Амазонка бросает вызов

Списавшись утром с Чимином и договорившись начать тренировку в десять часов, я не спеша приняла душ, причесалась, надела спортивный костюм поновее, погладила тобок, так, на всякий случай, аккуратно сложила его и убрала в рюкзак, а не сунула, как обычно, чтобы достать потом, выглядящий, как побывавший в одном неприличном месте. Найдя у Сынён тушь, я постаралась подкрасить ресницы как можно незаметнее, и вроде бы получилось. Может, потому что тушью я коснулась самых кончиков ресниц, и это ничего не изменило? Но я и не хотела в себе что-либо менять. Просто хотелось стать… ну, я не знаю. Привлекательнее? Кого же я собралась привлекать? Продолжать с собой делать что-либо ещё я не стала, было бы слишком броско, да и чувство дискомфорта пробуждалось от каждого несвойственного мне жеста. Начав злиться на саму себя, что подстраиваюсь под требования общества, где простая девушка без макияжа и выпячивающейся женственности никому не понравится, я остановилась. Чонён, что ты делаешь? Хочешь покрасоваться перед Чонгуком? Да его там вовсе может не быть! И вообще, если человек твой – он разглядит тебя в любом виде. Разве нет? И разве то, что внутри – не важнее? Ага, конечно, я же сама с порога на упругую душу Чонгука запала, на его мускулистое сердце, на его доброту и щедрость, затянутые в узкие рамки воспитанности, так что все достоинства его характера просматриваются. Да, так и было, Чонён, конечно, успокаивай себя и надейся на что-то высокое и духовно ориентированное со стороны парней. Скептично скорчив рожу себе в зеркале, я надвинула кепку, забрав короткие волосы за уши, и отправилась в центр боевых искусств. Чимин уже ждал. Чонгука не было. Я быстро переоделась и начала разминку, чтобы не заставлять моего наставника на ближайшую неделю томиться от бездействия. Пока я растягивалась и разогревалась, он тоже не стоял столбом, крутил боевую палку, постучал грушу, помахался с деревянным манекеном для отработки ударов. После того, как я подготовилась, мы стартовали. Чимин был воспитанным и осмотрительным тренером. И добрым. Он повторял всё, что меня интересовало, замедленно и с комментариями. Он сопровождал многие приёмы теоретическими сносками, он позволял мне раскрепоститься и вести борьбу во всю мою мощь, доказав, что увернётся от любых моих попыток его ударить. Сам он всегда умудрялся остановить свои удары возле самой моей кожи, когда она, казалось, проминалась внутрь от энергетической волны, взрывающейся в воздухе при движениях Чимина. Но я оставалась нетронутой. Кроме того, каждый раз, когда Чимин совершал победный захват, или перекидывал меня, удерживая в руках, его пальцы умудрялись скользнуть по моему телу, не коснувшись тех частей, что отличают женский пол от мужского. Нестандартные, вынужденные приличиями манёвры доставляли ему некоторое неудобство, но он с этим мастерски справлялся. Я угадывала сложность по его негармоничным изгибам рук, не вписывающихся в общий стройный ряд упражнений и атакующих бросков. По лицу его было бы не догадаться, что Чимину что-то непривычно. Мы сделали передышку около двенадцати, не пойдя никуда обедать, а просто усевшись на скамейку у окна, на которой вчера сидел Чонгук. Я не упоминала имени второго, отсутствующего сегодня, чтобы не выдать свою заинтересованность. Солнце палило вовсю, не щадя нас и засвечивая лица через стекло, но мне нравилось ловить лучи на щёки и подбородок, чувствовать их тепло. Я не была из тех красавиц, которые берегли себя от загара, чтобы позже хвалиться безупречной белизной лица, я предпочитала щуриться, улыбаясь солнцу, и любуясь чистой голубизной безоблачного неба. Мы с Чимином пили воду, восстанавливая силы, закусывали принесёнными с собой лепешками квадюль*. Он пошёл у меня на поводу и согласился прозаниматься ещё не меньше часа, только хорошенько отдышавшись. Я не стала наглеть, и напрашиваться на третье вечернее занятие. Интересно, Намджун ему платит, или Чимин делает это по дружбе, бескорыстно? - А ты кем вообще работаешь? – задала я вопрос. – Инструктором по борьбе? - Вроде того, - улыбнулся он. Солнце не считалось и с ним, так что веки были полуприкрыты, и золотые искры переливались на его ресницах, казавшихся рыжими, а не черными. Чимин задрал голову, тоже взглянув на небо. – Вот жара, июнь скоро наступит… Я сделала вид, что ничего не произошло, хотя на слово «июнь» реагировала со всеми признаками аллергии, кроме сыпи: что-то где-то вечно начинало чесаться, лицо полыхало, дыхание учащалось, едва не доходя до удушья. А всё потому, что некто Ку Чжунэ во всех соцсетях и Инстаграме писал своё имя по-английски: June. И некоторые его товарищи так называли. А я учила английский, и не могла избавиться от невольных ассоциаций. Поэтому наступление июня в моём воображении формировалось в подобие глобальной оккупации эротическими соблазнами от лица этой горячей, как раскалённый песок полуденного пляжа, скотины. Не надо мне этого, но календарь перелистнуть придётся, и целый месяц в школе писать это навязчивое, летнее и прилипчивое, как тающее мороженое «июнь». Интересно, а у Чонгука никаких кличек нет? Что-нибудь вроде «январь»? Я бы охладилась. Чёрт, Чонён, о чём ты вообще? Июнь, январь… двенадцать месяцев тебе не надо? За последние дни я стала какой-то пошлой. Гормоны? - Чимин, - оторвала я саму себя от ерунды в голове, - как ты думаешь, у меня есть шансы стать… крутой воякой? - Крутой воякой? – хохотнул он мило, вновь взглянув на меня. – А зачем тебе? - Ты сначала скажи, есть шанс или нет, а там уж я решу, зачем мне это. - У тебя хорошая реакция, и пластичность, - он повёл по мне глазами оценочно, чтобы достоверно описать мои возможности, но когда его глаза опустились на мою грудь, Чимин поднял их, продолжая диктовать без визуальных подкреплений: - рука у тебя сильнее, чем у обычной девчонки, но слабовата. Тебе надо силовых упражнений добавить, если хочешь чего-то достичь на уровне с мужчинами. Ну, и естественно, не прекращать оттачивать ежедневно практику. - Как быстро я смогу подкачаться? - Твоя очередь отвечать. Зачем тебе все эти неженские занятия? – Я невольно нахмурилась, но Чимин никак не среагировал на смену моего выражения, и я расслабила лицо. Перед этим добродушным и очаровательным типом, даже если он гуляка и бабник, невозможно было сидеть долго насупившись. - Я не считаю, что есть какие-то неженские занятия, или женские, или мужские. Все дела, работы, профессии бесполы, кто чем хочет, тот тем и занимается, разве нет? - Ну, допустим, - откинулся Чимин, подогнув ногу и зацепившись за её колено сомкнутыми пальцами обеих рук. Сзади него не было никакой спинки, поэтому он создал противовес, чтобы не упасть. – А что насчёт рожать детей? - Вот все парни всегда только этот довод и приводят! Причём здесь природные особенности? Я говорю о занятиях. - Хорошо. Кто должен зарабатывать деньги? - Это может делать и мужчина, и женщина. - Кто должен готовить? - Тоже оба могут. - Водить машину? - Оба. - Таскать тяжести. - Оба. - Дарить цветы и говорить комплименты? – Я открыла рот, но, уже едва ляпнув по инерции «оба», спохватилась и задумалась. Дарить цветы мужчинам? Если девушки начнут говорить комплименты парням, то они все превратятся… в Ку Чжунэ! Собственно, с ним, наверное, эта беда и случилась. Чимин расплылся и, обнажив белоснежные зубы, сквозь кошачий прищур покачал головой. – Всё-таки есть что-то, верно? Всё-таки, не должны девочки отнимать у мальчиков абсолютно все привилегии? - Абсолютно все? Да все привилегии и так у вас, - отмахнулась я, сделав глоток воды. Горло пересохло от волнения. – У вас нет и половины женских проблем, тех же родов, но вам всегда всё можно, а нам – нет. - Знаешь, этот мир не идеален, - не пытаясь сделать мне открытие, а просто признавая факт, пожал плечами Чимин, - потому что его создают разные люди, среди мужчин и женщин есть трусливые, жадные, завистливые, тупые, в конце концов. Кто-то из них при этом занимает положение, должность, имеет власть и влияет на что-то большее, чем только свою собственную судьбу. Поэтому в результате и выходит так, что кому-то перепадает больше привилегий. Раньше существовало рабство, оно возникло не по половым предрассудкам, рабами были и мужчины, и женщины. Старики и дети. Но это изжило себя. Когда отпадает одна проблема, обращается внимание на другую, и так будет всегда, до бесконечности. Да, в какой-то период истории женщины были подчинены мужчинам, но, по-моему, в нашем веке, в цивилизованных странах, такого уже нет. - По закону – нет, а мораль и традиционное общественное мнение ничуть не изменило своих требований, своих представлений об обязанностях и правах полов. - Не знаю, возможно, я не вращаюсь в таких кругах, - действительно с не разбирающимся видом признал Чимин. – В нашей компании все осознают, что женщине биологически приходится выносить больше, по каким-то там божественным предопределениям, или кто его знает ещё почему. Поэтому мужчина должен брать на себя остальное: оберегать, защищать, зарабатывать… Но если тебя не устраивает это, я могу понять. Если ты хочешь быть воякой – это твой выбор. Только вопрос остаётся открытым – с какой целью? Кого ты собираешься защищать? - Кого защищать? – повторила я, чтобы оттянуть время и подумать. Но долго не пришлось, потому что правду я не хотела сказать, а ложь напрашивалась сама собой конкретная: - Всегда есть кого защищать. Слабых, обиженных несправедливо. Ущемлённых, страдающих. - Очень благородно. Очень хорошая цель, - покивал Чимин. – Была бы, если б ты сказала правду. В чём причина на самом деле? – Покрасневшая, я сглотнула слюну. Как он меня раскусил? Стыдно-то как! Продолжать упираться и настаивать, что хочу творить добро во имя добра? Я опустила глаза, промямлив: - Мне надо суметь навалять кое-кому. - Уже лучше, - без обид и продолжая улыбаться, сказал Чимин. – Навалять кому-нибудь я тебя научу. Но если захочешь быть крутой воякой – обзаведись достойной целью. И тогда обращайся ко мне снова. Я надула губы, отвернувшись к окну. Солнце показалось мне немного поблекшим, хотя ничего не изменилось. Я никогда не задумывалась над тем, что драться надо с какой-то целью. Мне всегда просто нравилось этим заниматься: тренировками, разными видами спорта, тхэквондо. Неужели нельзя быть умелым мастером для себя, без всякого? Мои глаза опечаленно оседали по деревьям вниз, пока не приземлились на тротуар. Поникший дух опустился в виде взгляда с небес на землю. И вдруг на этой грешной земле я увидела два силуэта, идущих по направлению к центру, в котором находились мы с Чимином. Сначала мне показалось это всё миражом, но, когда проморгаться не помогло, и движущиеся силуэты не исчезли, продолжая приближаться, я закрутила бутылку воды крышкой, отставила её, поднимаясь со скамейки, но вместе с тем не отводя глаз от того, кого увидела. С улицы все эти окна зеркальные, я знала, что меня оттуда не видно. - Подожди немного, я сейчас, - попросила я Чимина, и, сумев оторвать лицо от окна, поспешила вниз, ко входу, встретить неприятный мне дуэт, между которым я уже не знала, как вбить клин. Сбежав по лестнице, я успела к администраторской стойке вовремя: Чжунэ и Югём были уже там, и вчерашний дружелюбный администратор поднимал к ним свою голову, готовясь уделить внимание посетителям. - Ах ты!.. – не крича, но громко произнесла я, подходя. Югём и Чжунэ посмотрели в мою сторону, но если мой друг остался стоять, не дрогнув, лишь вспорхнувшими бровями показывая, что удивлён, то его дружок ступил за его плечо, укрывшись за стеной спины Югёма, при этом бросив мне: - Ты что, преследуешь меня?! – Чжунэ поглядел на мои руки, убеждаясь, что в них нет ничего тяжёлого, но и пустота в ладонях его не успокоила. Я подошла в тобоке, что служило неплохим намёком. - Мне до тебя дела нет! – повелительно, как царь, отпускающий слугу, сообщила я ему, переключаясь на Югёма: - Какого чёрта ты тут делаешь? - Я… я… - растерялся вмиг он, но, собравшись и передумав, наехал на меня: - А ты сама тут что делаешь? - Я первая спросила! Отвечай. – Югём нахмурился, понимая справедливость требования. - Заехал узнать, как тут занимаются. - С этим? – головой покивала я ему за плечо. Чжунэ едва не перекосило от того, что его назвали «этот», а не по фамилии, регалиям, с титулами, с поклоном и целованием ботинок. В руке он держал снятые с глаз солнечные очки, постукивая дужкой о стойку. - Чжунэ сказал, что у него тут есть знакомые, поэтому согласился помочь устроиться на тренировки. - Намджун тебе тоже обещал помочь, почему ты не позвонил ему? - Да я… - Югём покосился на администратора, вежливо делавшего вид, что ничего не слышит, и всё-таки отвёл меня метра на два подальше. Чжунэ передвинулся вместе с нами, смелея и вставая рядом с Югёмом, а не позади него. – Всё спонтанно получилось, я упомянул про центр, Чжунэ сказал, что есть связи, зачем бы я стал дёргать твоего зятя? - Затем, что к таким людям, - я опять кивнула на мажора, - в долги залезать не следует. И вообще, ты же сказал, что без меня никуда! И приехал сюда, мне даже не позвонив? - На себя посмотри, - хмыкнул Югём. И это было заслуженно. Как не пыталась я отвадить от него Чжунэ, пропасть, похоже, росла между нами, а не ими. – Что, скажешь, случайно здесь? Или в бассейн пришла поплавать? - Не стану притворяться. Да, я попросила Намджуна помочь мне… Так что, я тебе наваляю! – пригрозила я. - Посмотрим, - уверенный в обратном, надменно, как-то слишком похоже на манеру Чжунэ, сопроводил слова мимикой Югём. Чувствовалось, что сейчас мы разойдёмся в разные стороны, опять поссорившимися, но в эту секунду двери холла вновь крутанулись и, со спортивной сумкой на плече, всё так же прихрамывая, вошёл Чонгук. Я стояла передом ко входу, а мои собеседники – задом, поэтому они среагировали на мой неотрывающийся взгляд, следивший за прохождением Чонгука по его личной орбите. Он незаметно мне кивнул, здороваясь и намереваясь пройти мимо, но когда повернулся Чжунэ, любопытствуя, кому я киваю, Чонгук почему-то остановился. Несколько мгновений он стоял, замерший, и точно так же столбом на него смотрел Чжунэ, после чего товарищ Намджуна сменил траекторию и поковылял в нашем направлении. - Вот так встреча! – первым произнёс новоиспеченный замдиректора Ку. Я непонимающе начала бегать глазами с одного парня на другого. – Буддист? Чонгук подошёл и, посомневавшись, положил спортивную сумку на пол и протянул для пожатия освободившуюся руку. - Привет, атеист. - Не думал, что когда-нибудь увидимся… - Вы… знакомы? – поинтересовалась я изумлённо. Чонгук поднял сумку и встал рядом со мной, как Чжунэ возле Югёма. Богатый сыночек посмотрел на травмированную ногу Чонгука. Мне никто не ответил, всё было и так ясно. - Что, балду пинал и ушибся? – хмыкнул Чжунэ. - Подкалывать ты так и не научился, - абсолютно спокойно вздохнул тот, кто поколебал моё равновесие, переместив свои кожаные штаны буквально мне под руку. – А ты всё кабачки жаришь? – Ноздри Чжунэ яростно раздулись. - Пошёл ты со своими кабачками! - Без обид, но они всё-таки твои. – Чжунэ, если бы умел и мог, зарядил бы, мне кажется, Чонгуку. Так они не приятели? Почему они друг друга не переносят? Презрение Чонгука к Чжунэ сделало его мне ещё ближе и роднее. - Ты что, знаешь его? – обратились вдруг ко мне. О, Его Высочество принц Сеульский снизошёл! Я тоже промолчала, раз уж мой вопрос проигнорировали. Всё же очевидно. – Ну, охуеть… - Следи за языком, - строго, как-то особенно резко, выпалил Чонгук. Тон его был таким, будто одним словом он уже дал увесистую оплеуху. – Перед тобой девушка. - Твоя что ли? – поморщил нос Чжунэ. - А хоть бы и моя, не твоё дело. – На эти слова Чонгука округлил глаза Югём, уставившийся на меня. - Быстро ты новыми друзьями обзаводишься… - Я покраснела, шокированная и ошарашенная тем, с какой лёгкостью Чонгук ставил на место Чжунэ, он проглатывал выпады того, как кит планктонов, пропускал, как губка, жидкую озлобленность Чжунэ и уверенно, основательно, как скала над шумящими, но бессильными волнами, наблюдал за суетой оппонента. - Решила связаться с хулиганской шайкой? – язвительно посмотрел на меня Чжунэ. – Ты встречаешься с этим нищебродом? Поздравляю! Ничего не скажешь – достойный выбор! – Я открыла рот, чтобы возразить, я и не думала, что брошенную пустую фразу Чонгука воспримут всерьёз, но Чжунэ тронул Югёма за локоть, кивая на выход. – Пошли отсюда, заедем в другой раз. - Я не… Югём! – попыталась остановить я друга, но тот и не оглянулся, покинув здание центра с Чжунэ. – Чёрт! - Ты хорошо их знаешь? – спросил меня Чонгук, когда мы остались вдвоём, если не считать администратора неподалёку. - Югём мой друг детства, мы живём в одном доме. - А Чжунэ? - Эта зараза уводит у меня друга, я его знаю посредственно и не близко. - Хорошо, держись от него подальше, он связан с плохими людьми. - Я знаю, что он моральный урод, не волнуйся. – Мы, развернутые друг к другу, болтали без посторонних, я, задрав голову из-за высоты роста Чонгука, смотрела в его одновременно нежное и мужественное лицо, и мне хотелось растянуть эту минуту хотя бы до темноты. Но со стороны лестницы послышалось топотание. - А, привет! – К нам подскочил Чимин, пожимая руку товарищу. – А я-то думал, чего моя ученица провалилась? Гукки, оставь девчонку в покое, она здесь ради спорта. - Ладно-ладно, я вообще мимо проходил, - поднял он ладони, сдаваясь. На большом пальце правой моталась всё та же синяя найковская сумка со сменной одеждой. – Я в тренажёрку, делать жимы. Пока, Чонён! - Пока! – махнула я рукой, прощаясь с ним. Счастье было недолгим. Чжихё дома готовила пигоди**, ожидая всё семейство к вечеру, проголодавшееся и рвущееся на запах домашней еды. Я уселась напротив неё на кухне, не вмешиваясь в процесс лепки. Уроки идти делать ещё не хотелось, а отвлечься на что-то требовалось. В голове так и летало эхо слов: «А хоть бы и моя». Моя, моя, моя… Каково быть девушкой Чонгука? Есть ли она у него? Ему лет двадцать пять, должно быть. Почему Чжунэ назвал его нищебродом? Потому, что он не сын миллионера? У этого мажора странные понятия о состоятельности, нечего обращать внимание на его слова. - Не грусти, - улыбнулась мне Чжихё, ловко орудуя пальцами. – Случилось что-то? - Да нет… - Ты всё о том мальчике думаешь? В которого не знала, влюбилась или нет? - Ага, и о нём тоже. Появился второй, насчёт него я тоже не знаю, влюбилась или нет, - вздохнула я. – Но он офигенный, хотя я мало его знаю. - Но тоже может оказаться уродом? - Вряд ли, он друг Намджуна. – Я спохватилась, что не рассказывала о своей новой «секции» Чжихё, зная, что она это не одобрит, поэтому поспешила выкрутиться: - В прошлый раз, когда он ждал меня с тхэквондо… случайно пересеклись с его товарищами, познакомились, и вот… сегодня столкнулись опять. - Ну да, я тоже не думаю, что Намджун бы стал дружить с каким-нибудь мерзавцем. Хотя, был же Богом… - припомнила Чжихё, но тряхнула головой, отгоняя мысль: - Нет, с тем они не виделись десять лет и случайно возобновили общение. Если это его хорошие друзья, то точно достойные ребята. - Надеюсь. - Узнать что-нибудь о нём? Потихоньку, у Намджуна, не называя имён? – Я хотела попросить узнать, нет ли девушки у Чонгука? Но потом подумала, что Намджун может прорастяпить, и проболтаться, что я занялась борьбой с профессионалами. Лучше не надо. И я покачала головой. – Хорошо, не буду, - Чжихё встала, потерев руки о фартук, и заглянула в полки под рабочим столом. – Ну вот, а масло купить забыли! Чонён, ты не сбегаешь до магазина? - Давай, - оживилась я. Лучше занять себя хоть чем-то, чем сидеть и думать, думать, думать. И слышать в черепной коробке заветное, запретное, обворожительное, головокружительное «моя, моя, моя», стукающее от одного уха к другому, как теннисный мячик в игре с самим собой. Чжихё дала мне кошелек, а не точную сумму, на тот случай, если я захочу и себе что-нибудь купить, польстившись на чипсы, жвачки, сладкие напитки. Я обулась, накинула капюшон на голову, чтобы не укладываться лишний раз. Мне ничего не захочется в таком моральном состоянии, я не могу думать толком ни о чём, кроме Чонгука, кроме того, что он знаком с Чжунэ, что они явно в контрах. Выйдя из подъезда, я наткнулась на Сынён, стоявшую возле тёмной машины (механически я прочла номер, запомнила его, марку автомобиля) с мужчиной, который не обнимал её за талию, не целовал, ничего не делал, просто стоял чуть сутуло рядом, но было ясно, что это «тот самый». Я попыталась обойти их незаметно, но не вышло. Сестра окликнула меня и я, вынужденная остановиться, стала исследовать мужчину. Высокий, в теле худощавый, но лицо как будто припухшее от излишних возлияний. Я не могла сказать, что сразу бы определила в нём алкоголика, если бы не знала от Сынён, что он превышает нормы, но что-то было в его виде хронически не проспавшееся. Монохромный шарф болотного цвета сигнализировал о творческом потенциале, чёрная растянутая кофта висела на нём свободно, зрительно делая его худее, чем он был. Длинные, как у художников в творческом запое, волосы были чернющими, вроде бы опрятными, но не сказать, что уложенными под стать богачу. Вообще, если бы не дорогая машина, его проще было бы принять за разорившегося хозяина галереи, а не преуспевающего бизнесмена. - Чонён, познакомься, это мой Гынсок. - Очень приятно, - я привычно протянула ладонь. Гынсок даже не опустил к ней взгляда, уставившись на всю меня сразу. Я подождала и, поняв, что рукопожатия не будет, убрала руку в карман. - Творческая личность не может быть чьей-то, мы принадлежим всему человечеству. Наш разум – проводник идей времени, и мы служим ему, не имея права присваивать или отдавать кому-то. Почему ты выглядишь, как томбой? – хмуро спросил он меня, не сделав паузы после отповеди о своей свободе. Спросил так, что я ощутила себя на экзамене, и при неверном ответе вылечу к чертям из учебного заведения. - Я… - Ты лесбиянка? – сузив глаза, въедливо впился он в меня чёрными глазами. - Нет, я… - Вот уж не знала, что не только в школе нарвусь на подобное. Впрочем, человек поколения постарше даже вернее подвержен непониманию современной молодёжи, хотя Сынён была права, стариком он не был, лет тридцать – тридцать пять, где-то в этих рамках. - Хорошо, терпеть не могу всю эту модернизированную, искажённую, противоестественную чушь. Женщина должна быть женщиной, любить мужчину, мужчина должен любить женщину. Всё просто, слишком просто, поэтому от скуки люди придумывают себе извращённые, позорные вещи, не для того, чтобы найти нечто лучшее, а для того, чтобы найти новое. Без оснований, без причин. Новизна – самоцель нездорового сознания… - Я покивала, видя, что меня уже не замечают, и ретировалась в сторону магазина, отмечая влюблённые и восхищенные глаза Сынён. Ей в самом деле по приколу этот переклиненный тип? Сумасбродный, эгоистичный псих – вот моё первое впечатление о её кавалере. За углом я столкнулась с Джуниором, идущим уже из магазина, судя по пакету с продуктами в его руке. - Привет, Чонён! Как дела? – улыбнулся он. - Если я задержу масло, которое попросила принести Чжихё, она расстроится. Пошли до магазина? По пути расскажу. – И без лишних вопросов, хотя только что там побывал, Джуниор поплёлся со мной обратно. – Я сегодня опять видела Югёма с Чжунэ. Они уже не разлей вода стали, похоже. - Ну и плюнь. Пусть дружат, кому они доставляют этим неприятности? - Югёму это рано или поздно выйдет боком, я уверена. Чжунэ притащил его в центр боевых искусств, чтобы сделать из него бойца получше. Для чего ему это надо? Мне кажется, что Югём ему нужен для каких-то грязных дел, или он его телохранителем своим сделать хочет, а это опасно. Не находишь ничего подозрительного? - Нахожу. Что ты сама делала в центре боевых искусств? – Открыв было рот, я хлопнула губами и, подняв палец, опустила его. - Только никому… - «не говори» чуть не попросила я, но вовремя вспомнила, что Чжинён в таких просьбах не нуждался. Он не скажет. – Я хочу превзойти Югёма, навалять ему и остановить их с Чжунэ беспредел. - Чонён, успокойся. Если человек ввязывается в неприятности, ему и так когда-нибудь наваляют. Куда ты лезешь? – Мы вошли в магазинчик, я сделала покупку, что заняло десять секунд, и мы вышли. - Я лезу в жизнь Югёма, потому что он мой друг, и я считаю законным делать это. На что иначе друзья? - А тебе бы понравилось, делай так мы с Югёмом? - Не знаю, может, я бы сначала обиделась, что вы считаете меня недостаточно знающей, что я делаю – как изначально и сделал Югём, - но если бы вы настаивали, наверное, задумалась бы. Вдруг что-то не так на самом деле? Если бы ты поддержал меня и попробовал повлиять на Югёма… - Я постараюсь разобраться в ситуации, и если там замечу что-то неладное, то вмешаюсь, но не раньше. - Ты такой инертный, Джуниор! - Это плохо? – Чжинён был слишком интеллигентен. Его родители – оба инженеры, оба работали в «Самсунге», куда должен был отправиться и Чжинён после окончания университета. Хорошая зарплата, стабильный график, всё распланировано, всё предсказуемо, всё правильно. И так уже поколении в десятом, наверное. Поэтому у Джуниора в крови быть правильным и не совершать поступков, выбивающих из колеи. - Может, и не плохо, - пожала я плечами. – Попахивает равнодушием, отсутствие заботы о друге. - Я забочусь о Югёме, Чонён, мне не всё равно на него, правда! - Время покажет, - отвернулась я, подходя к подъезду. Сынён и Гынсока уже не было. - Я узнаю, что хочет от него Чжунэ, хорошо? Узнаю, и мы решим, что делать дальше. Идёт? - Идёт, - радуясь, что завоёвываю Чжинёна на свою сторону, и что Югём не обретёт, скорее всего, в его лице поддержку своей меняющейся жизни, я поблагодарила его за компанию и вернулась домой. Мы ужинали вчетвером, с Намджуном. Сынён рассказывала, какой умный и гениальный у неё ухажёр, а я воздерживалась от комментариев. Для старшей сестры, не закончившей ни один вуз, человек с двумя высшими был верхом мечтаний и интеллекта. Я так не думала, что ум – это бумажки в обложке с государственным штампом. Но я и не могла сказать, что впечатление от Гынсока было однозначно неприятным. Чувак с припиздью, таких в наше время каждый второй. В его глазах, видимо, с припиздью я, так что всё в порядке. - Он, по-моему, излишне нервный, - только и заметила я. - Просто замученный делами. Ты не представляешь, что такое умственный труд! Это тебе не коробки перекладывать на складе – руки устали, отдохнули, и продолжаешь дальше. Ум – это сложная система. Импульсы из мозга посылаются во весь организм, и если он перенапрягается, то всё тело способно потерять функциональность. - Так, всё-таки я был прав? – захихикал Намджун. – Спиртное расфункционировало некоторые его части? - Вот не нашёл мне жениха среди друзей, - поджала губы Сынён, - не остри теперь! Стоит Гынсоку немного выпить, как он расслабляется и становится добрым и ласковым. - Но на «немного» он не останавливается? – уточнила я. - Всё, я молчу! – надулась сестра. Мы с Чжихё насмешливо переглянулись, набив полные рты и стараясь не смеяться. У меня в кармане зажужжал мобильник и я, не отрываясь от еды, вызволила его из карманного плена, чтобы взглянуть на экран. Входящий вызов: «Урод Чжунэ». Пережеванные пигоди полетели по столу, я закашлялась так, что обдала и свою, и чужие тарелки кусками теста с мясом из своего рта. - Что такое, Чонён, что случилось? – подскочила Чжихё, спеша спасать меня. - Ничего, ничего! – поднялась и я, приходя в себя и стараясь не задохнуться. – Просто подавилась! Подавилась! С красным лицом, слезящимися от кашля глазами и саднящим горлом, по которому чуть не целиком прошёлся уголок пигоди, я ворвалась в ванную, включив воду и подняв трубку. - Алло? - Привет, буддистка. – Господи, за что ты награждаешь самых низменных своих тварей такими голосами? - Я не буддистка. - Как, твой бугай ещё не обратил тебя в свою веру? - Тебе чего надо? - Ты дома? Выйди поговорить, я сейчас подъеду. - С чего мне к тебе выходить? - Не скажи, что ты боишься? – Я не боялась, это понятно. Мы с ним знали, что он не сможет со мною ничего сделать в одиночестве, а если он будет не один, то я сразу убегу обратно домой. А вообще, зачем бы ему со мной что-то делать? - О чём ты со мной поговорить хочешь? - Выйдешь – узнаешь. - А сам не боишься? - Чего? - Бугая моего, - усмехнулась я. - А я не прошу тебя с ним выходить, - посерьёзнел немного голос Чжунэ. Бугая он, видимо, встречать не хотел. Чем так произвёл на него впечатление Чонгук? А так-то весело, что мы говорим о нём, как о моем парне, хотя это не так. - Ну что, мы договорились? Я подъезжаю? – Я прикинула всё хорошенько ещё разок. Постаралась убедить себя, что это деловая встреча, не имеющая ничего общего со свиданием, и что дрожь по моей коже – это не от низкого, с нотками нетерпеливого возбуждения и настойчивого требования голоса первого кобеля столицы. Их бывший лидер СНУ, как я слышала, Биай, получив диплом, умотал в Сингапур. Так что Чжунэ теперь по праву перенял корону. - Подъезжай, - решила я.