Я буду твоим, если ты будешь моим

Это всё Маглор был виноват. Маэдрос уверен был, что уснёт, стоит лишь лечь в кровать… и не ожидал, что, войдя в свою спальню, обнаружит на своей кровати брата, с книжкой в руках и наушниками на голове — в полвторого ночи! — Я думал, ты спать пошёл давно! Маглор стянул наушники. — Я хотел с тобой поговорить. — Ты всё это время тут прождал, чтобы со мной поговорить?! А раньше меня позвать нельзя было? — Маэдрос уселся на краешке кровати, а Маглор подтянул к себе ноги и скрестил их, правая нога на левой, положив книжку с наушниками к себе на колени. Маэдрос сел напротив в позу, зеркально повторявшую позу Маглора, и улыбнулся воспоминаниям: сколько раз за всю жизнь они так сидели по ночам! — Не хотел, чтоб все видели… думал, рано или поздно ты сюда придёшь всё равно — хоть уже и начал в этом сомневаться, — Маглор смотрел на брата с озабоченным видом и перешёл прямо к делу: — Как тебе, что они тут у нас на ночь, Маэдрос? — Во взгляде его была заметна озадаченность. — Ты же вроде в ужасе был, когда я тебе говорил, что такое может случиться — а теперь, похоже, тебе вообще отлично? — Ну, Маглор, Фингон же не у меня в комнате ночует! Я не стал бы везти их домой по такой погоде, раз даже Тьелко не рискнул. И ты сам первый сказал, какая жуть на дорогах творится. — Маэдрос склонил голову и вопросительно посмотрел на брата. — Что тебя на самом деле тревожит? Маглор поёрзал, подложив теперь правую ногу под левую. — Я знаю: дороги хреновые, и лучше ребятам тут остаться на ночь… но всё равно… он же тут, чуть не в соседней комнате… тебе точно нормально? — Поверь, он точно не собирается ночью тайком пробираться ко мне! Не то чтобы он вообще собирался… но я ему рассказал! Он знает! — Всё-всё? — Ну, не всё… — тон Маэдроса прозвучал чуть резче, но потом он вздохнул и чуть сгорбился. — Не смог я ему рассказать всё-всё. — И он перевёл взгляд на брата. — На сегодня он знает достаточно. О кошмарах, о том, как я реагирую, если меня разбудить. — И ему нормально? — Абсолютно! — Маэдрос улыбнулся, и Маглор поразился, каким юным вдруг показался брат. — И для него в этом ничего страшного нет! Я думал… ох, честно, не знаю даже, что думал… что он скажет… просто ожидал самого худшего, понимаешь? — Да уж понимаю, — сухо отозвался Маглор. — Заткнись! Ты понимаешь, о чём я! — к щекам Маэдроса прилила краска, и он продолжил: — Маглор, его всё это вообще не напугало! Он просто сказал мне спасибо за то, что я с ним поделился, а ещё — что мы вместе с этим справимся! — Маэдрос покачал головой, и у Маглора от выражения его лица внезапно защемило сердце — на лице у того сияла такая надежда… Маглор и припомнить не мог, когда он видел у брата такое лицо… и побудил себя вновь прислушаться к тому, что Маэдрос говорил. — И… и… я даже думаю, что может быть… может быть, мы правда справимся. Вместе. — Маэдрос кривовато улыбнулся, и Маглора стало отпускать то напряжение, что снедало последние часы. — Ладно, ну-ка давай с самого начала! Мне нужно знать всё! Как ты вообще отважился ему рассказать?! И вот Маглор выслушал историю всего дня в исполнении Маэдроса. При рассказе брата о неудачной попытке покататься на коньках у него аж перехватило дыхание. — Так что, видишь, как только я узнал, то подумал, что он поймёт меня… И просто взял и рассказал. Маглор кивнул. — Собираешься рассказать ему всё до конца? — мягко спросил он. Маэдрос нахмурился, складка между бровей его углубилась. — Думаю, я смогу… — медленно ответил он. — Просто не уверен, что сумею прямо сейчас… — Тебе он правда нравится, а? — Больше чем нравится, — совсем тихо отозвался Маэдрос. — Если честно — я никогда ни к кому такого не чувствовал… а к нему я… я даже не могу слов подобрать… будто я могу ему что угодно рассказать, а он всё равно рядом будет, несмотря ни на что. Что я могу ему доверять… и он всё равно будет меня ценить, что бы ни случилось. Знаю, я несу чушь, я правда не знаю, как это выразить. — Да понял, понял. А ему-то ты это сказал? Что ты чувствуешь к нему? — Нет, — поморщился Маэдрос. — Нет… я бы хотел быть с ним откровенным во всём, прежде чем такое скажу. Иначе как-то несправедливо. Нечестно. Если я хочу открыться ему в своих чувствах, то и в остальном должен открыться, не должно быть всё это наполовину. — А он что-то говорил? — решился уточнить Маглор — Маэдрос казался куда более разговорчивым, чем можно было ожидать. — Нет… — покачал головой Маэдрос. — Ну, то есть, мы оба уже друг другу вскользь говорили, что для обоих это больше, чем обычные отношения, но ничего большего не проговаривали… — казалось, он на минуту снова задумался. — Хотя в последние разы было уже прямо совсем иначе… — Он заулыбался и опять покраснел, и Маглор опять поразился, каким юным тот выглядит. Никогда раньше на его лице не появлялось такого нежного выражения… даже когда они давным-давно были подростками и поверяли друг другу сердечные тайны. — Ты же видел, как он поначалу нервничал? — спросил Маэдрос, и Маглор кивнул в ответ. — Так вот, с прошлой недели он совсем другой — такой уверенный, смелый в словах, больше не дёргается и не запинается, — взгляд Маэдроса устремился внутрь себя и потеплел. — Было так мило, когда он так заикался… но сейчас куда лучше. Маглор подпёр щеку рукой; Маэдрос влюбился по уши, это было так очевидно… казалось бы, ему следовало за брата обеспокоиться, но как же давно он не видел Маэдроса таким довольным — и потому не мог найти в себе сил на сомнения. Маэдрос выглядел примерно таким, когда только решил открыть свой магазин — так что Маглор решил просто незамутнённо порадоваться за счастье брата — что удавалось так редко. Но уж точно эта ничем не омрачаемая радость не могла долго длиться — внезапно Маэдрос распахнул глаза и заметно побледнел: — Вот чёрт! — Да ну тебя, Маэдрос! — раздражённо воскликнул Маглор. — Целую минуту ты выглядел реально счастливым! Что там тебе такое в голову пришло, что обязательно теперь надо впадать в отчаяние, что оно твоему контролю не поддаётся? — Маглор помрачнел. — Чёрт. Чёрт, чёрт! — Маэдрос, казалось, его не слышал. — Не могу поверить, что я это пропустил! И ничего ему не ответил даже! — Может, объяснишь уже, чего сейчас ты психуешь?! — Да Фингон. Вот чёрт! — Маэдрос сгрёб подушку и стиснул её в объятиях, уткнувшись в неё лицом и продолжая бормотать что-то прямо в неё. — И чего я вообще так парюсь насчёт тебя, а! — посетовал Маглор. — Да господи боже, Маэдрос! Минуту назад ты о нём говоришь с видом, как будто ты не здесь, а на седьмом небе! А в следующий момент начинаешь бессмысленно чертыхаться! Что такое, а? — Да он сказал! А я вообще упустил всё! Я тогда вспоминал то хорошее, что было днём, и даже как-то не отследил! — лицо Маэдроса на секунду высунулось из-за подушки и снова скрылось. Маглор сделал вдох и принялся про себя считать. Маэдрос в конце концов всё скажет, брата своего он знал прекрасно. Нужно просто переждать тот акт спектакля, когда Маэдрос занимается самобичеванием, потерпеть — для чего и посчитать про себя. Злиться же на Маэдроса было крайне рискованно — тот либо окончательно впал бы в меланхолию, либо сам бы разъярился — что делал редко, но лучше б не делал вовсе. И Маглор успел досчитать до тридцати двух к моменту, когда лицо Маэдроса вновь показалось из-за подушки; глаза его были огромными и полными раскаяния. Тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять… — А может, я всё не так понял… но нет, не думаю. Он такой прямой, откровенный… других вариантов быть просто не может. Сорок два, сорок три, сорок четыре. Перебивать Маглор не собирался. — В общем, знаешь, после того, как я ему сказал… мы… в общем, был такой нежный момент у нас… Пятьдесят два, пятьдесят три, пятьдесят четыре. Маглор вонзил ногти в ладони. Воистину, он хотел, чтобы брат уже наконец рассказал всё, но вмешиваться бесполезно. Надо ждать, пока Маэдрос сам дозреет, в своём темпе. Шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три. — В общем, я сказал: «Именно здесь я и хотел быть», — Маэдрос опять залился краской. — А он ответил: «Именно здесь я хочу быть всегда», и я тогда даже не подумал, но… — Маэдрос встретился взглядом с Маглором и нахмурился. — Но сейчас, когда я вспомнил… похоже, он имел в виду куда большее. «А отличное вышло бы стихотворение», — подумал Маглор. Он бы написал из этого любовную песню — безадресную, конечно, но да, он сочинял песни. Музыка выходила хорошо, но со стихами было сложнее — он не хотел, чтобы слова были слишком уж примитивными и очевидными. Эти слова Маэдроса и Фингона прекрасно и тонко передавали глубину чувств. Он потряс головой и вернул себя в настоящее, к Маэдросу, сидевшему перед ним с удручённым видом. — А что ты ему ответил? Маэдрос застонал, вновь уткнувшись в подушку. — В этом-то и проблема! — пробормотал он. — Ничего не ответил! Я вообще ничего не понял! И даже его не поцеловал!!! Маглор задумался, что бы такое сказать брату, чтобы облегчить его драму, но всё, что сумел придумать, было: — Ох. — И это всё?! — зыркнул на него Маэдрос. — Всё, что ты можешь сказать?! Я встретил кое-кого просто удивительного, кому я не безразличен, кто мне практически сказал, насколько сильно я ему не безразличен, а я всё прохлопал — и самое лучшее, что ты можешь на это сказать, это «ох»?! Я думал, уж у тебя-то с этим получше!!! — С чего это получше? Это ты у нас в словах хорош! К тому же, пусть я и пишу песни, но, сам знаешь, в отношениях у меня всегда полный отстой! Сам же знаешь! — парировал Маглор. — Что тебя никогда не останавливало от того, чтобы давать мне советы! Сам всегда тут как тут с предложениями по поводу Фингона! — фыркнул Маэдрос. — Я сказал, что у меня в отношениях отстой! Я не говорил, что я отстойно за ними наблюдаю и плохо указываю на недостатки! Братья с мгновение пялились друг на друга и затем разразились хохотом, и всё напряжение рассеялось в воздухе — Да уж, наблюдать за другими и указывать им на их недостатки — точно твоё! — Ну зато ты полностью держишь рынок магнита для всех видов вины и взваливания на свои плечи ответственности за то, что контролировать невозможно! — Маглор протянул руку и положил её брату на плечо. — Всё будет хорошо! С тем, как сегодня всё сложилось, думаю, он прекрасно поймёт, почему ты пропустил мимо ушей его слова. — Думаешь? — Уверен! К тому же, это всё равно было намёком! — Маглор взглянул на брата повнимательнее и, уже тише, произнёс: — А что бы ты сказал, если бы понял всё вовремя? — Ох… — глаза Маэдроса округлились, — даже и не знаю… наверно, просто поцеловал бы его. — Очень даже подходящий ответ! — Маглор продолжал изучать брата. — А ты чувствуешь к нему то же? — Люблю ли я его, ты об этом? — Маэдрос опять покраснел до корней волос. — Ну, я его не так давно знаю… — попытался уйти от ответа он, но Маглор упорно продолжал смотреть на него, и Маэдрос опустил взгляд и принялся вытягивать нитку из наволочки. — Думаю, я могу… — наконец выдавил он. — Думаю, я могу себе это позволить… Маглор наклонился к нему. — А я думаю, ты уже! На лице брата опять появилась эта кривоватая улыбка — никогда Маглор не был так счастлив видеть её. *** Фингон ощутил рядом с собой глухой удар от того, что кто-то плюхнулся на кровать. — Финьо, просыпайся давай! — раздался голос Аредель. Он что-то пробормотал в подушку, игнорируя сестру. Она подтолкнула его. — Ну давай же, просыпайся уже! Снег прекратился, кажется, пахнет блинами — и тебе точно пора вставать! Он застонал и сел на постели. Она сидела тут же, скрестив ноги, и, ухмыляясь, глядела на то, как он трёт глаза ладонями и пытается пригладить свои растрёпанные кудри. — А ну и ладно, ну и оставайся тут. А я пойду вниз, завтракать! — она спрыгнула с кровати и уставилась на него сверху вниз. — Что это на тебе? — спросил он, заметив, что на ней свободная футболка и клетчатые фланелевые штаны. — А я нашла это в шкафу в комнате, где сплю! Я ж не ты, ничего с собой не взяла! — она подмигнула ему и подобрала с пола его рюкзак. — Так что же, это у нас теперь это в порядке вещей? — она бросила рюкзак на кровать. — Нет, не в порядке вещей. Я просто решил, что будет разумно взять с собой кое-что — на случай плохой погоды и проблем с поездами. Она оценивающе посмотрела не него, приподняв одну бровь. — Ответ «нет», — наконец признался он, вновь сел и принялся копаться в рюкзаке в поиске чистой одежды. — Так ты не спишь с ним? — Разве я тебе не сказал только что? И не то чтобы это вообще было твоё дело, — он опять кинул рюкзак на кровать и поднял на неё взгляд. — Я тебе уже говорил: я никуда не тороплюсь. — Ну ок, — Аредель вновь уселась напротив него, пихнув в плечо. — А что, сегодня тебе нужно к определённому времени какому-то домой вернуться? — спросила она, видимо, переходя к следующему пункту, что намеревалась прояснить. — Нет, у меня планов нет. А что? — Тьелко сказал, может, мы пойдём сегодня на лыжах покатаемся или порыбачим. Я надеялась, что тебе не надо рано уезжать. — Что-то для такого холодновато. Думаю, у камина посидеть — идея куда лучше! — Фингон ласково взглянул на неё. — Но знаю, конечно, как ты любишь гулять на природе. — Я никогда не занималась подлёдной рыбалкой! Жаль, выпало на озере столько снега, а то было бы здорово… — она умолкла, и, наморщив лоб, посмотрела на Фингона. — Прости, прости, я это так, — быстро добавила она. — Ну, озеро достаточно замёрзло, чтобы покататься на коньках, — сказал он. — Хотя да, на льду наверное снега многовато. — А ты откуда знаешь, что оно замёрзло? — Аредель была озадачена. Он плюхнулся спиной на кровать и уставился в потолок. — Я вчера туда ходил, — признался он. — Что?! — встревоженное лицо Аредель заслонило ему обзор. — Ты сделал — что?! Он шумно выдохнул и прикрыл глаза. — Маэдрос планировал покататься на коньках… а я не осмелился признаться ему… он казался таким воодушевлённым… — Ты правда, что ли, на коньках катался, Финьо?! — голос Аредель дрогнул. Он открыл глаза: она сидела рядом, подперев голову рукой, лицо её выражало страшную тревогу. — Нет… я попытался покататься… и с треском провалился, — он улёгся на боку в той же позе, что и Аредель. — Я попытался изобразить, что всё под контролем, не позволить панике сбить меня с намеченного — и всё закончилось конкретной панической атакой. — Он потряс головой. — Мне надо было сразу сказать ему, но, думаю, я стеснялся. Её синие глаза встретились с его, и она протянула руку, отводя с его лба волосы. — Тут совершенно нечего стесняться, сам знаешь! Я горжусь тобой, Финьо, раз ты попытался! — лицо её стало очень серьёзным. — А он что сделал, когда ты запаниковал? — Маэдрос? О, он был просто невероятен! Просто позаботился обо мне — помог снять коньки, вернуться в дом… не приставал с вопросами, почему я запаниковал. И я ему всё рассказал, когда мы уже были в доме. — Фингон улыбнулся. — Как я уже говорил, надо было ему сразу всё рассказать, когда только он предложил покататься! Аредель внимательно изучила его лицо. — Фингон, да он и правда тебе нравится, — в этом было утверждение, а не вопрос, и она обратился к нему, назвав полным именем. — Да… нравится. Очень нравится, и я даже думаю… — он замялся, — а ладно, на этом и остановимся. *** Аредель оказалась права насчёт блинчиков — однако, испёк их Тьелко, а не Маэдрос. Когда Аредель с Фингоном пришли на кухню, на блюде уже покоилась целая стопка, а Маэдрос доставал из буфета тарелки и стаканы. — Доброе утро, — сказал он, — Тьелко решил произвести на вас впечатление своими безумными блинными талантами, — он улыбнулся брату. — Ты ещё и готовишь? — Аредель ненадолго прислонилась головой к плечу Тьелко. — Вот же мне повезло! — расхохоталась она, и Тьелко закатил глаза. Фингон же встретился взглядом с Маэдросом, отчего лица обоих засияли. Вскоре все собрались вокруг кухонного стола, поедая гигантскую гору блинов, что напёк Тьелко. — А где Маглор? — спросил Фингон. — Спит ещё, — ответил Тьелко. — Он у нас не жаворонок. — А я всё слышал! — в кухню забрёл зевающий Маглор. — Мм-м… блинчики! Пускаешь пыль в глаза гостям, а, Тьелко? — он приветственно кивнул Фингону и Аредель. — Спасибо вам — вам мы обязаны тем, что у нас наконец нормальный завтрак! Чтобы прикончить все блины, потребовалось не так уж много времени, и вскоре они уже оказались на диванах в гостиной, Маэдрос разжигал камин, а Аредель и Тьелко обсуждали планы на день. — На улице так много свежевыпавшего снега! — воскликнул Тьелко. — На коньках идти нет смысла, но можно покататься на лыжах, Аредель, ты как? — Он обнял её за плечи, а она уронила голову ему на плечо. — Ну, или можем просто пойти в лес в поход! Уверен, в гараже у нас найдётся экипировка для тебя, Маэдрос, найдётся ведь? — В гараже есть кое-что, а ещё куча всего в шкафу в прачечной. Мама никогда ничего не выбрасывает. Там должны быть старые непромокаемые штаны близнецов, думаю, и ботинки тоже. — Жаль, маловато нас для куча-малы, — ухмыльнулся Тьелко. — Погода просто идеальная. — Ты про рэгби в снегу? — уточнил Фингон. — О нет, это наша собственная смешная игра, мы сами придумали её сто лет назад, — пояснил Маглор. — Похоже на рэгби, но вообще без правил. На самом деле, просто повод потусить на улице и навалять друг дружке. — Весело звучит! — рассмеялась Аредель. — Вы на все следующие выходные дома из-за праздника, да? — спросил её Тьелко. — Ага, у родителей будем. — И мы все будем у мамы с папой, да ведь, Маэдрос? — Ну да, собираемся. Мы поедем туда на Рождество… если конечно доживём и не перебьём друг дружку, — огонь в камине разгорелся, и Маэдрос уселся на диван к Фингону. — А давайте встретимся в Таргелион-парке в следующие выходные! — предложил Тьелко. — Это от вас недалеко. Приходите оба и братьев приводите, будет суперкруто! — Я за! — воскликнула Аредель. Маэдрос наклонился к Фингону, и тот поднял к нему взгляд: — Ты в следующие выходные работаешь? — Нет, я буду выходной в пятницу и субботу, в магазине будет Эрестор, а я поработаю в воскресенье, — ответил Маэдрос. — Отлично, давайте тогда! — заключил Тьелко. — Будет правда круто. — И я наконец познакомлюсь с остальными твоими братцами, — пихнула Тьелко Аредель. — Да ничего в них интересного нет! — парировал он. — Они ещё большие занозы в заднице, чем эта парочка! — Тьелко, не ты ли говорил, что собираешься идти уже? — вклинился Маглор. — И точно, — Тьелко встал, потянув за собой и Аредель. — Пошли посмотрим, найдём ли тебе какую-нибудь одежду! — и он посмотрел на всех остальных. — Кто-нибудь с нами пойдёт гулять? — Мне и тут, у камина, неплохо, — покачал головой Фингон. — Похоже, тебя тут греет не только камин… но понял, понял, — хохотнул Тьелко, увидев, что добился своей подколкой успеха: Фингон и Маэдрос синхронно залились краской. — Ну, пошли, Аредель! Оставим этих старичков греть свои косточки у огня! — и он выскочил за дверь, успев уклониться от брошенной Маглором диванной подушки. Вскоре и Маглор, извинившись, пробормотал что-то о тексте песни, которую ему нужно дописать, и оставил Фингона с Маэдросом в одиночестве на диване. Фингон положил голову Маэдросу на плечо. — Избавиться от всей этой толпы оказалось легче, чем я ожидал. Маэдрос рассмеялся и посмотрел на него. — А чего это ты так хотел от них всех избавиться? — поддразнил он, приподняв одну бровь и одарив Фингона сияющей улыбкой. — А чтобы вот это сделать, — Фингон чуть сдвинулся и накрыл губами губы Маэдроса. Вскоре они уже растянулись на диване, Фингон — лёжа у Маэдроса на груди, наподобие того, как они тогда сидели на подоконнике в библиотеке. Маэдрос обвил его руками и время от времени нежно водил губами по его лбу. — Мм-м… я мог бы так весь день сидеть, — пробормотал Фингон. — Ну, у меня никаких планов нет, — Маэдрос в ответ крепче прижал его к себе. И сейчас он мог бы сказать что-то типа того, что Фингон сказал ему вчера… но удержался. Он так хотел произнести это… сказать, как много Фингон для него значит. И вовсе не противоречило ничего тому, что он сказал Маглору ночью. Он чувствовал всё то же. Но не мог признать это вслух, пока был не до конца с Фингоном откровенным… может, тот и принял адекватно историю с кошмарами — но ведь это был не единственный багаж, который привносил Маэдрос в их отношения… так что лучше идти шаг за шагом. Он пока не обязан говорить эти слова. В размышления его ворвался голос Фингона: — Чем на неделе займёшься? — Да как обычно. Целыми днями работа, а в пятницу и субботу свободен, как уже сказал. А ты? — Да вообще ничем, — Фингон развернулся в его объятиях и улыбнулся ему. — Ничем? А чем же будешь свободное время забивать? — Я надеялся, ты мне с этим поможешь, — улыбка Фингона превратилась в коварную ухмылку. — Ты о чём? — мягко посмотрел на него Маэдрос. — Мм-м… ну, о чём-то таком, чем мы сейчас заняты… но чтоб людей вокруг было поменьше. — Поменьше людей — это отлично! — Маэдрос придвинулся к лицу Фингона, и их губы соприкоснулись… нежное исследование ртов и языков друг друга было таким наслаждением… — Вот это вот тоже было бы хорошо, — проговорил Фингон, когда они наконец отодвинулись друг от друга перевести дыхание, и лицо его посерьёзнело. — Но я о том, Маэдрос, что говорил прошлой ночью. О чём же именно, не понял Маэдрос, тут же встревожившись и подумав о своих открытиях, сделанных ночью. Но, к счастью, Фингон продолжил говорить. — Я думал, — немного неуверенно произнёс Фингон, — думал о том, что ты сказал мне вчера. — Что сказал? — Ну, что сказал о кошмарах. Что они хуже в незнакомой для тебя обстановке, — Фингон замялся; Маэдрос ждал, пока тот продолжил, сердце его ускорило ритм. — Теперь я понимаю, что оставаться у меня на ночь — идея плохая… я всё понял и абсолютно согласен с тобой, — он опять поднял глаза на Маэдроса. — Но я думаю… если мы начнём с обстановки знакомой, всё дастся нам легче. Что-то такое он говорил и ночью. — Продолжай, — Маэдрос, в неуверенности, решил не говорить большего. — Итак, поскольку я полностью свободен… я думал, что мог бы попробовать тут остаться на ночь несколько раз… ну если тебе, конечно, это нормально, — поспешно добавил Фингон, слегка сдвинув брови. — Продолжай, — повторил Маэдрос. — А ты психологию изучал на первом курсе? — Что? — Психологию на первом курсе изучал? — Ну да, — медленно проговорил Маэдрос. — Но не понимаю, к чему ты клонишь, — нерешительно добавил он, тоже нахмурившись. Он ходил к психологам по своему вопросу, и сейчас ему реально не нравилось, в какую сторону пошёл их разговор. Он не хотел, чтобы Фингон уговаривал его опять ходить на терапию, он ещё тогда с этим покончил, всё равно она не работала. Он и Фингону мог сказать это. И если и дальше говорить об этом, будет очень трудно не засвечивать причину ночных кошмаров. Он поёрзал и слегка отодвинулся, в голове запульсировало. И он неохотно продолжил, тоном более резким, чем хотелось бы: — Послушай, я правда пытался с этим разобраться. Правда, пытался! И терапию пробовал, и таблетки. Ничего не помогает. Фингон заметил, как Маэдрос напрягся всем телом, заколебался, но всё же продолжил говорить — им нужно было проговорить всё это. — А про экспозиционную терапию что-нибудь помнишь? — Фингон никак не стал комментировать сказанное Маэдросом про его опыт с лечением. Вот такого вопроса Маэдрос от него не ожидал. — Экспозиционная терапия?.. Ну, помню что-то. А что? — Там предлагается повторять ситуацию, которая является спусковым крючком, триггером к травме, но в безопасной обстановке, — руки Маэдроса, его обнимавшие, были всё так же напряжены. — Похоже, сама идея, что я буду рядом, тебя тревожит, — Фингон не отводил взгляда от Маэдроса. — И вот я что думаю: мы должны сделать так, что тебя не будет выбивать из колеи просыпаться со мной рядом, потому что я в твоей кровати… стану чем-то очень привычным, — Фингон быстро отвёл взгляд и покраснел. — Что?! — Я именно это ночью и говорил — знакомой обстановкой… Ведь с тобой кошмары случаются в незнакомой обстановке — ты сам так сказал, так что мы эту переменную как раз и можем контролировать — надеясь уменьшить частоту кошмаров. А остальные переменные у нас константны. Вся разница только во мне, — Фингон покраснел ещё сильнее и продолжил: — Если я буду рядом, когда ты уснёшь, то моё присутствие рядом, когда ты проснёшься, уже не будет неожиданностью, правда ведь? Если ты будешь всё время засыпать и просыпаться со мной… то я стану одной из констант… ну как всё остальное в твоей комнате. И так вероятность кошмаров рядом со мной станет не более частой, чем если бы ты спал в одиночку, — на лице Фингона была написана смесь сосредоточенности и надежды. — Ты станешь константой… — повторил Маэдрос, голова его, казалось, ещё сильнее распухла. — Ну да. И тогда единственное, что мы не сможем контролировать — это твоя реакция на них. Ты не говорил, что они случаются в связи с чем-то особенным — если так, то, конечно, мы сможем избегать таких триггеров. Но итак: мы знаем, что кошмары у тебя случаются, мы знаем, что будить тебя в такие моменты — идея плохая, да и что вообще будить тебя — навлечь на себя твою агрессивную реакцию… в зависимости от ситуации. И ты решил, что если в твоей постели рядом кто-то будет — ты точно агрессивно отреагируешь, когда проснёшься, — Фингон опять сдвинул брови. — А у тебя был такой опыт — или ты предполагаешь чисто гипотетически, из-за опыта с братьями, которые тебя будили не вовремя? У Маэдроса голова пошла кругом: всё так по-медицински звучало в устах Фингона. Факты, реакции, ожидаемые результаты, переменные… Вовсе не такой хаос и катастрофа, как оно было в реальности. И он моргнул, глядя на Фингона… он не расслышал последний его вопрос. — …какой именно опыт? — тихо уточнил он. Фингон окончательно побагровел и отвечая, отвёл глаза: — Ну, кто-нибудь ещё у тебя когда-нибудь в постели был и «зарабатывал» от тебя нападение такое, когда ты рядом с ним просыпался? То есть, ты на реальном опыте основываешься или просто предполагаешь самое худшее? Пришла очередь Маэдроса краснеть. — А-а… ну… я… не то чтобы я как-то нарочно проверял эту гипотезу… такими словами выраженную… — он прикрыл глаза, лицо его заполыхало румянцем до ушей, и он пояснил более прямо: — Здесь никто со мной спать не оставался… — Он прокашлялся и снова попытался заговорить: — У меня были… эм-м… вот чёрт… — Он опять замялся, но потом поспешно выпалил: — Секс у меня был, но я никогда не позволял никому оставаться спать в моей постели — и себе не позволял у кого-то засыпать… если ты об этом спрашиваешь… Фингон быстро перевёл взгляд на него, глаза его весело поблёскивали. — Ну, я не совсем об этом спрашивал — но на мой вопрос ты ответил! Руки Маэдроса упали, он перестал обнимать Фингона, откинулся затылком на спинку дивана за собой, закрыл глаза и громко застонал. — Поверить не могу, что я это всё сказал! Фингон уронил голову ему на грудь — и Маэдрос ощутил исходящую от него вибрацию — тот смеялся. Затем снова поднял голову и посмотрел Маэдросу в глаза: — Не то чтобы я обычно именно так расспрашивал кого-то об его бывших, — и он опять, смеясь, уткнулся лицом Маэдросу в грудь. — Ох, как же всё это жутко неловко, — приглушённо пробормотал он в грудь Маэдроса. — Ну, по крайней мере, мы всё выяснили. — И он опять поднял к Маэдросу глаза. — Это я так всё пытаюсь сказать: я очень хочу приезжать к тебе сюда и спать всю ночь с тобой, чтобы посмотреть, привыкнешь ли ты к тому, что я рядом. Я уже знаю, по твоим рассказам, чего делать не надо. Если у тебя будет кошмар, я тебя трогать не буду, пусть будет. А если ты начнёшь размахивать руками, я уберусь подальше. — На его лице появилась широкая улыбка. — Ну, а если мы захотим ещё что-то поделать, чтобы скоротать время, тоже неплохо. — Ещё что-то? — Да что угодно! Знаю, ты беспокоишься, но я справлюсь. Правда. Веришь мне? — голос его при последних словах слегка дрогнул. Маэдрос опустил голову, прижимаясь лбом ко лбу Фингона. — Верю, — прошептал он. — Я беспокоюсь только из-за себя самого. — А я нет, — прошептал Фингон в ответ. — Мы с этим разберёмся. Если конечно тебе нормально такое попробовать… — последнее он добавил очень тихо, но Маэдрос всё равно расслышал. — Я всё что угодно ради тебя попробую, — ответил он.