Я вижу счастье в твоих глазах

Сара встречает Дину в дверях, как примерная жена, сразу же забирая у нее тяжелую сумку с куклами. Она с укором смотрит на нее — предлагала же встретить у метро. Дина звонко смеется, и ее смех похож на тысячи осколков льда. Но льда не обычного, а, например, красного или желтого — будто кто-то заморозил сок, а потом расколотил на кусочки. Сара представляет себе эту картину и улыбается — она любит яркие цвета. Дина снимает грязные сапоги — октябрь, лужи — и проскальзывает мимо Сары в ванную, помыть руки. Она спокойно выдавливает ароматное мыло на руки, как вдруг кто-то стремительно подходит сзади и закрывает глаза руками. Дина улыбается — смеяться ей почему-то больше не хочется — и осторожно высвобождается, чтобы домыть руки. Сара не настаивает, просто пожимает плечами и уходит в комнату. Она садится на диван и берет какую-то книжку, но все равно подпрыгивает от нетерпения. Наконец Дина заходит в комнату, и Сара аж вскакивает с дивана, но тут же заставляет себя сесть обратно. Она выжидательно смотрит на Дину, кивая на кукол, и Дина начинает рассказывать. Пока она говорит, Сара тихонько поглаживает ее по руке. У Дины звездочки счастья в глазах, и Сара счастлива вместе с ней. Дина устроилась волонтерить в больницах, хосписах, детских домах и прочих невеселых заведениях в августе прошлого года. Они тогда впервые серьезно поссорились. Сара была категорически против, потому что боялась за Динину психику — увидев очередного ребенка с раком, она могла потом плакать весь вечер, приговаривая, что это нечестно и неправильно. А Дина упрямо повторяла, что это ее призвание, что она найдет в этом себя. Саре особенно врезался в память один момент — Дина мерила шагами кухню и красноречиво доказывала, что это совершенно необходимо, да не будет она плакать, она научится, она привыкнет, да-ты-вообще-ничего-не-понимаешь! Крикнула — и тут же зарыдала. Сара не смогла больше стоять, поджав губы — она обняла Дину и, тяжело вздохнув, кивнула. Дина уже не могла остановиться — она тихо всхлипывала у Сары на плече, но уже через улыбку. Сара не сдержалась и улыбнулась тоже. Что стоит Сара по сравнению с этой улыбкой, с ее владелицей, с счастьем этой владелицы? Дебют кукольного спектакля — интерпретация Красной шапочки — состоялся под Новый год, в нейрохирургическом отделении самой большой иерусалимской больницы. Сара еще никогда не видела, чтобы Дина настолько нервничала. Она десять раз прокляла свою слабохарактерность, которая позволила ее сокровищу так сильно переживать — Дину всю трясло, она не могла связать и двух слов, не говоря уже о том, чтобы отыграть целый спектакль одна. Но когда подошло время выступления, Дина решительно отодвинула Сару, которая пыталась увести ее за ручку домой, сделала глубокий вдох и вышла. Дина в черной одежде, играющая куклами забавный спектакль о дедушке Красном Шапке, которого внучка послала навестить брата, казалась еще более живой, чем обычно. Сара откровенно любовалась ей и тем, как дети восхищаются, смеются, переживают — она давно научилась читать эмоции по глазам. Дина входила в раж и рассказывала все более увлеченно, играла все более активно, но не забывала о хрупких предметах в палате, вроде ваз или громоздких конструкторов. И Сара была рада, что все-таки сделала правильный выбор. После всех аплодисментов Дина, еще не вполне отошедшая, бросилась Саре на шею и зарылась носом в ее волосы. Они пахли красно-желтыми листьями и теплым вязаным шарфом, первым снегом и катком, ручейками и свежескошенной травой, морем и солнцем. Слегка ошалевшая от этого всплеска эмоций Дина радостно закричала, а дети и даже кое-где родители подхватили ее крик, сбежались нянечки и доктора, но, увидев, что ничего плохого не происходит, закричали тоже… «Шели… хаошер шели…»* — лихорадочно и горячо шептала Дина Саре на ухо. Перебирая в памяти все эти волшебные моменты, Сара рассеянно слушает рассказ Дины о сегодняшнем представлении — кажется, про осенние листья и почему они падают. Но в какой-то момент ее лицо, наверное, становится слишком отвлеченным — и Дина обиженно заявляет «Ты не слушаешь!» — и вполне заслуженно, Сара и вправду не слушает. Дина продолжает рассказ, и она наконец прислушивается. Почему листья опадают осенью? Если отодвинуть в сторону и так небольшие знания ботаники, то они падают, умирают, чтобы уступить место новым, молодым и сильным. Они умирают счастливыми, зная, что умерли не зря. Саре нравится думать о таких циклах, о том, что ничья смерть — даже убийство отца — не произошла зря. Это значит, что когда погибает один человек — тут же рождается другой. Сара знала, что Бог тут ни при чем. Он бы не додумался до такого. Нет, этот процесс создала сама Вселенная, она задумала так. Она придумала это хорошо, потому что люди бы все равно убивали друг друга — но теперь невинно убиенные не остаются неотмщенными. Сара верила в справедливость. Не смотря ни на что. Дина заканчивает рассказ и забирается к Саре на колени. Та прижимает ее к себе — не осторожно, не аккуратно, а так, чтобы было понятно: это — мое. И никто не посмеет это мое обидеть. Дина совершенно не против, она устраивается поудобнее и закрывает глаза. А Сара снова вспоминает. Она впервые встретила Дину на крупной книжной ярмарке в феврале — ее поразили Динины глаза, разглядывающие рукодельные самоучители. Она тогда просто фыркнула — по ее мнению на тот момент, такие самоучители были сделаны только для чокнутых мамочек и старушек за шестьдесят. Но что-то внутри Сары сжалось, и она подошла поближе — рассмотреть эту странную девушку. С удивлением она отметила, что девушка выглядит немного нестандартно. Нет, у нее не было выбритых висков, ее волосы не были покрашены в сумасшедшие цвета, но что-то в ней притягивало внимание. Она совершенно ничем не выделялась, у нее были обыкновенные (не самые густые) русые волосы в хвосте, средняя фигура, средний рост. Гигантских размеров очки, но при этом остающиеся изящными. Глаза… стоп. Это был первый раз, когда Сара увидела в глазах счастье. Все, что она видела до этого — были жадность, зависть, обида — не сильно радовало. А как посмотришь в эти самые обыкновенные светло-карие глаза — сразу хочется бежать домой и рисовать, рисовать, рисовать. Карандашом и маркером, акварелью, гуашью, цветными карандашами — хотелось идти на самые безумные эксперименты вроде смешивания чернил из ручки и красного акрила. И, что удивительно, Сара не боялась пробовать. Она испытывала новые техники, смотрела на картины вверх ногами, даже пальцами рисовать пробовала. Та девушка, ее глаза вдохновили Сару, она заново поняла, что на самом деле значит для нее рисование. Ей хотелось найти эту девушку, но где? Как? Она с тоской думала, что навсегда упустила свое счастье. А потом она просто встретила ее на остановке. Глаза уже не светились счастьем, они просто устали и хотели домой, как и вся девушка. Сара смотрела на нее, и в ней зарождалось желание вновь вдохнуть в них счастье. Любыми способами. Она написала свой номер на бумажке и сунула его девушке. Та ужасно удивилась, но номер взяла. … Поэтому когда они лежали, обнявшись, под одеялом и изредка прикасались губами к другим, Сара вновь увидела счастье в ее глазах. Но другое счастье — тихое и спокойное. Сара любила Дину всей своей сущностью, но не могла ей об этом сказать.