Where are you, Alice?

Ужас, ужас всепоглощающий и уничтожающий… Я — в ужасе. Перед чем? Главным образом, перед жизнью без жизни. Сильвия Плат

      В детстве мы воспринимаем мир чуточку иначе, чем в более зрелом возрасте. Окружающий мир мы видим через призму детства и ярких красок. Будучи маленьким ребенком, я гадала о том, как пройдет моя жизнь за пределами родительского дома. Мечтала о собственной галерее, о всемирно известной славе, что обо мне напишут десяток книг. Я хотела быть известной и всеми любимой, но на деле… на деле все оказалось чуточку сложней. Из небольшого городка я сбежала в пятнадцать к своей тете в Англию, чтобы учиться в Академии искусств и посещать музеи, выставки и ходить на лекции. Я думала, что стану счастливой.       Однако через пять лет я совершенно потеряла нить жизни. Все так же покупала красивые вещи на высокую стипендию, бросала парней после недели невинных отношений, рисовала картины, полные страданий. И все это под гнётом страха, заползающего под кожу, ударяющего сотней тонких игл. Пойти к доктору мне не позволяла гордость. Признать себя ненормальной? Нет, я не могла. Хоть необходимость помощи профессионала была.       Когда полгода назад приехала мама, жизнь стала чуточку лучше, и я даже стала чувствовать себя нормальной. Учёба в Академии, задушевные разговоры с матерью, поддержка лучшего друга помогли лишь на некоторое время.       Последний день жизни заставил меня многое обдумать и переосмыслить. В тот самый момент, когда сознание затопила тьма, я поняла, что это правильно. Безумно ужасно, но правильно.       Я покинула этот мир в красном одеянии крови, как и пришла в нем при рождении.       Все закончилось так, как и начиналось.       Незнакомец со скальпелем помог мне родиться, а другой — покинуть.       Многие описывают смерть непроглядной волной тьмы и страха.       Другие называют смерть старым верным другом, сопровождаемым спокойствием и тишиной. Словно ты лежишь на берегу моря и твои волосы обдувает лёгкий ветер. Я бы хотела такую смерть, чтобы очутиться там, где всегда мечтала или там, где уютно и тепло. В маленькой квартире с видом на оживленную улицу Лондона, где пахнет выпечкой и всегда ждут материнские объятия.       Моя же смерть другая.       Поток лучистого света без конца и края, а в нём — вот же волшебство — мимолётные видения моей жизни. Словно плохой фильм, где действие начинается с конца и заканчивается рождением. Скользящие в лучах света силуэты людей, родных и незнакомых, очертания предметов и зданий.       А ещё — голоса, такие громкие, хаотичные и временами нелепые. Гул голосов, исполняющих весь спектр человеческих эмоций. Люди смеялись, плакали, причитали, молили Бога, звали на помощь, радовались мелочам.       Мне так хотелось издать хоть какой-то звук, пошевелиться, закрыть глаза, чтобы не видеть, но я не могла. Только лишь смотреть нелепый фильм о своей жизни, прощаясь с милыми мне вещами и людьми. Больше всего я боялась за мать и за кошку Бэтси, которая любила лежать на подоконнике и смотреть, как я занималась готовкой. Оставлять их было больно и грустно, сама возможность видеть их — дичайшая боль, ведь прикоснуться к ним, обнять, погладить я больше не могла. За моего лучшего друга Джорджа и Лизу не боялась, потому что они есть друг у друга, а у меня теперь есть только свет. Но когда фильм подойдёт к концу? Или он будет продолжаться вечно? Крутиться от конца до начала веками, проживать свою жизнь много раз?       Миллионы вопросов о дальнейшем существовании и ни одного ответа. Лишь свет и голоса. « Ох, Лиса, не плачь. Это всего лишь платье, когда мы его отстираем, оно будет совсем как новое!» « Нет, дорогая, эти конфеты на твой День рождения. И ты их съешь ровно тогда, когда тебе исполнится восемь!» «У вашей дочери талант! Думаю, у нее великое будущее! Мы с радостью возьмём ее в художественную школу!» «Поздравляю, у вас девочка!»       Всё закончилось в одно мгновение. Словно кто-то выключил телевизор и все источники света. Тьма. Густая, скользкая и теплая тьма окутывала мое тело. Касалась каждого сантиметра, обволакивала сознание. Что-то билось в ней и беззвучно кричало, сгорая. Я чувствовала это подсознательно и интуитивно, как иногда знаешь, кто зайдёт в комнату, или какая машина проедет из-за угла.       Отдаленно тёплым покалыванием чувствовала боль того существа, который страдает и мучается совсем рядом. Однако, будучи слепым беспомощным котёнком, не могла ничего сделать. Я сама страдала от его боли, хоть и не чувствовала ее. Это было единственное живое существо, которое я встретила за многие часы? Дни? Недели? Годы? Время не поддавалось исчислению. Возможно, время не двигалось совсем. Нет никаких ориентиров, указателей, а только свет и наступающая за ним тьма. Как части единого целого.       Хотелось утешить и облегчить боль, однако вокруг было пусто и одновременно существо было рядом. Кажется, только палец протяни и коснешься, хотя я даже не понимала, а есть ли у меня тело. Хоть и чувство целостности не покидало. Все на своём месте, все сухожилия, органы, сосуды. Всё-всё. Кроме возможности пошевелиться. Может быть, я и не могла потрогать тело, лицо, волосы, но подсознательно знала про их наличие. Однако были новые ощущения, и их природу я пока понять не могла. Что-то растекалось по моему телу: липкое и очень холодное, тяжелое, словно ртуть. С каждой секундой становилось всё холодней, а существо рядом стало хрипеть всё тише и тише, пока не наступила тишина.       Шло время, но ничего не происходило, и это пугало. Провести вечность во тьме не прельщало. Вечное одиночество и тишина, сводящая с ума. Такое не пожелаешь врагу, не то, что себе, как бы эгоистично это не звучало. Всё, что оставалось — это ждать.       «Терпение — благодетель»       Чтобы успокоиться и привести себя в порядок, я решила считать. Размеренно и ровно. Мама в детстве часто заставляла меня считать, ведь так восстанавливалось ровное сердцебиение и очищались мысли.       Через тысячу двадцать три холод отхлынул от кончиков пальцев, ещё через тысячу появилась возможность ими шевелить. Постепенно чувства возвращались: появился слабый запах химикатов, такой запах в больницах, холод под ладонями, железистый вкус на языке и чьи-то голоса совсем рядом. — Она уже должна очнуться! — Нам стоит подождать.       Возможно, мне и стоит показать, что я их слышу и чувствую их запахи, хоть это и невероятно. Сладкий запах жасмина и зелёного чая — лёгкий женский аромат, а ещё стойкий древесный — однозначно мужской парфюм. Запахи такие сильные, словно они вылили на себя все флаконы. Может быть после моего перерождения (а как ещё это назвать) мои органы чувств обострились? Приоткрыв осторожно глаза, я почти ничего не увидела, кроме слабых бликов на металлических стенках. Мысль нахождения в неизвестной металлической коробке совершенно не радовала.       Взвесив все «за» и «против», решила, что если дам понять, что я жива, то они объяснят происходящее. Лёгким быстрым движением я постучала по стенке и ойкнула, когда металлический ящик подо мною пришёл в движение. Через мгновение надо мной склонилось два человека. — Добро пожаловать, Элис, — произнёс мужчина и тепло улыбнулся, пока я разглядывала его лицо. Таких, как он, вы запомните на всю жизнь. Само лицо в мельчайших подробностях вызывало восхищение. Довольно молодой мужчина с копной светлых, почти пшеничных волос, прямой аккуратный нос и правильно очерченные губы, изогнутые в улыбке. Безумная мысль зарисовать его быстро сошла на нет, когда я обратила внимание на неестественную красную радужку глаз. Переведя взгляд на рядом стоящую женщину, я чуть не закричала. Его близняшка, такая же невероятно красивая и с пугающим цветом глаз. Она была немного рассерженной. — Хватит приветствий, Чарльз. Нам пора уводить её, пока не появился Джеймс, — женщина отошла в сторону, давая мне возможность оглядеться и обдумать ситуацию. Зеленая обшарпанная плитка на стенах, ранее белый потолок с подтёками, рядом стол заваленный документами, а если чуть повернуть голову, то открывается вид на ряд холодильников, которые бывают только в… Ох, нет, это что морг?! С таким криком я дёрнулась в сторону и тотчас оказалась в углу, где могла оглядеть помещение и этих странных людей. Они удивлённо переглянулись, мужчина сделал несколько шагов по направлению ко мне, пока я предостерегающе не подняла руку. — Элис, всё в порядке? — Конечно же нет! Я была мертва, а затем двое неизвестных вытащили меня из холодильника морга. Мало того, что я сверхчувствительна к вашему запаху, так ещё у меня назревает парочка вопросов. Ну, знаете, например, почему я так хочу пить и почему так тихо? Вы можете объяснить, почему я не слышу своего сердца? — Ох, да ты совсем ничего не помнишь! Чарльз, ты погляди, она не знает нас! — женщина рассмеялась, но тут же прекратила, заметив мой напуганный взгляд. Она села на корточки рядом со мной и ободряюще улыбнулась. — Ты стала вампиром, девочка. Твоё сердце никогда больше не будет биться, а только вечная жажда крови будет сопровождать тебя всюду. Надеюсь, не надо рассказывать о способе питания? Не такую загробную жизнь я представляла себе после смерти!