Сколько еще раз мы будем прощаться с тобой навсегда?
© Декстер
Михаил взял бутылку шампанского, стоявшую на барной стойке и вместе с Софией вышел из отеля.
— Ну что, куда пойдем? — Сказала София с нескрываемым предвкушением
нового года решающей точки в отношениях с заместителем… ведь было понятно, что под влиянием алкоголя, стрессов сегодняшнего дня и зрительных контактов выяснится: было ли все это просто необдуманным флиртом, или все же у управляющих остались чувства друг к другу.
— Давай просто погуляем вдоль канала, может дойдем и до Москвы-реки. — Спокойно сказал он, на что девушка, скромно улыбнувшись, кивнула.
— Через десять минут новый год… не верится даже… — пошмыгивая покрасневшим от холода носом, с усмешкой сказала девушка.
— Расскажи о своем детстве… как ты встречала новый год когда была маленькой?
— Для моей семьи это было устоем… традицией, что нельзя нарушать… мы ели оливье, смотрели «Иронию судьбы»… и всем было все равно на то, что у кого-то нет праздничного настроение, или что-то еще…, а ты?
— Я давно перестал верить в это, так называемое «чудо»… вечер — как вечер… ничего особенного. Но знаешь, в моменты когда тебе есть о чем мечтать… на что надеяться, то все кажется чудом… когда ты в каждом движении ищешь надежду… смысл.
— Да мне знакомо это чувство… — София тяжело вздохнула и, задержав дыхание секунд на пять, выдохнула, образовав облако пара, которое тут же развеялось.
— До нового года пять минут…
— Ты же сказал, что ты перестал верить в сия чудо? — С усмешкой подметила та.
— Еще я сказал, что когда есть на что надеяться, то все хорошо. И вообще не перебивай меня. Я, я… я хотел сказать, в общем, помнишь, когда мы были в лифте ты спросила: «почему я это сделал?», я тогда ответил, что из-за обиды, но это не совсем правда. Я это сделал потому, что понял такую вещь… я тебя не достоин. Во всех планах и реалиях, во всех габаритах и формах. Ведь даже если сравнивать меня с Павлом, то я проиграю во всех направлениях, кроме, вероятно, взрослости, которой у меня немного больше. Но все равно… я тогда принял, что пройдет месяц, два, год — если повезет и ты меня бросишь. Уйдешь к Павлу, или к кому-нибудь еще. И мне показалось, что раз уж ты так позорно, при абсолютно чужих людях меня опозорила, значит, самое время начать забывать тебя, а дальше уже пошло: алкоголь, Элеонора… мне казалось, что тебе не будет больно, ведь я тебя не достоин… да, я знаю, что я дурак и эгоист. Прости. — Она взяла у него из рук бутылку и, умело открыв ее, отпила из горла.
— Знаешь, мне было легче думать, что ты это сделал из-за обиды. Думать о том, что ты на протяжении всего нашего романа думал, что не достоин меня — это намного больнее. Господи, — она подняла голову, откинув ее максимально назад, — ты все-таки приувеличил насчет взрослости… ее, возможно, у тебя еще меньше, чем у Паши. Ты реально думаешь, что человека начинают любить только за то, что он высокий и непьющий? Человека начинают любить из-за того, что он ведет себя как сущий ангел, из-за того, что он необычен… хотя и это бред. Человека начинают любить просто так, он может быть каким угодно: плешивым, лысым, низким, высоким, толстым, худым… или полным дураком, как ты. Боже мой, ты просто не представляешь насколько я зла на тебя. Ты понимаешь, что из-за своих комплексов ты просто взял и разрушил все. Я даже не говорю о наших отношениях… ты убил меня морально. Я с трудом перенесла разрыв с Вадимом, а тут ты. Я просто ненавижу тебя! — Она отпила еще немного, а потом еще полбутылки.
До нового года оставались считанные секунды.
— Сонь, ну прости. Я и вправду не думал, что для тебя хоть что-то значили наши отношения.
— Миш, ты дебил? Я так понимаю, ты принимал меня за какую-то, так скажем, легкомысленную девушку, которая лезет ко всем кому ни попадя?
— Ну, нет, возможно ты была благодарна мне за заботу…
— Нет, ну ты реально дебил…
— А может это ты виновата? Были же основания моих предположений! Ты не то, чтобы навещала меня после ранения, ты даже не звонила. Я считаю, что во многом виновата ты!
Она подошла к заместителю и со всей силы дала ему пощечину. Прозвучал сильный шлепок. Он, приходя в себя, начал растирать место удара, понимая, что сказал лишнего. Она посмотрела на него и, сто раз пожалев о том, что сделала, дотронулась до его щеки.
— Больно? —
Первые куранты.
— Нет, приятно. — Саркастично прошептал он.
Вторые куранты.
— Сам виноват. — Чуть обижено, по-детски тихо сказала она.
Третие куранты.
— Да, меня что-то занесло. Прости. —
Четвертые.
Она сделала еще один глоток, оставляя совсем немного. —
Пятые.
Он, дотронувшись до ее, чуть теплых пальцев своими ледяными пустил по ее телу мурашки. —
Шестые.
Забрав бутылку, он допил ее до конца и, проглотив жгучей жидкости, выдохнул… так сильно, будто выдохнул все тяжелые, неприятные моменты уходящего года. —
Седьмые.
Она взяла его руку в свою, вероятно, с целью хоть чуть-чуть согреть его. Так странно, но ее ладонь, такая слабая и уже далеко не теплая согрела его намного больше, чем согрели бы его батарея или теплый чай.
Восьмые Бесконечные.
Он обнял ее, наконец-то, по-мужски. Наконец-то без груза за плечами. Наконец-то честно и правильно.
Девятые.
— Никаких интриг, никаких грузов, пожалуйста… Миш, пожалуйста… — уставше сказала
Соня.
Десятые.
Он разомкнул объятья и посмотрел ей в глаза, начиная приближаться к ее лицу.
Одиннадцатые.
Чувства, нежно перетекающие от Софии к Михаилу, без всяких мыслей… просто нежность. Просто так сильно недостающая им нежность и правильность…
Двенадцатые.
Говорят, что у всех дорог есть конец, но иногда конец похож на начало, даже если ты прошел очень длинный путь.
© Сплетница.
