«Вера»

— Хëн! Юно-хëн! Чон Юнхо! — пытался достучаться до маньячно лыбящегося и находящегося не на этой планете хëна Чанмин. — Влюбился что ли? — пробурчал он себе под нос, так и не дождавшись ответа. — Ась? Чего? — вынырнул из мечтаний Чон, услышав слово «влюбился», которое как бы подводило итоговую черту всем его раздумьям. — Ничего! Ужинать, спрашиваю, будем? — желудок Шима издал голодное урчание. — Все уже давно готово и остывает в ожидании, когда ваше королевское высочество спустится на грешную землю, — обиженно заворчал Мин. — Ой, Чанмин-а, прости, — Юнхо подскочил с кровати. — Пойдем ужинать, — зная, что голодный друг будет ворчать весь вечер, если вовремя не подкрепится, Чон обнял его за плечи и направил стопы на кухню. Глядя на то, с каким жадным удовольствием Мин жует, наслаждаясь процессом поглощения пищи, Юно подкладывал ему в тарелку самые аппетитные кусочки мяса, за что вознаграждался благодарным взглядом младшего. Активно работая челюстью, Чанмин подумал про себя, что надо бы расспросить, что случилось и почему тот так не свойственно ему себя ведет, может, не дай Бог, реально влюбился? Его размышления прервал звонок мобильного Юнхо. — Алло, да, дома. Ужинаем. Спасибо. Хорошо. Во сколько? Оки, договорились, мы придем. И Хëкки тоже привет от нас. Давай, поговорим при встрече, — Юнхо скинул вызов. — Че этой рыбине опять втемяшилось? — догадавшись, что звонил Донхэ, жуя, прошамкал Мин. — Вот держал бы телефон включенным и узнал лично. Он тебе звонил полдня, — усмехаясь, ответил хëн. — Ой, блин, точно, забыл, он разрядился же, — вспомнил Шим о забытом девайсе.— Так че Хэ хотел? — Они с Хëкдже приглашают нас с тобой на дебютное выступление их группы, в субботу вечером в концертном зале нашего универа, — коротко ответил Чон. — Ой, да че я там не видел? Попса дешевая. Уши от их криков закладывает, а глаза б не видели намалеванных рож и бабских нарядов, — высокомерно протянул Мин. — Ты не прав, Мин-а, в первую очередь, они наши друзья, и я уверен, когда состоится твой дебют, они с радостью придут поддержать тебя и послушать твой великолепный голос и баллады, которыми ты так увлекаешься, — осадил старший младшего. — Мы обязаны пойти и поддержать наших друзей, даже не вздумай возражать или искать повод, чтобы отлынить от концерта. — Да понял я, хëн, понял, — засопел Шим, а потом, как бы невзначай, спросил: — Хëн, а тебе не кажется, что между рыбными что-то есть? — В каком смысле? — чувствуя, что почему-то краснеет, спросил Юно. — В прямом, они ведут себя, как влюбленная парочка, — прокурорским тоном заявил Мин. — И что? — интонация, с какой донсен произнес эти слова, задела Юно, напоминая о случившимся в парке поцелуе с Джеджуном и последующими признаниями, объятиями, выкуривании со смехом последней сигареты на двоих, держаниями за руки, пока шли домой, и смущенными прощаниями до завтра. — Да ничего, — Мин внимательно разглядывал слегка зависшего хëна, которого всегда считал слишком правильным и рассудительным, немного потрясенный тем, что тот не придал значения намекам на ориентацию друзей. Себя Чанмин считал асексуалом. Его не привлекали ни девичьи прелести, ни мужские достоинства, а вот о хëне он всегда думал как о натурале, интересующимся исключительно представительницами прекрасной половины человечества с грудью не меньше третьего размера. То, что тот так спокойно воспринял предположение о связи рыбной парочки, наводило на раздумья. Внезапно глаза Чанмина округлились: «Неужели? Не может быть. Нет. Да точно! Он и ведет себя в последнее время странно, постоянно где-то витая». — Хëн, а ты познакомишь меня со своей пассией? — в лоб спросил Шим, снедаемый любопытством. — К-какой пассией еще? — заикаясь от нахлынувшего волнения, вопросил Чон. — Ну, о которой ты постоянно думаешь в последнее время, забывая обо всем, — сказал Мин. — Я все знаю! — как отрезал он. — Эээм, — растерялся Юно, думая, что Мин видел их с Дже, они, собственно, и не таились, окрыленные охватившими обоих чувствами, позабыв об осторожности, но Чон и не был готов к разговорам на эту тему, пока сам не разобрался в том, что произошло, тем более с Мином, самым младшим и самым язвительным в их компании. — Если ты все знаешь, зачем же я буду тебя с ним знакомить? — не заметив, что выдал сам себя, произнес старший. — С ним? С Н.И.М? — глаза Мина готовы были выскочить из орбит. — Хëн, ты встречаешься с парнем что ли? — Чего разорался? Да, я встречаюсь с парнем, — внутренне трепеща от произнесенных вслух слов и давая себе пинки за то, что спалился, но невозмутимо внешне, подтвердил он догадки друга. — Но, Юнхо-я, это же грех! Что скажет твой отец? — волнуясь за друга, а не из-за его ориентации, спросил Мин. — Мин-а, не сыпь мне соль на рану. Я сам еще ничего не знаю. Чувство накрыло меня так неожиданно, что я и сам толком не осознал, как так получилось и что будет дальше, — выдохнул Юно. — Но твердо знаю, что это мой человек, с которым я хочу быть столько, сколько мне отмерено прожить на этом свете, понимаешь, Мин? — с надеждой посмотрел он на друга детства. — Хëн, все хорошо будет, можешь рассчитывать на меня, — вкладывая в эти слова душу, искренне произнес Чанмин, немного подумав. — Спасибо, Мин-а, ты настоящий друг, — тронутый словами младшего, Юнхо благодарно кивнул ему.

*****

— Чуня, зараза ты такая, ты где затаился, гад? — вопил Джунсу, на всю квартиру, приоткрыв дверь ванной. — Верни халат и полотенце, я же заболею. Пока по-хорошему прошу, верни, и я все прощу, — послушав тишину, Су открыл дверь шире, передернувшись от поползшего по ногам вверх по телу холодка. Нежная кожа мгновенно покрылась пупырышками. — Ну, гад ползучий, я до тебя доберусь, а еще другом зовется, — пробурчал Ким-младший и высунул голову в коридор, с надеждой высматривая Ючона и халат. Шутника не было видно. Проклиная друга, у которого шило в попе никак не могло успокоиться, и он, с молчаливого согласия Дже-хëна, постоянно ставил Джунсу в такие вот нелепые положения, Су пригнулся, прикрывая пах руками, и быстрым шагом метнулся в спальню. Это ладно в квартире, которую родители купили Джеджуну рядом с универом после окончания школы в надежде, что тот продолжит обучение тут, но в самом универе или на улице сколько Су приходится краснеть из-за этого тролля! Дотронувшись до ручки двери вожделенной комнаты, Су услышал характерный щелчок и с ужасом обернулся. В центре коридора стоял смеющийся Пак и фотографировал оголенную филейную часть спины Джунсу. Озверев от такой наглости, Ким заорал дурным голосом и побежал на новоявленного папарацци, собираясь стереть того в порошок. Пак не успел даже дернуться, как оказался на полу, придавленный злющим Джунсу, тянущимся к телефону, который Ючон держал в вытянутой руке над головой, подняв ее, когда увидел несущегося на него, как стадо мамонтов, донсена. Больно ударившись при падении головой о пол, Ючон лежал с закрытыми глазами, телефон медленно вывалился из безжизненно раскрывшейся ладони, а сам потерпевший не подавал признаков жизни. Осознав, что Пак не двигается, Джунсу мгновенно остыл и жалобно протянул: — Ючон-а, ты чего? — он потряс за плечо друга. — Открой глаза, мм? — уговаривал он распростертого на полу Ючона. Осознав, что своим весом он придавил несчастного, Джунсу хотел скатиться в бок, но обхватившие его тело горячие руки ожившего не дали этого сделать, прижимая к себе сильнее. Джунсу уставился на смеющиеся глаза Ючона и возмущенно открыл рот, собираясь обругать бестолочь, так напугавшую его, однако прильнувшие к его губам чужие и по-хозяйски ворвавшийся в его приоткрытый рот юркий язык не дали ему этого шанса, сминая, исследуя, требуя ответа. Одна рука Пака гладила спину и полупопия Су, а другая придерживала голову, не давая вырваться. От неизведанных ранее ощущений голова Су кружилась, внутри все напряглось, он робко пошевелил своим языком, касаясь своим кончиком языка Ючона, и от полученного касания он ощутил непередаваемый экстаз, напряжение отпустило, он расслабился и уже сам требовал ответа, отдавшись волнам удовольствия, что пронзали его от макушки до голых пяточек. В этот самый момент оба услышали звук проворачивающего замок ключа. Су подскочил и молнией, не забыв прихватить телефон Пака, умчался в спальню, плотно закрывая дверь, весь пунцовый от стыда. — Бро, ты чего на полу лежишь? — увидев развалившегося с блаженной улыбкой на лице друга, удивленно спросил Джеджун. — А где Су? — подозрительно оглядывая припухшие губы друга, продолжил он допрос. Ючон, продолжая счастливо улыбаться, махнул рукой в сторону спальни. — Ну, ладно, когда закончишь с медитацией, приходи на кухню, я нам пиво принес, — сказал он Ючону и громко позвал брата, крикнув в закрытую дверь спальни младшего: — Су-я, выходи чай пить. Я тебе пирожные купил из твоей любимой кондитерской.

*****

Осень окончательно вступила в свои права холодным, пронизывающим ветром, низким небом, так плотно затянутым серыми тучами, что не было видно ни одной звездочки, и собирающимся пролиться дождем. Запахнув куртку, Юно курил, стоя на балконе и зябко поеживаясь. «Ночью будет дождь, — подумал он. — Интересно, что делает сейчас Джеджун?» — он улыбнулся, вспомнив, как тот сам потребовал поцелуя, не оттолкнул, не обозвал придурком или извращенцем, а принял чувства Юно, отвечая взаимностью. Чону всегда нравилась осень, а сегодня он полюбил эту зрелую даму еще больше. Он считал, что осенью чувства проявляются искренней, чем весной. Осенью они рождались в сердце осознанно, охватывали душу, грея теплом и крепчая с каждым порывом ветра или каждым дождем. Весна же ему казалась молоденькой девушкой, юной, прекрасной, но еще ветреной, и чувства тоже были обманчивыми и неустойчивыми, вызванными эмоциями и эйфорией от просыпающейся после зимнего сна природы. Они просто сжигали душу, опустошая и не принося тепла. Его любовь родилась осенью, пусть неправильная, пусть осуждаемая большинством, не угодная Богу, как сказал бы отец. И тем не менее, Юнхо готов был постоять за нее и даже ответить перед самим Всевышним, спросив, зачем же тогда он создал таких, как Юно? Зачем вселил в его сердце любовь? И разве его чувства мешают и вредят чем-то другим? Разве такие, как Юнхо и Джеджун, не божьи дети? В чем их грех, если они любят? Разве не Отец Небесный учит любить ближнего своего, как самого себя? Сверкнувшая молния и раздавшийся далекий раскат грома заставили вздрогнуть Чона и суеверно перекреститься, а потом, заслышав шум дождя, поднять голову и улыбнуться:  — Вот он - ответ на мои вопросы! Спасибо, Господи. Вода, льющаяся с небес, несущая прощение и очищение. Вода, первооснова жизни. Моей новой жизни!