Двое

Утро понедельника выдалось впервые несладким. Мамору уже ушел на работу, поэтому разбудил меня пресловутый будильник, известивший о том, что больничный закончился и пора возвращаться к тренерской деятельности. Сегодня с мальчишками изучаем теорию, к которой я не подготовила ни строчки под запись. Придется рассказывать с огромной долей импровизации. В любом случае, все, что касается мотокросса, я проговорю даже ночью или параллельно взбивая жир на морде Коу. Интересно, как они там, откачали своего короля-самозванца? Одеваюсь поудобнее в широкие брюки и свободный жакет, кидаю в сумку обувь на каблуке, чтобы вечером быть готовой к встрече, и, влив в себя только чашку кофе спускаюсь к авто. Завтрак куплю по дороге. Мое тоскливое настроение и внутреннюю усталость поддерживала погода. Тучи, мелкий моросящий дождь, порывистый ветер не обещали смениться на солнце и приятную осеннюю свежесть. Впрочем, ветер никогда не был для меня помехой. Телефон известил о сообщении. Читаю на перекрёстке согревающие строки Мамору. Да, я скучаю тоже, хотя и не видели друг друга мы всего несколько часов сна и утра. Моя квартира. Мысли о том, что нужно срочно ее ремонтировать после наших экспериментов посетили меня только сейчас. Странно, но и у Мамору я чувствовала себя дома. Наверное, тот, кто сказал «Дом там, где любовь», прав. Ловлю себя на мысли, что в последний раз похожие сантименты посещали меня пять лет назад. С Коу. Неужели мне снова предстоит жить в этой патоке? Гоню от себя мысли о излишнем романтизме. С другой стороны, я наслаждалась тем, что происходит со мной. К черту! Я так чувствую сейчас. Коу. Его страдальческая мина, то, как он пытался налететь на Мамору, с какой злобой он все это делал… Знала ли я его? И вообще, олицетворяют ли они зло? Возможно, они не клевещут, что мы — тьма и мрак? Просто с их стороны так кажется. Не время сострадания! Однозначно не время. В любой войне одна сторона думает хреново про другую и наоборот. Единственный верный ход — гнуть свою линию. Глаза. Налившиеся кровью, почерневшие. Его глаза. Что я почувствовала, когда столкнулась так близко? Обиду. От того, что все вышло так. Да, люди расстаются. Да, это нормально. Да, как бы мне тяжело не было, я перелистнула эту страницу с благодарностью. Я отпустила его. Но никогда. Ни разу за пять лет моей эмоциональной комы я не могла представить себе ситуацию, что я стою с мечом в руке и хладнокровно наношу удары по его телу. Хладнокровно? Нет, я вру. Здесь нет и капли хладнокровия. В тот момент я была в ярости. За себя. За первое место Ямады. За переломы и раны. Это был эффектный реванш. Но после него осталась дыра где-то на поверхности моей души. Хладнокровно я могла бы убить врага. Но после этого моего нападения я думала только о сожалении. Мне жаль, что наша история не похожа на типичную «мы разошлись и никогда не вспоминали друг о друге». В нашем случае забыть — равно убить. Только тогда тот, кто останется в живых никогда не услышит имени своего экс. *** Мой взгляд во время лекции то и дело возвращается к мальчишке из Америки. Джон Браун. Тринадцать лет. Идеальная физическая подготовка, с мотоциклами дружит с детства. Слушает заинтересованно. Что-то в нем меня сильно смущает. Может быть, непропорционально огромные глаза? Яркие, голубые, будто нарисованные на его лице. Не помню, чтобы такой же эффект на меня произвела его фотография в личном деле. Продолжаю вести лекцию. Но каждые пять минут замечаю, что он смотрит будто сквозь меня. Не задаёт вопросов. Странно, мне казалось, что он здесь самый заинтересованный. Пока даю время нарисовать схему с доски, открываю ноутбук и ищу его личное дело. Что-то меня в нем серьезно напрягает. Так. Внимательно читаю информацию. Сирота. Воспитывался весьма состоятельным дядей, который может позволить себе обучение у кумира детства своего любимого племянника. Чемпион юношеской сборной своего родного штата по регби, пловец. Хобби — перебирать один из «харлеев» своего богатого родственника в гараже. Ничего, переучим ребёнка разбираться в спортивных «хондах». Фото. Стараюсь не выдать своего удивления и понимания ситуации. Глаза мальчишки совершенно другой формы и карие. Голубые пучеглазые тарелки были только у… — Лунная призма, дай мне силы! Реагирую молниеносно, не позволив завершить превращение. Своей новой силой припечатываю превращенную в мальчишку Цукино к стене и приказываю остальным ребятам выметаться из аудитории. Оказывается, если сконцентрироваться на отдельном объекте, не придется сносить всю мебель в кабинете. Пока ударившийся головой о стену враг не очнулся, перевязываю руки и ноги тросом, который отделял в аудитории стенд с наградами юных гонщиков и учебный класс. Присаживаюсь рядом в ожидании, когда полностью пройдет действие ее волшебной ручки и она придёт в сознание. Свой облик она приняла быстро, но в сознание не пришла. Мне стало страшно, что я травмировала ее сильнее, чем требовалось. Лениво шлепаю ее по щекам, от чего та приходит в себя. — Ну что, принцесса? Чего ты хотела этим добиться? — Включаю свой самый непринуждённый и дружелюбный, на сколько возможно тон. Подбираю с пола ее брошь и кручу в руке. — Наверное, будет лучше, если эта штука будет в руках куда более умного человека. Я снова ударила ее по затылку брошью, на этот раз с большой силой, чтобы отключить надолго. Призываю свою энергию и создаю небольшой ураган, которому под силу поднять с пола тело Цукино. Веду ее за собой в машину, заталкиваю на сидение, крепче перевязываю ее тело завалявшимися в багажнике тросами для буксировки и пристегиваю ремнём безопасности. Вишенка на торте — тряпка для стёкол в рот. Плевать, если отравится стекломойкой. Все равно все вредные пары, скорее всего, выветрились. А если нет, не мое дело. Прежде, чем двинуться в путь, прячу в бюстгальтер ее брошь, чтобы даже на глаза она ей не попалась. Везу диверсанта врага в заточение. Наше с Мичиру тайное место, которое мы облюбовали после битвы с Фараоном. Подвал школы Мюген. Выбросив девушку на холодный пол, закрываю тяжёлую металлическую дверь и забираю ключ с собой. Подвал забыт всеми после того, как лаборатория Томоэ взорвалась. Ходили слухи, что ее залили бетоном, но, как оказалось, просто поставили свинцовую дверь, опасаясь, что он проводил эксперименты с радиацией. Это то самое место на планете, в котором точно можно пропасть. Потому что по факту этого места не существовало. Выхожу на улицу, набираю Мамору. Стараюсь сделать голос как можно более беспристрастным, но получается слишком победоносно и торжественно: — Любимый, ты не поверишь, но крольчиха сама принесла мне Серебряный кристалл. Кажется, это повод взять отгул. Мамору молча сбросил звонок, но я знаю, нужно ждать его дома. На мое лицо натянулась нахальная улыбка. Это было очень глупо. Мстить за своего щенка мне без подкрепления.