Хаку и Тихиро. Возвращение в мир духов

      Они с Хаку начали взбираться на ближайший холм: под ногами захрустели мелкие камешки и зашелестела примятая водной лавиной трава.       — Что-то чужое, но я не чувствую враждебности. — ответил Хаку.       И тут прямо перед ними вспыхнул желтый огонёк. Тихиро ойкнула. Хаку оттолкнул её себе за спину, выставил вперёд обе руки. С третьей попытки ему удалось сложить пальцы в замысловатую конструкцию и воздух между ними слабо замерцал. Боевое заклятие, догадалась Тихиро. Едва волоча от бессилия ноги, он готовился драться!       — Не подходи! — крикнул Хаку в ночную тьму. — Убирайся туда, откуда пришёл, иначе я тебя ударю!       Огонёк завис над землёй, словно обдумывая брошенный ультиматум.       — Прочь. — твёрдо сказал Хаку, но Тихиро заметила, как его шатает. Последние силы перетекали сейчас в его непослушные, окоченевшие пальцы.       — Я не буду повторять в третий раз…       — Ладно, ладно. — раздался надтреснутый голос. — Вот ведь дерзкий мальчишка! Так и придётся за тобой самой топать! И не стыдно заставлять старую женщину разгуливать ночью по чужим землям? Прихвостни моей сестры, между прочим, рыщут где-то рядом.       — Дзэниба? — изумлённо проговорил Хаку. Руки у него от неожиданности и облегчения безвольно обвисли вдоль тела, а плечи ссутулились и поникли, будто из них разом ушло всё напряжение.       — А то, кто же. — недовольно пробурчала старуха и выплыла из тьмы. Как две капли воды похожая на Юбабу: носатая, с крупной головой и замысловатой прической, напоминающей воронье гнездо. На ней и платье было такое же и перстни — один в один.       — Извини, просвечиваю сильно. — сухо сказала она. — Сам понимаешь, не до церемоний. И чем тебе мой Фонарик не угодил, а, привередливый ты мой?       — Бабушка Дзэниба! — воскликнула Тихиро, от радости бросаясь навстречу старухе.       — Эй, поосторожнее! — та лихо отскочила назад. — Не забывай, я не настоящая! Говорю же, послала за вами Фонарик, думала, узнаете его. А кое-кто сразу заклятиями швыряться.       Хаку виновато потупился.       — Не злитесь на Хаку, бабушка! Нас Юбаба чуть не поймала. — затараторила Тихиро. — Она лишила Хаку силы, заставила опуститься на землю, когда мы к вам летели, а потом заколдовала реку…       — Знаю, знаю. — добродушно отмахнулась Дзэниба. — Потому и пришла, чтобы вас защитить. И чуть не опоздала, верно?       Хаку и Тихиро переглянулись.       — Вот молодёжь, память короткая. Ладно, девочке простительно, но ты-то, Хаку? Сваливаешь всё на мою сестру, а сам забыл о еде? К утру от вас одни тени останутся! Хотите превратиться в чёрных призраков и поселиться в одном из здешних милых домиков лет на тысячу? А?       — Я… — виновато пробормотал Хаку.       — Так. Сначала идите к реке и выпейте воды.       — А ваша сестра не набросится на нас снова? — испуганно спросила Тихиро.       — Пока я с вами, не набросится. Потом ступайте за Фонариком, он выведет вас на дорогу. Там вас будут ждать.       Хаку протянул Тихиро руку:       — Идём.       Девушка сделала нерешительный шажок к призрачной колдунье.       — Бабушка Дзэниба, спасибо. — с горячностью проговорила она.       — Идите уж. — буркнула старуха, отворачиваясь, но было видно, что она тронута.       Фонарик резво запрыгал по береговому склону на своей тонкой подпорке, обутой почему-то в белую перчатку. Хаку и Тихиро поспешили следом. С появлением Дзэнибы сил у мальчика-дракона немного прибавилось, хотя Тихиро с тревогой заметила, что он слегка просвечивает. Её собственные руки в свете Фонарика тоже оказались полупрозрачными.       Не без опаски спустившись к реке, Тихиро и Хаку зачерпнули ладонями по глотку воды. Даже невзирая на заверения Дзэнибы, Хаку был насторожен и скован. Он ожидал нападения в любую минуту и украдкой обводил глазами чёрную воду, мрачный берег и холмы вдалеке.       — Теперь всё в порядке? — спросила Тихиро, отряхивая с коленей сырую грязь с налипшими камешками.       — Больше не просвечиваешь. — успокоил её Хаку.       Фонарик радостно запрыгал на месте, покружился и зашлёпал на своей перчатке назад — туда, откуда они только что пришли.       Одолев пару холмов, пройдя через травянистую пустошь и небольшой, но сильно заросший колючим кустарником перелесок, они, наконец, выбрались на дорогу. Точнее о том, что это дорога, Тихиро догадалась лишь по каменистым залысинам в траве и ещё по тому, что на одной из этих залысин стояло нечто, напоминающее повозку. Подойдя ближе, Тихиро с любопытством рассмотрела деревянную развалюху на трёх колесах, с крышей из цветастого тента. Сверху донизу развалюха была увешана всяческими побрякушками на шнурках и без: бусами, табличками, камешками, кольцами, кусочками тканей, косточками, пёрышками, черепами мелких грызунов и птичек и даже парой консервных банок. В середине над сиденьями с тента свешивался пузатый стеклянный сосуд, а в нём — свечка. Но удивительнее всего было то, что запряжено это чудное средство передвижения оказалось четвёркой здоровенных серых мышей.       — Ой. — только и смогла выдавить Тихиро.       — Ого! — согласился Хаку, с интересом изучая повозку.       Тут произошло совсем уж необычное событие. Одна из мышей встала на задние лапы, подбоченилась передними и обернулась к молодым людям.       — Ну, мы поедем, или как? — осведомилась она, и усы у неё раздраженно встопорщились.       — Поедем. — прошептала Тихиро.       — Так залезайте, что ли. Вот ведь невежи какие! Сначала подняли в час ночи, а потом стоят, разинув рты. А у меня, между прочим, сегодня выходной!       — Извините, пожалуйста. — пролепетала Тихиро.       — Что мне твое извините. — буркнула мышь. — Извините на хлеб не намажешь.       — А… — Тихиро похлопала себя по одежде и, не найдя ничего в карманах штанов, стянула с волос резинку. — Вот, возьмите. У меня больше ничего нет.       Мышь деловито протянула лапу и повертела резинку так и этак.       — Это же твой амулет. — удивленно сказала она. — Такими вещами не разбрасываются, девочка. Держи. И лезь, в конце концов, в повозку, а то сейчас без тебя укатим.       Хаку, с трудом сдерживая смех, подал Тихиро руку и помог взобраться на сиденье. Повозка опасно завибрировала под весом двух молодых людей, да ещё Фонарик вспрыгнул на тент и закачался под ним, втянув в себя ножку в перчатке. Тихиро с опаской устроилась рядом с Хаку, вцепившись в хлипкий деревянный бортик.       — Господин Хаку! — вдруг послышалось откуда-то сзади.       Юноша-дракон мгновенно подобрался, вскочил на ноги, держась за тент, и выглянул во тьму. Повозка от его резких движений чуть не рассыпалась, а Тихиро застонала.       — Господин Хаку! Слава богу! Вы так быстро летаете, насилу догнал…       Из темноты вынырнул круглый жабоподобный человечек и помчался по траве, резво перебирая короткими ножками. С его широкого лица градом катился пот, а глаза выперли из орбит и грозились выскочить совсем и потеряться где-нибудь на дороге.       — Опять ты! — крикнул Хаку и выставил руку ладонью вперёд.       Человечек будто наткнулся на невидимую преграду и с перекошенным лицом стек по ней в траву.       — Возвращайся в купальни, Анияку! — приказал юноша. — И не смей за мной ходить. Тебе ясно?       — Но госпожа Юбаба…       — Как он нас догнал? — прошептала Тихиро.       — Вон отсюда! — Хаку щелкнул пальцами, и начавший было подниматься на ноги человечек снова распластался по земле.       Хаку откинулся на сиденье.       — Гони. — коротко велел он мышам.       Мышки натянули ремни, засеменили лапками, и повозка затряслась по траве и камням, медленно набирая скорость. Побрякушки застучали, зазвенели, затрещали и замотались из стороны в сторону. Колёса натужно закрутились, издавая звук, похожий на скрежет вилки по стеклу. Тихиро почувствовала, как к горлу подступает истерический смех. Только бы сдержаться, а то неприлично получится. От усилий на Тихиро напала икота.       — Хаку, — выдавила она, — что это за фокус? С такой скоростью мы и за неделю не доберемся.       Юноша в ответ лишь устало улыбнулся и хитро прищурился. Потом наклонился к Тихиро и провёл раскрытой ладонью у неё перед глазами.       — Гляди. — выдохнул он.       Нехотя оторвав взгляд от его блестящих зеленых глаз, оказавшихся вдруг так близко, Тихиро заставила себя проследить за его жестом. Повозка грохотала всеми своими досками, колёсами, бусами и банками и, казалось, еле тащилась по бездорожью. Вот только поля, перелески, холмы и озёра проносились мимо с катастрофической скоростью. Тихиро едва успела рассмотреть крутой подъём в гору, как они уже летели вниз по его противоположному склону.       — Вот это колдовство. — восхищённо произнесла Тихиро.       — Высшее мастерство. — кивнул Хаку, но в его голосе девушка уловила отчетливые нотки сожаления.       — А ты ведь жалеешь, что ушёл из учеников. — Тихиро внимательно посмотрела на него. — Правда?       Юноша смутился и отвёл взгляд.       — Но, Хаку, ты же понимаешь: тебе нельзя было оставаться у Юбабы. Она собиралась тебя убить!       — Знаю.       — И всё равно жалеешь. — с горечью сказала девушка.       Хаку нервно сцепил пальцы в замок.       — Я хотел добиться всего сам, понимаешь? Стать учеником такой могущественной колдуньи, как Юбаба, мечтали многие в этом мире. Да и в нашем с тобой — какой нормальный ребенок не мечтал решать все свои проблемы одним щелчком пальцев, а? Или иметь волшебную палочку? Или дружить с духами и божествами? Меня назвали Хозяином реки, словно в насмешку над моей человеческой беспомощностью, но мне всегда хотелось оправдать своё имя, Тихиро. Поэтому когда я провалился в этот мир…       — Провалился? — уточнила Тихиро.       — Я не помню, как попал сюда. Хотя детство и правда провел в Наёро с родителями и друзьями. Так вот, когда я очутился здесь, то сразу потребовал от Юбабы взять меня в ученики. Она, наверное, от неожиданности согласилась. Юбаба потом говорила, что сразу разглядела во мне талант к колдовству.       — И так ты избежал участи животного и работы в купальнях?       — Мне просто повезло. — Хаку пожал плечами. — А что до работы, то мне приходилось делать вещи и похуже, чем мытьё полов да оттирание ванн после особо грязных клиентов.       Тихиро вспомнила печать, которую Хаку украл у Дзэнибы. Она и представить не могла, какие ещё пакости Юбаба заставляла его делать, но, судя по гримасе стыда и отвращения на лице Хаку, перечень был длинным и впечатляющим.       — И после всего этого ты жалеешь, что ушёл. — заключила Тихиро.       — Я не жалею. — возразил Хаку. — Просто…       - …Просто ещё многому мог научиться, но не успел.       Юноша снова пожал плечами.       Тихиро со вздохом отвернулась и стала глядеть на мелькающие за бортом чёрные холмы. Ну да, такой он и есть: свободолюбивый, жадный до новых впечатлений и возможностей, гордый и вместе с тем ранимый мальчик-дракон. Вкусив однажды волшебной силы, примерив драконью шкуру, приняв драконье сердце — разве мог он теперь успокоиться? Здесь, в призрачном мире у него могло бы быть будущее, о котором в детстве грезит каждый ребенок. А что было у него в той, иной реальности? Скучная школа? Однообразные друзья? Миллион запретов и невозможность оторваться от земли?       — Знаешь, в нашем мире тоже много всего интересного. — заметила Тихиро из чувства противоречия. — И способности свои можно развивать. Мне вот, например, кажется, ты смог бы стать художником.       Хаку удивленно поднял брови.       — Вчера в кафе, — смущенно добавила девушка, — я почему-то подумала, что ты или художник, или музыкант.       — Просто мне не мешало бы подстричься. — засмеялся Хаку.       — Точно. — Тихиро улыбнулась.       — А знаешь, я ведь и правда неплохо рисую.       — Вот! — оживлённо воскликнула Тихиро.       — Слушай. — Хаку сощурился. — Мне кажется или ты пытаешься отговорить меня от чего-то?       Отпираться не было смысла и Тихиро почему-то покраснела.       — Это всего лишь несбывшиеся мечты, Тихиро! Неужели ты думаешь, я захочу вернуться к Юбабе, чтобы продолжить обучение?       — Ты, может, и не захочешь, но она явно имеет на тебя виды. — ревниво пробурчала Тихиро.       — И ты тоже. — поддразнил Хаку.       Девушка вспыхнула. Ей бы возразить, но в горле вдруг пересохло, и голос отказал. Хаку подался вперёд и легонько погладил большим пальцем её горящую от смущения щёку.       — У неё нет шансов. — шепнул он.       В следующее мгновение повозка дёрнулась и остановилась.       — Прибыли! — громко доложила всё та же разговорчивая мышь. Встала на задние лапы и со смачным хрустом размяла суставы. — Ну? Вылезать-то будете или как?       Тихиро выскочила из повозки, как ошпаренная.       — Ничего себе. — прокомментировала грубая мышь. — А мне сказали, у вас совсем силёнок не осталось. И стоило тогда нас гонять в такую даль!       — Спасибо вам большое, госпожа мышка. — Хаку спрыгнул на землю и вежливо поклонился. — Поездка была незабываемой.       Он выхватил из воздуха толстого жареного тритона и снова поклонился. Мышь с горящими глазами цапнула угощение, скинула ремни и припустила через двор в кусты.       — Эй, а с остальными поделиться? — крикнула ей вдогонку Тихиро.       — Я бы на твоем месте воздержалась от фокусов. — произнес знакомый старческий голос.       — Госпожа Дзэниба? — Хаку оглянулся.       Старая колдунья стояла на пороге своего дома, освещённая жёлтым светом, льющимся из дверного проема. Фонарик спрыгнул с тента и поскакал к воротам. Мыши уволокли громыхающую повозку куда-то за угол.       — Береги силы, мальчик, они ещё пригодятся. — посоветовала Дзэниба и посторонилась. — Заходите. Я уже заждалась.       Дом у Дзэнибы был просторным, но от покоев её сестры отличался, как небо от земли. Здесь не было роскоши: ни ковров, ни дорогих напольных ваз, ни картин в бесценных рамах с лепниной, ни шкатулок с драгоценностями, ни резной мебели — ничего того, что превращало обычное жилище в настоящий дворец.       По простым деревянным стенам были развешаны пучки сухих трав, связки лука и чеснока, узорчатые декоративные тарелки над окнами. На полу лежали циновки и стояли кованые сундуки, табуретки, деревянные кадки с бельём и вёдра с водой. У стены справа — камин и гарнитур, над которым в рядок висели сковородки и кастрюльки. А ещё имелся высокий открытый шкаф с множеством полок, заставленных и заваленных всяческими вещами и приспособлениями, по большей части колдовскими. В дальнем углу стояла прялка, на которой когда-то спряли верёвочку для волос — амулет Тихиро. А за пузатой глиняной вазой, из которой торчала пышная икебана, виднелась еще одна дверь. Весь пол у противоположной от входа стены был заставлен плетёными и жестяными корзинками с колосьями пшеницы, огромными вязанками сухих бессмертников, пряжей и катушками ниток.       Прямо посреди комнаты возвышался массивный деревянный стол, за который Дзэниба и усадила Тихиро с Хаку без лишних разговоров. Тут же поманила пальцем — и на стол опустились три чашки на блюдцах, корзинка с фруктами и широкая тарелка с бисквитами и печеньем.       — Бабушка… — начала было Тихиро.       — Завтра. — перебила её Дзэниба. — Всё завтра. Сейчас выпейте чаю и ложитесь спать. Комнаты я вам уже приготовила.       — Я просто хотела объяснить… — снова попыталась Тихиро.       — А что тут объяснять? — Дзэниба подняла с плиты чайник и осторожно разлила по чашкам кипяток. — И так всё вижу.       — Вы поможете нам? — с надеждой спросил Хаку.       — Посмотрим. — уклончиво отозвалась Дзэниба. — Я могу определить, как именно тебя заколдовала моя сестра, но снять заклятие мне не под силу. Таковы законы, ты знаешь.       — Главное, что здесь ты пока будешь в безопасности, Хаку. — сказала Тихиро. — Ведь правда, бабушка?       — Правда. Те же законы не дадут моей сестре заявиться сюда и забрать тебя. Она хоть и кичится своей силой и многого добилась с помощью колдовства, но мы с ней равны. Ей не одолеть меня, так природа распорядилась. Поэтому она меня не трогает, а я не трогаю её. У нас с ней очень старый договор.       — Но я не могу долго прятаться в вашем доме. — возразил Хаку, ковыряя вилкой кусок бисквита у себя на тарелке.       — Не можешь. Либо заклятие совсем лишит тебя силы, и ты умрешь, либо моя сестра всё-таки придет за тобой — для начала по-хорошему. Оба варианта равно возможны.       — Тогда нужно что-то придумать. — Хаку отложил вилку и уставился невидящим взглядом на рассохшиеся доски столешницы.       — Всё будет зависеть от того, что от тебя нужно Юбабе. — сказала Дзэниба, отхлебнув чаю. — Но это я тебе скажу только завтра. Ты поешь, поешь, восстанавливай силы. А потом хорошенько выспись.       Тихиро сонно потёрла глаза кулачками.       — А девочка уже носом клюёт. Идем. — Дзэниба спрыгнула со стула и засеменила к двери за икебаной. Бесчисленные оборки на её платье заколыхались и зашелестели. — Только обувь сними. Хаку, а ты доедай пирог и приходи тоже.       За дверью оказался коридорчик, перегороженный высокими корзинами. Пахло шерстью и горьковатыми, сладкими, острыми, пряными травами и цветами. Было душно и темно, под ногами сбивалась в гармошку холщовая циновка, а от какофонии запахов закружилась голова, и во рту появился неприятный сладковатый привкус.       — Вот твоя комната, — Дзэниба открыла дверцу в крошечный чуланчик с маленьким зарешеченным окошком под потолком. На столике горела керосиновая лампа, стены украшали икебаны всех цветов и размеров, выполненные с таким мастерством, что Тихиро открыла рот от восторга.       — Заходи, не стой. — проговорила Дзэниба. — Что, нравится?       — Как красиво. — восхитилась Тихиро. — Неужели вы сами всё это сделали?       — Сама. — кивнула Дзэниба, сдерживая довольную улыбку. — В этой комнате я обычно храню свои поделки, но к вашему прибытию их пришлось убрать. В моём доме не так много комнат, знаешь ли. Много мне и ни к чему. Есть ещё мастерская, кабинет и несколько кладовок для припасов, есть моя спальня, а когда появился Каонаси, пришлось пристроить комнатку и для него.       — Безликий? — вспомнила Тихиро. — Он всё еще живёт с вами?       — Пытался уйти однажды. Бог-бродяга, таким уж уродился, а природу свою не просто переделать. Всё чего-то ищет. Но помыкался по свету — и вернулся назад. Здесь ему лучше, я думаю. Хотя, может, придёт время — и снова отправится в путь.       Тихиро привстала на цыпочки, разглядывая изящные цветочные композиции на стене.       — У вас так много цветов. — задумчиво произнесла она. — И сад, наверное, есть?       — Завтра посмотришь. — усмехнулась Дзэниба. — Цветок — это душа, живое сердце природы. Жаль, что его жизнь так мимолетна, и жаль, что не всем цветам можно продлить существование… Ладно, ложись спать. Доброй ночи.       Дзэниба улыбнулась и скрылась за дверью. Из коридора долетел глухой звук её бойких, уверенных шажков. А Тихиро осталась одна. Из неё словно разом выпустили воздух: плечи поникли, коленки подломились. В полном изнеможении Тихиро опустилась на край кровати, которая занимала ровно половину комнаты, посидела немного, сложив руки на коленях, и едва успела стянуть с ног грязные носки, как в дверь легонько постучали.       — Тихиро, это я. Можно?       — Конечно.       Сквозь приоткрывшуюся дверь в комнатку просунулась голова Хаку.       — Я тебе чистую одежду принес, Дзэниба велела отдать. Держи.       Хаку протянул свёрток с одеждой.       — Спасибо.       — Всё хорошо? — он окинул внимательным взглядом икебаны.       — Да.       — Ну, тогда до завтра.       — Спокойной ночи, Хаку.       И Тихиро снова осталась одна. Сняла мокрые, заляпанные речной грязью штаны, и аккуратно сложила возле кровати. На футболку её сил не хватило. Через минуту, устало растянувшись прямо поверх лоскутного покрывала, Тихиро уже крепко спала. Сон больше походил на глубокий чёрный обморок.       Проснулась Тихиро от яркого солнечного лучика, бесцеремонно бьющего ей в глаза сквозь окошко под потолком. Значит, солнце уже поднялось высоко? Как же она так заспалась?!       Тихиро резко выпрямилась на кровати и тут же сдавленно застонала. Тело отдалось тупой болью и чувствовалось совершенно разбитым, словно ночью по нему ездили грузовики. В голове звонили колокола. Опухшие веки отяжелели и не желали разлипаться. Спуская голые ноги с кровати, Тихиро отчётливо, болезненно ощущала каждую мышцу, каждый сустав.       Впрочем, приятный момент в её пробуждении все же был. На столе её дожидался поднос с завтраком: хлеб, кусок холодного жареного цыпленка, сыр, яблоко и кружка остывшего чая. Кто-то позаботился о ней: принес еду, но будить не стал.       Тихиро вдруг вспомнила, что не ела уже больше суток, и с аппетитом накинулась на еду. Утолив голод, переоделась в чистую одежду, принесённую Хаку. Белая рубашка, скроенная наподобие юката, с широкими рукавами три четверти оказалась, пожалуй, слегка великовата: она то и дело соскальзывала то с одного плеча, то с другого. А может, всё дело было в худобе: на Тихиро многие вещи висели, как на вешалке. Пришлось затянуть её вокруг талии потуже и покрепче подпоясаться ремешком. Запа́х получился чуть ли не два обхвата. Зато серые штаны хакама до коленей пришлись как раз впору. Волосы Тихиро распустила и расчесала пальцами: не забыть бы попросить у Дзэнибы расческу!       Теперь нужно было отнести поднос с посудой в гостиную и выстирать свою одежду. Сунув штаны и футболку подмышку и взяв в руки поднос, Тихиро толкнула плечом дверь и выглянула в коридор. Всё так же темно. Окон здесь не было, лишь из дальней двери в конце коридора пробивался дневной свет. Старательно огибая разносортные корзины, перегородившие проход, Тихиро добралась до гостиной.       — Бабушка Дзэниба. — позвала она, извещая о своём появлении, и протиснулась в комнату. — Спасибо за завтрак.       Дзэниба стояла на высоком табурете возле окна и подвязывала к деревянной потолочной балке пучок свежей травы. Запах стоял одуряющий. Тихиро деликатно отвела взгляд от задравшихся накрахмаленных юбок и коротких ножек в белых панталонах с воланчиками.       — А, Тихиро, доброе утро. Выспалась?       — Всё хорошо, только голова сильно болит. — призналась девушка. — Я поднос сюда поставлю?       — Ставь. Ну, голова — это дело поправимое. Сейчас заварю тебе травку — быстро полегчает.       — Бабушка, а где Хаку?       Дзэниба спрыгнула с табурета, стукнув каблуками по полу, и удовлетворённо стряхнула с ладоней налипшие травинки.       — В саду. — сказала она. — Все утро там провёл. Раз семь заходил в дом, спрашивал о тебе — и опять в сад.       — Я пойду, поговорю с ним. — Тихиро неуверенно потопталась на месте. Под пристальным взглядом Дзэнибы ей стало неуютно, будто через глаза старая колдунья заглядывала ей прямо в душу.       — Одни беды тебе от этого мальчишки. — заметила Дзэниба. — Его тщеславие до добра не доведёт. Попался однажды на крючок моей сестры, чуть не погиб, насилу вырвался — и снова здесь!       — Хаку же не по своей воле. — оправдывающимся тоном начала Тихиро.       — Да знаю я всё. — отмахнулась колдунья. — Но знает ли он, чего на самом деле хочет? Ты пойди, погляди на него в саду, сама всё поймешь. А я пока тебе отвар приготовлю.       — Мне бы еще одежду постирать… — Тихиро робко вытащила из подмышки свёрток со штанами и футболкой.       — Успеешь.       Поняв, что больше Дзэниба с ней разговаривать не настроена, Тихиро подхватила свои кроссовки и вышла в тесный коридорчик.       Следующая дверь за чуланчиком, где она ночевала, оказалась распахнута настежь: здесь стояла неразобранная кровать с мятым, кое-как расправленным покрывалом. Видимо, Хаку тоже спал, не раздеваясь. На полу аккуратной стопочкой лежала его грязная, сырая одежда, а рядом валялись промокшие насквозь ботинки.       Дальше по коридору Тихиро попалось ещё несколько дверей и тёмный проём с крутой деревянной лестницей, ведущей то ли на чердак, то ли на второй этаж. Пройдя через задний двор, Тихиро очутилась в саду, среди бонсаев, камней, белых и голубых ирисов и клематисов.       — Хаку? — позвала она. — Ты где?       Никто не откликнулся. Пришлось идти на поиски.       Осторожно ступая по извилистым гравиевым дорожкам, Тихиро добралась до маленького, почти идеально круглого озерца с заболоченной водой и плавающими листьями водяных лилий. Сразу за озерцом росли корявые сосны с длинными, причудливо изогнутыми ветвями, похожими на раскинутые руки — там, за этими соснами, начинались бескрайние болота.       Хаку Тихиро увидела сразу, но звать не стала. Лучше было прогуляться самой, обогнуть озерцо… Или просто понаблюдать.       Юноша-дракон тренировался плести боевые заклятия. Тихиро завороженно уставилась на него, приоткрыв от восхищения и любопытства рот. Залюбовалась его гибким, поджарым телом; той грацией, той отточенностью и гармоничностью, которой были исполнены его движения. Воздух вокруг него слабо мерцал от волшебства и сам он был пронизан этим колдовским свечением. Оно искрилось в его чёрных волосах, придавая им зеленоватый оттенок; струилось по напряжённым пальцам, длинными, вязкими нитями стекая в траву; превращалось в белые сгустки света и хлопья тумана и отбрасывало блики на сосредоточенное лицо. На Хаку сейчас были серые хакама до икр и почти такая же, как у Тихиро, рубашка с широкими рукавами, завязанная спереди на несколько тесёмок. Ноги оставались босыми.       — Ишь красуется. — добродушно сказала Дзэниба, подходя к Тихиро с кружкой дымящегося вонючего отвара в руках. — Обрадовался, что сила вернулась. Вот, возьми, выпей.       Тихиро послушно приняла из её рук кружку и подавила острое желание сморщить нос от отвратительного запаха.       — Спасибо. — пробормотала она сконфуженно, не представляя, как сейчас станет пить это жуткое варево.       — Теперь понимаешь, о чём я говорила? — Дзэниба кивнула на юношу.       Тот заметил их, улыбнулся и помахал рукой.       — Слишком хорош для мира людей.       — Хаку сказал, что всё в прошлом. — возразила Тихиро.       — И ты ему веришь.       — Но ведь он не умеет лгать?       — Лгать умеют все. — сухо перебила Дзэниба. — Другое дело, что не каждый отдаёт себе в этом отчет.       — Вы думаете, он захочет вернуться к Юбабе? — ужаснулась Тихиро. — Но у него была тысяча возможностей!       — Ничего я не думаю, Тихиро. Хаку самоуверен, свободолюбив и амбициозен. Он не был несчастен, когда распоряжался людьми в купальнях, а может, даже испытывал от своей власти какое-то болезненное удовлетворение. Трудно сказать, в чём его настоящее призвание. Но если он станет частью призрачного мира, что будет с тобой?       — Мы с Хаку друзья. — смутилась Тихиро.       — Да уж куда больше, чем друзья, я бы сказала. Поэтому я и говорю: подумай, чего ты сама хочешь: от себя, от Хаку, от жизни вообще. Людям не место в нашем мире, девочка, если, конечно, они не колдуны и не работяги вроде банщиц моей сестры. А впрочем… — Дзэниба усмехнулась. — Решать тебе. Пей отвар — голова пройдёт. И возвращайся в дом, там кое-кто хочет тебя видеть.       Тихиро растерянно посмотрела вслед колдунье, когда та, шелестя юбками, удалилась. В кружке дымилась мерзко пахнущая жижа болотного цвета. Хаку продолжал свои упражнения.       — Приду минут через десять! — крикнул он с противоположного берега озера.       И Тихиро со вздохом поплелась назад к дому, собираясь с духом, чтобы попробовать старухин отвар. Возле самого дома она уже почти поднесла кружку к губам, когда впереди вдруг возникла знакомая фигура. Высокая, обтекаемая, блестяще-чёрная и полупрозрачная снизу. Огромная белая маска закрывала лицо существа, тонкие черные руки с длинными пальцами в нерешительности приподнялись, словно ощупывая воздух перед собой. Было невозможно понять, о чём оно думает, чего хочет, но в груди у Тихиро неожиданно кольнуло — от грусти, от ощущения безысходного одиночества и какой-то застарелой, затаённой боли. Наверное, это маска навевала тоскливые ассоциации — так же, как и тогда, несколько лет назад. Пустые глазницы, опущенные уголки прорези для рта, серые линии под глазами, точно текущие по лицу слезы. По лицу, которого у этого существа нет и никогда не было.       — Добрый день. — Тихиро остановилась в нескольких шагах от Безликого и вежливо поклонилась.       Тот поклонился в ответ, но не вымолвил ни слова. Только вздохнул так, словно хотел поздороваться, но не смог.       — Это ты хотел меня видеть? — спросила Тихиро.       Безликий закивал и занервничал. Видимо, собственное молчание тяготило его ничуть не меньше, чем всех остальных.       — Дзэниба рассказала мне, что ты живёшь у неё с тех пор… А?       Безликий явно пытался что-то сказать. Его чёрные лапки потянулись к девушке и тут же беспомощно обвисли вдоль тела. Он снова вздохнул.       — Прости, я не понимаю. — виновато сказала Тихиро.       — Он говорит, что рад тебя видеть. — объяснила появившаяся в дверях дома Дзэниба. — И что ты очень изменилась.       — Правда? — смутилась Тихиро.       — Он не многословен, зато и не болтает попусту. Приготовь-ка для нашей гостьи ванну, Каонаси.       Безликий несколько раз быстро кивнул и заторопился прочь, посекундно оглядываясь. А Тихиро, наконец, улучшила момент, когда Дзэниба отвернулась, и, крепко зажмурившись, опрокинула содержимое кружки себе в рот. Горло обожгло, точно в него влилась раскаленная лава, в нос ударила густая горечь травы, и на глаза навернулись колючие слёзы. Однако, придя в себя через минуту, Тихиро ощутила, как руки и ноги начинает покалывать от ощущения тепла, и по телу разливается приятная истома. К тому моменту, как она добралась до гостиной и поставила пустую кружку на стол, боль окончательно отступила.       — Садись. — велела Дзэниба, указав на скамейку у стола, и Тихиро уселась, благодарно откинулась на спинку и улыбнулась. — Что, получше стало?       Тихиро кивнула. Язык отчего-то не ворочался.       — И ты давай быстрее. — поторопила Дзэниба. Поманила пальцем с острым красным ногтём возникшего в дверях Хаку. — Явился, красавец! Подойди.       Тяжело дыша после бега, раскрасневшийся, растрёпанный юноша прошлёпал босыми ногами по деревянному полу и остановился напротив Дзэнибы, приглаживая волосы ладонью. Колдунья едва доходила ему до плеча, если не считать внушительных размеров кичку из седых волос.       Немного повернув голову, чтобы не ткнуться в юношу мощным, крючковатым носом, Дзэниба потёрла руки друг о друга.       — Сейчас поглядим, что за подарочек тебе впарила моя сестрица.       Хаку слегка напрягся, когда шершавая правая ладонь Дзэнибы дотронулась до его лба под челкой. Другая прошлась от плеча к плечу, не касаясь одежды, опустилась вниз и на несколько мгновений зависла возле живота.       — Тут ничего нет. — удовлетворенно сказала Дзэниба, встряхивая руками. С кончиков пальцев сорвались брызги голубого света. — Уже хорошо. А теперь давай здесь посмотрим.       На этот раз левая ладонь прикоснулась ко лбу Хаку, а правая медленно ощупала шею.       — Постой-ка. — Дзэниба прикрыла глаза. Её пальцы легонько коснулись груди Хаку сквозь одежду и юноша отпрянул. Лицо у него скривилось в болезненной гримасе.       — Ага. — Дзэниба ткнула острым ногтём ему в грудь. — Ну-ка сними это.       Хаку послушно стянул через голову рубашку.       Тихиро прикусила губу и вдруг почувствовала, как щёки заливает жаркая краска смущения. Отвела взгляд от обнажённых плеч Хаку, но глаза сами тянулись, да и любопытство, и волнение, и пробудившийся страх не давали успокоиться.       Ладонь Дзэнибы легла на сердце Хаку.       — Ишь как бьётся. — пробормотала колдунья. — Большое у тебя сердце, мальчик, настоящее драконье сердце. И моя сестра этим воспользовалась. Да-а-а… не слабое проклятие. Сейчас достанем!       С этими словами Дзэниба кольнула Хаку кончиками ногтей. Тот зашипел от боли, дёрнулся, стараясь вырваться, но словно приклеился к её руке. Тихиро испуганно вскочила со скамейки, опёршись руками о края столешницы, но в следующий миг Дзэниба легонько оттолкнула от себя Хаку — и тот, оступившись, полетел на пол. С грохотом приземлившись на лопатки, перевернулся на бок и поднялся с пола. Ноги у него дрожали, волосы залепили лицо.       — Вот оно. — сказала Дзэниба и провела ладонью по столешнице. Когда она убрала руку, на досках выжглись огненные знаки, сложенные в замысловатый иероглиф. Хаку подошёл ближе, держась за сердце: кожа у него на груди воспалилась и покраснела. Тихиро с опаской уставилась на рисунок проклятия.       — По исполнении семнадцати лет ты должен вернуться в мир духов, чтобы отдать моей сестре свою силу. — прочитала Дзэниба, с отвращением глядя на мерцающий красным светом иероглиф. — Из тебя получился очень сильный дракон, мальчик. Она не могла так просто отпустить тебя.       — Но ведь Юбаба хотела избавиться от Хаку! — воскликнула Тихиро.       — Думаю, она просто недооценила его, так же как и я когда-то. А потом обнаружила кое-что посерьёзнее, чем талант к колдовству. Ты ведь сумел вспомнить своё имя?       — Мне помогла Тихиро. — возразил Хаку.       — А ты помог ей, верно?       — Да. Но причём здесь проклятие?       — А вот причем. Колдовская сила — это возможность плести заклятия, перевоплощаться и разговаривать с духами и призраками на их языке. В этом мы с моей сестрой равны: у нас одинаковые умения. Но если у неё появится противовес… Скажем, глупый дракон, чья любовь способна творить чудеса: оправиться от неизлечимых ран, избавиться от страшного заклятия в виде… Гм, червячка, — Дзэниба растянула губы в ухмылке, — или вспомнить своё имя — вот тогда она получит куда больше, чем просто силу. Я думаю, она нашла способ забрать у тебя вот это. — колдунья легонько дотронулась пальцами до груди Хаку и тот переменился в лице.       — Что вы такое говорите! — в ужасе воскликнула Тихиро. — Как она может забрать у Хаку сердце?!       — Хочешь, сама у нее спроси. — сухо сказала Дзэниба. — Я только читаю то, что написано на столе.       Хаку поднял с пола свою одежду и сел на скамейку, не сводя застывшего взгляда с огненного иероглифа. Неестественно прямой, неподвижный, он сейчас напоминал восковую куклу: чёрные волосы контрастировали с золотистой кожей, плотно сжатые губы не выдавали ни малейшей тени эмоций, а глаза будто остекленели.       — Что же теперь делать? — спросила Тихиро в отчаянии. Смотреть на Хаку было невыносимо. — Можно ведь как-то снять проклятие? Бабушка?!       — Это под силу только самой Юбабе. — задумчиво произнесла Дзэниба. — Или кому-то, кто сильнее её. Тут я вам не помощница.       Она медленно провела ладонью над столом и надпись с шипением и чёрным дымом испарилась.       — А если мы найдём того, кто сильнее?       — И сколько же у вас на это времени?       — Хаку? — Тихиро протянула руку через стол и легонько сжала пальцы юноши. — Когда тебе исполнилось семнадцать?       Хаку поднял на неё растерянный взгляд.       — Ещё не исполнилось. Через три дня. — пробормотал Хаку. — Я и забыл совсем.       — Значит, ещё есть время! — с надеждой воскликнула Тихиро. — Правда, бабушка?       — Давайте думать. — Дзэниба уселась за стол и сцепила пальцы в замок. Перстни налились разноцветными красками и засверкали. — У меня вам оставаться нельзя. Если моя сестра придет сюда и потребует отдать ей дракона, я ничего не смогу сделать. У нас с ней договор о невмешательстве.       — Но ведь она украла вашу печать? — напомнила Тихиро.       — Это я украл печать. — сказал Хаку.       — А если не отдадите, что тогда?       Дзэниба подняла брови и невесело рассмеялась.       — Она разнесёт здесь всё в щепки, вот что тогда. Но это ладно. Главное, что договор будет нарушен. Мною. И она получит отличный повод для войны. — Дзэниба нахмурилась. — А победителей не будет, только бессмысленная бойня. Это, конечно, в том случае, если моя сестра не доберется до дракона. А доберется — никому тут не позавидуешь.       — А почему она вас так ненавидит? — прошептала Тихиро.       — Ну, видимо, в одном мире нам с ней тесновато.       — И всё-таки должен быть выход, бабушка. — Тихиро постучала себя кулачками по вискам. — Думай, думай…       — Я пойду к Юбабе и вызову её на поединок. — с мрачной решимостью заявил Хаку. — По закону она не посмеет отказаться.       — Она убьет тебя. — спокойно заметила Дзэниба. — И одним глупым драконом на земле станет меньше.       — Пускай. Зато ей не достанется моё сердце.       — Хаку, нет!       — Какая самоотверженность. — Дзэниба принялась барабанить по столу пальцами. — Принести себя в жертву — как раз в духе бестолковых драконов.       Хаку сердито сверкнул на неё глазами.       — У меня нет выбора!       — Если бы у тебя не было выбора, ты бы не сидел сейчас здесь, вздорный мальчишка! — разозлилась колдунья. — Твоё сердце билось бы в каком-нибудь хрустальном сосуде среди шкатулок с драгоценностями моей сестры, а сам ты превратился бы в чучело и красовался над каминной полкой, прибитый к стенке железными гвоздями. И не смотри на меня так — я знаю, о чём говорю. Думаешь, Юбаба вытащит твоё сердечко и ты умрешь? Как же, размечтался.       — А разве можно жить без сердца? — Тихиро похолодела.       — Жить — нет. Существовать можно. И ждать, пока кто-нибудь не засунет тебе его обратно.       — Ой. — пискнула Тихиро.       — Вы предлагаете мне пуститься в бега? — с презрением бросил Хаку. Кажется, вдохновенная речь старой колдуньи не произвела на него ни малейшего впечатления.       — У тебя в запасе три дня. Я предлагаю хорошенько подумать, прежде чем принимать решения.       — Да, Хаку, не надо торопиться. — попросила Тихиро. — Вместе мы что-нибудь придумаем. Найдем того, кто сильнее Юбабы, и попросим снять с тебя проклятие.       — Тихиро! — Хаку откинулся на спинку скамейки, вздёрнул подбородок, глядя в потолок, и чуть не расхохотался от отчаяния. — Кого мы можем найти?! Здесь нет колдунов сильнее Юбабы и госпожи Дзэнибы. Здесь одни призраки, духи природы…       — А боги? — вскинулась Тихиро. — Боги — сильнее?       Хаку уставился на неё непонимающе.       — Какие ещё боги?       — В купальни «Абурая» собираются божества со всего мира.       — И Юбаба будет сидеть и ждать, пока я подыщу подходящее божество?       — Нет, ты останешься здесь, а я пойду и…       — Так, так, так. — с интересом наблюдавшая за диалогом Дзэниба хлопнула в ладоши. — Час от часу не легче. Теперь у нас двое бестолковых драконов!       — Я хочу помочь Хаку, бабушка. — Тихиро аж раскраснелась, готовясь отстаивать свою правоту.       — Не надо мне помогать! — тут же запротестовал Хаку. — Хватит и того, что я втравил тебя в эту историю.       — Но сам подумай! Это ведь шанс…       -… Покончить жизнь самоубийством. — огрызнулся Хаку. — Быть превращённой в свинью, поджаренной и съеденной.       — Ну, хватит уже! — Дзэниба повысила голос. — Замолчите вы, оба, а то рты склею. — она подняла указательный палец и перевела его с Хаку на Тихиро. — Так-то лучше.       С минуту царила напряженная тишина.       — Тогда я найду кого-нибудь поближе. — насуплено проворчала Тихиро, с опаской косясь на колдунью.       — Кого, например? — так же насуплено осведомился Хаку.       — Да вот хоть его! — Тихиро ткнула пальцем в Безликого, который как раз в этот момент умудрился просочиться в дверной проём.       Безликий застыл на пороге, прижав чёрные лапки к животу. Все трое — Дзэниба, Хаку и Тихиро — уставились на него.       — Но ведь он же просто оборотень. — недоверчиво произнес Хаку.       — Ничего подобного. Он бог. Только у него лица нет. — сказала Тихиро.       — Лица-то ладно. Часовни у него нет. — задумалась Дзэниба. — Или храма. В отличие от колдунов, боги всесильны лишь у себя в храме или в часовне, где им поклоняются. Но ты права, Тихиро. В храме Каонаси, пожалуй, превзошёл бы мою сестру…       — Тогда надо найти ему храм! — твердо сказала Тихиро.       — Вот и займётесь с утра пораньше. — удовлетворённо постановила Дзэниба и обратилась к Хаку. — А сейчас помоги мне создать барьер, чтобы моя сестра до нас за сутки не добралась. Чтобы летела-летела, ехала-ехала — и ни на метр не приближалась.       — Хорошо.       — Ну что, Каонаси, ванна готова?       Безликий поклонился в знак согласия.       — Тогда проводи девочку.       — Нет-нет, не надо. Я сама найду дорогу. — Тихиро подхватила со скамейки свёрток с одеждой. — Потом ещё постираю… Хаку, я возьму твои вещи тоже.       Прижимая свёрток к груди, Тихиро выскользнула за дверь. Безликий потянулся было следом за ней, но девушка не позвала его, не оглянулась, да ещё и дверь за собой прикрыла, и он сник.       Очутившись в ванной — а найти её оказалось проще простого, Тихиро прислонилась спиной к двери. Ноги у неё подкосились, одежда выпала из рук и она обессилено сползла на пол. Она ожидала чего угодно, но такого… Такого… Вырвать у Хаку сердце, а самого его превратить в чучело — это же… Это дикость! Это варварство! Вопиющая жестокость и просто аморально!       Мысли в голове у Тихиро наскакивали одна на другую, обрывались на середине, исчезали, едва успев возникнуть, и упорно не желали складываться в один сплошной упорядоченный поток. Горечь, боль и обида скопились внутри и давили на грудь и дышать от них было тяжело, словно Тихиро проглотила камень, и он застрял где-то на пути к желудку. Всё происходящее казалось температурным бредом. Ей хотелось вернуться в гостиную, обнять Хаку крепко-крепко и сказать, что никому она его не отдаст. Господи, ещё вчера это было так просто! А сейчас её бросало в дрожь от одной мысли о его близости.       Обхватив голову руками, пытаясь стряхнуть с себя ошмётки нелепых мыслей и каких-то необъяснимых, тревожных, едва проснувшихся желаний, Тихиро просидела на полу несколько долгих минут. А потом нашла в себе силы осмотреться.       Ванную комнату Дзэнибы освещали заколдованные масляные лампы: они не чадили и от них совсем не пахло горелым маслом. Они свисали с потолка на чугунных подставках, похожих на кашпо и источали ровный желтоватый свет. Прямо посреди комнаты стояла массивная круглая ванна, сколоченная из деревянных реек и обитая двумя металлическими обручами. Из неё поднимался густой пар. А по стенам были развешаны пучки сухих трав и корешков и расставлены полочки и подставочки с десятками самых разнообразных пузырьков, флакончиков, бутылочек и баночек. Тихиро из любопытства протянула руку и взяла тот, что стоял ближе всего, прямо у неё над головой.       — Смесь номер девять. — прочитала она. Встряхнула пузырек и поглядела на свет. Внутри всколыхнулась мутная белая взвесь.       — Наверное, настой для ванны. — предположила Тихиро, выдёргивая тугую пробку. — А ну-ка…       Вязкая белая капля сорвалась с узкого горлышка и шлёпнулась в воду, распространяя густой, горьковатый аромат полыни, хвои, миндаля, лимонника…       Тихиро с наслаждением вдохнула, прикрыв глаза. Голова слегка закружилась, кровь в жилах побежала быстрее.       — И это тоже колдовство. — пробормотала Тихиро. — Как здорово.       Наспех скинув одежду и повесив её на деревянную перекладину возле двери, Тихиро забралась в горячую воду. Боже, это было восхитительно! Это было волшебно! Кожа распарилась и покраснела; мышцы расслабились, наливаясь живительной силой, впитывая жар воды и целебную горечь настоя. Тихиро старательно умылась, натерев щёки до красноты. Вымыла волосы хвойным мылом и расчесала их деревянным гребнем. Мысли потекли плавно и лениво, стало клонить в сон…       Но спать было никак нельзя! На полу её ждала грязная одежда, а за порогом — настоящая беда в облике юноши-дракона. И всё же нежиться в клубах пара и ощущать себя снова сильной, собранной, уверенной в себе было, ох, как приятно!       Одежду Тихиро выстирала в той же воде, даже не потрудившись завернуться в полотенце: кто её здесь видит? К концу стирки по распаренному телу ручейками стекал пот, а волосы выбились из пучка и мокрыми длинными прядями прилипли к коже и обвисли на глаза. Тихиро выплеснула на себя ведро прохладной воды, жмурясь от удовольствия, и растёрлась полотенцем. Пар, правда, никуда не делся, так что полотенце не слишком помогло, и пришлось натягивать одежду на влажную кожу.       Тихиро показалось, она пробыла в ванной вечность. Однако, вернувшись в гостиную, вытирая на ходу волосы, она обнаружила, что Дзэниба и Хаку всё колдуют. Безликий сидел в сторонке и перекладывал какие-то корешки из одной корзинки в другую. Тихиро присела рядом с ним на табуретку и неуверенно предложила:       — Можно, я тебе помогу?       Может быть, ей хотелось хоть как-то отблагодарить старую колдунью за её гостеприимство: сделать для неё что-то полезное. А может, она просто искала предлог, чтобы украдкой понаблюдать за Хаку.       Каонаси на минуту впал в ступор, не зная, как отреагировать на просьбу, а потом снял у себя с коленей корзинку и подвинул её к Тихиро.       — И что с этим делать? — осведомилась девушка.       Безликий взял один из корешков, разделил на две части и одну положил в одну корзину, а другую — в другую.       — Понятно. — кивнула Тихиро и принялась за дело.       Трудного, в общем-то, ничего не было, но работа не спорилась у обоих. Безликий смотрел на Тихиро — можно было бы сказать «не сводил глаз», только глаз-то у него как раз и не было. А Тихиро глядела на Хаку.       — Неправильно произносишь заклинание. — прошипела Дзэниба и стукнула кулаком по столу так, что ваза с печеньем подпрыгнула. — Непонятно, чему тебя моя сестра учила? Петь или бурчать себе под нос?       — Я стараюсь. — возразил Хаку. Глаза у него сверкали от гнева и гнев этот норовил перелиться через край. Видимо, перепалка началась уже давно. — Я просто не знаю этого заклинания, госпожа Дзэниба. И не надо на меня кричать.       — Кричать? — Дзэниба упёрла руки в бока. — Слыхали, каков нахал?! Ты ещё не слышал, как я кричу, умник! Сколько лет у Юбабы учился, а в голове по-прежнему пусто. Это же азы колдовства! Голос должен струиться, течь, а не каркать, как ворона. И громче надо, громче! Отчётливее. Выразительнее. А так у тебя одна болтовня получается, а толку чуть.       — Я попробую. — на щёках у Хаку заходили желваки.       — Так пробуй, чего ждёшь!       Хаку выпрямился, поднял над головой руки и нараспев произнёс какую-то абракадабру. Пол под ногами задрожал, стены затряслись, веники на стенах зашелестели сухими листьями, а стекло в окне зазвенело. В довершение ко всему ваза с печеньем раскололась надвое.       — Герой. — хмыкнула Дзэниба. — Вазочку мне разбил.       — Я склею. — буркнул вконец разозлившийся Хаку.       — Уж сделай милость.       Юноша выписал в воздухе указательным пальцем загогулину и ткнул в вазу. Та мгновенно склеилась.       — Прошу вас. — едко бросил Хаку, церемонно отвесив Дзэнибе легкий поклон.       — Благодарю. — так же ядовито прошелестела та. — А теперь за дело, пока моя сестрица не постучалась в дверь и не попросилась переночевать. И прекрати зажиматься, колдуй в полную силу — у тебя же её немерено!       — Боюсь, домик ваш попорчу. — процедил Хаку, снова поднимая над головой руки.       — Склеишь. — отрезала Дзэниба.       Тихиро затаила дыхание, наблюдая, как пальцы юноши складываются в едва заметную комбинацию — если бы видела впервые, ни за что бы не догадалась, что это нечто особенное. Пылающие от гнева щеки, горящие от гнева глаза, размашистые от гнева движения, звенящий от гнева голос и впечатляющая цепочка непонятных слов — всё это неожиданно завертелось, сжимаясь в тугой колдовской узел. У Тихиро заложило уши, а картина перед глазами подернулась, когда что-то глухо ударило в пространство — и оно завибрировало и расплылось, словно круги по стоячей прозрачной воде.       Оглушённая Дзэниба прочистила пальцем ухо и постучала себя ладонью по виску.       Хаку повернулся к ней с выражением триумфа на лице. По комнате всё ещё ветром гуляли отголоски волшебства.       — Можешь, когда захочешь. — удовлетворенно произнесла Дзэниба. — Спасибо, что помог.       — Помог? — воскликнул Хаку. — Да я один выполнил сложнейшее заклятие!       — И как? Чувствуешь себя приобщенным к великим? — Дзэниба лукаво ухмыльнулась. Хаку изумленно раскрыл рот — растерянный, беззащитный, не часто он бывал таким открытым.       — Так вы специально?       — А как же. Похоже, всё, чему научила тебя моя сестрица — это перевоплощаться и заниматься самолюбованием. Пора бы уж и чему-нибудь серьёзному научиться. Ладно, довольно болтовни. Ступай в ванную.       Тихиро вскочила с табурета, чуть не опрокинув корзину с корешками — насилу удержала.       — Бабушка, я там вещи постирала и воду оставила. — предупредила она.       — Ничего, Хаку себе новой нальет, — проворчала Дзэниба. — Только учти: никакого колдовства. Ясно? Никаких штучек — я сразу узнаю.       Хаку сжал зубы.       — Ручками, ручками. — буркнула Дзэниба и отвернулась. — На колодец сходишь и водички натаскаешь. Не хватало ещё, чтобы ты тут ноги протянул.       Хаку смерил её тяжелым взглядом и направился к двери.       — Я помогу! — вызвалась Тихиро и увязалась за ним.       Юноша умудрился идти быстро даже по тесному, захламлённому коридору.       — Хаку, не злись на неё. — попросила Тихиро, стараясь не отстать. — Она же не со зла.       Хаку резко остановился — Тихиро чуть не врезалась в него. От столкновения её спасла тяжелая корзинка с круглой крышкой, так кстати подвернувшаяся на пути.       — И ничем она не лучше Юбабы. — сообщил Хаку. — Такая же вздорная старая…       — Перестань! — ощетинилась Тихиро, упрямо наклонив голову вперед и глядя на него исподлобья. — Она тебе помогает, хотя не должна. Ты украл у неё печать, помнишь? — Тихиро пихнула его пальчиком в грудь. — А она тебя простила. И вообще ты ещё жив только благодаря госпоже Дзэнибе.       — Да я разве спорю? — удивлённо ответил Хаку.       — Тогда в чём дело?       — Это я у тебя хотел спросить, Тихиро. Ты весь день сама не своя.       Девушка посмотрела на него в замешательстве.       — Что значит, сама не своя?       Хаку пожал плечами, с интересом разглядывая Тихиро — взлохмаченную и от этого похожую на затравленного зверька. Потом протянул руку и убрал с её лица тонкую, влажную прядку волос, легонько дотронувшись до её щеки кончиками пальцев. Девушка инстинктивно отпрянула.       — Ну, я же говорю. — помрачнел Хаку. Отвернулся и продолжил путь по коридору.       — Постой! Я просто… — Тихиро раздосадовано выдохнула. — Хаку! Я же просто боюсь за тебя!       Она догнала его уже в ванной. Из открытой двери в коридор вырвались клубы пара и удушающий аромат хвои и лимонника.       — Мне так страшно. — тихо проговорила Тихиро, прислоняясь плечом к дверному косяку и обхватывая себя руками. — Что будет, если Юбаба доберётся до тебя?       — А до тебя? — вопросом на вопрос ответил Хаку. В голосе у него проступила нервозность. — Хочешь превратиться в свинку?       — Да при чём здесь я? Это не моё сердце она собирается вырвать из груди! Не за мной гоняется!       — Но ты тоже здесь и ты в опасности. А я ничего не могу сделать! — Хаку с неожиданной злостью ударил рукой по мутной воде в ванне. Взметнулся столп брызг. Хаку на миг зажмурился и сердито вытер лицо рукавом. — Хуже того, я сам тебя в это втянул! Ведь знал же, что нельзя тебе со мной.       — Никуда ты меня не втягивал. Я бы все равно пошла, даже если бы ты запретил.       — Зачем? — Хаку закатил глаза. — Господи, мне было бы в сто раз легче, если бы я знал, что ты осталась дома, в безопасности, что с тобой ничего не случится, что Юбаба не доберётся до тебя.       Тихиро покачала головой, со вздохом взяла одно из деревянных вёдер и зачерпнула из ванны воду.       — Может, тебе и было бы легче. — сказала она и, пыхтя, стукнула наполненным ведром о пол. — Забыть обо мне — о нашем мире, чтобы остаться здесь. Попроситься в ученики к Дзэнибе и завершить то, что ты начал когда-то. Я же вижу, как ты тоскуешь по всему этому, Хаку, и как тебе хочется вернуться сюда по-настоящему.       — Ты сумасшедшая. — произнёс Хаку, подходя ближе. — Эй… Ты точно не в себе, Тихиро.       На этот раз девушка заставила себя не двигаться и даже выдержала пристальный, долгий взгляд в упор. Так они и стояли, глядя друг на друга, оба покрасневшие, напряжённые, скованные внезапной неловкостью. Хаку опомнился первым. Вынул из дрожащих рук Тихиро ведро с водой и пошёл к двери.       — Иди лучше к себе. — сказал он с порога. — Я сам тут управлюсь.       — Вот ещё. — проворчала Тихиро, подхватывая другое ведро. — Сам он справится!       И с мрачной решимостью окунула его в воду.

***

      В этот день стемнело неожиданно быстро. С востока наползли угрюмые дождевые тучи и затянули собой всё небо. Это были очень странные тучи: низкие, плотные, почти задевающие верхушки корявых сосен, что росли на западных холмах. Проплывая над крышей дома, они закручивались водоворотом и долго блуждали по небу, словно что-то выискивая, высматривая, ощупывая.       — Это моя сестра. — сказала Дзэниба Тихиро, когда та вышла во двор и задрала голову, озадаченно наблюдая за причудами природы. — Ищет дракона. Но ничего, мальчик поставил неплохой барьер. Во всяком случае, до утра она сюда не доберется. А ты бы шла в дом, сейчас гроза начнется.       — Хорошо! — Тихиро нырнула в спасительное укрытие и поспешно захлопнула за собой дверь.       Безликий всё сортировал корешки. Дзэниба убирала со стола остатки ужина, на который Хаку не пришёл — решил вместо этого принять ванну.       За окном громыхнул гром, да так, что стёкла в рамах задрожали. С неба разом обрушился ливень. Косые струи воды яростно ударили в крышу, стены и окна, наполняя пространство всё нарастающим шумом.       — Ишь как старается. — проворчала Дзэниба с кривоватой ухмылкой и уселась за прялку, свесив со стула короткие ножки. — Ничего, пусть побесится. Будет знать, как в чужие двери без спросу ломиться.       — Бабушка, а почему вы думаете, что это она? — с замиранием сердца спросила Тихиро.              — А что, наш дракон понадобился кому-то ещё? — осведомилась колдунья. — Я свою сестру знаю, девочка. Ты ещё не видела, на что она способна, и лучше тебе не видеть, если уж честно. Этот дождь сегодня перерастёт в настоящую колдовскую бурю. Иди-ка ты в свою комнату, сиди там тихо, не смотри в окно, не высовывай носа и не откликайся, если вдруг кто-то позовёт.       — Даже вы?       — Я-то уж точно не позову.       — Хорошо. — сказала Тихиро. — Тогда спокойной ночи.       Она поклонилась Безликому и отправилась к себе.       А буря за окнами распалялась. Грохотал гром, вспыхивали молнии, земля содрогалась от натиска обезумевшей стихии. Оконное стекло в чуланчике Тихиро жалобно стонало и звенело под порывами ветра и ливня.       Тихиро закрыла за собой дверь и уселась на кровать, сложив руки на коленях и нервно возя голыми подошвами по шершавому дощатому полу. Спать не хотелось. Она бы и так не смогла уснуть: дом скрипел, гудел и дрожал, словно там, снаружи какой-то великан-недоумок пытался раскачать его и оторвать от земли. А уж после предостережения Дзэнибы об отдыхе вообще можно было забыть. За окном ослепительно сверкнуло — и в тот же миг шарахнуло с такой силой, что Тихиро на мгновение оглохла. В затихающем треске электрического разряда ей послышалась досадливое, злобное шипение. Взвизгнув, она влезла с ногами на кровать и забилась в угол, мелко дрожа от страха. В ней вдруг проснулось непреодолимое желание укрыться с головой одеялом — нелепое, детское желание. И видит бог, она бы так и поступила!       Но из коридора до неё внезапно донёсся глухой стук, а вслед за ним — протяжный, болезненный стон.       — Хаку? — Тихиро резко выпрямилась.       Наступила обманчивая, неестественная тишина. Шум дождя после грохота молнии уже не казался таким громким. Гроза поутихла — не иначе как Юбаба собирала силы для нового удара.       — Наверное, почудилось. — неуверенно пробормотала Тихиро себе под нос.       Зарокотал гром — и стон повторился! На этот раз ближе, прямо за дверью.       Тихиро вскочила с кровати и заметалась по комнате, не зная, как поступить. Мысли в голове пустились в сумасшедший пляс: «      Мне нельзя выходить!       Это ловушка!       Юбаба хочет выманить меня из комнаты!       А вдруг нет?       Вдруг это Хаку?       Вдруг ему плохо и нужна моя помощь?       Хотя с чего это Хаку так не вовремя стало плохо?       Но ведь вечер на дворе: вдруг Юбаба снова высасывает из него силу?       Так ведь она досюда не доберется.       Что случится, если я выйду из комнаты?       Она обнаружит меня?       Схватит?       А если не выйду и это действительно Хаку?! »       Мысли мелькали одна за другой, вспыхивали в голове, как молнии за окном. Тихиро замотала головой, сдавив ладонями виски.       — Успокойся! Успокойся! — зашептали губы. — Мысли — прочь!       Дом в очередной раз содрогнулся. Показалось, стены зашатались и вот-вот рухнут — сложатся, как карточный домик. А насмерть перепуганная Тихиро неожиданно обнаружила, что уже тянет на себя дверную ручку. Сердце в груди сокращалось частыми, сильными толчками.       — Хаку! — закричала Тихиро.       Измождённый, бледный от слабости и какой-то прозрачный, за дверью действительно оказался Хаку. Видимо, в спешке или в беспамятстве он натянул рубашку и штаны прямо на мокрое тело и ткань тёмными влажными складками прилипла к коже. Он стоял, тяжело привалившись к высоким корзинам, и вместе с ними медленно заваливался назад.       — Осторожно! — Тихиро кинулась к нему, подхватила подмышки, пытаясь удержать, но не сумела. Корзины пришлись как раз кстати — замедлили и смягчили падение. Хаку и Тихиро забарахтались, выбираясь из кучи вывалившегося тряпья.       — Тихиро, оставь. — хрипло пробормотал Хаку, отталкивая её руки. Взгляд у него прояснился, лицо сделалось осмысленным. — Все нормально, я справлюсь…       — Дзэниба говорит, эту грозу наслала Юбаба. — не обращая внимания на его протесты, Тихиро, наконец, обрела под ногами твердую почву и со всей силы потянула Хаку за руку…       — Да, я её чувствую. Так близко… — Хаку выпрямился, держась за грудь. По щекам у него катились капли то ли воды после ванной, то ли пота.       — Ты ужасно выглядишь. — сообщила Тихиро.       — Пройдёт. Это она меня пугает.       — Да? А здесь у тебя что? — Тихиро нервно ткнула пальцем ему в грудь, как раз над судорожно прижатой к сердцу ладонью.       Хаку задохнулся от боли: глаза помутнели, веки дрогнули, закрываясь.       — Иди сюда. — Тихиро крепко обхватила его руками и почти волоком втащила в распахнутую дверь своего чуланчика. — Сядь. Дай я посмотрю.       Хаку рухнул на кровать, сжимая сырую ткань рубашки в побелевших от напряжения кулаках.       — Нет, не надо.       — Дай посмотрю! — упрямо повторила Тихиро, силой разжимая его пальцы. — Убери руки сейчас же!       — Тихиро? — послышался из коридора взволнованный голос Дзэнибы. — Что за крики? Что стряслось?       Девушка раскрыла рот, чтобы ответить, но тут Хаку с неожиданной силой притянул её к себе и зажал рот ладонью. Готовые слететь с губ слова превратились в задушенный хрип.       — Тихо!       Тихиро его не услышала — догадалась по движению губ возле самого уха — и оцепенела. Кровь ощутимо пульсировала в висках и запястьях, а сердце вырывалось из груди.       — Тихиро! — ещё настойчивее позвала Дзэниба. — Что случилось? Отвечай, не заставляй меня саму идти и разбираться.       — Это не Дзэниба. — прошептал Хаку. — Это Юбаба пытается тебя выманить. Ответишь ей — и она сразу тебя найдет.       Тихиро попыталась кивнуть, но не удалось.       — Гадкая девчонка. — со злостью проскрипел голос. — Гадкая, мерзкая девчонка. Что, догадалась? И с каких это пор ты стала такая умная? Опять связалась с драконом, хочешь украсть его у меня… Только не выйдет. Он мой!       Тихиро вырвалась из рук Хаку — откуда только взялись силы?! — и ринулась к двери. Хаку ошеломленно вскинул руки, широким, неуклюжим жестом пытаясь ухватить её за одежду, остановить, не позволить выскочить в коридор или открыть рот, сказать хоть слово. Ведь тогда — конец! Но девушка и не думала никуда выскакивать. Она захлопнула дверь, повернула ручку, чтобы щёлкнул замок, и привалилась к двери спиной. Грудь у неё загнано вздымалась и опускалась. В глазах плескался первобытный ужас. Прикрыв глаза, Тихиро откинула голову назад, и её затылок легонько стукнулся о дверные доски.       Голос больше не звал. Гром и молнии за окном пошли на убыль, но Тихиро не питала напрасных надежд. Не верилось, что Юбаба сдалась так просто. Она ещё выдумает что-нибудь эдакое, Тихиро не сомневалась.       — Хаку. — прошептала она, когда буря на улице превратилась в обычный летний дождь. — Спасибо.       Юноша-дракон лишь устало покачал головой: мол, не за что.       — Разреши мне посмотреть. — попросила Тихиро, отойдя от двери и опускаясь перед ним на колени. — Убери руки.       На этот раз Хаку не сопротивлялся и покорно позволил Тихиро развести его руки в стороны. Но на что было смотреть?       — Это проклятие? — в замешательстве спросила Тихиро. — Здесь болит? — она поднесла руку к его сердцу.       — Не надо, Тихиро. — он остановил её, сжав запястье, но сил в его движениях было не больше, чем вчера ночью в речном русле. Его колотил озноб. Кожа блестела от пота.       — Снимай. — срывающимся голосом велела Тихиро. Ей было и страшно, и стыдно, и чертовски неуютно. Но ведь она должна была увидеть подтверждение своей догадки? Ведь должна была?       — Перестань. — выдохнул Хаку.       — Это ты перестань тут жаться! — Тихиро повысила голос. К горлу подкатила истерика. — Долго тебя упрашивать?!       Глаза у Хаку блеснули от раздражения, губы недовольно сжались в полоску. До чего же он стал похож на того высокомерного, хладнокровного мальчишку, который однажды потребовал «зря не болтать и называть его господином»! Вскинув руки, он стянул через голову свою рубашку и демонстративно отшвырнул её на покрывало.       — Ну, что? Довольна? Твоё любопытство удовлетворено? — осведомился он.       Тихиро бы обиделась на его раздражённый тон, но все мысли вылетели у неё из головы, когда взгляд упал на проступившие на груди у Хаку воспалённые розовые пятна и царапины.       — Ой. — Тихиро зажала рот ладошкой. — Это же… — и в отчаянии уставилась Хаку в глаза. — Рисунок проклятия.       — Извини. — пробормотал Хаку сконфуженно.       — Сильно болит?       — Нет. — соврал он.       — Может, попросить у Дзэнибы какую-нибудь мазь? — Тихиро в нервной задумчивости опёрлась руками о колени Хаку. — У неё в ванной столько всяких порошков и настоев. Должно найтись и что-нибудь целебное.       — Это не обычная магическая рана. — Хаку покачал головой. — Это проклятие так действует.       — Но ведь дальше будет только хуже.       Хаку потянулся за своей одеждой, морщась от боли.       — Постой, ты вообще собираешься говорить Дзэнибе? — подозрительно спросила Тихиро.       — А зачем? Если уж она не может снять проклятие…       — Да ты и правда просто глупый, своевольный, самоуверенный… — не выдержала Тихиро. — Будем молча терпеть и страдать, да? А потом сделаем красивый жест: вызовем Юбабу на поединок и умрём с честью? А на тех, кто тебя любит, плевать? — губы у Тихиро задрожали. — Ну и дурак!       — Тихиро, ты что? — Хаку удивленно уронил руку с рубашкой на кровать.       — Знаешь, вокруг много интересного и помимо колдовства. — буркнула Тихиро, отворачиваясь. — И если бы ты позволил… — её взгляд искоса упал на его расцарапанную кожу и Тихиро всхлипнула. Сердце у неё ёкнуло и провалилось в пятки, потому что пальцы Хаку вдруг осторожно, точно боясь спугнуть, погладили её по щеке, и расслабленная ладонь скользнула по шее и легла на затылок. Он словно приглашал её сделать что-то, чего она сама хотела, словно упрашивал не бояться. Едва ли соображая, что делает, не смея поднять от смущения глаза, Тихиро дотронулась рукой до груди Хаку, чуть пониже вспухших царапин. И тут же ощутила, как загнанно колотится его сердце. Заметила, как дрожат его руки, только непонятно — от боли? От слабости? От волнения?       — Заклинаю водой и ветром. — шепнула Тихиро одними губами, подаваясь вперед. Она не умела колдовать — ну и пусть! Зато она верила и так искренне, так страстно хотела помочь! — Пусть боль уйдет.       Прикрыв глаза, Тихиро легонько прикоснулась губами к коже Хаку. Тот вздрогнул, и она испугалась, что причинила ему ещё больше боли. Но в следующий миг почувствовала, как он зарывается носом в её растрепанные волосы, как напрягается его ладонь на затылке и прижимает к себе её голову.       — Глупенькая. — прошептал Хаку, вдыхая запах её волос — запах воды, лимонника и хвои.       — Не смейся надо мной. — попросила Тихиро, обнимая его.       — Я не смеюсь. А знаешь…       Она затаила дыхание.       — Мне больше не больно.       — Правда?! — Тихиро удивлённо подняла голову, не веря своим ушам.       — Правда. — Хаку поймал её лицо в ладони. — Ни капельки. — и поцеловал в губы мягко, нежно и так томительно-сладко, что у Тихиро в животе что-то оборвалось и по телу разлилась горячая, невыносимо приятная слабость. Губы у Хаку были гладкие и влажные, они затягивали, ласкали, они вынуждали довериться им и открыться. И Тихиро откликнулась: неумело, по-детски, но со всей искренностью, вплетая в этот головокружительный, пьянящий поцелуй столько любви и наслаждения, сколько могло вместить её взволнованно бьющееся сердечко.       В окно под потолком неожиданно громко постучали. Хаку и Тихиро испуганно отпрянули друг от друга.       — Господин Хаку! — заверещал с улицы знакомый голос. — Господин Хаку! Это я, Анияку! Вы здесь? Откройте, я совсем промок! Я так торопился, так бежал за вашей повозкой и вот, наконец, добрался.       На раскрасневшемся от поцелуя лице Тихиро проступили белые пятна.       — Т-с-с-с. — заговорщицки шепнул ей Хаку, прикладывая палец ко рту. — Иди сюда.       С трудом разогнув затёкшие от неподвижности колени и охнув, Тихиро забралась на кровать и уселась рядом с юношей.       — Господин Хаку! — в отчаянии завыл жабоподобный человечек за окном. — Пустите, а? Я же не виноват, что мне поручили вас встретить. Вы поступили очень недружелюбно и невежливо, когда улетели со станции, а потом укатили в повозке…       — Ни в коем случае не отзывайся на голоса. — шепнул Хаку на ухо девушке, когда стало тихо. — Я надеюсь, Юбаба обойдётся одними голосами. Она ведь способна и видения наслать.       — И долго она будет нас выманивать? — шёпотом спросила Тихиро.       — Не знаю. Может, до самого утра.       — Тогда нам придется просидеть здесь целую ночь.       Тихиро представила такую перспективу и тут же почувствовала, как к щекам приливает горячая краска. Губы у неё всё ещё горели от поцелуя, а мысли в голове плавали какие-то розово-воздушные и сплошь романтические.       — Ложись, я побуду рядом, если хочешь. — предложил Хаку.       — Нет, давай просто посидим.       Хаку натянул на себя влажную рубашку и они уселись рядышком, опёршись спинами на стену и поджав ноги. Осмелев, Тихиро склонила голову Хаку на плечо и прикрыла глаза, вслушиваясь в барабанную дробь дождя.       Ночь обещала быть долгой.       Солнце ещё не встало, когда Тихиро проснулась у себя на кровати. Лежать отчего-то было неудобно и она, не разлепляя век, завозилась. Под боком оказалось что-то упругое и тяжёлое — не сдвинуть. Тихиро со стоном приподнялась на локте, переворачиваясь на другой бок. И проснулась окончательно.       Рядом, вытянувшись вдоль самого краешка кровати, на животе спал Хаку: одна рука поджата, другая свисает с кровати, касаясь пальцами пола; голова тоже почти свесилась. На щёках — ровный румянец, губы приоткрыты, спутанные волосы беспорядочно рассыпаны по подушке.       Тихиро замерла, а потом осторожно села, в растерянности глядя на Хаку сверху вниз. События минувшей ночи тут же всплыли у неё в памяти. Ухищрения Юбабы: буря, вой ветра, зовущие голоса, скрежет птичьих когтей по стеклу и лица с пустыми белыми глазами навыкате, льнущие к окну. Разговоры с Хаку, долгое молчание, объятия… Поцелуй. И целая ночь, проведённая вместе. Уже под утро, когда буря утихла, и колдовские ужасы прекратились, они с Хаку нечаянно уснули, кое-как разместившись вдвоём на одной узкой кровати.       «Дзэниба бы не одобрила таких вольностей.» — взволнованно подумала Тихиро, осторожно перелезая через спящего юношу, расправив измятую одежду и заново перевязав пояс поверх рубашки. А уж о маме с папой и говорить нечего.       Вспомнив о родителях, Тихиро помрачнела. Весёлый приём её ожидает, если, конечно, она вообще вернётся домой. Тихиро с ужасом представляла, как мама читает её прощальную записку и бросается обзванивать всех знакомых, а потом отец разговаривает с Юми, и та подробно описывает странного типа из кафе. По ходу дела выясняется, что у Юми Тихиро в ту ночь не ночевала, а это значит, она ночевала всё у того же странного типа… Да-а, репутации конец. А хуже того, конец родительскому уважению.       «Хватит.» — одёрнула себя Тихиро. Не об этом сейчас надо думать.       Первым делом она наведалась в ванную комнату и переоделась в свою одежду, которая успела за ночь высохнуть. Уже выйдя из ванной, увидела, что дверь во двор открыта.       -… Очень странная просьба. Не знаю, смогу ли я тебе помочь. — услышала она приглушённый голос Дзэнибы. — Я могу превратить человека в жабу или мышь, но всё это будет лишь прикрытием. Маской. Внутри он всё равно останется человеком. И ты останешься безликим богом, какое бы обличье ты ни принял. Такова твоя природа. Что?       Последовала пауза. Наверное, Каонаси пытался что-то ответить. Расслышать его было невозможно.       — Хм-м… — задумчиво протянула Дзэниба. — Ну и задачку ты мне задал. Может ли маска быть настоящим лицом… И если попытаться от неё избавиться… А ты пробовал?       Снова пауза.       — Больно? — Дзэниба вздохнула. — Зачем тебе это, Каонаси?       Долгая пауза.       — Ладно, не отвечай. Одно тебе скажу: любовь творит чудеса. Но даже самая безумная любовь не в силах изменить природу.       Тихиро толкнула дверь и неуверенно вышла за порог.       — С восходом солнца заклятье рассеется. — сообщила Дзэниба, даже не повернувшись в её сторону. — Моя сестра сразу прилетит сюда чёрной птичкой. Уходить вам надо.       — Бабушка. — начала Тихиро, ещё толком не зная, что собирается сказать, и переводя взгляд с Безликого на колдунью.       — Ты лучше иди, разбуди своего друга. Ему сегодня далеко лететь.       — Хорошо. — с готовностью кивнула Тихиро и отправилась назад по коридору.       — Хаку. — позвала она, заглянув в свой чуланчик. — Хаку, вставай. Дзэниба говорит, уходить пора.       Юноша на кровати зашевелился и приподнял заспанное лицо.       — Тихиро? Который час?       — Не знаю, но солнце ещё не встало. Возьми, я принесла твою одежду.       Тихиро положила на край кровати выстиранную рубашку и штаны.       — Спасибо.       — Я подожду на улице.       Возле крутой лестницы, ведущей на второй этаж, ей попался Безликий. Тихиро склонила голову в знак приветствия и он тоже почтительно поклонился, пропуская её. Приблизившись к нему вплотную, Тихиро неожиданно замешкалась. В детстве её не испугало это молчаливое существо, похожее на гигантскую чёрную пиявку в трагической маске, но теперь что-то изменилось. Она почти физически ощущала, как от него веет холодом, одиночеством, болью и ещё чем-то смутным, пугающим. По коже побежали мурашки. Проскальзывая мимо Безликого, Тихиро услышала его дыхание, похожее на шепот или хриплый стон, и инстинктивно ускорила шаги.       Во дворе было свежо и сыро. Пахло дождем. По небу низко ползли тёмные серые тучи, предвещая очередной ливень.       — Все в сборе? — осведомилась Дзэниба.       Тихиро оглянулась, чтобы увидеть Хаку, застёгивающего на ходу рубашку, и Безликого, почти слившегося с чернотой дверного проема.       — Хорошо. — старая колдунья потёрла руки друг о друга. — Идите все сюда, я вам кое-что интересное покажу.       Она взмахнула руками, и с кончиков её острых ногтей сорвались крошечные искорки желтого света. Они закружились, замельтешили, собираясь в сгустки и вытягиваясь в длинные извилистые линии, и вскоре над землёй замерцала сотканная из света карта.       — Мой дом находится вот здесь. — объяснила Дзэниба, обводя ногтём искорку в правом нижнем углу. — А вот в этих краях, — её палец сместился выше и левее, — когда-то был город. Давным-давно один могущественный колдун наслал на его правителя страшное проклятие, и город погрузился в болота. С тех пор вокруг непроходимые топи. Но до меня доходили слухи, что кое-какие строения в тех местах сохранились. Если повезёт, вы найдете там и часовни, и, может быть, даже храм. Божества наверняка покинули свои жилища, так же как и обитатели города.       — Я слышал эту историю. — сказал Хаку задумчиво. — Говорят, теперь там живут только духи трясины и заблудившиеся призраки.       — Вам нужно торопиться, пока ливни не затопили низину и болота не покрылись водой. В розлив там деревья до верхушек под воду уходят. Вот, держите. — Дзэниба извлекла откуда-то из своих необъятных юбок и оборок квадратный свёрток, крест-накрест перевязанный льняной тесёмкой. — Это еда в дорогу.       — Спасибо вам. — растроганно произнесла Тихиро. Тихонько всхлипнула, принимая свёрток, и от избытка благодарности обняла старую колдунью. Та погладила её по спине.       — Ну-ну, выше нос, Тихиро. Береги себя.       — Спасибо за помощь, госпожа Дзэниба. — Хаку церемонно поклонился.       — И ты береги себя, мальчик-дракон. Не поднимайся выше туч, так моей сестре будет труднее тебя обнаружить. А на ночь заклинай духов дождя и грозы, они помогут отвести беду. Ну, а тебя, — Дзэниба повернулась к Безликому, — жду назад. И помни, что я тебе сказала: свою природу не переделаешь даже самой безудержной страстью.       Каонаси опустил голову.       — Удачи! — прокричала Дзэниба напоследок и помахала рукой, когда извивающийся кольцами белый дракон взмыл в хмурое предрассветное небо.