Я буду твоим, если ты будешь моим

Анайрэ оглядела сидящих за столом и, при виде детей и мужа, собравшихся наконец вместе, ощутила удовлетворение. Не так уж часто теперь такое случалось Дети вчера были не в своей тарелке: Тургон-то по понятным причинам, но и Аредель с Фингоном были не в духе. Между её старшим и дочерью ощущалось заметное напряжение, что было совсем непривычно: обычно они были в согласии. Размолвка была очевидна и в том, как они общались сегодня, хотя, казалось, настроение Аредель после встречи с Тьелко стало получше. Чего о Фингоне сказать было нельзя. За обедом он был необычно для него тихим и очень рассеянным. Пожалуй, попозже стоит выкроить время и поговорить с ним, подумала она. Сегодняшний вечер, видимо, для разговора мужа с Фингоном не очень хорош. Она надеялась, что Финголфин это понимает. Но Финголфин как раз ничего этого и не понял. Он заметил, что дочь повеселела, и уловил куда более замкнутый настрой Фингона. Что-то беспокоило сына, и Финголфину казалось, что именно сейчас подходящее время получить ответы на свои вопросы и докопаться до причин его настроения. После ужина, когда все крутились на кухне, прибираясь, Фингон ощутил на своем плече руку отца. — Как насчёт сыграть во что-нибудь сегодня, или, может, партии в шахматы? Давно не играли! — сказал Финголфин. Фингон улыбнулся. К каждому из детей у отца был свой подход, особенно, когда он чувствовал, что им надо поговорить. С Аредель это было всегда что-то активное: пробежка, поход, велосипедная прогулка. С Тургоном они разделяли любовь к премьер-лиге английского футбольного чемпионата и бессменно болели за «Манчестер Юнайтед». И разговор клеился легче, когда они сидели перед телевизором. Фингон нахмурился, осознав, что не знает, какой подход у отца к Аргону: сам он покинул дом, когда Аргону было лишь одиннадцать или двенадцать, и за летние каникулы, которые проводил дома, так и не разобрался. А к нему самому отец всегда подходил с игрой. Когда Фингон был маленьким, это были паззлы или наборы Лего, а затем на смену им пришли шахматы. Когда внимание занимала игра, говорить было легче. И он понял, что на вопрос отца так и не ответил, ощутив, что рука отца так его плеча и не покинула, и теперь тот с любопытством смотрит на Фингона. — Прости. Отвлёкся. Да, буду рад взять реванш! Мне нужно реабилитироваться за своё прошлое поражение! — Не был бы ты так уверен, что на этот раз выиграешь, — улыбнулся Финголфин. — У меня на телефоне теперь новое шахматное приложение. Если уж его я могу побить, то тебя-то уж точно! — Он ласково сжал плечо сына. — Детская игрушка! — фыркнул Фингон. — У меня такое на телефоне годами стояло, пап. Так что увидишь! — Пойду поставлю доску в гостиной. Закончишь тут — приходи. — Нашёл способ удрать от уборки, а, Фин! — Анайрэ подошла к мужу и пихнула его бедром в бедро. Он отвернулся от сына, обнял жену и поцеловал её в макушку. — Ну, у тебя и так полно помощников. Я только путаюсь под ногами. — Хороший заход. Ну, на этот раз разрешаю тебе улизнуть, раз уж ты только бесполезно занимаешь место. — Она бросила взгляд ему за спину, заметив, что Фингон отошёл от них на пару футов, поближе к раковине. И потащила мужа к кладовке, увеличивая дистанцию с сыном, наклонилась вперёд, щекоча дыханием ухо Финголфину и тихо, так, что только муж мог слышать, сказала: — Не приставай к нему сегодня, Фин! Я знаю, к чему ты ведёшь, и не думаю, что он сегодня в подходящем для твоих инквизиций настроении. — Дорогая моя, ты меня недооцениваешь. Его что-то гложет, и это лучший способ сподвигнуть его открыться, — выдохнул Финголфин на ухо Анайрэ, сопроводив слова поцелуем в скулу. Их дочь, завидев это с другого конца кухни, фыркнула, а младший сын закатил глаза. Ну и хорошо. Пусть дети думают, что это лишь одна из их нелепых сентиментальностей, а не серьёзный секретный разговор. — Обещаю, давить не буду! Если я ни до чего не докопаюсь, он весь твой, ок? Анайрэ, продолжая делать вид, что флиртует с мужем, вплела пальцы в его волосы и предупреждающе потянула — так, чтобы никто не заметил. — Не уподобляйся Феанору, — с усмешкой прошептала она, когда он отстранился посмотреть на неё. И ещё раз дёрнула за волосы, подмигнула и отошла, оставив его ошеломлённо таращиться на неё. Тургон заметил его вид и принялся смеяться. — Пап, ты уверен, что вам с мамой не нужно сегодня вдвоём побыть? — Фу-у! — застонал Аргон. — Тургон, тебе правда надо озвучивать такое? — А я думаю, они такие милахи, — Аредель подошла к отцу и чмокнула его в щёку. — Ходячая демонстрация того, что любовь до старости может дожить даже при наличии трудных деток! — Кого это ты тут старым называешь! — возмутился Финголфин, теперь уставившись на нахальную дочь. — А я думал, ты шахматной доской собирался заняться, — с куда более лучезарной улыбкой, чем за весь вечер, заявил Фингон. — Ну если только, конечно, ты не передумал? Ну ладно. Ради улыбки сына можно и небольшое унижение перетерпеть. — Да уж точно, а не тут торчать! — парировал Финголфин, и Аредель показала ему язык. — Фингон, скоро увидимся, я в игре. Фингон весь вечер казался рассеянным, но на его игру, казалось, это не повлияло: он, к удовольствию Финголфина, был сконцентрирован на шахматном матче и заставлял отца думать над каждым ходом. А тот наслаждался брошенным ему вызовом. Четыре хода спустя Фингон объявил шах и мат, и, казалось, победа приподняла настроение сына, во всяком случае, Финголфин надеялся на это. — Ещё разок? — спросил он Фингона. — Я за. Посмотрим, смогу ли я прикончить тебя за меньшее количество ходов! Сегодня это непросто! Финголфин расставил фигуры. Остальные члены семьи собрались в гостиной и, судя по доносившимся оттуда звукам, смотрели кино. И он рад был остаться с Фингоном наедине. — Предвкушаешь стажировку? — как бы случайно спросил он, выстраивая перед собой линию белых пешек. — Ага. Мне повезло получить место в такой крутой фирме. — Ты же сам знаешь, не в удаче дело, — Финголфин поймал взгляд сына над шахматной доской. — Ты лучший в потоке! Это им повезло тебя заполучить! — Надеюсь, мне удастся заполучить у них и работу, — Фингон опять улыбнулся. — Думаешь, Барад-Эйтель — хороший выбор для этого? — Надеюсь, да! Конечно, я не узнаю, пока там не поработаю, но мне реально понравилось то, что я увидел, когда ходил на собеседование. Барад-Эйтель или Дор-Ломин — или то, или другое! — Фингон посмотрел на шахматную доску и продолжил: — Я хотел бы, если получится, остаться в Тирионе. — И опять поднял взгляд на отца. — Твоя мама будет в восторге, когда это услышит. — А ты? — И я в восторге. Я знаю, каждому из вас нужно найти свой собственный путь в этом мире, но не могу удержаться от желания быть с вами рядом. — С любовью глядя на сына, он продолжил: — Барад-Эйтель — отличный выбор из того, что тут есть. — Знаю. Вот почему и надеюсь, что стажировка принесёт свои плоды, и я получу от них предложение перейти к ним на постоянную работу. — Фингон взялся за чёрного коня и принялся крутить его между пальцев. — Кстати, это мне напомнило… Думаю, мне стоит озаботиться покупкой машины, пап! Не думаю, что общественный транспорт меня устроит, особенно, если мне всё время придётся в разъездах проводить. Не хочу быть тем парнем, которого всегда кому-то надо подвозить, понимаешь? — Думаю, мысль хорошая, — согласился Финголфин. — Я вообще поражен, что ты так долго как-то без машины управлялся. Я вот приобрёл себе машину, как только съехал из общежития. — Ну, моя квартира близко к кампусу, так что это никогда проблемы не составляло. Я особо никуда не хожу, да и у Финрода машина есть. Раньше в этом просто не было необходимости. Но теперь… думаю, машина сильно облегчит всё со стажировкой и даст мне возможность быть более гибким в плане времени — я не буду зависеть от электричек. Электричек? Какое странное заявление, подумал Финголфин. Он ожидал бы, скорее, что Фингон заговорит об автобусах и метро — но уж точно не об электричках. Они следовали в пригороды, в Форменос. О… Форменос! Ну конечно, Маэдрос же живёт в Форменосе! Там у него магазин. Он припомнил, как Анайрэ об этом рассказывала. И да, у Финвэ был дом на озере. Возможно, работа — не единственная причина внезапного интереса Фингона к автомобилям. Ну что ж, это хороший повод поднять нужную тему, решил Финголфин. — Хочешь посмотреть со мной машины, пока ты тут на каникулах? Мы могли бы тебе купить что-нибудь до начала стажировки. — Хотелось бы! — кивнул Фингон. — Ну, если у тебя, пап, есть время. Финголфин ощутил укол сожаления. Сколько же лет у него не было времени на семью, и его полностью поглощала работа! Когда его вела цель стать партнёром, Финголфин всегда старался уделить семье время, даже со своей безумной адвокатской занятостью. Всё это было непросто, и он упустил больше, чем хотел бы признать. Но всё же очень старался, и ему удавалось обеспечивать своё присутствие в самые решающие моменты. Пара лет были совсем трудными, это правда, но с тех пор как он всё-таки стал партнёром, появилось и больше возможностей самому влиять на своё расписание. Он перебрал в уме события предстоящей недели… он сумеет уделить Фингону время. — У меня нет планов на завтра и на вторник. Меня на работе ждут только после Рождества. Уверен, твоя мама не будет возражать, если мы отлучимся на пару часиков посмотреть машины. И, думаю, дилеры стараются выполнить до конца года планы продаж! Так что, может быть, нам удастся что-то приобрести по удачной цене. А ты занят? В ответ на этот вопрос Фингон залился румянцем. Вот как, интересно. — Ну, ничего пока определённого. Возможно, увидеться с Маэдросом как-нибудь, но это проблемой не станет. Он все эти дни тоже занят, так что как тебе удобно. — Ну и хорошо. Почему бы тогда не поехать завтра утром? Посмотрим, что продают, и что тебе понравится. — С моим бюджетом, видимо, подержанная — лучший выбор, — саркастично заметил Фингон. — Ну, не будь так уверен! — пожурил его Финголфин. — Буду счастлив помочь тебе, как только смогу, включая финансово! Фингон поёрзал в кресле. — Ты и так платишь за мою учёбу, пап, и за аренду, и другие расходы покрываешь. Я не могу просить тебя ещё и машину мне покупать. Я накопил кое-что, а ещё, наверно, могу взять кредит. — Он нахмурился. — Хотя не факт, что без работы… — Фингон, насчёт денег не волнуйся! Ты же знаешь, большая часть учёбы покрывается твоей же стипендией. А про аренду и расходы — мы с мамой сами так решили и всегда говорили, что с радостью будем это делать, чтобы вам не приходилось отвлекаться от учёбы, подрабатывая. — Знаю, пап, и очень это ценю. Но машина — это дополнительные расходы, ещё и страховка, и техобслуживание… — Через полгода у тебя уже будет работа, и сам сможешь всё это оплачивать: и аренду, и страховку. А пока дай мне помочь! Я этого хочу и вполне в состоянии себе это позволить, — Финголфин сделал паузу, размышляя, стоит ли упоминать депозит, и решил, что сейчас самое время. — Ты же помнишь, что, как только тебе стукнуло двадцать пять, ты получил право распоряжаться своим целевым депозитом? Фингон снова поёрзал. — Да, просто не хотел его трогать, — он нахмурился. — Хотя, наверно, должен, да? Ты и так платишь за нас троих, а скоро ещё и за Аргона будешь. Финголфин потянулся через стол и похлопал Фингона по колену. — Перестань! Не думай ты так! Я просто хотел, чтобы ты жил так, чтобы на него не полагаться, чтобы ты использовал его для действительно важных вещей: первоначальный взнос за дом, на какую-то очень значимую поездку, депозит для твоих собственных детей. — Он опять похлопал Фингона по колену. — Я хочу заплатить за твою машину, Фингон, но я бы предпочёл купить тебе новую! Если тебя заботит цена, и ты сам хочешь платить, давай найдём компромисс! Давай я заплачу половину, ты сохранишь свои сбережения и возьмёшь немного с депозита. — Используешь своё мастерство переговорщика, а! — Фингон откинулся на спинку кресла, наградив отца задумчивым взглядом. — Выдвигаю встречное предложение. Мне и вправду не нужна новая машина, есть куча качественных подержанных ничуть не хуже новых. Давай поищем, и я соглашусь попилить с тобой цену пополам. — А если не сможешь за это время найти подходящую подержанную? — Тогда куплю новую. — И всё равно дашь мне заплатить половину? — Да, — поколебавшись, ответил Фингон. — Но все допрасходы возьму на себя. — По рукам! — Финголфин протянул ему ладонь, и Фингон потряс её. — Спасибо, пап. Не думаю, что я часто говорю это… но я очень ценю всё, что ты для меня делаешь. — Такие слова заставляют меня чувствовать, что я делаю в своей жизни что-то правильное, — сказал Финголфин, глядя, как Фингон ставит на доску коня. Сын вопросительно взглянул на него. — Да какие у тебя вообще могут быть сомнения! Ты всегда с нами во всём! — Не всегда, — Финголфин погрузился в воспоминания и помрачнел. — Были времена, когда я был слишком занят работой, засиживался в офисе вечерами и столько всего пропустил… — Пап, мы никогда не чувствовали недостатка твоего внимания! Мы всегда знали, как важна твоя работа, и что, когда ты дома, ты целиком сосредоточен на нас всех. Я никогда не ощущал, что меня задвигают ради работы — ты всегда был с нами рядом и всё для нас делал! — Спасибо, Фингон… эти твои слова для меня значат больше, чем ты думаешь, — лицо Финголфина прояснилось, он поднял взгляд на сына, и Фингон подумал, как же уязвимо сейчас отец выглядит, как открыто, как робко — вовсе не так, как обычно. — Пап, нам тебя хватало, конечно, хватало! — с уверенностью в каждом слове воскликнул Фингон. Бывали, конечно, ночи, когда Финголфин возвращался домой, а все они уже спали. Бывали и пропущенные матчи, школьные спектакли, всякие события, в которых принять участия тот не смог, но всегда, когда было нужно, всегда, когда требовалось, Финголфин находил для них время! Время для разговоров один на один, когда он готов был побыть каждому из них жилеткой, надёжным плечом, дать совет — или просто помолчать рядом… спокойное и надёжное присутствие, на которое можно положиться. Странно и слегка волнительно было увидеть другую сторону отца, полную сомнений и сожалений. Это было неуютно и незнакомо… и Фингон опять осознал, насколько же они с отцом во многих отношениях похожи. Он посмотрел на доску перед собой, на расставленные фигуры, готовый уже начать сложную многоходовку. — Твой ход? — ткнул он рукой в сторону доски. Финголфин расплылся в улыбке, и они вернулись к рутине игры. Он по-новому сегодня взглянул и лучше понял всё возрастающую потребность сына в независимости. Не независимость подростка, стремящегося расправить крылья, но независимость мужчины, готового отвечать за свои действия и их последствия. Он передвигал свои шахматные фигуры, противостоя стратегии сына… и тех становилось всё меньше и меньше, и вот уже и его король был под атакой Фингона. Похоже, Финголфин опять лишь оттягивал очередной мат. Ему удавалось лишь защищаться, но ни с одной наступательной тактикой Фингона справиться он не мог. Фингон непринуждённо откинулся на спинку кресла, с удовлетворением на лице и куда большей боевой готовностью в глазах, чем в миг, когда Финголфин только предложил ему поиграть. Финголфину ненавистно было портить этот настрой, к тому же, он сказал Анайрэ, что давить не будет… но где гарантии, что ему удастся в ближайшие дни ещё раз выкроить время побыть с сыном наедине? А у него были вопросы, на которые у Фингона точно были ответы. Итак, мат. И Финголфин вновь собрал фигуры. — Что ж, завтра утром тогда поедем смотреть машины, — подытожил Финголфин их договорённость. — Слушай, ты что-то говорил о независимости от расписания электричек… а что же такое в пригородах завоевало твой интерес? Щёки Фингона опять окрасились говорящим румянцем. — Маэдрос живёт в Форменосе… я думал, я говорил. — Да, наверняка. Да и твоя мама что-то такое говорила, хотя я не слышал, чтобы ты сам особенно о нём распространялся, — Финголфин вопросительно изогнул бровь. На лбу Фингона залегла складка. — Думаю, я и не говорил о нём так уж много, — он замялся и посмотрел Финголфину в глаза. — Для меня это нечто очень особенное… и, думаю, я хотел держать всё при себе. — Ну, ты не против немножко побольше рассказать мне теперь? В конце концов, сегодня Тургон мне уже все уши прожужжал про Эленвэ, а ещё я познакомился с Тьелко. Так что, если я немножко побольше услышу и о Маэдросе, будет только честно! Фингон одарил его задумчивым взглядом, под которым Финголфину стало неуютно: Фингон явно взвешивал за и против, решая, стоит ли говорить. — Ну, ты ведь уже с ним знаком, разве нет? — наконец проговорил он, внимательно наблюдая за отцом. Вовсе не это Финголфин ожидал услышать, но, как ни странно, даже ощутил облегчение: значит, Маэдрос точно затронул тему их знакомства. Финголфин не ожидал этого, с учётом того, в каких обстоятельствах знакомство это произошло. Так сколько же Фингону известно? Тут следовало соблюдать осторожность: он был скован адвокатской тайной и делиться чужой личной информацией с сыном не мог. — Значит, Маэдрос тебе сказал, что мы знакомы? — Финголфин постарался сделать свой тон непринуждённым. — Да. Меня, честно говоря, это удивило. Я полагал, что и так знаю, что ты работал на Финвэ, а потом по их иску, но я не знал, что вы встречались друг с другом. — Фингон заметил, что его былое раздражение на Маэдроса за то, что тот ничего об этом не рассказал, теперь проснулось и в беседе с отцом. — Ну, обстоятельства были слегка… скажем так, неловкими, если не сказать больше. — Финголфин осознал, что юлит, и выругался про себя. Он не знал, что именно Фингону известно, и не собирался ничего сам рассказывать из того, что Фингон не знает. Нужно быть осторожнее. — Да, об я обстоятельствах осведомлён, — Фингон сузил глаза. — В каком контексте осведомлён? — аккуратно спросил Финголфин. Фингон взглянул на отца. Он ощутил, как злость на Маэдроса испаряется, а вот досада на отца растёт. Взаимодействие Маэдроса с Финголфином, конечно, было связано с похищением, Фингон понимал. Теперь, чем больше времени проходило с того их разговора, тем больше он понимал нежелание Маэдроса об этом говорить. Но отец? Он-то мог хотя бы упомянуть, что они с Маэдросом знакомы! Мог хотя бы сказать, что они встречались во время судебного процесса — и всё! Фингон понимал, что отец скован режимом конфиденциальности и вряд ли станет распространяться больше, и Фингон эти ограничения уважал. Возможно, поправил он себя. Остановился ли бы он и вправду у такой границы? Или отправился бы за ответами к Маэдросу? …А наверное и отправился бы, и тогда, вероятно, всё между ними с Маэдросом, на том раннем этапе их отношений, пошло бы иначе. Маэдрос мог и полностью закрыться и уйти, и тогда они никогда бы не пришли к тому, что есть сейчас… — Фингон? — отец с любопытством смотрел на него. Он совсем отвлёкся! И теперь вернул внимание к отцу. — В каком контексте? Я знаю, что с ним случилось, если ты об этом. — О… — Финголфин оперся локтями на колени и переплёл пальцы домиком. — Я не был уверен, как много ты знаешь… Что там говорил Маэдрос? После его похищения было заключено мировое соглашение. Информация об этом в прессу не просочилась. Внезапно у Фингона возникла догадка насчёт того, кто именно, наверняка, всё это и устроил: он знал, каким успешным переговорщиком был отец. — Это же был ты, да? Ты уговорил Моргот Индастриз на мировую! И сделал так, что всё осталось в тайне? Лицо Финголфина стало бесстрастным. — Ты же знаешь, Фингон, я не могу ничего из этого обсуждать. — Я всегда у Маэдроса могу спросить, но я уверен, что ты имел ко всему этому отношение, — гнев Фингона на отца стал угасать, вперёд выступила его рациональная сторона, которая отсеивала информацию. Финголфин хранил адвокатскую тайну образцово. Он никогда бы не пошёл на компромисс в вопросе сохранения конфиденциальности данных клиента, пусть даже его сын с этим самым клиентом и встречается. Нет, злиться на отца нечестно. Не в характере Финголфина было делиться тем, что он считал такой частной информацией — даже самой, казалось бы, безобидной, как знакомство с Маэдросом. Это привело бы к вопросам, на которые он не мог или не хотел бы отвечать. — Можешь спрашивать его, о чём хочешь. Это его история, не моя, — сказал Финголфин. Он открыл было рот, будто хотел сказать что-то ещё, и наклонился к Фингону, но затем закрыл рот, и вид приобрёл неуверенный. Хотя потом впечатление это рассеялось, лицо вновь стало решительным. — Как он? — наконец спросил он Фингона, и в голосе его сквозило искреннее беспокойство. Фингон смягчился, от такого тона отцовского голоса раздражение его утихло. — Уверен, гораздо лучше, чем тогда, когда ты в последний раз его видел. Проблемы ещё есть: ночные кошмары, флэшбэки. Нечасто, не всё время… но случаются. Не всё ещё позади. — Фингон подумал и продолжил: — Думаю, ему очень помогли книжный магазин и переезд в Форменос. — Я рад. А ты? — Я? — Фингон выглядел озадаченным. — Что я? — А ты как насчёт всего этого? — Того, что произошло? Или флэшбэков? — И того, и того. — Я просто с ним рядом — всегда, когда он во мне нуждается. Кошмары, флэшбэки — это всё теперь часть его самого. Но лишь очень малая часть! Это всё трудно ему и очень его расстраивает… пожалуй, именно это больше всего меня и беспокоит — то, как он себя по этому поводу чувствует. — А он прибегает к профессиональной помощи? — не мог не задать Финголфин новый вопрос. — Ходит к психологу или психотерапевту? — Нет, с тех пор, как… — Фингон помотал головой и затем заколебался, в неуверенности, стоит ли делиться тем, чем поделился с ним Маэдрос. Но кто ещё умеет так хранить чужие секреты, как отец! — Он упоминал, что, может, пришло время опять попробовать. — И он внимательно взглянул на Финголфина, оценивая его реакцию. Финголфин откинулся на спинку кресла и, похоже, слегка расслабился. — Думаю, это помогло бы. Не знаю, насколько он послушал бы меня, но я бы предложил ему походить к Финарфину. — Отцу Финрода? — поразился Фингон. Он знал, что тот — психотерапевт, но никак не ожидал услышать его имя в сегодняшнем разговоре. — Да. У Финарфина много опыта в работе с пациентами с ПТСР*. Более того, он именно в этом и специализируется. — Так он эксперт по ПТСР? — Ага. В основном, по случаях применения насилия, изнасилованиям, но я знаю, что у него есть много опыта в работе с военными ветеранами и другими пациентами с нетипичными причинами ПТСР. Я раньше направлял к нему клиентов. — Финголфин побарабанил пальцами по подлокотнику. — Он очень хорош. — Буду иметь в виду. Пару минут они сидели в тишине; Финголфин стиснул губы в ниточку, пальцами продолжал барабанить по подлокотнику. Он покачал головой, поколебался и опять заговорил: — Фингон. Не знаю, насколько эти твои отношения с Маэдросом серьёзны… — Серьёзны! — перебил его Фингон, взгляд его синих глаз стал жёстким. — О… — Финголфин поёрзал в кресле. — Но я всё равно чувствую, что должен сказать… — Он сделал глубокий вдох и подался вперёд. — Не думаю, что идея относиться к ним слишком уж серьёзно хороша. У Маэдроса такая непростая предыстория… и я знаю, что быть с ним будет очень нелегко. Взгляд Фингона стал совсем уж ледяным, но Финголфин не мог не продолжить: — Он не самый стабильный… даже судя по тому малому, что знаю я, и чем поделился ты. Я бы не хотел, чтобы ты слишком сильно к нему привязывался… — Думаю, это мне уж решать, а не тебе! — тон Фингона был столь же ледяным, что и взгляд. — Фингон, ну правда, я не пытаюсь вмешиваться… — Правда, что ли? — опять перебил Фингон. — А мне так кажется, ты именно это и делаешь! — Я просто говорю тебе своё мнение… мой совет. — Ах это, значит, «просто совет»! Совет, которому следовать я не обязан! Я как-то думал, что ты, зная все обстоятельства, выразишь побольше понимания! — Фингон, я переживаю за мальчика, правда, переживаю! Я просто не хочу, чтобы ты был втянут в его драму, — Финголфин увидел, как закаменела челюсть сына и как тот стиснул подлокотника своего кресла так, что костяшки пальцев его побелели. — Втянут в его драму?! Ты и правда так думаешь?! — Фингон подался вперёд, глаза его сверкали гневом, тон был резким и всё таким же ледяным. — Маэдрос всё, что смог, сделал, чтобы держать меня от любой драмы подальше! Он так не хотел мне рассказывать обо всём об этом, не хотел меня подпускать к себе — потому что ему стыдно! Потому что он, как и ты, похоже, хочет меня защитить от всего этого кошмара! — Фингон стукнул по подлокотнику кулаком. — И именно я всё из него вытянул, заставил его открыться — потому что он так много для меня значит, и я не желаю видеть, как он от этого всего страдает один!!! И я хочу помочь ему всеми силами, как только смогу!!! — Он сузил глаза. — И я не позволю и тебе всё валить на него!!! — Фингон… — Нет, папа! Ты, кажется, не понимаешь! Я люблю Маэдроса!!! Без каких-либо оговорок!!! Я знаю его прошлое — и что угодно сделаю, чтобы ему помочь! Никто меня ни во что не «втягивал», и я просто возмущён тем, что ты говоришь! Эти отношения — лучшее, что случилось в моей жизни! Я и надеяться не мог, что встречу такого человека, как Маэдрос! Нам так хорошо вместе! И я ни за что не отступлюсь, что бы ты там ни говорил!!! Ох чёрт, подумал Финголфин. Следовало прислушаться к Анайрэ. Обычно Аредель так упрямилась, а не Фингон… чёрт, чёрт, чёрт! Ему следовало избегать такого поворота беседы… надо было просто наблюдать и ждать, как дальше будут складываться их отношения… Внезапно его холодом окатила новая мысль. А Феанор знает о Маэдросе с Фингоном? Никогда в жизни Феанор не воспримет спокойно такой поворот событий… только не с сыном Финголфина. Маэдрос, скорее всего, получит от отца куда более строгий выговор… если и вообще не запрет встречаться с Фингоном. — Фингон, прошу! Просто послушай! Я не прошу тебя рвать с ним! Просто прошу быть осторожным! — Финголфин судорожно провёл рукой по волосам и сморщился. — Мы с отцом Маэдроса… ну, скажем так, у нас с Феанором очень натянутые отношения, мягко говоря. Уверяю тебя, Феанор вовсе не будет рад услышать, что у его сына роман с тобой! Точно тебе говорю: Маэдрос заработает куда больше простой лекции типа моей! Я не пытаюсь помешать вашим отношениям… но не гарантирую, что Феанор не потребует от Маэдроса с тобой порвать… когда узнает, кто ты. — Он умоляюще посмотрел на Фингона. — Я не хочу, чтобы тебе было больно, Фингон! А такое может произойти — и не из-за тебя, а из-за того, чей ты сын! — Так ты и с Аредель планируешь об этом поговорить? Ведь, так случилось, она тоже встречается с сыном Феанора! Это нам обоим предупреждение? — отрывисто спросил Фингон. — Может, и поговорю. Уверен, Феанор и Тьелко нотацию прочитает. Фингон, прошу тебя, пойми, я ничего не имею против самих Маэдроса или Тьелко, если уж на то пошло! Я просто знаю, как высока вероятность того, что Феанор будет вставлять им, а значит, и тебе, палки в колёса в отношениях! Не из-за тебя, из-за меня… Глаза Фингона расширились. — Маэдрос ничего об отце не говорил… — он закусил нижнюю губу. — Насколько у вас плохие отношения? Просто обычная неприязнь или ненависть типа Монтекки-Капулетти? — Он сопроводил попытку пошутить слабой улыбкой. У Финголфина непроизвольно вырвался смешок. — Ну, конечно, не настолько экстремально, — и тут же посерьёзнел. — Мы просто не ладим — вот, пожалуй, лучший способ описать наши отношения. — Способ довольно-таки расплывчатый, — возразил Фингон. Но как же пояснить получше, задался вопросом Финголфин. Как рассказать о друзьях, таких близких друзьях, что они стали крёстными отцами детям друг друга — как его отец и Финвэ? Что сказать о Феаноре, ребёнком потерявшем мать?.. Он опустил взгляд на свои руки, задумался, и его затопили воспоминания. Только уже когда вырос, он наконец услышал всю историю любимой жены своего крёстного, Мириэль, — во время беременности ей диагностировали рак, она твёрдо отказывалась от любого лечения, чтобы не причинить вред нерождённому младенцу. После родов она прошла химиотерапию, но когда Феанору было всего четыре, случился страшный и печальный рецидив. Рецидив, от которого она сгорела за год. Он был свидетелем чувства вины Феанора в последующие годы. Те самые годы, когда они были близки, как братья. Его собственный отец умер, когда Финголфину было семь. Аневризма, смерть была внезапной. С Феанором они тогда стали только ближе. Индис и Финвэ стремились обеспечить мальчикам хоть какую-то нормальную обстановку, встречаясь семьями вместе на праздниках и каникулах, и мальчики росли как братья, трёхлетняя разница в возрасте никакого значения не имела. Но всё изменилось, когда они стали подростками. Чувства Финвэ и Индис переросли из дружбы во что-то большее. Чего Феанор одобрить никак не мог. И Финвэ, любящий его отец… и любящий крёстный Финголфина, поставил желания сына выше собственных. Отстранился от Индис и, по умолчанию, и от Финголфина. Близкая дружба мальчиков ослабла и была отравлена горечью: Феанор винил Индис, Финголфин винил Феанора. Некоторое подобие прежней дружбы они восстановили во время учёбы в Куивиэнен. Шаткому перемирию помогли Нерданель и Анайрэ, оно перемежалось оживлёнными дискуссиями и дебатами, но ему наносила удары их непрекращающаяся конкуренция. В последующие годы они поддерживали очень отдалённые, но, в целом, дружелюбные отношения. Потом общее горе сблизило их сильнее, впервые за многие годы. Они горевали вместе, искали общества друг друга как никогда раньше, давали друг другу поддержку без язвительности и подтекста. Финголфин был личным поверенным Финвэ многие годы до его гибели. И совершенно естественным образом он стал тем, кому Феанор доверил юридическую сторону дела. Но шли и шли годы, судебное дело всё тянулось, и между мужчинами росло напряжение. Всё достигло точки кипения с похищением Маэдроса. Достаточно весомых доказательств, которые могли бы связать самого Моргота с похищением, не было. Любой адвокат не справился бы с таким обвинением. Какой-то результат могло принести лишь публичное разглашение Маэдросом всего, что с ним произошло. Но, на взгляд Финголфина, дело не стоило того, чтобы мальчик проходил через это всё. Скандальное мнение Финголфина и его оппозиция с Феанором опять привели их к конфликту. И эта конфронтация стала самой жёсткой и полной взаимной ненависти. Прозвучали слова, которые забрать назад было невозможно, и Финголфина с поста главы команды юристов Феанора убрали. Единственным утешением стал решительный отказ всей команды возбуждать непосредственно против Моргота бессмысленный судебный иск в связи с похищением Маэдроса. Юристы ссылались на недостаточность доказательств и, наконец, с большим трудом сделали то, чего Финголфин не смог, — убедили Феанора неохотно последовать их рекомендациям. А Финголфин искусно вёл закулисные переговоры. И организовал отступное по мировому соглашению куда большее, чем можно было ожидать. И, наконец, судебное разбирательство, тянувшееся годами, закончилось. Феанор вообще никак не поблагодарил его за успешное завершение дела, и их отношения, похоже, были окончательно разорваны. Оглядываясь назад, Финголфин не поступил бы иначе ни на одном этапе… разве что попытался бы ещё раньше настоять на внесудебном регулировании этой войны, потому что это хотя бы спасло бы Маэдроса от тех страданий, что ему выпали. Захваченный экскурсом в прошлое Финголфин и не заметил, что закрыл ладонями лицо и что сын встревоженно глядит на него. — Папа?.. Голос Фингона выдернул его из воспоминаний и вернул в настоящее. Он поднял покрасневшие глаза, встретив обеспокоенный взгляд сына. — С тобой всё нормально? — голос Фингона, казалось, смягчился. Финголфин вовсе не хотел встревожить Фингона. Непреодолимый натиск воспоминаний оказался неожиданным и для него самого — и оставил в совершенно растрёпанных чувствах. — Прости… мы заговорили об этом, и я будто вернулся в прошлое, — Финголфин потёр лоб: в голове от напряжения пульсировало. — Прости. — Да ничего! Я не знал, что этот разговор тебя расстроит. Я не хотел тебя задеть… я же не знал. Придётся хоть что-то ему объяснить, подумал Финголфин. — Послушай, давным-давно были времена, когда мы с Феанором были близки, — во всяком случае, это честно. — Прямо как братья. После того, как умерла его мама и умер мой отец. Но мы росли, и всё изменилось… и наши отношения стали запутаннее. Какое-то время всё было неплохо, и после смерти Финвэ мы снова сблизились. — Финголфин потёр переносицу и на миг прикрыл глаза, затем продолжил: — Я был главой команды юристов, которая вела судебное дело по иску Феанора в связи с гибелью Финвэ. И после похищения Маэдроса мы очень крупно поссорились… и с тех пор, мягко говоря, отношения между нами стали очень напряжёнными. — Так это точно был ты! — выпалил Фингон. — Я подозревал, что ты был одним из тех, кто уладил дело и уберёг Маэдроса от оглашения обстоятельств всего этого в суде. Ты убедил полицию хранить молчание! Ты! — Фингон, ты же знаешь, я не могу говорить об этом, — Финголфин обеспокоенно уставился на него. Но Фингон перебил отца, качая головой: — Тебе и не нужно ничего подтверждать! Я и сам подозревал, когда мы раньше говорили об этом. Ты потому и проводил время с Маэдросом после его похищения. И я знаю, как вы близки с шефом полиции. Так что, конечно, именно ты и устроил всё по-тихому, я знаю, какой ты искусный переговорщик! Так что и не подтверждай ничего, папа, я и так знаю: это ты. Финголфин молча кивнул, плечи его, будто в безмолвном подтверждении, обвисли. — Мне следовало догадаться! — продолжил Фингон. — Я очень расстроился из-за вас обоих с Маэдросом — потому что вы не говорили, что вы знакомы… но я был несправедлив. У вас обоих были на то свои причины. — Фингон сдвинулся и положил ладонь отцу на колено. — Я понимаю, почему ты тревожишься, но то, что у нас с Маэдросом… мы можем справиться с чем угодно, даже с неодобрением его отца! — Финголфин поднял голову и встретился взглядом с Фингоном. — Папа, мне нужно, чтобы ты понял! Что бы ты ни сказал мне, не изменит моего мнения на этот счёт! — Вижу… — Я скажу ему о Финарфине, — Фингон сжал ладонь отца. — Мне очень жаль, что ты из-за этого всего потерял друга… похоже, Феанор когда-то много для тебя значил. — Фингон, ему это не понравится! Когда Феанор всё узнает, Маэдросу придётся нелегко, — предупредил Финголфин. — Он и не обязан ничего одобрять. Ему просто придётся принять нас и всё. Финголфин издал сдавленный звук. — Феанор не принимает вещи просто так, Фингон. Это не в его характере… — он сжал руку сына крепче. — Ради вашего же с Маэдросом блага, хотел бы я, чтобы это было не так, но я всю свою жизнь его знаю. По своей воле он не сдастся. — Финголфин вперил взгляд в их соединённые руки. — Если тебе понадобится, я тебя поддержу. Если вы друг друга любите, я уважаю это. Я всё сделаю, что смогу, чтобы помочь вам. — Спасибо, пап. Для меня это значит больше, чем ты думаешь.