Цветок для плохого дня посажу я один, цветок для хорошего мы посадим вместе.

      Широ стоял около дороги, проходящей через заснеженный горы. В пятидесяти метрах от места аварии, о которой он точно не хотел вспоминать, рос красивый, но потрёпанный ветром, желтоватый цветок. Это было для него бессмертное напоминание о страхе остаться одному в этом жестоком мире.       Фубуки вздохнул и поплёлся вдоль дороги. Идти было минут двадцать до школы, если учитывать сильный ветер, полчаса. Широ был рад, что сейчас уже весна, а не зима, и что он не превратится в снеговика за это время. Может, дети и рады закататься в снег и прилепить морковь себе на лицо, но больше десяти минут, — и они станут в прямом смысле снеговиками. Путь защитника лежал через футбольное поле, которое ещё не разгребли с прошлого снегопада. На поле кто-то тренировался. Фубуки пригляделся и увидел светловолосого ровесника, который энергично бегал по снегу и гонял несуществующий мяч. Таинственный боец с тенью заметил его и остановил свой бой. Он поманил его ладонью. Широ подошёл к парню. — Здравствуй. — Привет. Ты здешний? — не в бровь, а в глаз спросил незнакомец. — Ну, да. — У вас тут есть получше поле? Это выглядит так, будто годами никто здесь не был. — Месяц. — Что месяц? — Здесь месяц никого не было, — пояснил Широ. — В десяти минутах есть ещё одно поле, могу проводить. — Ты заигрываешь со мной? — Н-нет, мне туда же, — Фубуки несильно покраснел.       Пока парни шли в школу Хакурен, Широ узнал, что незнакомца зовут Гоенджи Шуя и что он из города Молнии. Гоенджи приехал потренироваться в «не очень благоприятных условиях погоды». — Может, ты потренируешься со мной? — спросил Гоенджи. Уговаривать Широ не пришлось — его день был полностью свободен.        Шуя оказался нападающим и не давал Фубуки забрать мяч, отправляя его от одной ноги к другой. Фубуки сделал свой холодный, как сердце Кагеямы, финт и отнял мяч. — Неплохо, — оценил Гоенджи.       Парни были полностью поглощены процессом, Шуя был хорош, но и Фубуки не уступал ему; естественно, он же находился в родной гололёдной среде. Уже был вечер, когда они оба вернули себе чувство времени. Широ так же успешно проводил Гоенджи до остановки, а второй, в свою очередь, пообещал вернуться через неделю.       Полгода прошли абсолютно незаметно. Широ мог по уголовному праву считать себя хорошим другом Гоенджи. Он уже был наслышан про капитана команды Раймона Эндо, а также приглашен на матч. Фубуки многократно обещал приехать, но это вылетало из его головы, потому что он практически перестал слушать Гоенджи. Нет, ему определенно было интересно всё, что тот говорил, но Широ не мог сконцентрироваться на словах нападающего, его внимание падало на волосы Шуи, руки, глаза, но только не на слова. Широ стал забываться и на тренировках, он чаще заглядывался на самого нападающего, чем на мяч. Гоенджи это заметил, но почему-то не придирался к Фубуки. Да, Гоенджи не мог не заметить, как защитник прожигал его взглядом, как дёргался, когда тот касался его. Он считал это чем-то забавным и милым. Широ начал считать, что у него аллергия на Гоенджи. — Атсуя, что значит, когда человек дёргается при касании другого, и сердце в пятки уходит? — спросил у брата Широ, когда они вечером сидели на диване и вполглаза смотрели комическую передачу. — Хмм, или это страх, или это любовь. — Любовь? — Ну да, а что, есть ещё варианты? — И тут Атсую осенило. — Широ, ты что, влюбился?       Фубуки покраснел и стал отрицать сказанное младшим братом и своё существование. Атсуя только засмеялся.        За месяц после осознания Широ он стал ещё рассеяннее. Он ронял бутылки, терял мяч, голову и дар речи. (Все, что нажили наши предки мы теряем). Месяц терпения Гоенджи закончился, и он позвал Фубуки поговорить. — С тобой всё в порядке? Ты ведёшь себя слишком странно в последнее время. «Он заметил» — подумал Фубуки, хотя не заметил бы только несуществующий человек. — Я… Ээ… — и другие несвязные звуки произносил Широ.       Гоенджи терпеливо ждал, пока Широ соберёт своё мужество в мышцы языка и расскажет о своём поведении.       В итоге, Широ густо покраснел и взял парня за руку. Он боялся, что Гоенджи возмутится, сожжёт мост между ними, и он будет одинок до конца своих дней, поэтому ничего не сказал.        Широ пытался контролировать свои чувства к Гоенджи. Он старался не смотреть на него, закрывал глаза, когда слушал его. Однажды, Шуя зашёл за Широ домой, но его там не оказалось. Дверь открыл Атсуя и пригласил его зайти. — А где он сейчас? — спросил Гоенджи. — У дороги, наверное. Он рассказывал про аварию? — Гоенджи кивнул. — Так вот, в метрах пятидесяти он посадил цветок там и приходит раз в месяц. Удивительно, как там вообще что-то проросло. Спустя пару минут Атсуя спросил: — Ты не знаешь, он с девчонкой встречается какой-нибудь? — А что? — Да месяц назад спрашивал, что если вздрагивает при касании другого человека и про сердце что-то. Влюбился, — вздохнул Атсуя. Гоенджи резко встал и спросил, где место аварии. — От школы направо и вдоль дороги. Наткнешься на него где-нибудь.       Гоенджи побежал так быстро, как мог. Он бежал и бежал, вот, уже видно Широ, который в явном недоумении. Шуя отдышался и взял защитника за руку. Широ покраснел до кончиков ушей. Мимо проехал автобус и унес с собой слова Гоенджи, после которых Фубуки чуть не потерял сознание и стоял в виде памятника дороге минут пять.       Эти двое ещё вернутся к этому месту, чтобы посадить ещё один цветок, как второе доказательство того, что Широ не одинок. И Шуя медленно поцелует старшего Фубуки, чтобы закрепить обещание.