Божественное наказание

Вечерняя прохлада наполняла лёгкие нежным цветочным ароматом и запахом приближающегося дождя. Сгущающиеся на небе тучи заволакивали небо, подобно плотному пуховому одеялу, укрывая нежную лазурную синеву цветами неизведанных глубин океана. Однако ни тревоги надвигающегося дождя ни ароматы полевых цветов не занимали ум лиса, равно как и юношу, надолго утратившего дар речи после визита лучшего друга. Все это время Пак Чимин утаивал от Чонгука исчезновение отца. Бессовестно врал, рассказывая небылицы и басни собственного сочинения, беззаботно улыбаясь в лицо закадычного друга. Чонгук и подумать не мог, что история Пака куда сложнее и глубже, а за простодушной улыбкой прячется гложащая тоска и хорошо замаскированная печаль. Но, был ли до конца честен с бедным школьником сам лис? Или же это очередная неудавшаяся шутка всеми забытого божка? Проказа, что обернётся душевными терзаниями Пака, навеки утратившего веру вновь встретиться со своим отцом. Чонгуку были не ведомы ответы на эти вопросы, однако он прекрасно знал кое-кого, кто мог бы пролить свет на произошедшее. — Не желаете объясниться, ваше мордейшество? — дар речи вновь вернулся к Чонгуку, равно как и его привычная манера общения. — Что это только что было? — Не понимаю о чем ты. — фыркнул лис, пропуская колкости мимо ушей — Я исполнил своё предназначение и ответил на вопрос смертного что взывал ко мне. — Обязательно нужно было его при этом целовать?! — не унимался Чон, отчитывая лиса таким тоном, будто обвинял его во всех смертных грехах — Что он теперь будет думать обо мне?! Как мне теперь ему в глаза смотреть?! Скажи, ты ведь сделал это специально, да? Лис по имени Тэхен многозначительно пожал плечами, что лишь больше подливало масла в подгорающий пукан Чонгука. В этот самый момент кицунэ мог поклясться что слышал как у Чона скрипят зубы. — Мракобесина проклятая! Знаешь куда я тебе после всего этого обереги засуну?! Наврал с три короба и сбежал, задорно виляя рыжим хвостом! Откуда мне знать, что ты сказал ему правду? — Ритуал вызова обязует меня отвечать на вопросы лишь правдою. — со всей серьезностью молвил лис, вглядываясь в непроницаемую небесную синеву. — Я не мог соврать, даже если бы захотел. Чонгук на мгновение задумался, по привычке закусывая нижнюю губу. — Что насчёт остальных? Только не говори мне, что собираешься перецеловать ещё с десяток человек и отвечать на их вопросы! Кицунэ отрицательно покачал головой, едва заметно улыбаясь. — Их вера была не так сильна, оттого я не стану отвечать на их вопросы. Чонгук облегченно вздохнул, стирая из воображения вырисовавшиеся было жуткие картинки нескончаемых поцелуев одноклассников, с которыми Чон не то что не хотел целоваться, а пожалуй, некоторых желал бы не видеть до скончания жизни. — А что насчёт тебя? — ухмыльнулся Тэхен. — Меня? — удивлённо откликнулся Чонгук, оторвавшись от дум и с подозрением посматривая на лиса. — Я могу ответить на любой твой вопрос. Что было иль что будет — великому кицунэ не составит труда открыть завесу тайны и поведать тебе то, что ты так жаждешь услышать. И тут, будто в подтверждение собственных слов, Тэхен разводит в сторону руками и на сухую, изголодавшуюся по влаге землю, в миг обрушивается благодатный ледяной дождь. В глазах кицунэ переливалось тысячами искр божественное пламя, источая едва заметное в бурном потоке воды, сияние. Однако, на Чонгука это не произвело ровным счётом никакого впечатления. — Оставь свои дешёвые фокусы при себе, — фыркнул юноша, скрестив руки на груди. — Я смотрел с утра прогноз погоды. И тут лис подумал, что устал уже удивляться невежеству смертного. Более того, оно даже начало забавлять его, привнося в их странные сумбурные отношения немного огня. И щепотку пламенного, жгучего интереса. — Неужели тебе действительно ничего не хочется узнать? Неужто твой юный пытливый ум не желает познать нечто сокровенное, тайное, ведомое лишь древнему божеству? Чон внезапно притих, ненадолго погружаясь в раздумья. — Я отвечу на любой твой вопрос, стоит тебе лишь задать его — завораживающе шептал лис, поблёскивая шаловливым взглядом с уходящих мимо витрин. — Подумай хорошенько, какие безграничные возможности открываются пред тобой. Сама удача благоволит тебе сегодня. Чонгук молчал, невидящим взором провожая своё такое родное и чужое отражение. — Не всем смертным выпадает такой исключительный шанс — продолжал уговаривать юношу лис. — Многим до тебя и многим после никогда не удастся лицезреть меня. Я являюсь лишь достойным из людей, чьи сердца исполнены храбрости, а помыслы чище горной воды. Не упусти свой шанс. Юноша машинально кивнул, внезапно громко стукнув себя по лбу. Кицунэ восприняв действия Чона как решительность к действиям, победоносно оскалился во все тридцать два зуба и мягко молвил, выжидающе всматриваясь в отражение. — Так каковым будет твой вопрос, Чон Чонгук? — Я понял, в чем твой секрет — самодовольно констатировал Чонгук, повторяя улыбку кицунэ. Не ожидая такого подвоха от смертного, лис с подозрением прищурился, хмуря кустистые чёрные брови. Невдомек было ему, что человек имел в виду, а вот Чон давно раскусил хитрого лиса. То-то он из кожи вон лезет, весь такой великий и всезнающий и все резину тянет, уговаривает задать ему вопрос и никак не покинет бренное тело. А ведь он и не может. Все дело в том самом обязательстве, которым наградил его пресловутый обряд призыва. Он не сможет покинуть смертное тело до тех пор, пока не ответит на вопрос. И если человек откажется, то он будет вынужден вечно скитаться по миру, влача бессмертное существование в хрупком смертном теле, изо дня в день умоляя того задать ему сокровенный вопрос. Это был его рок, происки судьбы и каприз небесной госпожи удачи. Его божественное наказание. — О чем ты? — недоумевал лис, пытливым умом своим запоздало оценивая происходящее. Хитрый человечишка узнал его секрет. — Ты не можешь покинуть мое тело, пока я не задам тебе свой вопрос — в подверждении догадки кицунэ, победоносно констатировал Чон. Глаза лиса блеснули хищным взглядом. — Кроме того, пока ты владеешь моим телом, оно бессмертно, — щелкнул пальцами Чон, по взгляду лиса понимая, что это истинная правда — из чего я сделал вывод, что ты не сможешь причинить мне вреда, так как это совершенно бесполезно. Лис внезапно ухмыльнулся, медленно хлопая в ладоши в лучших жанрах кинематографа. — Браво, Чон Чонгук, — молвил он, продолжая хлопать — Однако, ты кое-что все же упустил. Чонгук напрягся, весь превращаясь во внимание. — Убить, я тебя, конечно не смогу — промурлыкал кицунэ. — А вот превратить твою жизнь в ад не составит мне совершенно никакого труда. — В таком случае тебе никогда не покинуть этого тела — хмыкнул Чон, пожимая плечами. — Кроме того, если ты будешь чаще пропадать на улице, то мои родители лишь обрадуются. Съел, а? Взревев от ярости, кицунэ свернул за угол дома, быстрым шагом направлясь вглубь парка. Прочь от зеркал, прочь от суеты, прочь от надменного, самодовольного Чон Чонгука. Но как ни старался лис заглушить голос юноши он так и не смог этого сделать. Он следовал за ним по пятам, подобно совести, ибо был неотъемлемой частью этого тела. За это время кицунэ уже успел затосковать по собственной, эфемерной сущности, не обременённой плотью, кожей да костями. Он хотел парить высоко в небесах, у самой луны, нежась в пушистых, мягких облаках, но вынужден был влачить смертное существование в теле мальчишки, без устали тараторящем колкости. И куда бы он ни шёл, где бы ни находился, Чон Чонгук всегда был с ним, не ведая ни страха, ни сна, ни голода. И так длилось до тех самых пор, пока ближе к полуночи, ноги кицунэ не привели на крышу одного из самых высочайших зданий в городе, откуда открывался удивительный вид не только на окрестности, но и на полную, отливающую золотом луну. Полным тоски взглядом лис окинул ее прекрасные черты, погружаясь в безмолвные раздумья, временами прерываемые лишь доносившимся издалека пением цикад. Даже Чонгук заметно притих, невольно заворожённый красотой ночного города. — Красиво, не правда ли? — молвил лис, неотрывно взирая на россыпь мерцающих звёзд. — Красиво — кивнул юноша, наблюдая за тем как по иссиня чёрной глубине плывут редкие ночные облака. Он столько раз смотрел на игровое небо что и забыл, какое оно бывает в жизни. В сотни, в тысячи раз лучше пиксельного искусственного мира. Смотрел и не мог оторвать взгляд. И в этом любовании прекрасным, в неискушенном сердце окутанным негой, неожиданно зародилась жалость к божественному существу. Он мог почувствовать, с какой непередаваемой тоской взирал своим огненным взором бог, беспомощно пытаясь покинуть смертное тело. Каждая секунда превращалась для него в вечность, а вечность обращалась в небытие. И тут, совсем внезапно, даже для самого себя, Чонгук все же решает задать кицунэ тот самый вопрос, что позволит ему освободиться и навсегда покинуть бренное тело. — Я решил, какой вопрос хочу тебе задать — молвил юноша, ощущая как собственная бровь удивлённо изгибается, образуя дугу — Поведай мне, кицунэ о своей жизни. Я хочу узнать, что было до меня и что будет после с тобой, когда ты уйдёшь. — Ты действительно желаешь это узнать? — вопросом на вопрос ответил лис — Другого шанса у тебя не будет. Чонгук кивнул, вновь обращая свой взор к ночному небу, весь обращаясь во внимание. Улыбнувшись своим думам, кицунэ по имени Тэхен, прикрыл свои глаза, погружаясь в воспоминания, чтобы поведать смертному о том, о чем не говорил ещё никому. Жил-был никем не примечательный юноша по имени Ким Тэхен, рыжий аки лиса и пытливый, подобно вороне. Все желал он на свете знать, быстро обучился читать и писать, да и быстро сообразил он, как можно заработать на своих знаниях, продавая их как богатым так и бедным. Шли годы и мальчик становился юношей, а из юноши обратился он в прекрасного мужа, чью красоту и ум прославляли на всю округу. Вскоре проведал о нем великий король всех земель и созвал лучших воинов своих, дабы привели они к нему этого зазнайку, колдуна и шарлатана, что величием своим успел затмить своего короля. Много дней и ночей вели на него охоту лучшие воины короля, пока однажды Ким Тэхен не угодил в ловушку для диких лисиц и не был приведён ко двору короля великого. И окинул его взором владыка и усмехнулся, перстнем своим тыча в лицо умнейшего мужа, приговаривая: — жил как хитрый лис да и как всякий лис в капкан свой же и угодил. Смеялись с этой шутки как и придворные дамы, как и чиновники, так и сам король. Один лишь Тэхен хранил молчание, хитро ухмыляясь. Заприметив ухмылку его, король пробасил — Что смешного ты находишь в своём положении? — на что мужчина ответил ему, высоко подняв голову — Как бы громко не каркала ворона, не вдомек ей, что сыр у неё уже то и украли. Как и вы, мой король, все ещё тешите себя мыслями о том, что трон принадлежит вам. И разгневался король, с лютой ненавистью веля своим воинам бросить невежественного мужлана в темницу, где будет гнить он до скончания своих веков, питаясь одной лишь водою и чёрствым хлебом. Брошенный в темницу, всеми покинутый, но не сломленный, Ким Тэхен усмехнулся, сквозь толстые прутья решетки взирая на луну. Угодившая в капкан нога, перемешанная с лисьей шерстью, продолжала кровоточить и Ким решил, что прежде чем бесславно умереть, он помолится высшим силам, взывая ко всем ведомым ему богам. Он прославлял их имена, вознося их выше всего что было на земле, в глубине души своей сетуя на несправедливость и глупого, напыщенного короля. Потеряв много крови, мудрейший муж устало прильнул к грязной стене темницы и стал ждать своего конца, пока нечто внезапно не явилось прямо перед ним, оказав ему честь своим визитом. Сияя ярче солнца и переливаясь невероятной белизной, пред ним предстал юноша, чья красота была столь неописуема, что в его существование было трудно поверить. Однако, именно он в ту заветную ночь явился к великому мужу, достойному из всех достойных, почитая его своим визитом. Великий и мудрейший кицунэ, облачённый в тончайший белоснежный саван, протянул свои длани к смертному, чтобы наградить того за его страдания. — Знания преумножают знания, невежество преумножает невежество — так он молвил в тот день, прежде чем раствориться в лунном свете, освобождая смертного по имени Ким Тэхен от оков бренного тела, обратив его душу в бессмертного мудрого кицунэ. Шли года, за ними столетия и Ким Тэхен все меньше стал походить на того, кем когда-то был, все больше становясь похожим на того, кого повстречал тогда в тёмной мрачной темнице. Преумножая хвосты и знания, он бродил по миру, обмениваясь знаниями со смертными, тем самым преумножая свои. Так было изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Пока однажды, одним тихим, беззаботным вечером лису по имени Тэхен не повстречался смертный юноша по имени Чонгук. Ну, а дальше ты и сам все знаешь. Лис улыбнулся, полной грудью вдыхая прохладный ночной воздух. — Ну, а что же будет потом, после того как ты покинешь меня? — поражённый историей лиса, удивлённо воскликнул Чонгук. — Я ещё не решил — хитро прищурился лис, усмехнувшись — Всему своё время. Да и потом… Однако что затем говорил лис, Чонгуку так было и не велено узнать. Последнее, что он помнил, это белоснежная луна и промелькнувший на ее фоне рыжий пушистый хвост. Проснувшись поутру в кровати, Чонгук судорожно стал ощупывать себя, проверяя каждую руку и ногу, но тело исправно слушалось его, не выказывая ему ровным счётом никаких признаков неповиновения. Облегченно вздохнув, Чон неспешно встал и двинулся к зеркалу, где ещё вчера вечером рассматривал себя в отражении кицунэ. Или же, это был всего лишь сон? В зеркале на него смотрел все тот же обычный, ничем не примечательный школьник по имени Чон Чонгук. Типичная заурядность с парой грошей в кармане и большой дыркой на носке, гроза онлайн задротов и непобедимый игроман. Все такой же типичный мальчуган, каким был и вчера. С одним лишь небольшим таким различием, которое смотрело на него из-за спины в отражении кровати, задорно улыбаясь во все свои лисьи тридцать два зуба, невольно вызывая такую же улыбку у самого Чонгука.