Всё к лучшему

Каждая история начинается с определённого момента, запускающего особую нить событий, связанных друг с другом. Эти события вполне способны как разрушить, так и создать новую жизнь герою истории. Но какой в них смысл, если жизнь разрушена основательно? Момент, с которого всё начинается, до жути прост и предсказуем. Иногда, оглядываясь назад, мне хочется, чтобы его не было и эта нить нашла другой подходящий исток. Однако всё будет так, как есть. И от этого не убежать. Утро пятого декабря запускает механизм, из которого в будущем выльется то, что имею я на данный момент. Сожалею ли я о своих поступках и решениях? Несомненно. Изменила бы их, появись возможность? Вопрос, на который нет однозначного ответа. И меня это радует. Итак, утром пятого декабря перед моими глазами открылся небольшой город, укрытый лесом со всех сторон. Тихое, спокойное место, где можно отдохнуть душой и телом, открыть для себя что-то новое и похоронить прошлую жизнь глубоко в недрах своего сердца. Именно с этими представлениями меня посадили на первый попавшийся рейс и отправили жить в эту глушь. Хотя, какой смысл что-то менять и отдыхать, если у тебя нет ни души, а тело тебе даже не принадлежит? Нет, оно слушается твоих команд, но и действует по каким-то своим убеждениям и целям. Переступая ту черту и вступая в тот город, я ничего не могла знать. Честно, я даже не думала ни о чём, что может произойти за пару месяцем моего пребывания в этой лесной полосе. Ни как изменится моя жизнь, ни как моё тело выйдет из-под контроля, ни о чём. На тот момент я хотела только одного. И это что-то сильно туманило мне голову. Я жутко хотела курить. --- Лес. Прекрасное место с кучей неожиданностей. Зайдя однажды внутрь, ты не сможешь выбраться без компаса или карты. Однако есть и проводник, который может знать местность, как свои пять пальцев. Но и он вполне может запутаться и потеряться. Лес - как паутина. Затягивает свежестью, красотой и величием. Нет такого, чтобы ты пришёл на полянку и ушёл, оставшись недовольным. Ты обязательно найдёшь ответы на все свои вопросы, поймёшь тайны бытия и очистишь забитые городским воздухом лёгкие. Лес - как болото. Попав внутрь, невозможно выбраться без опоры. Как и говорилось в начале, это место с кучей неожиданностей. Неожиданностей, которые мы создаём сами. Вообще, все события, которые с нами происходят, так или иначе, мы создаём сами. Я так думала, я так думаю, и продолжу думать. Момент, с которого всё начинается, произошёл достаточно позднее запуска механизма. Третье марта - день, когда я увидела их. Точнее, они меня увидели. За пару недель до выхода в свет, мне пришлось изучить каждого досконально на предмет каких-либо увлечений или странных забав, чтобы знать, как правильно себя подать. Прийти на занятия после длительного запоя и без пачки сигарет в сумке - сущий ад. А представать перед всеми в своём истинном обличии - чревато последствиями. Умники, ботаники и глючные зожники - опекуны знали, куда меня засунуть. Замаскировать плохое самочувствие и явные признаки похмелья под болезнь, скрыть личные качества под тёмными одеждами и неловкой улыбкой. Провести умников всё равно, что украсть конфетку у слепого. Правильные не знают такой жизни, какой живу я. Не пропускать занятия, участвовать во всех мероприятиях, быть на виду у всех и, одновременно, ничего не делать, скрываясь на крыше или в подвалах, чтобы пригубить очередную бутылочку пива или выкурить пару сигарет. Четыре месяца такой жизни и свалить с пар становится не проблема, а проваляться в кровати с недельку — вообще не вопрос. Тень моего присутствия всё равно останется у всех ещё на относительно долгое время. После очередного запоя сдавать экзамены легче лёгкого, прямиком в ад. Преподаватели валят на сессиях одного за другим, особенно тех, кто прилежно учится, ходит на все пары и исправно записывает каждое слово, вылетевшее из уст профессора. Стыдно ли мне смотреть в их глаза и слушать разговоры об очередном завале? Ни капли. Каждый выживает по-своему. Кому-то необходимо постоянно зубрить, а кто-то мастерски умеет запудрить мозги и выдать бред за необходимое. Однако стоит отдать должное этим заучкам - веселиться они умеют. Шарики, сок, приглушённая музыка и разговоры о будущих дипломах. Именно этого мне не хватало, к этому я стремилась всю жизнью, без этого не могу и дня прожить. Стоп. Вы поверили? Зря. Это сарказм. Ещё месяц уходит на практику. Втереться в доверие к старосте, собраться со всеми с утра пару дней в начале и конце занятий. Всё, официальная часть упущена. Ещё два месяца просто забить на всё. Недельные запои превращаются в полугодовые, а хотя бы час без сигарет - в пытку. Начать учиться в следующий раз удаётся только к началу сессии. Опекуны сыпались положительными отзывами в трубку, валяющийся где-то под кроватью, что счастливы моими успехами и отзывам преподавателей, а я отмокала в прудике на заднем дворе. Кому какое дело, во что выльется моя жизнь и как я её проживу? Это моё дело. Мой личный выбор. Жизнь дана мне, и никто не в праве что-то указывать и запрещать. Может, когда-то давно, это и могло прокатить, сейчас же я слишком сильно погрязла в этом дерьме. И это никто не сможет изменить, как бы сильно не старался. У опекунов не получилось, наоборот, стало только хуже. Друзья сами грязли со мной в этой болотной тине, затаскивая внутрь намного больше народа, чем кто-либо может ожидать. Да, таких, как я, по земле ходит великое множество. Мы умело шифруемся, если это действительно надо. А кто-то без этого и прожить не может, потому что везде отшибленных ставят в рамки. Закон, мать его, для всех написан. Ещё три месяца проходят в сплошном бреду. Я не помню ни своих действий, ни слов, н и ч е г о. Только увидя перед своими дверьми широко улыбающуюся девушку, приходит осознание, что вышла промашка и где-то я всё-таки оплошала. По-крупному. Девушка назвалась Инессой. Она принесла мне небольшую стопку конспектов, которые пригодятся для закрытия предстоящей сессии и сдачи парочки экзаменов. Мне даже не пришлось притворяться сильно больной, потому что все признаки не только на лицо, но и на состояние моей квартиры. Впускать её дальше порога никто не собирался, но вы бы попробовали сказать ей об этом, когда уже послышались шорохи на кухне. Хотя, пришлось бы применить неимоверное количество сил, желания и ораторских способностей, чтобы выпроводить непрошенную гостью за дверь. К сожалению, таковых не имелось, и пришлось ползти следом на кухню. Это гиблое место было похоронено под толстым слоем пыли, осколков и парой грязных тарелок ещё с самого приезда, когда ко мне неожиданно нагрянули гости. Они решили, что могут просто так прийти ко мне ранним утром с тортом в руках, и я приму их с распростёртыми объятиями, да ещё и чаем напою. Нет. Ничего подобного. Они пили обычную воду из-под крана, ели свой торт руками, и, большая половина из них, просто стояли возле стола, потому что стульев в квартире раз-два и обчёлся. Пока никто не видел, я плюнула всем в чашки. Это был мой собственный ритуал избавления от непрошенных гостей. И, как и следовало ожидать, через минут десять моя кухня пустовала, в раковине стояла грязная посуда, а гости между собой "очень тихо" перешёптывались о некой отдалённости моей натуры и негостеприимности. Странные люди, честное слово. Инесса провозилась пару минут и повернулась с кружкой воды, что-то рассказывая из жизни универа в моё отсутствие. Также, она приметила, что я очень часто пропускаю занятия и кто-то начинает волноваться о моей успеваемости. Надеюсь, мой внешний вид был ей прямым ответом, что я думаю и собираюсь делать с её словами. Сев на кресло, подальше от девушки, я не слушала, о чём она так много говорила. Однако её увлеченность так вымотала, что я просто прикрыла глаза и отрубилась. Мне показалось, она даже не заметила. А, когда подняла глаза, мой разум достиг того уровня невозврата в реальность. Проснулась я под пледом, о существовании которого даже не догадывалась. Да и зачем человеку, одевающемуся всегда как капуста, плед или одеяло. Как бы то не было, передо мной лежали листы с конспектами, рядом стояла кружка с водой и какой-то пакет. Любопытством я никогда особо не обладала, поэтому полностью проигнорировала эти вещи, скинула надоевшее покрывало и ушла. Не долго догадаться, что в запой. Хотя, я из него никогда и не возвращалась. Пачка сигарет в кармане, на половину полная бутылка в руке - да, я тот ещё оптимист - и крыша. Так я провела последние пару дней, просто сидя в одном положении и иногда меняя бутылки. На дворе сиял май, а в душе завывал сентябрь. Или вообще январь. Что там хуже? Вечные страдание никому не приносят кайфа. Только мне. Поэтому осень всегда дождлива, а зима - это огромная глыба льда. Что не скажи, а мне бы стать поэтом с депрессивными стишками, которые будут разбирать малолетки в школах. Не долго мне осталось. Не потому, что такие, как я, долго не живут. Нет, живут. Просто тот стиль деградации, которому следую я, быстро отбирает всю жизненную энергию. Я уже стала замечать эти помехи и застои в системе. Например, становится очень трудно дышать; головная боль теперь мой извечный спутник; желудок не принимает еду и уже от одного вида просто начинает тошнить; вкусовые рецепторы исчезли и вливать в себя эту ядрёную жидкость - дело привычное и не приносящее былого удовольствия. А, в принципе, какая разница? Одним больше, одним меньше. Учебный год кончился не так радужно, как предыдущий, с одной лишь пересдачей. Я просто потерялась во времени и пришла к дому препода ночью, мешая его страстным игрищам со своей женой. Визга тогда было, аж до сих пор в ушах стоит. Инесса приходила ещё пару раз, а потом, не видя моей отдачи или хотя бы намёка на дружбу, сдалась и сбежала. Как и все "нормальные" люди, решившие познакомиться с отшибленным человеком. Мы разрушаем жизни, а не даём их. И я бы забыла уже об этой девчонке, если бы только она снова не появилась на пороге моей квартиры. Спустя две недели. Пьяная в хлам. Я так этому удивилась, что даже не поленилась откопать свой телефон и записать на видео её пламенные речи и развязное поведение. Она много болтала о своей жизни, что ей не нравятся преподаватели, специальность, на которой она учиться, и вся жизнь, потому что ей управляют родители. Она была такой смешной, что, впервые за достаточно долгое время, я смеялась. Смех был хриплым, ужасным и немного забавил гостью. Потом мы ещё долго сидели на крыше, выпивая принесённую Инессой бутылку и мои собственные запасы. Она много говорила, иногда сбиваясь, весело хихикая и тыкая пальчиком в небо. Я понимала, что утром будет много стонов боли и ужаса от неокрепшего организма, поэтому потихоньку мы спустились обратно в квартиру, оставляя за собой пустые бутылки, и скорее нашли мягкое место, где можно было бы устроить эту пьяницу. Себя я к таким не отношу, потому что организм тупо не пьянеет из-за выработанного иммунитета. Уложить девушку оказалось не так уж и трудно. Она сама кое-как разделась и легла, продолжая бессвязно что-то говорить в пустоту, пока я ходила за бутылкой пива, водой и таблетками на завтра. Оставив вещи на тумбочке, я собиралась также смыться обратно на крышу, потому что со сном творилась какая-то чертовщина. Остановила меня цепкая рука и затуманенный взгляд. Инесса слишком уверенно - для в хлам пьяного человека - потянула меня на себя, заставляя подойти ближе к кровати, а сама встала на колени, подползая ближе к краю. Неожиданностью для меня стали те цепкие ручонки, обхватившие мою талию. Второй неожиданностью являлись слёзы. Я никогда не имела с ними дело, поэтому просто стояла и смотрела, как по раскрасневшимся щекам текли крупным градом капли воды. Одна за другой они падали вниз на покрывало, а некоторые, каким-то магическим образом, оказались на моё свитере. Третья неожиданность объявилась минутами спустя, когда те же цепкие ручонки потянули моё тело на себя, наклоняя ниже, а горячие губы столкнулись с моими. Я как-то уже упоминала, что тело меня не слушается, и в этот раз, когда я желала вылететь из комнаты и держаться от этой девчонки куда-подальше, мои руки уже во всю исследовали открытые участки её кожи, а губы сминали в солёном, из-за слёз, поцелуе такие мягкие и притягательные губы напротив. Инесса комкала в руках мой свитер, цепляясь так сильно, что мне казалось, она может оставить пару синяков и мне через всю эту мнимую броню. Не могу понять, откуда в моих прокуренных лёгких появилось столько воздуха, но точно скажу, что целовались мы достаточно долго. Инесса цеплялась за меня, как за спасательный круг, а я сама тонула от мягкости её кожи, утончённых изгибов тела и полной отдачи на прикосновения. Когда мы оторвались друг от друга, наши губы соединяла общая ниточка слюны. В затуманенном взгляде напротив я не видела ничего. Уверена, Инесса тоже ничего не видела в моих. Она просто облизнулась, смахивая соединяющую нас нить, и потянула вверх мой свитер. Если тело не сопротивлялось и выполняло все эти манипуляции, то разум тот час вторил ему, соглашаясь на всё. Под свитером была водолазка, и лишаться её я не собиралась. Ведомая собственным телом, я прикоснулась к её губам первая, вырывая шумный вдох и получая незамедлительный ответ, а пальцы уже расстегивали пуговицы на её рубашке. И ведь успешно, потому что уже через минуту я смогла дотронуться до её голой талии, уводя руки ей за спину и прижимая к себе сильнее. Её пальчики вцепились мне в плечи, а грудь соприкоснулась с моей. Сказать, что я испытывала в тот момент, невозможно. Просто не хватит слов. Но такое я переживала впервые. И это было очень даже...приятно? правильно? нужно? Может, последнее слово не совсем подходит, да и его значение я всячески отрицала. Однако сейчас она была мне нужна. Нужны её губы. Нужны были пальцы, сжимающие мою одежду. Нужен был этот затуманенный взгляд, дурманящий разум. Нужна была она. Потом, мне захочется провалиться сквозь землю за свои мысли и действия, которые просто неисправимы, сейчас же мне хорошо. И, можно сказать, я счастлива? Не уверена. Всё это в новинку. Проведя рукой по её позвоночнику, спустившись на упругую половинку и сжав её просто, будто это какая-то игрушка, я двинулась дальше, касаясь бёдер и увлекая её на подушку в горизонтальное положение. Моя спина не вечна. А лучше бы оказалась ею. Как только голова Инессы коснулась мягкой поверхности, она уснула. Просто уснула. И это была четвёртая неожиданность. Я удостоверилась, что она реально спит, и попыталась укрыть её тело одеялом, а самой вернуться к своему первоначальному плану, однако эти цепкие ручонки не собирались выпускать бедную ткань моей водолазки из захвата. Даже во сне она не хотела, чтобы я куда-то уходила. Или это могло значить что-то другое, менее ужасающее и пугающее, чем то, о чём я предположила. Расположившись рядом, я, оставшееся время, просто изучала её лицо. Не потому что мне этого хотелось, просто выбора не было. Это тело закинуло на меня свои конечности и не собиралось дать даже с места сдвинуться, чтобы хоть как-то помочь затёкшим частям моего тела. Так прошла вся ночь. И день. И половина вечера. Мне до жути хотелось курить, горло превратилось в пустыню, а руки чесались от пустоты и не имения бутылки в их объятиях. Когда девушка открыла глаза, я испытала самый настоящий оргазм. Нет, меня не привлекают заспанные глаза и опухшее лицо. Ну, ладно, может, совсем немного. Только её, и то это единственное исключение. А ещё я не смогла пошевелить всем телом. Оно полностью затекло от столь продолжительного бездействия, и потребовалось совсем немного времени, чтобы начать чувствовать хотя бы неприятные колики. Инесса удивлённо хлопала глазами, наблюдая за мной со стороны, уже отсев чуть ли не на самый край. Однако она приняла всё, что я дала, после того, как я смогла совладать со своим телом и принять вертикальное положение, которое стоило мне огромных усилий. Было видно, что она совершенно ничего не помнит. И я не могу сказать, что именно испытала, поняв это - радость или огорчение? С одной стороны хотелось повторения, а с другой - скорейшего одиночества и беспамятства месяцев так на пять-шесть. Расстегнутая рубашка не была замечена, поэтому я просто положила её одежду на кровать и сама вернула свой свитер на прежнее место, прямиком выходя из комнаты и не оборачиваясь. Найдя в сохранении новую бутылку, я залпом осушила сразу больше половины, не чувствуя вкуса, но получая неимоверное блаженство от текущей в меня жидкости. Трясущимися руками я зажгла сигарету, в пару затяжек расправляясь с ней и зажигая новую. К тому моменту, Инесса уже стояла почти при параде, лишь опираясь о косяк и с удивлением наблюдая за моими действиями. Совершенно без слов, я протянула ей свой телефон с записанным видео и ускользнула на крышу, не забыв захватить с собой начатую бутылку. На этот раз забыться отчаянно не получалось. Я пила и курила, курила и пила, но чувство, будто её губы всё ещё прикасаются к моим, не пропадало. Пальцы чесались уже не от пустоты без бутылки, которая стояла рядом, а за неимением её тела под ними. Всего за какую-то ночь. Нет, не так. Всего за какой-то час, может больше, она впиталась в мои тело и разум, будто я какая-то губка или ткань, которая пропускает влагу внутрь, но не выпускает её обратно. Мне хотелось кричать, однако вместо этого я просто начала бить всё вокруг. Весь склад пустых бутылок, который создан лично мной, был опустошён, а крыша усеяна осколками. Я не пролила ни слезы, смеясь, как припадочная. Так плохо мне не было даже тогда, когда родители кинули меня. Такие, как я, разрушают жизни. С нами нельзя жить другим людям, только совершенно одинаковым удавалось выжить рядом. Всё: моё тело, мой разум и организм было отравлено на протяжении действительно длительного промежутка времени. Совсем скоро я уже буду должна покинуть этот бренный мир. Я уверена в этом. Я чувствую приближающийся конец. Меня похоронят в этом лесу. Закроют в ящике, закопают где-нибудь между тополей и забудут, что когда-то вообще существовал такой человек, как я. И это будет самым лучшим уроком для всех отшибленных, знающих лично меня или встретивших хотя бы однажды. Не будет слёз. Как их нет сейчас на моих глазах, а влага появилась из-за дождя, что начал наяривать и остужать мои неожиданные эмоции, так их не будет и после меня. Она уйдёт из моей жизни также, как ушли до этого родители и многие друзья. Она уйдёт и останется лишь приятно-болезненным воспоминанием, которое я буду прокручивать в памяти последние минуты жизни. Все так поступали, поступит и она. Свитер промок. Водолазка вместе с майкой прилипли к телу. С волос ручьём капала вода. Я подставила лицо под капли, улыбаясь, как психически больной человек. Всё уйдёт. И всё забудется точно также, как и этот дождь. Он был, но никто о нём не вспомнит. Всё к лучшему. Прошло не так мало времени, что я провела под этим дождём, а прекращаться он и не думал. Проходя мимо осколков битых бутылок, парочка оказалась в моих руках, царапая кожу до крови. Больно не было, я просто хотела выкинуть хотя бы немного в мусорку, чтобы очистить совесть, которой у меня никогда не было. Всё пройдёт. И всё забудется. Этот момент я отметила, как поворотный, потому что жить своей обычной жизнью я бы не смогла. Возможно, через несколько месяцев, всё вернётся на круги своя, но именно в данный отрезок времени, пока шёл дождь, мне захотелось отчиститься. Не только самой, но и всему, что меня окружает. С этими намерениями я спустилась в свою пустую квартиру, по дороге подбирая парочку пустых бутылок, оставленных Инессой и мной. От одной мысли, что прошло не так много времени, как мы шли вниз этой же дорогой, оставляя эти же бутылки, становилось не по себе. Уже внутри, закрывшись на все замки, я смогла вздохнуть. Мокрая, я прошла на кухню, прямиком к мусорную ведру, однако всё, что было в руках, чуть не разлетелось по полу. Инесса. Она стояла возле плиты, спиной ко мне, и что-то делала. На месте её рубашки была одна из тех моих футболок, которые я была вынуждена носить в доме опекунов, чтобы они видели, что твориться с моим телом. Она свисала боком, оголяя одно её плечо и прикрывая всё ниже ровно до колен. Опустив бутылки на пол, я тихо и осторожно подошла ближе к девушке, касаясь её голого плеча кончиками пальцев. Её мягкая кожа мгновенно окрасилась в красный, что доказало мне подлинность увиденного. Инесса дёрнулась от неожиданности, но я не дала ей повернуться или что-то сделать, крепко обнимая сзади и сцепляя руки в замок у неё на животе. Пускай она меня прогонит, но хотя бы в последний раз я смогу обнять её. Последний раз, но я побуду счастлива. Да, я поняла это чувство, которое не отпускало меня всё то время, проведённое в кровати. Но она не прогоняла. Даже слегка откинула голову на моё плечо и положила поверх моих рук свою. И мы могли бы стоять так очень долго, если бы я не провела губами по её плечу, разбавляя собственную кровь дождевыми каплями, струящимися вниз по лицу с волос. Сколько после было возни и причитаний. Инесса, словно мамочка, отвела меня в ванную, приказывая лезть в горячую воду, а сама убежала куда-то в комнату. Я не успела и свитер снять, как она уже прибежала с аптечкой, которой отродясь не было в моей квартире, и начала быстро обрабатывать мои руки. Она с такой нежностью достала все осколки, промыла перекисью и замазала зелёнкой, что в голову проникла идея периодически специально резаться, чтобы получать эту нежность в любой момент. Инесса что-то причитала, брала обещания, что я буду аккуратна в следующий раз, когда решу возиться со стеклом, или лучше вообще к нему не прикасаться без неё. Я просто кивала, иногда задерживая дыхание, когда девушка осторожно прикасалась губами к порезам. Такое часто можно увидеть в какой-нибудь любящей семье или где-нибудь по телеку, и покажется смешных и таким наивным, но сейчас я бы продала всё, что имею, ради этих поцелуев. Подняв взгляд на меня, она медленно (или мне показалось?) убрала выпавшие пряди-сосульки за уши и прикоснулась к моей щеке. Что со мной? Почему так быстро что-то бьётся в груди? Зачем она так смотрит? Почему находится рядом? Как же дождь, который приходит и уходит? Увидь меня мои друзья, точно бы отправили к какому-нибудь психу. А как поведут себя опекуны, когда увидят? Никак. Потому что не увидят. Никто не смеет смотреть на неё, кроме меня. Я накрыла её ладошку своей, пытаясь улыбнуться. Получилось немного неумело и неловко, потому что улыбка шла откуда-то изнутри и не пестрила фальшью, как многие мои гримасы до этого. Другого слова и не подберёшь. Инесса улыбнулась в ответ и снова, как ночью, потянула вверх мой мокрый свитер, откидывая его на машинку. Водолазка снялась вместе с майкой и отправилась влед за свитером. Я почувствовала культурный шок девушки, когда она провела пальчиком по моей руке, задевая многочисленные шрамы поверх разнообразных рисунков. Почти 70 процентов моего тела было забито татуировками. Это был замысловатый рисунок, не понятный никому, только автору эскиза и носителю, то есть мне. Всё это было сделано только ради отвлечения взгляда от тех шрамов, что похожим рисунком покрывали грудную часть. Джинсы отходили с неохотой, но вскоре и они отправились ко всей моей броне. Я не чувствовала себя неуютно, стоя в одном нижнем белье перед этим испытывающим взглядом. Было понятно, что девушке не нравятся мои рисунки, как и мои увлечения в целом. Хотя, если посмотреть на её поведение в пьяном угаре, то она не так уж и против. Отвернувшись от Инессы, я разделась полностью и залезла в ванную, шикая от горячей воды, будто сидела в чане со святой водой и из меня выходили демоны. Поджав колени, я уткнулась в них носом, согреваясь снаружи, но не внутри. Если ей не нравятся мои рисунки, она же уйдёт? И тогда сбудется пророчество про дождь. И почему я стала так сильно на этом зацикливаться? Я слышала её шаги, шорох одежды и уже приготовилась к хлопку дверью, но это произошло снова. Неожиданность. Инесса прикоснулась к моим волосам, слегка поглаживая их. Я подняла голову и посмотрела на неё из-под чёлки, закрывавшей глаза, словно шторы. Девушка, улыбаясь, переступила через бортик ванной, садясь в воду рядом со мной. Нам двоим явно было мало место в таком маленьком пространстве, но, честно, наплевать, я была очень счастлива, когда Инесса села ко мне впритык, обливая водой и намыливая голову шампунем. Волосы плохо поддавались мылу, всё равно свешиваясь вниз сосульками, но девушка будто не замечала этого, продолжая аккуратно втирать шампунь. Я повторила эти же действия с её волосами, и она осталась довольна. С её головы я переместила руки ниже, оставляя остатки пены на шее и плечах. Круговыми движениями я втирала мыло в тело девушки только там, куда не доставала вода. Инесса скопировала мои действия, всё ещё с некой опаской прикасаясь к моим рисункам. После ванной, укутавшись назад в свою броню из спортивок, футболки и свитера, я пришла на кухню, где вовсю орудовала Инесса, на этот раз надевшая футболку по размеру и шорты. Я любовалась её телом, сидя за столом и даже не пытаясь влезть в эту волшебную атмосферу. Этот момент отложился у меня в памяти особенно. Потому что тут Инесса выглядела как-то особенно и по-домашнему. Я забыла совершенно обо всём, стоило только девушке улыбнуться и поднести ложку к моим губам. Мне было совершенно плевать на свой истощённый желудок, который отвергал абсолютно любую еду, кроме жидкости, точнее алкоголя. И, даже если бы я сейчас же побежала блевать, всё равно бы вернулась и повторила. Но тошнота не подступала, потому что внутрь попадала только жидкость. Инесса кормила меня с ложечки, как маленького ребёнка, даже рот вместе со мной открывала. Это было очень смешно, однако я сдерживала свой смех при себе, чтобы не напугать своего ангела. Так проходит неделя. Инесса живёт со мной, иногда отлучаясь куда-то по делам. И каждый раз я думаю, что вижу её в последний раз, поэтому прижимаю близко к себе и целую до беспамятства. Пару раз мне удалось оставить её дома, повалив девушку на диван. Дальше поцелуев, конечно, никуда не зашло. Я слишком дорожу этой связью, чтобы заходить куда-то дальше без её согласия. Мне всё ещё кажется, что она уйдёт и не вернётся, оставит меня одну. Я превратилась во что-то такое жуткое, не похожее на отшибленного, за такие короткие сроки. И это явно идёт на пользу: за неделю я скурила всего девять сигарет и не тронула ни одну бутылку, потому что они все исчезли из виду и пить теперь совершенно не хочется. Инесса готовит очень вкусный бульон. Я уверена в этом, потому что вкуса так и не чувствую. Кроме него что-то есть я вряд ли смогу, потому что период восстановления будет крайне долог. Инесса позаботиться, чтобы он прошёл нормально и без всяких казусов. Во всяком случае, именно так она меня и уверила. Мой голос ужасно хрипит и скрипит и похож больше на голос какого-то бомжа, курившего всю жизнь без остановки. Пока Инесса уходит по делам, я разговариваю сама с собой, тренируясь сказать всего одну фразу из пяти слов. Пока за это время я только слушаю её голос или мы понимаем друг друга в тишине. Неожиданность за неожиданностью нападают на меня как снег на голову. Инесса читает меня, словно открытую книгу, зная все привычки. Например, ставить всё на середину стола, ненавидеть одеяла и всё, чем можно укрыться, и всегда носить свою броню. Только по ночам, когда она зовёт меня к себе, я могу позволить ей стянуть с себя свитер и водолазку, но не больше, и она это понимает. Нет, принимает и входит в положение. Порой, мне кажется, что она не понимает, что происходит между нами и как именно своим присутствием она действует на меня. Хочется просто спросить, зачем она мучает меня, заставляя нуждаться в ней с каждым днём всё больше и больше? Что она хочет от меня? Куда постоянно уходит? и почему я не могу последовать за ней? В такие минуты я перестаю упражняться и выговаривать эти важные слова, просто замолкая. А через пару секунд начинаю судорожно искать сигареты, потому что снова приходит паранойя, что она больше не вернётся, что она с другой, что я просто игрушка в её умелых руках. Но сразу же даёт о себе знать домофон, открывается дверь, и заходит она, с порога начиная тараторить, прекрасно зная, что я сижу где-то рядом и всё слышу. Инесса каждый раз, возвращаясь домой, оставляет всё в коридоре и идёт ко мне, ласково проводя по щеке и целуя в уголок губ. Это даёт мне сил запихнуть непрошенные мысли далеко и надолго. Момент, который я называю "точкой невозврата", произошёл пятого декабря, через два года, как я впервые переступила границу этого городка и механизм событий пришёл в действие. Инесса никуда не пошла, предлагая провести весь день вместе и немного прогуляться. Через минут двадцать мы уже прогуливались по городку, идя почти впритык друг к другу. Я одаривала каждого прохожего, хотя бы взглянувшего на Инессу одним глазом, таким уничтожающим взглядом, что те сразу исчезали из виду. Мешки под глазами и бледно-белый цвет лица делали своё дело. Возле парка, девушка взяла меня за рукав, отводя в какое-то красивое место. Я преданно шла за ней, оглядываясь вокруг, пока мы не остановились на небольшой полянке. Подозвав меня ближе, она резко прижалась ко мне, цепкими пальчиками цепляясь за мою куртку. Обняв её в ответ, я уткнулась носом в её волосы, вдыхая аромат моего шампуня. Простояв так довольно-таки долгое время, я решила, что это идеальное время, место и число, чтобы, наконец, решиться на всё. Отстранившись и подняв её лицо за подбородок, я прильнула к её мягким и уже таким любимым губам. Это первое, к чему я испытываю такие нежные чувства. Её реснички трепетали, а тело пыталось приблизиться к моему ещё ближе сквозь всю одежду. Такие простые слова застряли в горле, стоило посмотреть в её глаза, светившиеся от чего-то такого, что мне ещё предстояло узнать. Взяв её за руки, я глубоко вздохнула, прикрывая глаза и медленно проговаривая заготовленный текст. Всего одна фраза из пяти слов. Мой голос уже не так сильно хрипел, скорее, просто был на гране слышимости, но она поняла. В который раз. Улыбнувшись, она кивнула и подалась ко мне, прикасаясь своими губами к моим и таким образом отвечая на мой вопрос. Это воспоминание я буду прокручивать в голове ещё не один раз за всё время нашего существования. Много времени убежало с того пятого декабря. Вместе мы закончили университет и пошли работать в одну фирму. Как и ожидалось, мои опекуны были горды, что отшибленный подросток, которого они отправляли в эту глушь, "переступил через себя и посмотрел на жизнь под новым углом". Затем следовала ссора из-за моей возлюбленной, которая тогда уехала навестить своих родителей и сообщить им много "приятных" новостей. В конце концов, друг у друга остались только мы и наше будущее. Инесса смогла отыскать в моём прогнившем мире частицу света, за которой я последовала оставшееся время. Именно я и подчинявшееся мне тело, а не наоборот. И, признаюсь, это было самые счастливые дни за все те года, что я себя знаю. К сожалению, прошлое никогда никого не оставляет, тем более таких, как я. Мой организм начал снова подавать отголоски от бывших пристрастий. Печень, лёгкие, почки, желудок, рак. Инесса держала меня за руку, как и тогда, много говорила, иногда хихикая и заставляя улыбке показываться и на моих губах. Я люблю её всем сердцем, тем куском мяса, что с каждым вздохом замедляет своё движение. Я люблю её всю, приказывая глазам не закрываться и продолжать смотреть на своё собственное солнце. Я люблю её и никогда не перестану. Наше существование не закончиться даже тогда, когда одно из сердец перестанет биться. Потому что вместо него забьётся другое, родное и живое, маленькое и до безумия красивое, наше. Нас было двое - двое и останется. Каждая история начинается с определённого момента, запускающего особую нить событий, связанных друг с другом. Эти события вполне способны как разрушить, так и создать новую жизнь герою истории. Но какой в них смысл, если жизнь разрушена основательно?