Я никогда не смогу

В последнее время я начал замечать, что твое настроение стало каким-то не таким. Это, наверное, из-за стресса на работе. Ты стала молчаливой и задумчивой больше, чем обычно. Теперь мы редко говорим. Ты все больше отмалчиваешься. Приходя вечером домой, почти сразу стремишься в постель. — Становится все сложнее прятаться от журналистов, Том, — совсем недавно неожиданно выдала мне ты. Я был так ошарашен этой фразой, что с ходу не смог придумать, что тебе сказать. Ты же просто устало выдохнула и чмокнула меня в щеку. — Не бери в голову, — бросила ты и поплелась в спальню. Возможно, ты просто устала от моей жизни и постоянной игры в прятки с папарацци. Мы вместе уже семь месяцев, а они все еще не могут нормально сфотографировать тебя. Твоя частная жизнь в безопасности. А моя — никогда мне принадлежать не будет. Возможно, это из-за твоего босса. Ты говорила, он домогается тебя уже несколько месяцев. Предлагает повышение, если ты переспишь с ним. Меня это выводит! Ты бы знала, как сильно. Кровь вскипает каждый раз, когда я об этом думаю. Я хотел побеседовать с ним на эту тему, но ты останавливаешь каждый раз. Не хочешь доставлять мне проблем... Возможно, ты хочешь бросить меня. И именно этот вывод посещает меня все чаще. Я не хочу! Я тебе не позволю! Я люблю тебя и не дам разрушиться всему так просто. Понедельник. Раннее утро. Ты завтракаешь и собираешься отправиться на работу. Я читаю газету. У меня есть план, и я уверен в нем, как никогда ни в чем не был уверен. Замечаю, как ты хмуришься, а затем начинаешь кашлять, будто подавилась. Я резко подлетаю к тебе​, но все уже прошло. — Не в то горло попало, — пожимаешь плечами и поднимаешься со своего места. Выходишь в прихожую и берешь пальто. Я помогаю надеть. Ты привычно поворачиваешься ко мне и, встав на цыпочки, тянешься за прощальным поцелуем. Я нежно касаюсь твоих губ. Ты уже собираешься выйти в фойе, но я ловлю тебя за руку. Ты удивлённо смотришь на меня. — Возьми несколько дней за свой счет, — я сцепляю наши пальцы и притягиваю тебя обратно к себе. — Я не могу, — шепчешь ты. — Твои страховые риски без тебя переживут пару дней. — Это слишком неожиданно. Найджел вряд ли меня отпустит, — упираешься. — Если у тебя не выйдет его уговорить, с ним поговорю я, — стискиваю зубы и чувствую, как голова начинает гореть от ярости. — Не стоит, — быстро говоришь ты. Я обнимаю тебя за талию. Ты поворачиваешь к себе мое лицо и почти невесомо целуешь в щеку. — Пока, — ты высвобождаешься из объятий и выскальзываешь из квартиры. Пока все идет по плану.

***

Хуже дождливого серого Лондона может быть только дождливый серый Лондон в начале февраля. Но я все равно не могу спокойно сидеть на месте в предвкушении нашей поездки. Я рад, словно дитя, ведь мы выберемся из уныния города и проведем время наедине друг с другом. Тебе удалось улизнуть с работы на 5 дней, но босс настоял на том, что работу ты возьмешь с собой. Мы едем в такси. Ты напряженно всматриваешься в экран ноутбука и что-то непрерывно бубнишь себе под нос. — Лин, а что в итоге ты сказала Найджелу? — его имя я произношу с особым нажимом, совершенно не скрывая того факта, что он мне неприятен. — Что? А-а, — ты морщишься. — Семейная поездка, не терпящая отлагательств, — и опять окунаешься в работу. Ты не спрашиваешь, куда мы летим. Наверное, тебе все равно. Не важно. Узнаешь в самолете. Я стараюсь отогнать невеселые мысли. Ничто не должно омрачить нашу вылазку. В аэропорт успеваем впритык. Я поднимаю воротник пальто как можно выше, надеваю кепку, поверх капюшон. Никто не должен нас видеть вместе. Для твоего же блага. Из багажника достаю наши чемоданы. — Зачем столько вещей? Мы же всего на четыре дня? — интересуюсь, глядя на огромный чемодан. Ты, кажется, вытряхнула весь шкаф. Интересно, хоть что-то дома осталось? — Никогда не знаешь, что может пригодиться в путешествии, — загадочно произносишь ты. Дальше, скорее из осторожности, а не из большого желания, каждый сам по себе. Мы регистрируемся на рейс отдельно и сидим тоже порознь. В самолете ты бросаешь на меня кроткий, но радостный взгляд. Наконец-то! Я вспомнил, как в прошлом году ты расстроилась оттого, что мы не попали на карнавал в Рио. Ты тогда сильно заболела. На протяжении почти всего полета ты усердно работаешь. Составляешь какие-то диаграммы, ковыряешься с бумагами. Я переживаю, не будет ли у тебя переутомления. Меня почти никто не трогает, только стюардессы попросили пару снимков и автографов. Первый час я борюсь со сном. Ты доблестно работаешь. Но Морфей побеждает, и я проваливаюсь в забытье. Через одиннадцать часов меня будят, сообщая о скором приземлении. Бросаю взгляд в твою сторону. Ты смотришь фильм. «Мстители». Очень иронично. В Рио жарковато для зимнего месяца. +28° за окном. Переодеваться приходится прямо в самолете. Мы приземляемся, и мне уже нет острой необходимости прятаться. Ты надеваешь очки. — Тебе удалось поспать? — И поспать, и поработать, — беззаботно отвечаешь. Ловим такси. Я говорю адрес. Сидим молча. Я чувствую, что у меня в тебе сейчас острая необходимость. Притягиваю тебя к себе и бездумно начинаю целовать. Ты отвечаешь незамедлительно. Тянешься ко мне. Когда оба начинаем откровенно постанывать, водитель откашливается и сообщает о прибытии. — Сладкого медового месяца, — на очень ломаном английском говорит водитель, когда я забираю вещи. Ты издаешь истеричный смешок. Регистрируемся мы куда быстрее, чем я думал. Поднимаемся на двенадцатый этаж. Номер довольно просторный и уютный. Ты скидываешь туфли и босиком бежишь к балконной двери. Распахиваешь ее, и комнату заполняет веселый гул от шествия внизу. — Это удивительно, — одухотворенно говоришь ты, как только я выхожу вслед за тобой. Ты стоишь, широко расставив руки и держась за перила. Теплый ветер мягко треплет твои волосы. Я встаю сзади и обнимаю тебя за талию. Кладу подборок на твое плечо, и мы стоим так некоторое время. Мне становится так спокойно и хорошо, что я не хочу прерывать приятный момент. — Том, — ты поворачиваешься ко мне и опасно кренишься назад. Я резко дергаю тебя на себя, и ты прижимаешься ко мне настолько близко, что между нами не остаётся свободного пространства. Вот бы так и оставалось. — Осторожней, — излишне резко бросаю я. — Да. Прости. Все моя неуклюжесть, — понуро отвечаешь ты. — Ты не сильно устал? — ты лучезарно улыбаешься и складываешь руки​ в молящем жесте. — Не-ет. А что? — осторожно тяну я, чувствуя подвох. Слишком уж большая перемена в тебе. Опять! — Идем гулять?! — ты хватаешь меня за руку. — Конечно, — усмехаюсь я. — Мы для этого здесь. — Уи-и-и, — ты чмокаешь тыльную сторону моей ладони и выводишь с балкона. Я не могу не рассмеяться такой реакции. Выбегаем на улицу и сразу попадаем в сплошной поток веселящейся толпы. На нас надевают разноцветные бусы обычные прохожие. Ты счастлива в этой огромной толпе, а я не вижу никого вокруг. Только тебя. Ты звонко смеешься, поворачиваясь ко мне. Становишься резко серьезной, подходишь и целуешь, как никогда. Страстно и одновременно осторожно. Это карнавал на тебя так повлиял или что-то еще? Долго целуемся прямо посреди толпы, пока какой-то идиот рядом не начинает улюлюкать. Нехотя отрываюсь от тебя, когда ты слегка толкаешь меня в грудь. Опять смеешься и утягиваешь меня куда-то между людьми. Ныряем в какой-то проулок, подальше от суеты, подальше от людей. Я прижимаю тебя к стене. Шум карнавального проспекта остался где-то позади, но мы оба знаем, что он совсем рядом. Ты снова втягиваешь меня в поцелуй, продолжительный, сладкий, обещающий. — Спасибо, — ты стараешься перевести сбившееся дыхание. — Это так неожиданно, — ты с трудом подбираешь слова. — Все для моей леди, — я ставлю одну руку параллельно твоей голове и хищно смотрю на тебя. Я хочу тебя. Хочу немедленно. Не спеша, словно боясь спугнуть, приближаюсь к твоим губам. В самый последний момент меняю траекторию и жадно впиваюсь в твою шею. Я знаю, что делаю тебе немного больно, но ничего не могу с собой поделать. Это намного сильнее меня. Ты беспомощно хватаешь меня за рукава рубашки, и я слышу, как ты шумно вдыхаешь воздух. Буквально на ментальном уровне ощущаю, как ты улыбаешься. — Да Вы мазохистка, мисс, — довольно отмечаю я. Ты лишь хитро улыбаешься мне в ответ и целуешь похотливо и вожделенно. Я срываюсь. Ты сводишь меня с ума, когда становишься такой. Вжимаю тебя в кирпичную стену. Можно подумать, ты куда-то сейчас денешься. Ты обвиваешь меня своей ногой. Моя рука неумолимо ползет вверх по твоему бедру. Я рычу от острой необходимости взять тебя сейчас. — Madre de Dios*, — выпаливает какая-то пожилая женщина, застав нас за интересным занятием. Она поднимает руки вверх, выпуская из них корзину. Та переворачивается, и из нее вылетает целая гора красных яблок. Ты начинаешь хохотать, как сумасшедшая, я вторю тебе. Ты лукаво улыбаешься и, толкнув меня, пробегаешь мимо ошарашенной леди. Я спокойно прохожу следом, попутно подбирая несколько яблок, и вкладываю в руки удивленной женщины. То, что мы творили этой ночью, не описать словами. И я, наверное, и через сто лет не забуду. Мы были вместе, единым целым. Неповторимым и прекрасным. *Madre de Dios — Матерь Божья