Moonspell

- Ваше Величество! – звучный голос Его Преосвященства эхом отражался от стен и еще несколько мгновений звенел в повисшей тишине. Сидящий за письменным столом король лениво оторвался от своих бумаг и перевел взгляд на столь позднего гостя. Господин Кардинал, глава Церкви, стоял перед ним сейчас запыхавшийся и раскрасневшийся от бега, словно непутевый отрок. - Альдо? – пожалуй, только Король мог позволить себе столь панибратский тон с ним. – Как поживаете? - Мой король, это возмутительно! Нет! Это верх бесчестия и наглости! Вы знаете, что ваш сын, наш дражайщий наследник, принес дар герцогине Омалур? - Знаю. - А вы знаете, что именно?! – обычно серые глаза Кардинала сейчас налились кровью. Он не мог держать себя в руках. – Он принес ей в дар оборотня. Оборотня, которого мы с моими верными Инквизиторами с таким трудом выследили и ранили! Не мне вам, мой король, рассказывать, что на Омалурских землях царит разврат и служение Диавалю! - Полно, Альдо, – Его Величество тяжело поднялся из-за стола и подошел к Кардиналу, опустив ему руку на плечо. – Вы сами сказали, что ранили оборотня. А всем нам известно, что против оружия Инквизиции нет лекарств. По губам короля прошла усмешка, и он поспешил покинуть кабинет до того, как кардинал разразиться очередной пламенной речью… - Вперед, скорее! – звонкий женский голос подгонял солдат. – Не мне вам рассказывать, что гулять на улице после наступления темноты небезопасно ни для кого! Рыжеволосая герцогиня, возглавлявшая импровизированный отряд, скакала впереди, периодически подгоняя плетью своего гнедого коня. После же ее последних слов воины заметно прибавили темпа и с легкой рыси перешли в стремительный галоп: омалурцы прекрасно знали, что после наступления темноты (а тем более полуночи) на улицы их герцогства выбирается нечисть и хозяйничает вовсю. Все они верили в старинные предания. Естественно, встречаться с ней никто не хотел. Жизнь дороже. Изольда, уже давно не покидавшая крепостных стен, наконец-то с облегчением выдохнула: старуха заметила вдали свою воспитанницу с ее стражей. - Скорее! Скорее! Опускайте мост! Она не бежала – летела вниз по лестнице, а встречная охрана только диву давалась: куда подевался весь возраст и старческая усталость. В этот миг всем чудилось, будто нянька-старуха словно помолодела: стала выше, прямее, волосы лишись седины, а морщины разгладились… Вивьен, пришпорив коня, вихрем пронеслась по только что опустившемуся мосту, абсолютно не заботясь ни о чем. И так же стремительно рыжеволосая девушка спрыгнула с лошади, отправив ее к конюхам и бросившись в объятия к няне. - Изольда… Из-зольда… - гордая девица плакала на плече няньки, словно обиженный ребенок, у которого только что отобрали игрушку. – Они осмелились напасть на наши границы! Пятерых крестьян… Ты только подумай! Пятерых! Они увели с собой, обвинив в ведомстве, а еще троих убили на месте, как бы демонстрируя всесилие Церкви. Одним из убитых был наш управляющий Рюрон… Изольда, я не знаю, что делать! Не знаю, как бороться! - Тише, девочка, тише, - старая женщина приняла мудрое решение: увести воспитанницу как можно дальше от посторонних глаз и поговорить с ней в кабинете. – Пошли со мной. Тем временем сладко отужинав, Харос размял затекшие запястья и попытался стянуть с себя ошейник. Неудачно. Снова и снова с рыком и проклятьями оборотень пытался сорвать с шеи этот серебряный обруч, но у него ничего не выходило. Вконец обессилев, темноволосый мужчина со стоном боли забрался на свою импровизированную постель в углу комнаты, состоящую из разорванных покрывал и подушек, и заснул. Резную кровать в центре комнаты он игнорировал. На лесной опушке было свежо: пахло цветущими травами и деревьями. Маленький белоснежный волчонок, ничего не боясь, бегал и прыгал: изумрудная зелень травы укрывала его ровно по холку. Малыша волновало только одно: где же мама? И вот, не выдержав и устав от ожидания, маленький волчок решил пойти по следу матери-волчицы, что остался со вчерашнего утра, когда она ушла на охоту. Этот малыш ничем не отличался от человеческих детей: он тоже мнил себя самым сильным, смелым и ловким, и ему казалось, что весь мир подвластен ему. Тоненькие, но сильные лапки бесшумно несли его по тропинке, заметной лишь ему одному. Вокруг тем временем пели птицы и кружились в вальсе бабочки. Солнечный свет, едва проникавший через листву деревьев, создавал приятный для уставших глаз полумрак, но тем не менее четко освещал путь малыша. - Милый, возьми малышку и поезжай! Мне нужно отойти посмотреть, что там… - этот внезапный окрик заставил волчонка припасть к земле и прижать пушистые ушки к голове, насторожившись. – Ну же! Не волнуйся, любовь моя, все будет хорошо! Когда топот копыт вдали стих, волчонок снова поднялся с земли и рысцой побежал по следам матери. Почему-то они стали сильнее петлять, словно волчица уводила кого-то как можно дальше от логова, но малыш не придал этом никакого значения. Однако тут к запаху матери примешался еще несколько: один терпкий, который больно обжигал нежный носик волчонка, а второй… Так обычно пахли людские лошади после долгой скачки. Внезапно до чутких ушек волчонка донеслись звуки, которые обычно издавала мамина добыча… Малыш припал к земле и пополз на пузике к источнику звуков. В ручье, к которому все звери обычно ходили на водопой, лежала женщина средних лет с пробитой грудью и жалобно хрипела. «Лишь бы они не нашли малыша, - билась в ее угасающем сознании мысль. – Только бы не нашли… Со мной пусть делают, что хотят». Кровь толчками выходила из раны и окрашивала родниковую воду в буровато-розовый цвет. Над женщиной стояло трое человеческих самцов в красно-черных одеяниях. Один из них вытирал подолом мантии лезвие окровавленного меча… С губ волчонка сорвался жалобный вой. Он узнал свою мать. Маленький смельчак кинулся было к ней, но нечто тяжелое придавило его к земле. - Тише, малыш… Ее уже не спасти… - голос, который он слышал ранее в лесу, с нежностью и сожалением нашептывал дальше. - Сейчас я отпущу тебя и ты побежишь к своей семье. Той, от которой вы с матерью ушли. Они примут тебя обратно... Тише, не плачь. Ее уже не вернуть. Волчонок поднял голову на незнакомую женщину. Он видел ее ранее: она приходила два дня назад и о чем-то умоляла его мать, нисколько не боясь, что большая серая волчица может ее загрызть на подходе к логову. Волчонок навряд ли забыл такие огненно-рыжие волосы и пронзительные синие, словно ночное небо, глаза… От человеческой самки приятно пахло травами и… магией? Малыш принюхался, испуганно пискнув. Трое мужчин обернулись, заметив их. - Смотрите, господин Альдо! Там еще одна с детенышем! Рыжеволосая женщина сорвалась с места, прижимая волчонка к груди, и побежала прочь так быстро, как только могла. Преследователи же повскакивали на лошадей и помчались следом. Женщина петляла между деревьев, словно загнанный зверь, прижимая плачущего волчонка к груди. Она, срываясь, просила его успокоиться и перестать плакать, уговаривала быть сильным и выжить… Злосчастный корень под ногами возник незаметно… Со стоном боли рыжая упала, выпустив свою драгоценную ношу. Малыш, совершив несколько кувырков вперед, мигом вернулся к ней и, схватив за подол платья потянул за собой в сторону. Женщина лишь застонала, понимая, что дальше идти уже не сможет… - Малыш, - она взяла мордочку волчонка в ладони. – Малыш, заклинаю тебя, беги прочь отсюда. Беги и не возвращайся. Твою мать не спасти… Меня тоже… - из красивых глаз покатились слезы. – Береги себя, малыш… Я назову тебя Харос, что на языке твоего народа значит хранимый Богами. Надеюсь, это имя тебе поможет… Топот лошадиных копыт и крики всадников приближались. - Беги же, Харос! Беги! – вскрикнула женщина. – Пусть твой путь будет ясен, а звезды всегда улыбаются тебе! Беги, малыш! Волчонок, пискнув, не смог противостоять словам этой отважной самки, что защищала его пусть и столь мало, но нисколько не хуже его матери, и, получив материнский поцелуй в лоб, что означало для его народа благословение, понесся прочь… Харос с криком подорвался с кровати. Как живая, на мгновение перед ним возникла эта безымянная женщина. Заснуть в ту ночь оборотню больше не довелось, а замок огласил громкий и скорбящий вой…