am i dead inside?

Мино отменяет подписку на аккаунт младшего в инстаграмме, и тот в отместку — или нет, кто знает, — публикует совместную фотографию, обрезая старшего. Не оставляет подпись, как и на многих других фотографиях — оставляет подпись на сердце. И, кажется, Тэхён готов молится богам, в которых не верит, лишь бы перестать верить в них — Мино и Тэхён. Которых, к слову, уже нет. Есть, но отдельно, даже города теперь разнятся, не находятся в одной точке на карте. Тэхён избегает Сеула, а Мино покидает столицу только в самолёте, отправляясь на очередной концерт не с группой. Тэхён хранит все сообщения Мино, хотя лучше бы нет. В его смартфоне архив, где трижды ввести пароль и сотни тысяч предложений — половина вопросов без ответа. Пока ещё блондин — упаковка краски стоит в ванной, — пишет последний вопрос, отправляет его на давно заученный номер и не ждёт ответа. В комнате звучит микс, состоящий из треков с саундклауда самого Тэхёна, ведь в ноутбуке сохранены только песни группы. И их песня. Что из этого больнее, парень не знает. Наверно, всё. На экране «не доставлено» как приговор, но младший — уже не макнэ, а в семье вообще хён, — не удивляется. Он был уверен, что не только из инстаграмма Мино удалил его, а отовсюду. И ЧС в смартфоне — самое ожидаемое, впрочем. На экране «Сынюн >.<», с которым — вопреки слухам и догадкам, — Нам всё же сдружился, и нет никакой войны — за что? за внимание или успех? все общее. было. Лидер — бывший только для Тэхёна, — отвечает довольно быстро, но говорит негромко, словно… Нам, если честно, догадывался, но узнать об этом, думается ему, больнее всего, что было раньше. Сынюн рассказывает о том, что новая песня не получается — не хватает голоса, — а потом просит о встрече. Тэхён честно отвечает, что приедет в выходные, но у него выступление — клуб и диджеинг, — и вряд ли Кану стоит там появиться, журналисты везде. Тэхёну уже можно всё — да и не заботят его комментарии, статьи и обсуждения, — а у Сынюна всё ещё контракт и обязательства. Младший обещает скинуть адрес, где остановится для пары часов сна перед возвращением домой, но ведь Сынюн важнее, чем сон, даже сейчас, когда всё в прошлом. Младший просит пообещать, что Кан честно скажет ему, когда там началось у Мино и неё. Тэхён не знает её имени и не спешит узнавать. Зачем? Искать, в чём она лучше, почему она, а не он? Кажется, хлопает дверь в дорме — Сынюн наверняка закрывает микрофон ладонью и что-то говорит, — а Тэхён закрывает глаза. — Тэхён-а, — зовёт его старший, кажется, не в первый раз. — Знаешь, — младший рассматривает фотографию на прикроватной тумбочке. — Я скучаю. — И тебе нужно выговориться, — добавляет Кан, вспоминая их ночные разговоры. — И я скучаю. Потом младший слышит голос Сынхуна — судя по крикам, тот опрокинул кастрюлю с рамёном, — и Сынюн смазано прощается и напоминает, что ждёт сообщения. Тэхён методично удаляет фотографии с аккаунта, оставляя те, которые не приносят боли и воспоминаний о них, а потом решает, что зря взял обещание с Сынюна. Он ничего — абсолютно ничего — не хочет знать о ней. Через час его волосы становятся шоколадом, в памяти смартфона на один номер и архив меньше, а фотографии — все, какие были в смартфоненоутбукекомпьютере, — перенесены на флеш-карту, где запакованы и скрыты паролем из случайных цифр и букв, чтобы не вспомнитьподобратьоткрыть, а фотография из рамки прячется в старой книге, которую определённо-точно никто не возьмёт почитать. Теперь это всё — они — прошлое, к которому не вернуться.