Призрачный Легион

Меня зовут Маргарита. Хотя это не совсем правда, т.к. никто не зовет меня так. Так что это просто имя... Я даже не уверена, что оно мое. Все, что было моего, маргаритиного, осталось в ТОМ мире. В мире, где не было этого ослепляющего солнца и холодных ночей, где убийство было преступлением, а смерть не была обыденностью. В том мире меня звали Маргарита, у меня были мать и сестры. Теперь меня зовут чаще всего Линде или кому как нравится. Мне все равно. Еще меня называют Переводчицей. Это моя роль. Я знаю жутко много языков, и кое-кому бы хотелось, чтобы меня ценили именно за это. А не за то, что я могу сделать три кувырка, не выпуская из рук карабина, прежде чем выстрелить. И знаете? Я очень редко мажу. Но в тот раз я промазала. До сих пор не знаю почему. В тот день мы выехали на разведку с Зеноном. В дальние разведки, как правило, ездят по двое, и мне в последнее время нравилось с Зеноном. Не потому, что он в нашем отряде самый красивый, и не потому, что на него я больше могу положиться, чем на Ольгерда или Веслава - это не так, и уж тем более не потому, что он мне якобы нравится - просто потому, что мне так хочется. Время логики осталось в прошлом. Зенон действительно ослепительно красив, особенно его волосы, длинные и белокуро-золотистые, ни у одной девушки таких нет. Мив однажды ухватила его за прядь волос и, шутливо дернув, спросила, зачем парню такие. Чтобы девушек очаровывать, ответил он. Халька при этих словах презрительно хмыкнула. Ей-то уж быть очарованной ни капельки не грозит. А, может, я выбираю Зенона потому, что он, в отличие от Януша, Веслава или Анджея, уж точно не влюблен в меня? И это не может не радовать. Потому что в разведке эмоции тебе ни к чему. У меня их и не было тогда, могу поклясться. Просто в тот раз нам не повезло. Нам вообще нечего было делать на этой ферме. Она была такой крохотной - ни больших запасов продовольствия, ни вражеской армии мы бы там не нашли. Просто правило такое - все осматривать. Вот и осмотрели. *** Блин. До сих пор не могу понять, что на меня тогда нашло. Почему я ТАК протянула с выстрелом? А потом так по-дурацки промахнулась. Видно, правду говорят - от судьбы не уйдешь. Если уж суждено нам было проколоться именно на этой занюханной ферме, чего уж теперь. И во всем, что случилось потом, мне, в принципе, некого винить, кроме себя самой. Мы, бывало, столько раз дискутировали на тему, ненавидит ли Бог англичан, что я уже как-то не задумывалась над тем, есть ли у меня причины ненавидеть их лично. После того, что с нами сделали на ферме, причины у меня точно появятся. О, черт, их ведь было всего ПЯТЕРО... Как это кажется мало, когда убиваешь, и как это много, когда убить не удается. В том, что это были англичане, а не американцы, я поняла сразу по их произношению. И по тому, как они ненавидели нас. У американцев, знаете ли, ума не хватает так ненавидеть. И как только они не убили нас сразу! Хотя Зенона избили и связали, а меня... сами понимаете. Ужасно, что Зенону пришлось при этом присутствовать. Он, конечно, высказал им все, что о них думает, но это их не остановило. Если бы я не боялась за него так отчаянно, то воспользовалась бы кое-какими советами своих более опытных в этих делах товарок. Самый невинный способ - пристально смотреть в глаза насильнику. Если ПРАВИЛЬНО смотреть всякая охота у того пропадает. Но я боялась, что если я их обломаю, они оторвутся на Зеноне. Пусть уж расслабятся, может, у нас появится шанс сбежать. Это совсем не глупость - шанс есть всегда, у меня было достаточно возможностей в этом убедиться. Ну, я попробовала внушить себе, что все происходит по моей воле и это была почти правда. Наверно, я не умею как следует ненавидеть. Максимум, что я могу из себя выжать - это омерзение. Так было и в тот раз. А эти... Они сами были напуганы. Как я поняла по обрывкам их разговоров, они понятия не имели, где находятся и куда идти. Собирались нас допрашивать на предмет, где наши и где ихние. Ха! Последнее нам бы тоже было нелишне узнать. Только вряд ли нам бы захотелось сообщать об этом им. Утром следующего дня тот парень, что был у них, видимо, за главного, решил со мной побеседовать. Это после того, что творили со мной всю ночь два его дружка. Будь у меня чувство юмора, я бы рассмеялась. Постаралась запомнить их физиономии. Так, на всякий случай - вдруг свидимся. Ну, тех двоих, что составляли мне компанию ночью, я точно никогда не забуду. И этого, главного, тоже. Правда, он-то взял меня только один раз, зато первым, видимо по праву сеньора. Оставшиеся двое свести со мной более близкое знакомство не пожелали. А жаль - из всех они были самыми симпатичными. Один, правда, пытался, но дело ограничилось страстным поцелуем. Долго думала, куда ему это зачесть - в плюс или в минус. Гхм! Что-то я отвлеклась! Так вот, тот мудак. Начал со мной душеспасительную беседу. Начал с того, что ему жаль (!!!) , что так вышло, но мы сами виноваты. Зла он на нас не держит, и если они найдут своих, нас отпустят. Видимо, он посчитал, что по нахождении своих мы ему опасны уже не будем. А как насчет того, что у нас тоже СВОИ имеются, мистер? И эти свои весьма не прочь повстречаться с каким-нибудь отрядом бритто-америкосов, цвет и размер значения не имеют. Потому что, будь их хоть тысяча, драться эти лохи не умеют. Правда мой новый знакомый лохом не оказался, так как сразу уточнил, что отпустят нас не раньше, чем мы подробно и по возможности правдиво расскажем, кто мы, откуда, и сколько еще нас таких в округе шляется. То, что мы вдвоем путешествуем не прокатит, у нас ведь с собой только ружья были. Но если порадовать этого джонбулля тем, что километрах в двадцати разбил стоянку отряд в четыреста душ, не считая детей до четырнадцати лет, живыми мы отсюда точно не выйдем. Осталось принять гордый вид и молча обдумывать, что бы поконкретнее соврать. Пусть думает, что я на них дуюсь. Есть повод, кстати. Видимо, он посчитал дальнейший разговор со мной нецелесообразным, потому как переключился на Зенона. Вот когда я взвыла! Молча, естественно. Зенон дал мне знак молчать, а в нашей паре он главный. Ладно. Я уже знаю, что сделаю с этими недоносками, когда настанет мое время смеяться по-хорошему. Вернее, не знаю, но готова обсудить эту тему. Вот в это время я точно ненавидела англичан, вернее, троих представителей их славной нации. Впрочем, я и не сомневалась, что нам удастся вывернуться. И не в таких переделках бывали. Мне даже жалко было немного этих англикашек. Они уже старые, если подумать, и к подобной жизни явно не привыкли. Нам, по сути, больше повезло. Нам, молодым было легче адаптироваться к новой жизни. К жизни, где ни убивать, ни умирать не страшно. Нас не грызла тоска по прошлому, в котором большинству из нас просто нечего было оставлять. А вот такие, как они... Они слишком много потеряли. Им уже не на что рассчитывать, и все же... Думаю, умирать им тоже неохота. Но выживает сильнейший. Я вспомнила предыдущую ночь и свои ощущения. Мне, понятное дело, было и больно и неудобно, но было кое-что еще. То, что я чувствовала в них. Не помню, говорила ли я вам, что могу ощущать чужие чувства и эмоции как свои? Так вот, меня поразило то, что я ощутила в них. В одном - только злость. Ненависть ко мне. Хотя, наверно, тут уж действительно я виновата. Не стоило мне называть его «английской свиньей» и плевать ему в лицо. В ответ он схватил меня за подбородок так, что чуть зубы не раскрошились и, глядя мне пристально в глаза, объяснил, что он может и английская свинья, а я гордая представительница славянской расы, но в данный момент именно он меня имеет, а не наоборот. И сказано это было с настоящей ненавистью, смею вас уверить. Видимо, его здорово допекли славяне. После этого он принялся обрабатывать меня еще яростнее. Со вторым было иначе. Его я решила не злить, хотя он оказался еще психованнее своего дружка. У меня мелькнула мысль, что он старается так, как будто занимается этим в последний раз, а потом подумала - а почему "как будто"? Возможно, действительно, в последний. Вот это я чувствовала в нем отчетливей всего. Страх. Отчаянье. Желание жить. Желание насладиться этой жизнью, взять все, что еще можно. Я подумала, что все равно он скоро умрет, теперь уж наверняка. Мне стало так противно, будто это уже был мертвец. Все это - жесткие ласки его влажных ладоней, удушливая тяжесть тела, впивания губ и зубов в мою шею, горячий шепот в ухо: «моя сладкая», все это уже ненастоящее. Это уже агония. Да, мне действительно было немного жаль их! Но в конкретный настоящий момент я их ненавидела. *** В конце концов, они все-таки оставили нас в покое. Ненадолго, ясно дело. Зенон, сплевывая кровь, сказал. - Слушай, Лин, я тут одну понтовую вещь видел. - А именно? - Мотоцикл. Само собой, говорили мы не по-английски! И не по-русски, этот язык тоже был в ходу. У нас в легионе был свой сленг. Состоящий из испанских, ирландских, русских, польских, болгарских и финских слов. И немного итальянских, румынских и сербских. Мы его даже не специально придумывали, просто он сам у нас сложился. Обычно, там бывало много и английских слов, но сейчас мы их старательно избегали. - Он на ходу, ты думаешь? - Полагаю да, я сегодня ночью слышал, как мотор работал, похоже, один из них куда-то ездил. - И что это нам дает? - Пока ничего, но если удастся на что-то их развести... - Например? - Когда они снова придут, не сиди, как кукла. Изобрази дикий страх... за МЕНЯ, сознайся, что мы разведчики, что выследили английский отряд, и если они дадут слово не сдавать нас своим, мы покажем где. - И где? - Слушай, не тупи, нам главное, чтобы они нас отвязали и вывели отсюда. И чтобы тебя посадили на мотоцикл! - Думаешь, они такие дураки? Ведь если мы разведчики, то у нас должен быть свой отряд? - А ты думаешь, они так и кинутся нас отпускать? Все равно бежать придется. В общем, главное, чтобы кто-то тебя отсюда вывез на байке. А за холмом ты его как-нибудь вырубишь и свалишь. - А ты? - За меня не беспокойся. - Что-то не получается. - Я выберусь, если ТЫ не будешь путаться у меня под ногами. За холмом подождешь меня, только спрячься. Тем более, руки у тебя будут наверняка связаны. - Ладно. - Слушай, они ведь просто пассажиры, случайно тут, от своих отбились. Драться толком не умеют, ты видела, с лошадьми обходиться тоже. Мы по-глупому влетели. У них оружие, но в случае с нами - это не довод. Да уж, это камень в мой огород. Ведь именно я все запортачила. Поэтому остается подчиняться. И надеяться, что наши новые знакомые действительно такие болваны, какими кажутся. *** Мы с Зеноном входим в подразделение, условно именуемое Польским Легионом. Ну, «легион» громко сказано, всего-то человек пятьдесят. Просто нас так называют - ведь «подразделение» такое дурацкое слово! Только солдафонам вроде Христана могут нравиться слова подразделение, взвод... То ли дело Легион! И большинство из нас, действительно, поляки, хотя и не все. С другой стороны, не все поляки Взвода входят в наш Легион. У нас три боевых отряда - в двенадцать, десять и восемь человек. Хотя бойцами являются абсолютно все в Легионе, да и во всем Взводе, включая женщин и подростков, таков закон нынешней жизни, но одно дело быть бойцом в запасе, на случай крайней необходимости, и совсем другое - когда это твое основное занятие. Наш отряд в двенадцать человек называют «ударным». Знаете, что это такое? Это когда вас посылают в самые опасные места первыми. Всегда. Вечная разведка, вечный авангард. И мне это жутко нравится. Во взводе несколько таких отрядов, причем, два из них целиком девчоночьи. Да и остальные составляют, главным образом, подростки. Те, кто сформировался как личность уже после Падения. И система ценностей, у которых, как следствие, находится в «жутком переезде». Таких можно смело бросать навстречу любой опасности, что, собственно и делается. Но только не в случае с Легионом. Нет, мы выполняем приказы Христана и выполняем их всегда успешно... Но его приказы умны и нас устраивают. И они одобряются ВСЕМ Легионом, думаю, это Христана и бесит больше всего. А еще то, что внутри Легиона царит такая анархистская вольница, нет четкой дисциплины. У нас нет начальников! И этого никто во Взводе не понимает. А еще у нас нет ПОДЧИНЕННЫХ. Может, из-за нашего типично польского самолюбия. Гонор - польское слово! То, что я выполняю распоряжения, например, Ярослава или Михала ничего не значит. Они не старшие. Они просто а) нравятся мне, б) не могут меня заставить, в) прислушиваются и к моим советам тоже. И они желают мне добра. Они все, весь Легион - моя семья. И ни у кого из нас после Падения Метеорита другой семьи нет.