Двое

— Что заставило Мичиру послать Усаги с Сецуной? — Заговорил Джиба, помогая надеть жакет. — О, нет! Давай оставим эту тему до вечера. Мне нужно собраться с мыслями перед заездом. Выглядела я шикарно. Перед гонкой будет пресс конференция и пафосное шествие по красной дорожке к фотозоне. Я выбрала жакет Шанель из сине-белого букле, узкие джинсы и бежевые лодочки. Мамору уговорил не надевать бюстгальтер под атласный бежевый топ на тонких бретелях. Волосы взъерошила, сделала яркий макияж глаз, губы оставила светлыми. Я, кажется, говорила, что я от себя без ума? До стадиона меня подвёз Мамору. Его чёрный ауди отлично выбивался на фоне тачек остальных гонщиков, пестро обклееных логотипами спонсоров. Наша машина по плану должна была подъехать последней. Моё появление раскрутили, как настоящую сенсацию, поэтому я закрывала сей парад. Отлично, открывали его Коу, значит, не пересекусь с ними. Надо избегать их до заезда. Гонщиков сегодня шестеро. Они уже заняли свои места на небольшой сцене перед журналистами. Пустовало лишь моё. А вот с соседнего на меня нёсся с «дружескими» объятиями Ямада Кацутоши. — Тено! Рад встречи! — Восклицает он и обнимает за плечи, улыбается на камеру во все тридцать два, после чего снова приобнимает меня, шепча на ухо. — Ну, сегодня я отомщу за дурь. Поддерживаю его игру и жму руку, чтобы журналисты засняли нашу «дружбу». Отвечаем на тупые вопросы вроде «как вы жили эти три года», «планируете ли вернуться окончательно», «планируете ли тренировать», «чего ждёте от гонки», и все в этом роде. Журналисты сидят на скамейках перед нами, за ними сидят зрители, среди которых сразу за журналистами сидят звезды-актеры, певцы и прочие селебы. Их нет. На время, пока мы расходимся по гаражам для подготовки, толпу занимает концерт Трёх Огней. Инди-рок? Серьезно? Ребята повзрослели, однако. Веду себя расслабленно, пока не слышу его голос. Чтобы изолировать себя от него, включаю в наушниках System of a down. Мистер Чио выдергивает наушник и призывает сесть на байк. Пора выезжать на стадион. Нахожу свою полосу и направляюсь к старту. Все тихо. На трибунах шумят зрители, на пит стопе в состоянии готовности ждут техники, судья готовится и перекладывает из руки в руку пистолет. Кацутоши слева от меня. Он стартует с внутреннего круга, значит, у него преимущество. Он любит внутреннюю сторону трассы-она короче. Он мастерски занимает её и не выходит на длинный круг. Одна из причин его побед. Фоном звучит начальная речь мистера Чио. Как всегда пафосная. Так. Не сбиться. Сосредоточиться. Судья выходит вперёд. Заносит пистолет над собой. Даёт сигнал внимание… Я лечу по трассе, совершенно не обращая внимание на то, что происходит вокруг. Впереди четыре круга трассы. В ушах рёв двигателя. В затылок дышит Кацутоши, но расстояние между нами значительное. Свобода. Полёт. Была бы сентиментальна, как Усаги, пустила бы слезу от нахлынувшего счастья. Ветер. Моя стихия-полёт. Круг. Второй. Кацутоши в ста метрах. Так держать, детка. Чувствую, как он сокращает расстояние… Толчок, который сбивает меня с полосы. Смотрю в зеркало. Ямада отстаёт, тогда кто… Толчок. Я почти вылетаю с трассы, скрипнув подножкой об бортик. Ямада поравнялся со мной, но едет на расстоянии. Толчок в противоположный от него борт. Смотрю по сторонам и теряю бдительность. Вокруг меня чёрный дым и искры. Толчок вперёд, меня заносит, но я справилась с этим. Передо мной возникает дорожка из пламени, по сторонам раздаются взрывы. Что происходит? Ямада пронёсся мимо вперёд, яростно улыбнувшись, что видно сквозь прозрачный шлем. Ублюдок. Даю по газам, только я с ним сравнялась… Толчок. Взрыв. Остался крайний круг. Вокруг меня летят молнии, искры, воздух стал тяжелым от чьей-то энергии… Толчок. На этот раз такой сильный, что я вылетаю с трассы, сильно зацепив Кацутоши, который вылетел с байка и попал под колеса отстающему от него сопернику. Господи, что происходит? Я стараюсь не отрываться от мотоцикла, хотя уже сама лечу на обочину. Бедро горит от невыносимой боли. Нет сил больше держать руль и отпускаю его, переваливаясь на спину, продолжая скользить на ней по шершавой поверхности трассы. Все длится сильно долго. Вечно. Останавливаюсь и глухо реву от боли. Мимо меня, в пяти сантиметрах проносятся два байка, чудом не переехав моё тело. Откашливаюсь. Надо мной нависает чёрное облако, вокруг которого искрится воздух. Понимаю, что это не облако, а человек, но в глазах все плывет. Что-то мягкое и знакомое касается моего лба и переносит в помещение с белоснежным светом. Мне становится тепло и я чувствую, что необъяснимо попала туда, где безопасно. Теряю сознание и тону в белом свете. Мне снится сон. Кругом все из белых кристаллов, стеклянный пол, яркий свет. В середине зала стоят два трона из хрусталя с резными спинками, каждая грань которого отражает радужные лучи. Я иду по длинному проходу и вижу, как на тронах начинают появляться в дымке силуэты мужчины в серебристых доспехах и девушки в воздушном белоснежном платье. Эндимион и Серенити. Подхожу ближе и вижу их лица. Несчастные глаза королевы Хрустального Токио и озлобленный взгляд короля. Я в голубом платье в пол, мои длинные волосы уложены в прическу под тяжелой короной, сжимающей голову. — Спаси нас… Голос Серенити отдаётся в моей голове эхом. — Спаси… Я начинаю часто и глубоко дышать. Не могу сказать ни слова, не могу пошевелиться. Вспышка света и я лежу на носилках. Меня несут вдоль трассы, над моим телом свисает Мамору, крича что-то. Постепенно слух возвращается. Слышу звон в ушах, через которое пробивается: — Харука! Хару! Смотри на меня! Издаю хрипящий звук, чувствую привкус крови во рту и чувствую, будто лечу с небоскреба. Затем тишина и темнота.