Only True in Fairy Tales

Глава 6 Вытащи карту Небо сереет к тому времени, когда они останавливаются и Каллен по новой открыл для себя толкование фразы «ни жив, ни мертв». Как только становится понятно, что Бык и Дориан снимают свои рюкзаки, он падает на землю, не тратя время на то, чтобы присесть — просто опускается на землю плашмя. Фоном слышно голоса Быка и Дориана, но их разговор не мешает сну. Он спит не так долго, когда Дориан оказывается рядом и трясет за плечо, чтобы разбудить. — Проснись и пой, солнышко. Не Дориан. Капитан Павус, пытается напомнить себе Каллен, открывая глаза. Ему нужно установить некоторое пространство между ними, думать о нем как о любом другом офицере. С чем возникают сложности, потому что память услужливо подкидывает сцены, когда МакМерф… Дори… Павус слал ему воздушные поцелуи между прутьев на двери камеры. Он с трудом садится, Дориан (к черту все, думает Каллен) держит руку рядом, на случай если Каллен свалится. Что вполне закономерно, с учетом всего, но Каллен встает без проблем. Солнце все еще не взошло, серое небо чуть бледнее, чем оно было когда Каллен ложился спать. Дориан рядом на коленях, копается в одном из рюкзаков, теперь когда Каллен наконец в вертикальном положении. Бык сидит у ближайшего валуна, на его лице нет маски и он жует что-то из блестящей упаковки. Не шоколадка, скорее всего, но издалека выглядит очень похоже. У Каллена текут слюнки и руки чешутся отобрать батончик. Бык замечает, куда смотрит Каллен и качает головой. — Тебе это нельзя. Кивком головы он переадресовывает внимание на Дориана, в руках которого еще одна чашка с напитком. Это не то, что он пил до этого — жидкость ярко желтого цвета, хотя может дело в освещении. Каллен берет чашку в руки и обнюхивает содержимое, кривясь от запаха. — Что это? — Ни малейшего понятия, — бодро отзывается Дориан. — Мне дали пакет смеси и наказали «смешай с водой и убедись, чтобы он пил только это в течение двух первых дней». И я, послушный и не желающий иметь дело с последствиями непослушания, намерен делать как было сказано. Он поднимает невидимый стакан в сторону Каллена. — До дна, Шеф. Чудесно. Каллен взбалтывает чашу, наблюдая как растворяются последние гранулы, затем делает глоток. Это, вероятно, самая мерзкая хрень, которую ему доводилось пробовать и когда ему наконец удается уговорить свой язык слушаться, он добавляет: — На вкус как дерьмо. — Шоколадное дерьмо, — поправляет его Дориан, как будто от этого будет легче пить, — я попробовал, из любопытства, и скажу честно, я тебе не завидую. — А можно я буду пить ту, что со вкусом отбеливателя? — спрашивает Каллен. Бык ухмыляется, Дориан же сдерживая улыбку качает головой. — Нет, прости. Здесь содержится протеин и всякое полезное дерьмо. То, что тебе сейчас нужно. Каллен тоскливо смотрит на содержимое чашки и вздыхает. — Завтрак чемпионов? — Почти, — отвечает Бык, — и никакого пива. Каллен потирает шею, улыбаясь. — Холодная пицца, — бормочет он, затем смущенно откашливается, понимая что его голос звучит почти благоговейно. Он отчаянно хочет еды, теперь когда опасность миновала. И Бык с Дорианом с протеиновыми батончиками раздразнивают аппетит, когда ему можно только это шоколадное дерьмо. — Варвары, все вы, — ворчит Дориан, — всем известно, что единственное, что дозволительно есть до обеда это кофе. — Вот это суровое у тебя кофе, — отмечает Каллен, — если ты его ешь, а не пьешь. — Если оно не грозится выползти из кружки, тогда это совсем не кофе. Дориан уже съел свой батончик и впервые Каллен осознает, что тот питался не лучше него последние недели. — Почему ты ешь обычную пищу? — спрашивает Каллен и делает глоток своего завтрака чемпионов. Да, все еще дрянь. — Они не пытались морить меня голодом, — поясняет Дориан, вынимая еще один батончик из рюкзака. — И мне перепало кое-что довеском, последние пару дней. На ироничный тон Каллен поднимает взгляд на Дориана, пытаясь разобрать есть ли в словах двойной смысл или они были сказаны так, потому что в них не заложено ничего. Дориан поднимает голову чтобы глотнуть воды и ловит на себе взгляд Каллена. Он давится водой, смеясь и отплевываясь. Вытерев лицо рукой, он говорит: — Впервые в жизни я действительно не имею ничего такого в виду. Правда. Он приносил мне еду. Еду-еду, а не «еду» эвфемизм. — Это я должен услышать, — заинтересованно оглядывает их обоих Бык. — Я смотрю, кто-то скрыл некоторые детали от своего напарника. — Краткость сестра остроумия, — пафосно отвечает Дориан, затем поясняет, — Это было не важно. План Б, который сработал лучше чем план А. — Я думаю, мы уже на Плане Д, — говорит Бык. Дориан лишь пожимает плечами в знак согласия. — Хоть так, лишь бы не Д в значении Дерьмо. Когда он продолжает молчать, Бык вытягивает ногу и пихает его носком ботинка в колено. — Так какой был План Б? Дориан прочищает горло, прежде чем ответить. — Там был охранник. — Как и в любой другой тюрьме. — Один охранник был особенный, — Дориан делает упор на последнем слове, надменно улыбаясь. Улыбка испаряется, когда он продолжает говорить. — Он был… не такой, как я ожидал. Он показывал мне фото своих детей. — Он тебе не только фото хотел показать, — пробурчал в свою чашку Каллен, по неизвестным ему самому причинам. Если бы Бык сощурился еще сильнее, то перестал бы видеть вовсе. — Ты пытался соблазнить чертового… — он замолкает, улыбка на лице возникает всего на мгновение, когда он понимает что собирался сказать. — Ты пытался соблазнить охранника?.. — На тот момент это казалось удачной идеей. И все получилось, так ведь? — Дориан откусывает кусок от своего второго протеинового батончика. — Практически. — Практически? Даже Каллен, знакомый с Быком менее двенадцати часов, видит что у того иссякает терпение из-за скрытности Дориана. И Дориан заметил это тоже, потому что когда он дожевывает батончик, то четко и кратко излагает всю проведенную кампанию в адрес охранника и полученные результаты. Он также рассказывает Каллену то, о чем он был не в курсе, самое важное из всего это то, что Дориан запланировал побои, намеренно спровоцировав одного из самых вспыльчивых охранников. — Зачем ты это сделал? — спрашивает Каллен, когда Бык продолжает молчать. — Море причин, — отвечает Дориан. — Дало мне шанс познакомится с доктором, которая по нашим данным берет взятки. Также, никто не ожидает попытку побега от парня, который даже не может сам встать чтобы отлить. Дориан откусывает солидный кусок батончика, прежде чем продолжить. — Плюс, ничто не сравнится с «о, бедный я, будь моим спасителем?», чтобы склонить кого-либо на свою сторону, чтобы помочь. — И твоему другу нужен был толчок. — Именно. — Если они поймут, что он помог нам, его убьют, — Каллен очень рад быть на свободе, но не может отделаться от чувства вины из-за потенциальной цены свободы. — Не самая моя любимая часть работы, но наши с тобой жизни против его? Не самый сложный выбор в моей жизни. И я уверен, что никто ни о чем не догадается, если он сделает все, как я ему сказал. — И что же это? — уточняет Бык, возвращаясь к изначальной теме разговора. — Пройти пару раз туда сюда по коридору, где ему и положено быть, затем «заметить», что случилось с другим охранником. «Я не видел его, предположительно он в другом коридоре или пошел отлить», или как-то так, — Дориан изображает святую невинность, округлив глаза, затем улыбается. — Я раздобыл у доктора сильные препараты, так что говнюк, которого мы оставили в твоей камере не вспомнит ни черта, и он меня не видел, в любом случае. Он любил придремать, когда уверен, что ему за это ничего не будет, так что подкрасться к нему было плевым делом. — Ему надерут зад завтра. Или уже сегодня, полагаю, — говорит Каллен. — Если нам повезет, — злорадно произносит Дориан. — Он натворил достаточно дерьма, так что все внимание будет на нем. Кроме того, ублюдок пытался пнуть меня в лицо. — И ты затеял с ним драку намеренно, и это его вина, что он тебя избил? — спрашивает Каллен недоуменно. — Нет, конечно нет, — отвечает Дориан, заканчивая свой перекус. — И все же, он из тех мудаков, которые бьют беспомощных. Скажу тебе, мне не пришлось даже стараться. — Как сильно он тебя избил? — уточняет Бык. Дориан проводит пальцем по бледнеющему зеленому синяку под левым глазом. — Он сумел нанести пару хороших ударов, но ничего серьезного. Я знаю, как изобразить драку. Каллен впечатленно трет шею. — Звучало весьма натурально там, где я сидел. — Было больно, — признается Дориан, — но на мне все быстро заживает. — Хорошо для нас всех. Ты вообще куришь? — уточняет Каллен, озаренный внезапной мыслью. — Боги, нет. Худшее из всего произошедшего это необходимость курить эти чертовы сигареты. На что я иду ради моей страны, — свои слова Дориан сопровождает подмигиванием в сторону Каллена, — и ради тебя, Шеф. — Спасибо, — отзывается Каллен, максимально сухо насколько это возможно. Он делает еще один глоток, пытаясь уменьшить точки соприкосновения языка с отвратительным напитком. Почти успешно и чтобы отвлечься от мерзкого вкуса, Каллен спрашивает Дориана: — Он правда показывал тебе фотографии своих детей? Другой охранник. Он знает, что Дориан знает о каком охраннике речь, но не может удержаться от комментария: — Тот, которого ты поцеловал. Бык прижимает обе ладони к лицу. — Мне тебя нельзя оставлять без присмотра ни на секунду, да? Дориан игнорирует его. — Полдюжины фотографий. Я все еще пытаюсь решить, было ли это самым лучшим или самым худшим отказом в моей жизни. Каллен очень хочет спросить, что именно Дориан предложил и получил отказ, но понимает, что будет звучать слишком заинтересованным, и он уже заинтересован больше, чем ему следовало бы. — Дети были милые хотя бы? — Вообще-то да, — качает головой Дориан, — я сказал ему выбираться из этого места, перебраться туда где люди вроде нас могут жить как хотят, а не как от нас требуют другие. Найти себе хорошего парня и жить счастливо. Впервые Дориан открыто признается, что он гей и у Каллена бьется адреналин в крови. Почти все можно списать для натурала, достаточно уверенного в себе и отчаявшегося настолько, что он готов на что угодно, но в подобном комментарии нет двойственности. Каллен смотрит на Быка, который поглощает свой второй протеиновый батончик абсолютно никак не показывая что услышанное для него новость. — И что он ответил? — спрашивает Каллен. — Когда ты посоветовал ему уехать. — Он сказал, что это не та жизнь, которую хотел, но та, что ему досталась. Сказал, что он научился быть счастливым, — Дориан недовольно качает головой. — Не понимаю этого, но не суть. — Воскрешает веру в человечество, — говорит Каллен. — Давай не будем забегать вперед, — отшучивается Дориан, но на его лице все еще застывшая улыбка. Задумчивая. Он выглядит задумчивым, но словно его лицо не может не улыбаться, не знает, как от нее избавиться. Они сидят молча, Бык и Дориан едят, Каллен пытается пить избегая вкус напитка. Он допивает до дна и Бык наливает ему воды с навязчивым запахом отбеливателя. Вряд ли эта вода будет хуже той, что ему приходилось пить в последние недели, но осторожность не будет лишней. На середине чашки он начинает задремывать, сон настойчиво манит его в свои объятия. Желудок неприятно полон, хоть Каллен и понимает, что чашки жижи для этого явно недостаточно, но его мозг все равно вырубается. Закрыто на ночь. — Последний ужин, — бормочет он себе под нос, затем сонно оглядывается если кто-то слышал, как он говорит сам с собой. Он видимо задремал ненадолго, потому что Бык и Дориан не там, где он видел их в последний раз. Они отошли в сторону и о чем-то тихо переговариваются, склонившись над чем-то, лежащим на земле. Над картой, возможно? Каллен не может разобрать и ему не настолько интересно, чтобы придвинуться и выяснить. Он пытается сделать еще глоток воды и почти промахивается, с рыком разлив приличное количество жидкости на себя прежде чем ему удается поднять чашку достаточно высоко. Звук привлекает внимание Дориана: — Ты можешь еще поспать, если хочешь, — поясняет он, — я разбудил тебя только потому что тебе нужно было поесть. — Все еще не поел, — возражает Каллен, не потому считает что ему нужна твердая пища, а потому что его мозг отключился от усталости настолько, что оперирует словами только в буквальном значении. Губы Дориана изгибаются в ухмылке. — Что ж, придется смириться с тем, что есть. Рюкзаки не самая удобная подушка в мире, но намного лучше этого, — его рука указывает на землю под ногами. Каллен не ждет особого приглашения и поскольку рюкзак Дориана удачно лежит рядом, он опускается на него не меняя позы и засыпает. **** Он просыпается ранним утром, когда солнце начинает припекать так, что жар оказывается сильнее утомления. Каллен промок насквозь и даже сквозь рюкзак Дориана и его волосы прилипли к голове. Ему давно не было тепло и подсознательно ему хочется обратно в холод, лишь бы не ощущать себя так скверно. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Дориан и Каллен открывает глаза, обнаруживая его сидящим рядом. — Как ты понял, что я не сплю? — отвечает вопросом на вопрос Каллен, размышляя о том, что его выдало. — Ты скорчил мину, — объясняет Дориан, — которая как бы говорит «я проснулся в луже своего пота». Да-да, вот эта самая. Дориан улыбается, и это кажется его дефолтное состояние. — Как самочувствие? — Абсолютно отвратительное, — честно признается Каллен, пытаясь сесть. Его спина тут же выкатывает ему вагон претензий касаемо долгого сна в дурацкой позе и он потягивается, пытаясь как-то снять напряжение. — Я слишком стар для этого дерьма. — Ты не настолько стар, — фыркает в ответ Дориан. У Каллена разыгралась фантазия или в его тоне слышен интерес? — Мне стукнет сорок в следующем году, — признается он нерешительно. Если Дориану есть тридцать, Каллен готов съесть свои ботинки со шнурками. Большинство мужчин моложе тридцати, встреченные Калленом, считают что в сорок лет пора искать дом престарелых. Что ж, он может фантазировать о Дориане, когда его тело решит проявить интерес, даже если Дориан доступен также, как счастливый билет лото. — Хм, ты выглядишь моложе, — говорит Дориан. Каллен усмехается в ответ. Он не смотрелся в зеркало больше месяца, но и так ясно, что выглядит он как кусок плешивого тоста. — Хорошая попытка, но реалистичная лесть будет куда эффективнее. — То есть прогресс есть? — уточняет Дориан, его ухмылка становится воистину хитрой. — Оставь его в покое, — осаживает его Бык и Каллен поворачивается к нему. Бык в нескольких шагах от них, раскладывает что-то на земле. Карту? — Ему сейчас не надо твоих фокусов, — добавляет Бык, затем обращается к Каллену, — он просто такой человек. Не воспринимай всерьез. Значит, Дориан флиртует со всеми. О чем Каллен уже знает, в общем-то. Точно. Ничего личного, старик, поддразнивает он сам себя. Он знает, что достаточно привлекателен, но Дориан совершенно из другой лиги. Двадцатилетние мужчины, которые выглядят как он не интересуются сорокалетними мужчинами, похожими на тебя, если конечно не ищут себе папочку. И Каллен не хочет быть чьим-либо папочкой, и даже будь иначе, Дориан не похож на того, кто ищет нечто подобное. И все это не имеет значения в данный момент. Каллен качает головой, отгоняя ненужные мысли и спрашивает: — Каков план? — Шаг первый, — рассказывает Дориан, выпрямляя ноги чтобы встать, — теперь когда есть свет, время посмотреть, как у тебя дела. — Как мои дела? — Ага. Снимай рубаху, Шеф. Бык может провести осмотр если хочешь, но нам нужно понять, насколько ты изранен. — Все нормально, — соглашается Каллен, — если ты осмотришь, я имею в виду. Он снимает рубашку, поднявшись с земли, надеясь что два занятия разом скроют его смущение. Может быть удастся списать все на влияние жары. Тебе сорок, черт побери, напоминает он себе. Не время ему так заговариваться, будто он все еще школьник. Больше не звучит никакого флирта, по крайней мере, Дориан держится профессионально во время осмотра. Настолько, что к тому моменту, когда Каллен раздет полностью, весь процесс ощущается как обычный медосмотр. Самый детальный, низкотехнический медосмотр, но все же физический осмотр. Дориан проверяет каждый порез и синяк, заглядывает в рот, слушает дыхание, даже проверяет подошвы стоп. На помощь для этой процедуры приходит Бык, потому что у Каллена проблемы с равновесием и все равно он едва не падает на землю даже держась за крепкую руку. За дерево даже скорее или валун. Не важно с чем сравнивать, Бык не двигается с места даже когда Каллен наваливается на него. — Неплохо, — выносит вердикт Дориан, тревожно хмурясь, — здесь и здесь стоит обработать, но ты уже можешь надеть штаны. К тому времени когда на Каллене штаны и завязаны ботинки у Дориана в руках аптечка и он быстро и эффективно обрабатывает, и закрывает раны пластырями. — И что означает «неплохо»? — интересуется Каллен, чтобы отвлечься от жжения пока Дориан дезинфицирует порезы. — Марафон ты не побежишь, но ты в лучшей форме, чем я боялся. Чувствуешь себя лучше, чем когда проснулся? — Просто голоден, — отвечает Каллен. Он не «просто» голоден, но нет смысла пояснять. Они знают, как долго он провел без пищи, и ему уже приходилось с этим сталкиваться. Голод пройдет. Со временем. Облепленный пластырями, Каллен завершает одевание пока Дориан намешивает ему еще одну чашку черт-знает-чего. Основной ингредиент из пластикового пакета и пахнет едва ли не хуже в своей порошковой форме чем на вкус в растворенном виде в воде, но Каллен все равно его выпивает. Медленно, потому что как бы сильно ему не хотелось выхлебать содержимое, он понимает что будет гораздо хуже, если жижа попросится на выход. — Какой шаг два? — спрашивает он, допивая жижу. — Шагом один был медосмотр, что дальше? — Много много беготни, — Дориан вытаскивает карту и кладет перед Калленом. — Мы здесь. Его палец опускается, затем перемещается по дуге на вторую точку. — И нам нужно сюда. — Далеко идти, — Каллен не уверен, что сможет покрыть такое расстояние менее чем за месяц. — Все не так плохо, как кажется. Палец Дориана очерчивает маршрут пару раз вперед и назад, и Каллен понимает, что тот указывает на линию железной дороги. — Я не в восторге от идеи прыгать с тобой на поезд, но думаю что мы сможем. Когда поезд выезжает из-за этих холмов, он идет не так быстро и здесь есть отличное укрытие, — Дориан обозначает третью точку на карте, недалеко от их нынешней позиции. — будет достаточно, чтобы скрыть нас, когда мимо пройдет тепловоз. — И если мы упустим поезд? — спрашивает Каллен. — Тогда все становится интереснее, — отвечает Дориан. — Главное оказаться вот здесь к 02.00 послезавтра и порядок. Иначе это три дня ожидания до следующего состава, и я бы предпочел не торчать здесь больше, чем требуется. Так что самое время обговорить запасные планы. И они обговаривают. Если бы голова Каллена не ощущалась как булыжник после всего случившегося, у него не возникло бы проблем все понять, но его утомленный мозг превратил весь процесс в муки. Дориан и Бык повторяют ему планы несколько раз, затем заставляют проговорить все еще раз, пока все не удается повторить как надо. Запасной план для запасного плана к запасному плану. — Достаточно хорошо, — выдает наконец Бык и уходит складывать карту. Каллен останавливает его, опустив палец на карту, следуя по линии железной дороги и изгибающихся возвышений. — Где мы начинаем? — Здесь, — Дориан указывает на точку, которая печально близка к их нынешнему положению. — Я охренеть какой медленный, да? — Ну, нам пришлось сделать крюк, — отвечает Дориан, но когда Каллен продолжает вопросительно смотреть на него, пожимает плечами. — Ладно, ты охренеть какой медленный. Но по крайней мере ты идешь. Мы были готовы нести тебя, возникни такая необходимость. — Неловко бы было, — отмечает Каллен, оглядываясь на Быка, оценивающе окидывая взглядом его руки и плечи. — Или нет. — Силен как бык, — на полном серьезе заявляет Бык, — откуда ты думаешь взялось мое прозвище? Меня для этого и держат — я идеально подхожу, чтобы все таскать. — Нет, ты пиздеть мастер, — Дориан поднимает карту из-под руки Каллена. — Не дай ему задурить тебе голову. Если он говорит бежать, не важно что тебе кажется, ты бежишь со всех ног. Я не встречал никого, кто был бы способен так быстро и точно оценить ситуацию. — Ну не душка ты, — Бык картинно хлопает ресницами. Затем смеется при виде выражения на лице Каллена. — Он описывает все так сказочно, но это не так. Я просто пристально за всем наблюдаю и анализирую детали. Все это умеют. — Звучит как слова Джоан Сазерленд* что все могут петь, — Дориан в ответ закатывает глаза, — и хотя технически верно, но совершенно не попадает в точку. — Джоан кто? — спрашивает Каллен, и Дориан закатывает глаза и на него, но не дает объяснений. В конце концов Каллен сдается. — Бык говорит бежать, я бегу. Понял. — И держи это при себе, — Дориан протягивает ему карту, свернутую в кейс и навигатор GPS, который Каллен не видел до этого. — Вы заставили меня все заучить, имея на руках GPS?.. — Нет запасных батареек, — поясняет Дориан, — Говорю же, мало что пошло по плану. И если эта хрень сломается… Запасной план. Точно. Каллен берет в руки карту. — 02.00 послезавтра? — переспрашивает он, щурясь в небо. — Именно, — подтверждает Бык, — пей и выдвигаемся. Каллен заканчивает напиток, вливая в себя последние капли. Каким бы он мерзким не был, желудок пересиливает язык и требует еще. — Сколько мне можно этой жижи? — Тебе «можно» столько, сколько в тебя влезет. Позже, когда мы раздобудем настоящую еду, начнутся реальные ограничения. Объясняясь, Дориан наливает еще воды в чашку Каллена и добавляет в нее порошок. Прежде чем подать напиток, он говорит: — Покажи мне свои руки, Шеф. — Мои что?.. — Твои руки, — Дориан демонстрирует одну из своих рук ладонью вниз, пальцы растопырены. Когда Каллен пытается сделать также, его мышцы заметно дрожат. — Хм, — хмыкает Дориан. — Да, — бормочет Бык. Каллен берет чашку у Дориана, наблюдая за тем как трясется жижа в его руках. — Опасно не дать, впрочем, — загадочно произносит Дориан и Бык неохотно пожимает плечами в знак согласия. Через мгновение все встает на свои места, когда Дориан протягивает Каллену свой МК23, все еще в кобуре. — Не пытайся использовать без абсолютно крайней необходимости. — Я умею стрелять, если что. — Когда руки перестанут трястись, обсудим. С этим Каллен не может спорить. Все же он сжимает и разжимает руки, когда никто не смотрит, пытаясь заставить мышцы оправиться. Он хочет иметь возможность использовать оружие почти также сильно, как жаждет попасть домой. *Выдающаяся австралийско-британская оперная певица. Выступала сначала как меццо-сопрано, затем как драматическое сопрано, позднее как колоратурное. Дама-командор ордена Британской империи, Австралиец года.