Посмотри мне в глаза

В твоём омуте черти топятся. Ты был для меня ориентиром, константой. Разрушал изнутри и прельщал. Думаю, тебе просто не хватает человеческих чувств - ты считаешь любовь позорной, и ты презираешь меня. Меня - ту, которая готова отдать тебе свою жизнь, свой последний вздох, свою песню. В юности я была наивна, да и сейчас не лучше - представляешь, даже сейчас верю, что где-то в глубине твоего сердца, именуемого чисто формально, осталась я. Осталась хотя бы моя улыбка. Моя ресница. Я не надеюсь на большее - тебе ведь не трудно уважить меня? Ведь для меня это так важно - хотя бы сейчас почувствовать себя значимой. Помнишь, мы ведь дружили. Помнишь короткий, оставленный украдкой поцелуй за пыльной портьерой в нашей гостиной? Помнишь темные своды потолка в библиотеке? Или ты все забыл? Вряд ли - ты никогда не забывал. И именно поэтому ты хочешь забыть. Хотела бы я быть такой же, как ты - безумно забывчивой, м? Я знаю, ты ничего мне не обещал. Но как же хочется верить, что да. Я все еще помню твой старомодный по сегодняшним меркам костюм, твои чёрные, поглощающие свет волосы и глаза, которые видели меня. Сердце, которое, быть может, все-таки любило меня. Помнишь, временами ты говорил мне - «Смотри мне в глаза.»?, и видел меня насквозь. Почему же теперь, на месте последней битвы ты, изменившись до неузнаваемости, но все такой же, какой был, смеряешь меня своим взглядом, и я вновь чувствую дрожь в коленях и силюсь поднять палочку. А ты усмехаешься и отворачиваешься, так и не взглянув в мои глаза. Почему? Ты не хочешь меня понять, прочитать? То самое, что бьется, рвётся из груди, и рваное дыхание пытается сложить из звуков буквы, а из них простое имя, которое ты так ненавидел. Мы одни во всем мире, вокруг пустота. Я знаю, что не должна, знаю! Но ноги сами уступают тебе дорогу, а твои идут прямо ко мне. И ты все так же не глядишь мне в глаза, я же стараюсь хотя бы в последний раз почувствовать себя счастливой - усердно ловлю твой взгляд. Но ты лишь усмехаешься и поднимаешь палочку. Я улыбаюсь и чувствую, как горный хребет сваливается с сердца. Ты проводишь рукой по моей щеке. Из груди рвётся смешок: - Почему ты не смотришь мне в глаза? Ты молчишь. Что-то длинное и холодное упирается мне в грудь, а я ловлю твой взгляд. Вспышка. Представляешь, я все еще верю, что в твоём изрезанном тобой самим сердце остались мои глаза. Так уважь же мой выбор. Том Реддл усмехнулся, переступая через мертвое тело: - Чтобы тебя прочитать, не обязательно глядеть тебе в глаза. Его алый взор скользнул по ее лицу и остановился в отражении хмурых туч.