чему надо учиться, чтобы быть таким экспертом? - Это было в школе тхэквондо, - отболталась я, отворачиваясь и разминаясь. - В тхэквондо нет приёмов удушения. А если бы тебя душили в шутку, то таких «засосов» бы не осталось. На тебя напали? Что произошло? - Зачем ты спрашиваешь? – через плечо бросила я. - Чтобы помочь, если нужно. - Мне не нужна помощь. - А если бы была нужна, ты бы прям попросила? – коротко хохотнул Чонгук. А он успел хорошо меня понять! Я обернулась, поставив руки в бока. - Нет, не попросила бы, ты верно заметил. - Тогда я буду за тобой приглядывать. Без твоего разрешения, - неглубоко поклонился Чонгук. Я вспыхнула. Что это значит? Конечно, я не против его общества рядом, но что он имеет в виду под «приглядывать»? – Начнём занятие?       Не дав мне додумать всё, что хотелось, парень занял меня упражнениями.       На этот раз он действительно меня обучал, а не просто выставлял проигравшей. Но его отношение, менее лояльное и мягкое, чем у Чимина, мне даже нравилось, он поступал со мной, как с бойцом, а не как с девочкой. Понимая, что это последнее наше занятие, и вскоре вернётся мой предыдущий тренер, с которым мы продолжим уроки, я попросила Чонгука о дополнительном часе после маленького перерыва. Мы сели на скамью у окна, чтобы отдышаться и сделать по глотку воды. И здесь он меня удивил – открыл рот первым: - Ты так и не скажешь, как появились синяки? – Мы встретились взглядами. Я покачала головой. – Ты защищаешь кого-то дорогого и близкого. А он сделал тебе больно. Иногда, Чонён, нужно понимать, что делающие больно – не заслуживают любви, иначе они ширят и множат свою вседозволенность. - Слишком многие люди в течение жизни делают нам больно, что же теперь, никого не любить? - Мне неприятны мужчины, поднимающие руку на женщин, поэтому я считаю, что их следует избегать. Мне самому трудно заниматься с тобой, Чонён. Как бы я ни пытался видеть в тебе ученицу, начинающую тхэквондистку, я ни на миг не забываю, что ты девушка. И мне неприятно от самого себя, что приходится тебя ударить. Мне неудобна вся эта ситуация, но, я надеюсь, что в полной мере исполняю то, чего ты хотела. - Да, и я благодарна тебе за это. – Я решила надолго не замолкать, чтобы не прервать диалога. – А раньше тебе не приходилось драться с девушками? - Приходилось. Мне было нелегко, - признался Чонгук. – А тебе интереснее драться с ребятами? - Они сильнее, соревнуясь с ними, я добьюсь большего. - Есть и женщины-бойцы, с которыми справится не всякий мужчина. - Хотела бы я с такой встретиться! – воодушевленно сказала я, и добавила: - И стать такой тоже очень бы хотела. - Ну, вот будешь ты сильнее всех, и что дальше? – отставив бутылку с водой, переплёл пальцы на колене Чонгук. - Дальше? – Я позволила себе помечтать вслух: - Я, во-первых, не позволю никому себя обидеть, во-вторых, буду заступаться за тех, кого обижают другие. Да и вообще, я бы навела порядок! – подняла я свой амбициозный кулак, набравшийся крепости и твердости. - Утопистка, - улыбнулся Чонгук. – В одиночестве, наведёшь порядок? Как Супермэн? - Как Супервумэн, - поправила я. - Для начала нужно точно знать, что есть порядок, и что есть справедливость. - Это уже философия… - опустила я руку, огорчаясь, ведь в мудрствованиях была слаба. - А ты как думала? Сила не в ладах с умом – опасная и разрушительная сила. У кого нет мозгов – тому нельзя побеждать. - А ты вот откуда берёшь ориентиры? Что хорошо, а что плохо? - У меня есть духовные наставники. – Я посмотрела прямо ему в глаза. Всё-таки настаивает, что он монах? - К какой сангхе** ты относишься? – Собеседник почему-то улыбнулся, будто я сама должна была себе ответить. – Ты всегда одет в чёрное, я читала, что чёрный – цвет японских монахов, наши, корейские, ходят в сером. - Что ещё ты читала? – продолжая немного забавляться (надо мной или моим любопытством?), сел поудобнее Чонгук. В другой раз я бы обиделась, на кого-нибудь другого, кто не отвечает на мои вопросы, но в этом лице напротив было море очарования, не позволяющего напрячься и оскорбиться. - Что бхикшу*** дают более двухсот обетов, медитируют, занимаются йогой… много чего! В зависимости, опять же, от буддийской школы, к которой принадлежат. - Я должен соблюдать очень много обетов, - кивнул Чонгук, - и поменьше общаться с девушками. - Значит, из-за меня ты нарушаешь свои обеты? И как же ты собрался приглядывать за мной? – надеясь, что не вложила в интонацию много флирта, поинтересовалась я. - Хочешь притчу? – оживившись, наклонился ко мне, слегка вперёд, парень. Мне это напомнило рассказы страшных сказок перед сном в летнем лагере, куда ездила в средней школе. Там мы запугивали друг друга с Югёмом. - Хочу! - Как-то шли два буддийских монаха, у них было паломничество от одного монастыря к другому. Но на их пути преградой выступила бурная река. У реки стояла молодая и красивая девушка, она не умела плавать, но ей нужно было перебраться на другой берег. Она попросила о помощи монахов. Оба они давали обет не касаться больше женщин в своей жизни. Поэтому один из них горячо воспротивился, сказав, что не нарушит клятву. Другой же, подумав, посадил девушку себе на спину и помог ей перебраться. Поблагодарив его, она пошла своей дорогой. Монахи продолжили путь. Им предстояло ещё несколько дней пути. Останавливаясь на привалы, они заводили разные беседы, читали сутры, упражнялись в медитации, но тот, что не нарушил клятвы, не мог сосредоточиться, не мог спокойно молиться, всё думал о том, как плохо поступил второй. Ему не давало покоя, с какой лёгкостью тот нарушил обет, и не испытывает, похоже, зазрения совести! Этот стойкий аскет только и думал о том, как тот переносил девушку, как касался её, он вспоминал об этом снова и снова. В конце концов, он не выдержал, и через несколько дней сказал спутнику: «Как же ты мог!». «А что случилось?» - спросил второй. «Как что? Ты не удержался перед красотой, и перенёс девушку через реку!». Нарушивший обет улыбнулся и сказал: «Я перенёс и забыл, а ты продолжаешь нести её дальше». – Чонгук замолчал, наблюдая за моими впечатлениями от истории. Я улыбнулась, переваривая. - Хорошая притча. - Мне тоже нравится. - Значит ли это, что обеты можно спокойно нарушать? - Это значит, что в жизни существуют обстоятельства, когда устоявшиеся правила теряют смысл. Буддизм – гибкая религия, - встал Чонгук, - возможно именно поэтому из-за неё было меньше всего религиозных войн на Земле. Продолжим тренировку?       Мы задержались почти до половины десятого, поэтому он пошёл меня провожать. Меня заинтересовал буддизм, мне понравилась его философия, или, скорее, философ, который её трактовал. Я могла бы вечно слушать Чонгука, из его уст каждое слово казалось правильным и мудрым. Между ним и Чжунэ была такая огромная разница! Оба красивы, но один постоянно тянет к пошлостям и не думает выше пояса, другой же, напротив, повествует о высоком, и никогда не задевает низменного, неприглядного. - У тебя такая чистая душа, - заметила я, когда мы уже подходили к дому. Слушая о том, как Чонгук просвещен во все теории и тонкости буддизма, я перестала сомневаться в том, что он – бхикшу. Мирянин никогда так глубоко бы не развернул, не объяснил многие моменты. - У меня нет души, - серьёзно сказал Чонгук. - Как это? - Анатма – принцип буддизма. Души нет, есть вольное соединение чувств, сознания, жизненного опыта в человеческом теле, и всё это рассыпается после смерти. - Но как же перерождение в виде собаки или жука? – уточнила я. - Это индуизм и брахманизм, - засмеялся Чонгук. – Я смотрю, для людей всё, что пришло из Индии – на одно лицо. Нет, в буддизме нет перерождения дживы – личной души человека. Но рассыпающиеся частицы одного общего атмана – скажем так, вселенского сознания, что ли, - рандомно собираются в образе следующего живого создания, но это ни в коем случае не тот же самый человек. Просто жизненные осколки, безымянные и никому не принадлежащие, блуждают и объединяются, покуда существует жизнь, покуда не завершился круговорот жизни. Тот самый, что несёт страдания и вечную неудовлетворенность. - А достигшие нирваны попадают в рай? – почесала я затылок, не боясь рассмешить Чонгука. - Нет, они прекращают цепь соединений жизненных… - Я застыла, увидев у подъезда знакомый «бэтмобиль». Мой спутник заметил это, проследил за взглядом, и тоже увидел машину. – Это к тебе, я так понимаю? - Мы не договаривались встретиться, я не знаю, что он тут делает, - искренне сказала я. В целом-то мы общались и иногда договаривались, но в этот раз – нет. Замедлив шаг, мы всё-таки дошли до подъезда. Чжунэ ещё за своими тонированными стёклами видимо опознал того, с кем я шла, поэтому, выйдя из-за руля, выглядел напряжённым и недовольным. Однако протянул руку Чонгуку для приветствия, и тот ответил пожатием. – Что ты тут делаешь? – спросила я. - Привёз твою одежду. – Чёрт, он специально так выразился? Не костюм, не «привёз кое-что вернуть», а сразу сказал про одежду, будто я где-то с ним раздевалась! Так и было, вообще-то, но без продолжения, а что подумает Чонгук?! - Мог бы позвонить сначала, - краснея, проворчала я. - Хотел сделать сюрприз, позвонил в домофон, но кто-то из твоих сестёр поднял и сказал, что тебя нет, я решил подождать… - Пока он говорил, старался смотреть на меня, а не на Чонгука, и вот, поплутав по мне глазами, он наткнулся на то, что посчитали необходимым заметить все вокруг за последние два дня. Я спешно закрыла шею ладонями, но было поздно. – Это что такое? – уставился коршуном Чжунэ. Зыркнув на Чонгука, он вернул глаза на меня, наклонился несильно, и, взяв меня за руки, отвёл их в стороны. Его взгляд пропитался бешенством, а пухлые губы дёрнулись. – Это что, засосы?!        Я дёрнула руками, но он их не отпустил. Вмешался Чонгук, оторвавший его руки от моих. - Мы практиковали БДСМ, я немного перестарался, - безмятежно заявил он. Я покосилась на него в немом недоумении. Чжунэ разъярился, запыхтев. - Ты… не смей к ней подкатывать, ясно? Она моя! – собственнически заявил миллионер. Я направила силы на то, чтобы подобрать свою челюсть. - Да ладно? – не дрогнув, смотрел на него в упор Чонгук. – Не забыл спросить Чонён? - Я, может, для этого сюда и приехал! – Чжунэ повернулся ко мне. – Но, судя по всему, ей это уже не нужно! – Не знаю, какие эмоции он испытывал сильнее, разочарование, обиду или трусость перед моим заступником, или ущемлённую гордость поспешил залечить, но молодой господин Ку вернулся в машину, хлопнув дверцей, и сорвался вперёд. Едва не зацепив стоявшие рядом автомобили, он покинул двор. Всё произошло слишком быстро, я не успела ничего понять и предпринять. - Какой нервный, - прокомментировал Чонгук. - Мда, - только и хватило меня. - Ты продолжаешь с ним общаться? Ближе, чем раньше? - Он ухаживает за мной, - выдала я, наконец. И кто мне мог запретить эти ухаживания принять? Разве у меня есть другой парень, а, Чонгук? Но я не решилась озвучить свои обиды и надежды, свои желания. - Держись от него подальше. Впрочем, я уже говорил это, ты же не забыла? - Ты считаешь, что он плохой и опасный? – всё меньше веря в то, что Чжунэ способен на зло, задала я вопрос. - Лично – вряд ли. Но он может втянуть в плохие и опасные дела, из которых сам же не сможет вытянуть. Он слабый, Чонён. Поверь, я знаю, о чём говорю. Если ты поддашься… чему-то с его стороны… то тоже станешь слабой. А в этом мире многие поспешат воспользоваться слабыми. Чжунэ идеальное оружие для манипулирования. Честолюбивый и безвольный. Тебе такой нужен? - А если мне просто нужен парень? – посмотрела я в глаза Чонгуку, в его чертовски глубокие и покоряющие глаза. – Если я хочу встречаться с кем-то, где мне найти хорошего и сильного? – Я не забыла в этот момент о Джуниоре, предлагавшем отношения, нет, но мне нужно было услышать от Чонгука ответ. - Разве у тебя есть недостаток в выборе? – абсолютно не предвзято и как посторонний пожал плечами он. – У тебя же в основном из ребят окружение, неужели нет подходящего? - Возможно, подходящие на мой взгляд, не считают подходящей меня, - повторила я его жест и тоже пожала плечами. – Несовпадение – частая штука. - Несовпадение – признак неверного самопонимания, - ухватив мысль, на которую я намекаю, скорректировал молодой человек. - А как определить, с которой из сторон идёт неверное самопонимание? – ухмыльнулась я. Он расплылся, сдавшись. Хотя бы раз я его переспорила. - Я пойду, пожалуй. Встретимся на мальчишнике, в субботу. - Или в качалке, я же тоже теперь туда хожу. - Не встретимся, я посещаю её по утрам, когда у тебя уроки. Добрых снов, Чонён! – пожал он мне на прощание руку, и пошёл по вечернему Сеулу.        Я поднялась и поздоровалась с Чжихё, возившейся на кухне. Она сразу же взялась разогревать мне ужин. - А Сынён нет? - Она позвонила и предупредила, что останется у Гынсока, - подмигнула сестра. - О-о, ну, может, наконец-то всё выйдет так, как она хотела! – Не выступая на свет из тёмной прихожей, я прошла к себе в спальню, чтобы переодеться и замазать синяки. Не хватало добить мои нервы оправданиями перед Чжихё, она-то разволнуется пуще других.        Пока я сидела перед зеркалом, плавно осознала, что чья-то морда всё-таки зажала мою спортивку. Отложив тюбик, я достала мобильный и набрала Чжунэ. Пришлось долго ждать. Может, он всё ещё был за рулём, а, может, не хотел поднимать? Но когда я уже почти скинула, раздалось как лай злого бульдога «алло?!». - Костюмчик-то я могу забрать? – не собираясь заискивать, язвительно спросила я. - Я его выбросил. - Да что ты говоришь? – не веря, откинулась я на стуле. - Пусть тебе твой чувачок новый покупает. Или он не может, а? Слишком пустоваты карманы? - Ты что, ревнуешь? – Раздалось знакомое «тпру» и «пфф». Так Чжунэ всегда пытался показать, что ему не хочется обсуждать что-то, или у него нет слов, или ему говорят глупости. - Ревновать я свою девушку буду, а чужих-то что ревновать? - Ну, вот и подкатывай тогда к какой-нибудь своей девушке! – почему-то разозлилась я. – Меня чего тревожить? - Хочу и тревожу! Но больше не буду, если это так досаждает! – он рявкнул, и я думала, что положит трубку, но он не положил. И я держала свою у уха. Не могла повесить. Я провела ладонью по лицу, почувствовав усталость. Да, я не могу определиться, кто мне больше нравится, Чжунэ или Чонгук. Возможно, Чонгук, но там слишком мало шансов на взаимность, а Чжунэ, если бы продолжал подкашивать мою крошащуюся оборону, имел бы успех, учитывая, что он нравился мне всё больше, и я узнавала о нём оправдывающую информацию. Да, выбрав одного, я бы забыла о другом, наверное, но остаться без них обоих? Не могу. Если с Чонгуком мне ничего не светит, то я хочу быть с Чжунэ. Я только что призналась в этом самой себе? - Это действительно синяки от тренировок тхэквондо, - примирительно сказала я. – Никто не оставлял мне засосы и между мной с Чонгуком ничего нет. Чжунэ молчал. Но не вешал трубку, и это давало надежду на продолжение разговора. Я вздохнула. Он тоже, после чего всё-таки произнёс: - Мне не нравится, что он тебя провожает. - Было поздно, любой бы поступил так же. - У тебя завтра есть поздние занятия? - Завтра нет, а в пятницу у нас игра баскетбольная, возможно, я задержусь. - Я завезу тебе костюм. И подвезу до дома. До встречи. - Спокойной ночи… - сказала я, и Чжунэ всё-таки положил телефон. Что произошло? Мы только что договорились встречаться, или мне показалось? Или наш разговор не подразумевал, что я теперь не могу гулять с другими? Я ничего не поняла. Предложения быть его девушкой я так и не услышала. Я свободна? За неимением иной информации, я решила, что да.