Оттенок красного цвета

Чимин застыл, стараясь унять бушующий внутри страх и чувство неотвратимости беды. А беда его поджидала давно, с тех самых пор, как он впервые украл из придорожного магазинчика несколько пачек какой-то еды. Она следила за ним, видела, как он связался с мелкой бандой уличных раздолбаев, как он впервые заинтересовался подтасовкой карт в партии покера. Беда ласковыми руками обнимала его за шею, нашёптывала сладкие речи о богатстве, неуловимости, усыпляла его бдительность, внушала, что он всесилен. И вот, в одну из безумных ночей, когда его руки с особой ловкостью подтасовывали карты, когда его сообщники подавали ему то виски, то водку, открывая тем самым карты его противника. Когда он, вроде бы, устало поднимал глаза к стеклянному потолку, но на самом деле подсчитывал количество очков в других руках, вглядываясь в отражение… В одну из таких ночей беда вдруг злобно оскалилась и мёртвой хваткой вцепилась в его горло, сдавливая с силой и ненавистью. Ласковая Фортуна на самом деле оказалась продажной сукой. Именно тогда он впервые почувствовал на своей шкуре, что значит быть пойманным, загнанным в угол. Его бы попросту прикончили в одном из сырых, пропахших плесенью и мочой подвалов промышленных кварталов Сеула, которые давно использовались как место казни у местных криминальных воротил. Именно тогда он и повстречал Чхве СонИна. Он лично присутствовал при «просвещении» молодого и сильно зажравшегося шулера. А всё потому, что молодой и борзый Чимин решил пойти ва-банк и обчистить господина Чхве в его же подпольном казино. Только вот ведь незадача – Чимин тогда и подумать не мог, что раздолбайского вида мужчина, пьяный в стельку, и есть печально известный господин Чхве. Плохо Чимин изучал историю криминального мира Сеула. За что и поплатился, как ему тогда доверительно сообщил господин, скромно подождав, пока Чимин восстановит дыхание после серии ударов в солнечное сплетение и сплюнет лишнюю кровь, которая всё появлялась и появлялась во рту. Господин Чхве милостиво выслушал извинения, заверения в том, что это не повторится, скептично приподнимая бровь. Любые предложения работать на него сразу же отметались. Но что-то его зацепило в этом пареньке. Что-то, что, возможно, напомнило его самого несколько десятков лет назад. Он тогда всё же «помариновал» Чимина в том подвале несколько недель, иногда наведываясь и рассказывая о том, скольких японцев его храбрый дед казнил в этом самом подвале. У них это ещё и семейное оказывается! Иногда хвалился своим семейством, а иногда даже разрешал вывести пленника на воздух, но непременно ночью. Чимин тогда понять не мог одного: почему его не убьют уже, в конце концов. Но вот, в один из дней, в подвал спустился представительного вида мужчина: в начищенных до блеска ботинках, на носу у него были очки в тонкой металлической оправе, а на запястье скромно тикали часы, продав которые, Чимин мог бы оплатить четыре года обучения за границей. Вот только нахер оно было нужно Чимину? Правильно, совершенно не нужно. Загадочный мужчина спокойно известил его о том, что господин Чхве решил милостиво подарить ему жизнь, но видеть в Сеуле его больше не желает, да и на территории Южной Кореи тоже, а потому, вот тебе, дружок, билет в один конец до страны мечты, а так же новые документы и, что совсем уж странно, лучшие рекомендации для одного из главарей банды, которая орудовала в городе Детройт. Сказать, что наш Чимин был удивлен – не сказать ровным счётом ничего. На следующее же утро он, полностью упакованный в новые чёрные вещички, с новыми документами и деньгами, заботливо припасёнными и спрятанными в тайнике, стоял в аэропорту Инчхона и навсегда прощался с неласковой родиной, которая так особо ничего и не дала ему, ну разве что кроме умения помечать карты. В Детройте ему тоже пришлось несладко. Неужели ещё у кого-то появилась надежда на то, что белые ублюдки всё же более толерантно стали относиться к другим, не таким, как они? Первый год ему пришлось зубами прогрызать себе путь хотя бы в группу тех, кто зовёт себя карманниками. Но стоило ему всего один раз сесть за карточный стол… В общем, с тех пор босс держал его при себе, а заодно и пригрёб к рукам несколько мелких группировок, всячески используя талант Чимина к азартным играм. Если бы у него спросили: «Чимин, а ты ведь только жульничаешь? Тебя ведь не посылают на более грязные дела?»… Чимин бы просто улыбнулся и не стал уточнять, что его любимый нож так же ненасытен к крови, как Чимин к игре в покер. Но ведь непосвящённым знать об этом необязательно? О том, что этот улыбчивый паренёк, который может с видом аристократа потягивать Бурбон за карточным столом, в случае чего, не задумываясь, вырежет свои инициалы на внутренностях врага. Эти ловкие пальцы не раз были обагрены живительной влагой – кровью. Эти глаза не раз наблюдали за тем, как его отражение меркнет в мёртвых зрачках врага. Эти руки не раз наносили контрольный удар, проворачивая лезвие в теле, чувствовали, как мышцы и сухожилия не выдерживают под натиском стали. Этот слух не раз улавливал хриплые предсмертные стоны и последние вздохи будущих наполнителей мешков для транспортировки трупов. Да, Чимин был шулером, но покер – это кровавая игра… – Ну, что же ты, как неродной стоишь в дверях? Проходи, садись, – радушию хозяина не было предела, и это напрягало ещё сильнее. От этого не то, что нервишки шалили, от этого испарина появлялась на висках. Чимин осторожно посмотрел через плечо на Стива и отрицательно мотнул головой. – Зачем я здесь? Или вы соскучились? – Вот как, сразу к делу, значит? – хохотнул господин Чхве и удобнее устроился в кресле. – Стив, организуй-ка нам выпить и мне сигару из тех, кубинских. А тебе, мой дорогой друг? От этого обращения «мой дорогой друг» у Чимина внутри всё свернулось в комок, да так и осталось, но он не смел перечить, лишь ответил: – Текилы. – О! Так ты пристрастился к этому адскому мексиканскому пойлу? А я вот кроме макколи больше ничего не признаю. Вот она, молодёжь, открыта для всего нового! – господин Чхве в приказном порядке отослал Стива за напитками и продолжал сверлить Чимина взглядом. – Не узнаёте? – ухмыльнулся Чимин, предполагая, что чуточка нахальства ему не помешает. Может, придаст уверенности, а то он снова почувствовал себе сопливым воришкой. – Узнаю, просто интересно стало… Многих уже на тот свет отправил? – Достаточно, – коротко ответил Чимин. В этот момент появился Стив с подносом и поставил перед хозяином дома, раболепно поклонился и юркнул за дверь, ведущую в коридор. – Садись, выпей, сам же хотел. Чимин осторожно сел в кресло и придвинул к себе стопку и бутылку, соль и лайм лежали рядом, но он не стал пить, впрочем, как и господин Чхве. – Знаешь, терпеть не могу этих белых лизоблюдов, вот по глазам вижу, считает меня мусором, но рабски кланяется, считая, что я расщедрюсь и сделаю его своей правой рукой! Ты ведь понимаешь, что такое невозможно! – Я не настолько близко знаком с вами, чтобы согласиться. – А ты нахал, но мне это нравится, не зря я тогда послушался совета и не стал тебя убивать. – Даже представить не могу, кто же оказался моим ангелом-хранителем. – И не нужно, думаю, ты скоро с ней увидишься. – С ней? – Так вот, перейдем к делу, – проигнорировал его вопрос мужчина и закурил. Достаточно раскурив сигару, сделал затяжку и с удовольствием выдохнул густой белесый дымок в потолок. – Я хочу, чтобы ты со мной вернулся в Корею. Чимин настолько сильно сжал рюмку, что стекло пошло трещинами. Господин Чхве спокойно на это отреагировал и не подал виду, что заметил сумасшедший блеск в глазах своего визави. Молодой, горячий – то, что ему нужно для такого деликатного дела. К тому же, ещё и мастер на все руки. – Я не ослышался? Ведь вы именно тот, кто меня вышвырнул из родной страны. – Ну-ну, мой мальчик. Вышвырнул… Если бы я так поступил, то ты бы сдох в канаве за тем подвалом, а так посмотри на себя – уважаемый человек, любимец, обладатель неплохого состояния. Или ты всерьёз считаешь, что я упустил тебя из виду за эти три года? – Чимин понял, насколько коротким был его поводок, и ему захотелось удавиться на этом самом поводке или же удавить самого хозяина. – Если ты всерьёз просчитываешь возможность меня прикончить, то не надейся – одно твоё неосторожное движение и будешь с пулей в голове, – господин Чхве мягко улыбнулся и продолжил. – Ну, так как? Каким будет твой положительный ответ? – Так просто от Джона не уходят и вам это прекрасно известно. Либо в мешке коронера, либо на корм рыбам, либо в качестве добавки к цементу. – Ох уж эти американцы, навсегда застрявшие в лихих гангстерских 20-х! Ну, никакой фантазии! Он что, действительно ещё практикует такое? Чимин пожал плечами и откинулся на спинку кресла. Рука саднила, всё-таки несколько порезов остались на коже. – Ты можешь об этом не беспокоиться – Джон мой должник. Считай, что с того момента, как эти быки тебя закинули в машину, ты стал свободен от обязательств перед Джонни. – Я так понимаю, что у вас все ходят в должниках. Интересно, а вы кому-то чем-то обязаны? Чхве СонИн рассмеялся в голос, громко, и смеялся он долго, запрокинув голову вверх, грудь его ходила ходуном, но вдруг смех оборвался, и от его слов повеяло могильным холодом: – Осторожнее, о моих долгах знает только Дьявол. Не советую тебе и впредь задавать мне этот вопрос. Чимин осознал, что заработал себе ещё один минус к карме и согласно кивнул, подчиняясь и смиряясь. – Когда летим? – Через пару дней. Нужно уладить несколько нерешённых вопросов, да и тебе подготовиться. Можешь идти, скажешь Стиву, что бы он провёл тебя в одну из гостевых спален. – Что? – А ты думал, я отпущу тебя после того, как мои парни выслеживали тебя несколько месяцев? Ничего, побудешь под присмотром. Насчёт еды можешь не волноваться, а если захочется развлечься с девушками – только скажи об этом Стиву, он всё организует. Всё за счёт заведения. – Неслыханная щедрость. Чувствую, что придётся мне в Сеуле несладко. СонИн лишь ухмыльнулся и махнул рукой в сторону двери. Старый хитрый паук точно что-то задумал! Чимин поклонился и вышел. Только захлопнув за собой дверь, понял, что руки дрожат. Ну, что же… новое начало – не всегда плохо. Чхве СонИн тем временем сидел в своём кабинете и курил. Погасив верхний свет, он остался в полумраке, который разгоняла лишь настольная лампа. Достал из стола большой коричневый конверт, открыл его и высыпал на поверхность несколько десятков фотографий. На них всех была изображена одна и та же девушка, только с разными мужчинами… В сердце закололо, но мужчина упрямо рассматривал лица других мужчин, в голове составляя новый список тех, кто подлежал ликвидации.