«Правила — это иллюзии человека, слепая уверенность или убеждение себя в том, что все должно быть упорядочено, все по своим местам. Но жизнь всегда играет не по правилам, и правило жизни — обычно исключение, которое мы не хотим признать» ©
Пока Санса отсиживалась с Теоном в укромном месте, отведенных им Бейлишем, Рамси, успев десять раз пожалеть о том, что связался с Варисом, несколько месяцев подряд не мог раздумывать ни о чем другом, кроме как дожить до вечера, постоянно пребывая под прицелом пламени драконов, за чью дрессировку он взялся с такой поспешностью, совершенно не подумав о последствиях. Причем за срок, отведенный для общения с неуправляемыми ящерами, ему уже столько приходилось побывать на грани жизни и смерти, ухитряясь каким-то образом уклоняться от направленного в его сторону пламени драконов, что оставаясь в живых после очередной дрессировки, он имел гораздо больше прав называться Неопалимым, нежели сама Матерь Драконов, горевшая в огне от силы лишь пару раз. Нельзя было сказать, что взаимодействие с ящерами проходило успешно. Особенно если Рамси начинать вспоминать, сколько усилий ему приходилось прикладывать, чтобы просто увернуться от пламени, изрыгающих на него этими тварями, отказывающихся признавать над собой господство совершенно чуждого и не имевшего ни прямого, ни косвенного отношения к роду Таргариенов, человека, и если бы не присутствие поначалу рядом Матери Драконов, сопровождающей его к этим ящерам, бастард, подходя к ним с вполне определенными намеками, был бы сожжен, как минимум, тысячу двести раз подряд, если не больше. Куда проще было выдрессировать и заставить себя слушаться того же буйвола, крокодила или бегемота, как самых опасных представителей животной фауны, нежели обучить элементарным приемам общения каких-то тупоголовых ящеров, не подпускающих к себе никого, кроме своей высокомерной и надменной Маман рода Таргариенов. Но упорство, как говориться, берет города, и когда Рамси, умудрившегося в очередной раз ускользнуть от огня, направленного на него Визерионом, вдруг начало казаться, что ему никогда не удастся справиться со своевольными ящерами и подчинить их собственной воле, устав открывать огонь по слишком целеустремленному дрессировщику, (то ли пасти начали болеть, то ли элементарно закончился «порох» в пороховницах, и они попросту выдохлись), драконы, смирившись с неизбежным, перестали с такой агрессией реагировать на приближение бастарда и закрепив полученный результат, Рамси, воспользовавшись непродолжительным затишьем, наступившем в его непростых взаимоотношениях с этими беспристрастным тварями, приступил к воплощению очередной части своего плана, перекраивая их психику на свой лад путем изменения их имен, как это было когда-то с Теоном Грейджоем, успешно превращенным им в Вонючку. Дело, как ни странно, увенчалось успехом, и перестав отзываться на прежние имена, которыми их нарекла сама Неопалимая, Русель, Домерикон и Вонючкос, (да-да, именно так он назвал теперь уже своих драконов, проводя с ними чуть ли не по двадцать четыре часа в сутки, желая достигнуть нового успешного результата), многое переняв от своих прототипов, превратились в самых агрессивных и диких ящеров во всем Эссосе, отказавшихся впоследствии подчиняться самой Бурерожденной. Тот знаменательный день, когда «дети» Дейнерис, уверовав в свою могущество, окончательно вышли из-под её власти, вытворяя, что им взбредало в голову, стал поистине роковым не только для самой Бурерожденной, потерявшей над ними свою безграничную власть, но и для некоторых людей, которым «посчастливилось» тогда при встрече с летающими ящерами оказаться на открытом пространстве. И заранее договорившись с Варисом о переходе к последнему этапу плана по «перекраиванию» психики драконов, который мог закончиться для него самого увольнением, Рамси, помогая в тот день Бурерожденной на дракона, мысленно уже успел попрощаться и с просторами Эссоса и со всем остальным. Его помощь не прошла для Матери драконов даром, и почувствовав на своей спине совсем другого человека, от которого за версту тянуло таргариевщиной, Домерикон, сбросив с себя Бурерожденную, тотчас взвился ввысь, и взяв курс в сторона Дорна, куда уже неоднократно летал со своим новым хозяином, успев исследовать ещё и земли Асшая, куда им строго-настрого было запрещено летать без разрешения, принялся жечь все на своем пути подряд, по-своему отреагировав на попытку Рамси передать его в руки какой-то белобрысой женщине. Будучи постоянно занята то переговорами с бунтующими работорговцами, то просмотрами поединков между сильнейшими бойцами Эссоса, проконтролировать, куда именно летает бастард на её ящерах, Бурерожденная не могла, а когда правда наконец всплыла наружу, уже было поздно что-либо предпринимать. Русель оказался ещё более неуправляемым, чем Домерикон, и едва Матерь Драконов, здорово зашибив бедро во время падения с первого дракона, попыталась захомутать очередное свое «дитя», тайно названное Рамси в честь своего папаши — кровожадного и меланхоличного садиста Русе Болтона, взмахнув крыльями, ящер без всякого призыва «Дракарис!», выпустил на неё свое пламя, не особо беспокоясь о дальнейшей судьбе своей «маман». Так что если бы не склонность Неопалимой выходить из огня живой и невредимой, в очередной раз оставшись без одежды на виду у многочисленной группы мужиков, она могла бы распрощаться со своей жизнью уже тогда, не сразу распознав, в чем состоит подвох. Один только Вонючкос, оказавшись более боязливым на фоне своих бесстрашных собратьев по разуму, (переняв, очевидно, многое от своего однофамильца Теона Грейджоя), поднявшись вверх, просто кружил некоторое время над самим Миэрином, нагоняя страх на людей, пока бойцы под командованием самого Мормонта, пыталась убить его баллистой, настраивая оптический прицел. И только один Рамси, наблюдая за происходящим, едва сдерживаясь от хохота, усиленно изображая панику. Придя в себя после того, как драконов таки удалось поймать и нацепить на их морды некое подобие намордников, Неопалимая заставила бастарда написать заявление на увольнение по собственному желанию, и окатив его на прощание таким потоком нецензурной брани, что в другое время Рамси просто бы её заслушался, отправила известного кинолога на все четыре стороны, приказав ему держаться от её «детей» как можно подальше. Перехватив прощальный взгляд Вариса, исполнявшего обязанности советника Бурерожденной, бастард подался назад, и договорившись с евнухом встретиться в Королевской Гавани, как только Неопалимая выдвинется штурмовать Красный Замок, отбывая в тот день домой, Рамси, захватив с собой Безупречного, обиженного на Матерь Драконов за один её своевольный поступок, уже не мог дождаться возвращения в Вестерос, откуда должна была его уже совсем другая история. Часть их замысла с Варисом была выполнена, и потерпев мнимое «крушении», теперь было самое время задуматься над финалом, вот только ухитрившись попасть как-то на «Камеди клаб» с участием Джоффри, когда евнух просил его на время затаиться и не высовываться из укромного места раньше времени, встретившись с Сансой, он едва умудрился избежать очередной беды, дав слабину при виде Старк, и ухитрившись каким-то чудом избежать новой напасти в виде Горы и сумасшедших сектантов, покидая в тот вечер добротно украшенный зал, он ещё не догадывался, что очень скоро ему придется столкнуться с новой фигурой, и познакомившись в определенный момент с Эуроном Грейджоем, поспешил с ним расправиться, сбросив его тело на дно каньона. Но если бы на этом все закончилось… Получив вскоре информацию от Вариса о нынешнем месторасположении Матери Драконов, тайно прибывшей в Королевскую Гавань вместе со своими любовниками и охраной, Рамси сообщил Безупречному о новом предприятии, и поставив его в известность о деталях очередной предпринимаемой авантюры, чтобы дело не расходилось со словами, в тот же день облачился в потрепанную одежду, и измазав свое лицо и руки пеплом, дабы сойти за своего в бедняцком квартале, он тут же подался со своим собутыльником по адресу, пока им не посчастливилось выйти на какое-то причудливое здание, где Матерь Драконов, по всей видимости, и содержала своих взбесившихся «детей», боясь с ними лишний раз взаимодействовать. Опыт общения с гопникоподобными не прошел для Рамси даром, и многое усвоив в бытность своей далекой юности от этих людей: начиная от замашек и заканчивая сленгом, заприметив неподалеку автомобиль, в котором Бурерожденная, не стесняясь случайных прохожих, целовалась с Даарио, засасывая его как рыба рыбацкую насадку, бастард, припрятав за спиной небольшую дубинку, утыканную гвоздями, тут же сделал знак Безупречному следовать за ним. — Новые правила, хозяин? — осведомился мулат, давно мечтавший отомстить кхалиси за свои отрезанные причиндалы. — Запомни, Серый Червь, у Рамси Болтона не бывает правил, — самодовольно молвил тот, привыкнув со временем говорить о себе в третьем лице. — У него есть только настроение. Какое настроение, такие и правила, — и в два счета поравнявшись с четырехколесным транспортом, он тут же постарался нацепить на свое лицо приветливую и безобидную улыбку, всегда вводившего людей в заблуждение насчет невинности его намерений. Картина, представшая глазами бастард, оказалась настолько увлекательной, что не будь он заложником сложившихся обстоятельства, став напротив авто, он бы ещё долго любовался страстными лобызаниями Даарио и Неопалимой, но будучи в курсе, чего им может стоить с Безупречным малейшее промедление, Рамси, слегка поправив свою одежду, как будто ему предстояло сейчас выйти на сцену и сказать громкую пафосную речь, подкравшись к автомобилю, с отчаянным видом поскребся в окно, стремясь обратить на себя внимание Нахариса: — Пригрей, братан. Я двое суток не ел и не спал. Не горя желанием отвлекаться от своего приятного занятия, Даарио оставил блондинку в покое и недоверчиво покосившись на пришельца, который вместо того, чтобы отсиживаться в каком-то спецприемнике со своими собратьям из трущоб, шатался по улицам, вмешиваясь в личные дела посторонних, едва сдерживая недовольство, процедил, приоткрывая боковое окно для продолжения разговора с неизвестным: — Ага, дайте водички испить, а то так голодно, что негде переночевать. — А если серьёзно, подкинь деньжат, а то кушать очень хочется, — настаивал Рамси, не собираясь отходить от машины до тех пор, пока не удастся получить желаемое. Слегка встрепенувшись, Матерь Драконов, привыкшая уже созерцать подобного плана бродяг в Дотракии и Миэрине, при виде этого типа почему-то почувствовала смутную тревогу, и не желая, чтобы Даарио продолжал с ним разговаривать, хотела было ему об этом мягко намекнуть, вот тот сам мужчина, не понимая, какого рода опасность нависла над ним, в упор отказывался внимать уговорам своей спутницы. — Взрослый уже — сам заработаешь, — насмешливо бросил Нахарис, брезгливо покосившись на его заштопанную одежду, от которого за милю несло старьем. — Сейчас всем тяжело, «зима пришла» и все такое, поэтому оставь нас в покое и иди себе дальше. — Пропиши меня в свою хату, — пуще прежнего завопил Рамси, кидаясь на боковое окно. — Я добрым буду. Покладистым… — Иди, проспись, дурик! — прикрикнул на него Нахарис. — И машину мою не трогай! Иначе я тебя покалечу. И специально нажав на механизм, как будто и вправду собираясь прищемить пальцы пронырливому бастарду, ещё больше взбесился, когда незнакомец, вместо того, чтобы отойти прочь, и отправиться куда подальше, и вовсе просунул свою руку в окно, помешав ему воплотить задуманное до конца. — Мне надо к кхалиси, — вопрошал Рамси, прикинувшись слабоумным дурачком. —Ты узнала меня, не правда ли?! — эта фраза была адресована уже самой Бурерожденной. — Да-да, узнала! — раздраженно оборвал его Даарио, предпринимая очередную попытку закрыть перед ним окно. — А теперь иди и развейся возле мусорных контейнеров. Именно там пасется твой контингент. Делай что хочешь, парень, только к нам больше не лезь. И только он попытался в очередной раз захлопнуть в окно, чтобы раз и навсегда обезопасить кхалиси от какого-то проходимца, как в следующий момент произошло то, чего двое из Миэрина ожидали как раз меньше всего, и когда им показалось, что навязчивый бродяга, угомонившись, перестав навязывать свою компанию, Рамси, размахнувшись самодельной булавой, тотчас обрушил её на рассыпавшееся вдребезги стекло. Второй удар пришелся по голове уже самого Даарио Нахариса и оставшись с врагом почти наедине, Матерь Драконов, узнав бывшего кинолога, подавшись назад, уже хотела было выскочить из авто, но опасаясь ещё более жуткой расправы, попыталась вызвать на помощь Барристана Селми. — Ты не бойся, женить тебя на себе я не буду, — предупредил её Рамси, добив остатки переднего стекла. — Кстати, ты с дикарем своим отношения разорвала? —намекнул он на покойного кхала Дрого, который теперь уже никак не мог защитить свою властолюбивую жену. Проглотив от ужаса язык, Бурерожденная лишь пристально следила за его движениями, продолжала хранить несвойственное ей молчание — Развелась, значит, — сделал вывод Рамси, вынимая из окна остатки стекол. — Тогда жди в гости. Возьмешь к себе в кхаласар вторым мужем? А то давно уже хочется аракхом помахать… Не дав ей возможности даже слово сказать в ответ, он аккуратно её вырубил, и вытащив блондинку из машины, тут же всучил её в руки Безупречному, после чего обшарив карманы её одеяния на наличие ключей от подвала, где сидели закованные в цепи Русель, Домерикон и Вонючкос, приказав связать Матерь Драконов веревками, попросил Безупречного присмотреть за ней в его отсутствие. — Жалко, такой хороший женщин, — вздохнул Серый Червь, перевязывая руки Неопалимой, пребывающей в бессознательном состоянии. Не став тратить время на пустую болтовню, Рамси забрал у Бурерожденной найденные ключи, и оставив Безупречного сторожить место трагедии, направился в сторону здания, мысленно подготавливая себя к разговору с охранником Прикинувшись полоумным, он попросил Барристана Селми, тотчас преградившему ему путь, вызвать кого-нибудь из медперсонала, намекая на ухудшившееся состояние Неопалимой и в мгновение ока купившись на эту уловку с присущей ему, как для пожилого человека, доверчивостью, мужчина, искреннее переживая за здоровье кхалиси, потянулся к стационарному телефону. Однако стоило Баристану отвести свой взгляд от бастарда, как тот, перерезав телефонный провод ножем, накинул его как удавку на шею бывшего рыцаря, и помешав ему связаться с Миссандеей, с мыслью «Сейчас, либо никогда», потянул злосчастный провод на себя, пытаясь сбросить Баристана на землю. Схватившись руками за горло от недостатка кислорода, Селми свалился с табуретки, поджав под себя ноги, и убедившись, что Баристан перестал дышать, бросив его с обмотанным вокруг шеи телефонным проводом, Рамси устремился прочь, надеясь поскорее добраться до Вариса. — Эй, гражданина, ты туда не ходи, ты сюда ходи, а то снег в башка попадет — совсем мертвый будешь! — Выкрикивал на своем миэринском наречии Серый Червь, отгоняя от места трагедии любопытных зевак. — Бабушка, туда не ходи, сюда ходи. А то снег башка попадет! Совсем по-другому обстояли дела у его напарника, который без лишних затей обезвредив самого Баристана Селми, держал теперь путь к чулану, где сидели драконы, пока не наткнулся на Джораха Мормонта, который возвращаясь обратно после совершенного к ящерам визита, нашел не слишком нормальным тот факт, что по коридору прогуливаются совершенно посторонние лица, о чем он и хотел поставить в известность Болтона, как будто специально поджидающего его в этом месте. — Кто ты и что тебе надо? Здесь запрещено находиться посторонним, — все что успел на тот момент сказать Мормонт после того, как Рамси, выхватив из кармана заточенную отвертку, молниеносным движением вогнал её в брюхо бывшему земляку. Резко побледнев, Джорах посмотрел на него остекленевшим взглядом и приложив свои ладони к пораженному участку тела, вдруг начал оседать на пол, став жертвой обычного предательства. — Если мне нужен этот вертеп, то никто мне сюда не запретит зайти! Всосал? — отозвался Рамси, глядя ему прямо в лицо, после чего схватив мужчину за шиворот, нанес ему ещё пять-шесть ударов отверткой, после чего отшвырнув его прочь, помчался вперед, надеясь поскорее справиться с возложенной на него миссией. Судорожно сглотнув, Джорах пошевелил рукой и проводив взглядом убегающего Рамси до лестницы, навсегда закрыл свои глаза, распластавшись на окровавленному полу. Болтонский бастард никогда не отличался особой изысканностью в манерах, и теперь, когда возникла необходимость действовать исподтишка, прежде, чем вступить с кем-то в серьёзную конфронтацию, он был вынужден пустить в ход такую вот методику, будучи и прекрасно наслышан о боевом мастерстве этого бравого вояки. — А Эурон Грейджой, кстати, куда запропастился? — чуть позже осведомился у него Варис, когда тот добравшись до нужного ему чулана, все ещё никак не мог открыть замок, подбирая нужный ключ. — Он серу сосет в седьмом пекле со всем своим флотом, — и глазом не моргнув, добавил Рамси, вспоминая полет его тела над просторами каньона. — И сосать, кстати, будет долго. У него для этого целая вечность впереди, — после чего надавив слегка на дверь, тут же забрался в полутемное помещение, и без всяких проблем ориентируясь во мраке, приготовился ко встрече с неизвестностью.***
Поставив перед собой цель удивить своим эпатажным стилем Эда Ширана, (настоящего певца, а не его «последователей» в лице всяких аферистов, наживавшихся за счет его имени на концертах), Арья пришла на свидание в красном платье, и напялив мимоходом туфли с каблуком, (и это при минусовой температуре на улице!), покончив с первыми приготовлениями, с нетерпением ждала визита кумира, выбрав для уютных посиделок ту самую пещеру, вблизи которой Рамси совершенно недавно спустил с огромной высоты покореженное тело Эурона Грейджоя. Арье нравилось все необычное и диковинное, и более чем уверенная, что атмосфера, напоминающая быт древних людей, понравится и Эду Ширану, ерзая от нетерпения на месте, девушка то и дело посматривала на часы, не в состоянии так долго ждать. — Прекрасно выглядишь, — поздоровался с ней молодой человек, заваливаясь в пещеру и тут же пригнувшись, чтобы не зацепиться головой за свод каменистого потолка, осторожно пробрался внутрь, выискивая место, где бы можно было присесть и отдохнуть с дороги, облазив накануне всю местность, пока его выбор не пал именно на этот каньон. Молча кивнув в ответ на его тираду, Арья достала из закромов внушительную флягу и протянув рыжему певцу какой-то пластиковый стаканчик, без лишних слов начала разливать спиртное, решив именно так приобщить его к культуре посиделок, принятых в клане Безликих. Взяв наполненный стакан, Эд виновато улыбнулся, но будучи слишком хорошо воспитанным парнем, чтобы в открытую высказать свои претензии в адрес свидания, продолжая слабо улыбаться, он просто ждал, что последует дальше, наблюдая за ловкими движениями своей поклонницы. — Я сейчас наверное даже больше волнуюсь, чем ты, — неожиданно признался молодой человек, умудрившись кое-как расположиться напротив разведенного костра, когда с распределением спиртного по стаканам было покончено. — Почему? — улыбнулась Арья, подбрасывая мелкий хворост в огонь. — Смотри, какая леди перед тобой сидит. Сейчас между первой и второй начнется нормальный движ. — А мы что так и будем пить из пластиковых стаканчиков? — прищурившись, уточнил Ширан, рассчитывая поддержать в своих руках более вменяемую тару. — Бокалы есть? — Я никогда не придавала этому значения, — буркнула девушка, продолжая возиться с костром. — Тем более каким-то бокалам. Надо мне, я и со стаканчика пластикового выпью. Мне нормально будет. Получив свою порцию спиртного, Эд больше не лез к ней с различного рода расспросами, и следя за тем, как та таскает хворост, без особых проблем перемещаясь по пространству пещеры на своих высоких каблуках, почесав свою рыжую шевелюру, снова уставился на огонь, пытаясь хоть немного согреться. — Ну, давай, я как парень, начну, — выдал он, когда Арья, оставшись довольной полученным результатом, уселась наконец рядом с ним, протягивая к огню свои замерзшие ладони. Первым пригубив спиртного, певец «передал эстафету» младшей Старк, и слегка захмелев после пары-тройки пропущенных стаканчиков вина, Ширан, устроившись поудобнее на песке, теперь просто наслаждался первобытной обстановкой, забыв на время и о дыме, летящего ему прямо в лицо, и о неудобном позе, вынуждающей его постоянно вставать с места, и переминаясь с ноги на ноги, периодически прохаживаться по пещере, разминая затекшее тело. — Такая вот у нас романтика застенья, — насмешливо отозвалась Арья, помешивая костер каким-то железным прутом, — и не нужны никакие дорогие рестораны, театры… — Да, все тут уже есть, — расплываясь в улыбке, отозвался Ширан, которого от переизбытка вина начало понемногу клонить в сон и если бы не болтовня младшей Старк, делившейся с ним подробностями жизни в Черно-Белом замке, он бы уже давным-давно заснул, пригревшись у разгоревшегося костра. И когда с выпивкой наконец было покончено, вспомнив о домашней выпечке в виде пирожков из Фреев, Арья, едко ухмыльнувшись, вручила один из них Ширану, надеясь услышать от него похвалу в адрес её кулинарных способностей. — Угощайся. Получилось то, что надо, — сказала она, заметив вспыхнувший интерес в его глазах при виде еды. — Первый раз делала. Ещё пока не догадываясь, с чем ему придется столкнуться, певец послушно взял пирожок, но уже тогда успев смутно почувствовать, что за подобным жестом скрывается какой-то подвох, осторожно его надкусил, надеясь остаться в живых после первой снятой пробы. Сам вкус выпечки оставлял желать лучшего, но не рискуя почему зря обижать девочку, прямо указав ей на ошибки, он доел пирожок через силу, в чем и заключалась его ошибка. Его очень большая ошибка, как выяснилось спустя некоторое время. Через пять минут ему до такой степени скрутило живот, что пожалев о допущенной оплошности, он едва досидел до конца свидания, поставив перед собой цель впредь больше не набрасываться с таким аппетитом на подозрительные вещи, качество приготовления которых оставляло желать лучшего. А чтобы время не проходило впустую, допив остатки своего спиртного, он принялся снова расспрашивать девушку о её былой жизни, не на шутку заинтересовавшись деятельностью Безликих в Черно-Белом замке. — Меня как сексуальный объект парни не воспринимают вообще, — призналась она, не в состоянии похвастаться количеством побед, одержанных на любовном поприще, в отличие собственной сестры, неоднократно «объезженной» Болтоном. — Потому что я среди них как свой «братан». Раньше я была металлистом, потом скинхедом, теперь стала Безликой. — А работаешь ты кем? — из вежливости поинтересовался Ширан, пододвигаясь поближе к костру. — Аскером, — утвердительно кивнула девушка, кутаясь в свой плащ. — Что это значит? — Бегаю с Безликими и деньги собираю, — простодушно отозвалась Арья, наливая себе ещё вина. Ну, не будет же она и в самом деле признаваться ему, что работает профессиональным убийцей. — И что вы на них покупаете? — Пиво, — отмахнулась она, быстро сообразив, что надобно отвечать в подобных случаях, уводя разговор в иное русло. — Любишь пивас? — хмыкнул Ширан, пожалев о том, что спиртное так быстро закончилось, и ему теперь совершенно нечем подзарядиться — Да, пиво, а старшаки ещё и водочки пьют, — сказала она, пряча фляжку обратно. — Раньше я почти каждый день сидела с Безликими на пороге Черно-Белого замка и когда на моих друзей кто-то наезжал, я их всегда защищала. Ты не поверишь, но было время, когда ради моих знакомых вместо того, чтобы уступить бабулькам место в троллейбусе, я просто вытаскивала их из общественного транспорта и начинала бить. Я и кондуктора могу побить. Для меня не существует каких-то правил или моральных ограничений. — Девочка-оторва, — улыбнулся рыжий, поражаясь уровню её воинственности, и уверовав однажды в поговорку, что мужчина готов простить женщине все что угодно за одну улыбку, он, пораскинув мозгами, пришел к убеждению, что такую «женщину», как Арья Старк, можно было прощать только до первого удара по почкам. — Я не такая, как все, — произнесла она, пытаясь разгадать, что означает его затянувшееся молчание. — Я чудесная на всю голову. — И что это значит? — поинтересовался Ширан, заранее прикидывая в уме, стоило ли ему связываться с такой девушкой, как Арья, или нет, и каковыми для него окажутся последствия этой связи, если он, после недолгих размышлений, вдруг решить с ней порвать, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. — Я дикая, дерзкая, как пуля резкая: никому не покорная, потому и свободная. — А кто твой бывший кумир? — Алхимик. Убийца-Безликий из Браавоса. Его ещё называют просто Человеком. — Слышал. Но не особо вникал, — признался Эд Ширан, впервые пожалев о том, что за время тура со своими концертами, так ни разу не посчитал за нужное как следует изучить вольные города прибрежья Эссоса. Вот только прощать ему такую неосведоменность насчет деятельности Алхимика Арья не собиралась и слегка разочаровавшись в своем избраннике, («Он оказался простым, а я считаю себя все-таки более интеллигентной»), но готовая ради первой встречи простить подобный недостаток, без лишних слов потянулась к нему с поцелуем, и тут же подхватив ускользающего певца за челюсть, помешав ему отстраниться, начала его зализывать, пуская слюни на подбородок. «Младшая Старк ох**но целуется, — позже признался Эд Ширан, когда та, оставив его в покое, по привычке потянулась к пустой фляге, забыв, что спиртное там уже давным-давно закончилось, — только чересчур рот широко открывает. Чуть мне голову не засосала» Совсем иного мнения о происходящем была сама Арья, тайно мечтавшая сойтись со своим кумиром чуть ближе, нежели того позволяли жизненные обстоятельства. — Я поцеловалась с Эдом Шираном, теперь могу спокойно умереть, — произнесла вслух девушка, явно не собираясь останавливаться на достигнутом и словно в подтверждении этих слов из пещеры выбрался оклемавшийся Эурон Грейджой и размахивая в воздухе какой-то палкой, сначала привалил ею по голове саму Старк, а потом её спутника, выбрался на поверхность, взяв курс в сторону Королевской Гавани.