Добро пожаловать во мрак, Джессика.

Подниматься утром с кровати у Джессики всегда выходило через невероятные волевые усилия, но в этот раз она даже не хотела пытаться. Чувство отвращения к себе отплясывало на пару с чувством вины за инцидент с Мердоком. Однако в голове Джонс роилось слишком много всякого, чтобы это ее смутило. Ее раздражало в себе все. Спрятавшись от мира под своим одеялом, Джессика крепко прижала к груди подушку, свернувшись вокруг неё калачиком. Девушка хотела сжаться до размеров точки и остаться небольшим малозаметным пятном на цветной простыни, чтобы человек, который увидел ее, подумал, что это дефект ткани, но никак не человек. К телефону было страшно прикасаться, хоть на нем и было множество упущенных звонков и сообщений. Их было так много, что Джесс считала с их помощью время. Так начинался уже третий ее день с тех пор, как она прогнала Мэтта. Злость и слезы, бессилие и уныние. Собраться с духом казалось невозможным. Страх, что она все испортила, сковывал. Услышать голос Мэтта совершенно не хотелось, не хотелось даже слышать мелодию его звонка. Но вот телефон вновь завибрировал, и Джессика уже хотела зажать уши руками, чтобы приглушить ненавистный звук, как поняла, что это совершенно не та мелодия. Ошарашенно выпрямившись в постели, Джонс пару секунд смотрела в сторону смартфона, не зная стоит ли подходить. Собравшись с мужеством, Джесс вынырнула из убежища и медленно пошла на кухню, куда еще в тот самый вечер швырнула телефон, прочитав сообщение Мэтта. Номер был незнакомым. Возможно, клиент. –Детективное агентство Элиас. Чем могу помочь? – несколько съедая буквы, произнесла Джонс. – Это... Д-Джессика Дж-Джонс? –женский голос на том конце трубки дрожал и заикался. – Да?.. – неуверенно ответила Джесс. – Ох, славно, значит, это ваш номер и… – женщина запнулась, но тут же продолжила мысль, – я не ошиблась… – Чем могу помочь? – Джонс пошла в сторону ванной, чтобы хоть как-то привести себя в порядок и выслушать клиентку. – Это Кларисса... – Простите, мы знакомы? – Оу... нет. Просто я… эм… Насчет вашего расследования. Вы правы, моя дочь видела убийство брата. Ох... – Женщина тяжело дышала и была явно на грани нервного срыва. – Подождите. Давайте я к вам подъеду. Где вы? – Я иду в участок. – Это правильно, но тогда зачем вы мне звоните? – Вы должны знать, что мой муж убил нашего сына. Он убил его, а я… –Женщина вновь заплакала. – Мы с дочерью… смотрели, – всхлипывая, продолжила она. Джесс, не понимая, что происходит, рванула в комнату и, нацепив первые попавшиеся джинсы и футболку, выбежала на улицу. – В какой участок вы направляетесь? – В шестой. Бросив трубку, детектив ринулась на перехват Клариссы. Она хотела понять, почему женщина так говорит и зачем позвонила ей. Однако задумка не увенчалась успехом: когда Джонс добралась до участка, Кларисса уже была внутри, сдавшись полиции. Джесс набрала ее номер, но телефон был выключен. Чертыхнувшись, Джонс стала обдумывать, что ей делать. Но вариантов было не так много, как хотелось бы, а действенный был лишь один. – Джесс, – раздался радостный голос Мэтта из трубки, – я волновался. Ты не брала трубку. – Это не важно. Приезжай в шестой участок. Мамаша из нашего дела мне позвонила и сказала, что они с мужем разделали ребенка. А теперь она походу в участке и если не соврала, то в шестом. Мне нужно с ней поговорить, – протараторив это, Джонс бросила трубку. Однако не прошло и минуты, как из участка вышел полицейский и направился в её сторону. – Вы Джессика Джонс? – Эм... Да. Я жду кое-кого... – начала оправдываться Джонс, но мужчина ее перебил. – Пройдемте за мной. – Куда? – Давайте так. Вы не будете меня раздражать и молча пойдете за мной, а я вам позволю поговорить с Клариссой с глазу на глаз. Джонс оторопела: «Откуда он знает?». Молча кивнув, Джессика последовала за полицейским. Его она не знала, но вот участок был болезненно знаком. Внутри здания все было так же, как и при ее службе. Казалось, что она уволилась только вчера, однако на деле прошло уже немало времени с тех пор. Но в какой-то момент тошнотворная ностальгия чуть было не сменилась припадком. Джессика из прошлого переместилась в голову Джессики из настоящего. В висках пульсировала адская боль, а по телу разливались ощущения мерзких прикосновений от которых тянуло блевать. Приблизившись к той самой допросной, где сломалась ее судьба, Джонс чуть было не рухнула, но сумела совладать с собой. У неё здесь были дела. Открыв дверь во вторую комнату допросов, сопровождающий оставил Джессику наедине с Клариссой. И хотя комната была не очень похожа на ту, другую, Джонс всё равно было неприятно находиться здесь. Многие мелочи напоминали ей тот день, но, сглотнув, Джессика нашла в себе силы сесть напротив Клариссы и сосредоточиться на её деле. На лице женщины был огромный синяк, но чутье подсказывало детективу, что он не единственный и на теле можно обнаружить множество подобных побоев. – Кто это так тебя? Муж? – предположила Джонс. – Оу... Нет. Это наш благодетель. Он сказал, что если я расскажу тебе и полиции всю правду, то он простит меня и допустит, как допустил моего мужа, к высшей благодати. – Что? – ошарашенно переспросила детектив. – К высшей благодати? – Да, только преодолевшие барьер привязанности могут вознестись. Джессика прищурилась, пытаясь понять, насколько серьезно эта женщина говорит. Но по-видимому она верила в свои слова. – Ты в какой-то секте состоишь? – Это наш культ, и наш благодетель отпускает нам наши грехи, когда мы выполняем его приказы. – Значит, секта… – потерев лоб, констатировала Джонс. – И что же ты мне должна рассказать? – Что вас интересует. Кларисса уже не плакала, она говорила воодушевленно, будто приняла свою участь, или она была так растрогана, что рыдала тогда. Это выглядело нездорово, будто она была больна психически. – Зачем вы убили сына? – Это не убийство, а посвящение. Мой муж выполнил достаточно приказов благодетеля, чтобы пройти этот обряд. – Приказов значит убийств? – мрачно уточнила Джесс. – Приказы могут быть любыми. Мы не должны их судить. – А почему вы разводитесь с супругом? – Разве я могу быть достойной его? Я умоляла его не бросать меня или хотя бы убить, но он непреклонен. Хочет, чтобы я видела его вознесение. Но он заберет себе дочь, чтобы отдать ее кому-нибудь в обмен на новую молодую жену. – Отдать? – Что вас удивляет? Ведь раньше был бартер. Капусту за картошку, а здесь всего лишь дитя за жену. Есть же разные люди. Холодный тон Клариссы поразил Джессику до глубины души. Разве мать скажет такое о своем ребенке? Джесс самой было тяжело лишить жизни еще не рожденного ребенка, того, что был зачат ненавистным ей человеком, моральным уродом, что сломал Джонс. А эта мамаша говорит такое... – Но тогда у меня и вовсе ничего не остается. Я не хотела оставлять ему дочь, но благодетель обещал мне возвышение. А значит, теперь она мне не нужна. Не выдержав и влепив сумасшедшей мамашке по лицу с такой силой, какая ещё осталась в ней, Джонс вылетела из допросной. Направившись к выходу, она столкнулась с Мердоком. – Джесс? Как ты прошла?.. – Сама не знаю... Обогнув мужчину, Джонс вышла из здания, но Меттью последовал за ней. Головная боль нарастала пропорциональна тошноте, однако Джессика старалась держаться на ногах. – Что она сказала? – Какой-то бред... – Джесс повернулась к Мэтту и, обессилев, оперлась о его плечо. – Я хочу выпить. Если угостишь, я расскажу.