Как она танцевала под дождем...

- Ты живешь так, как хочешь ты. Никто не решит за тебя, как расставлять приоритеты в этой жизни. Разрушай мир – но будь готов к тому, что появятся те, кто захотят его отстроить заново. Приводи в ужас людей с южного моря до северных гор – и будь готов к тому, что тебя возненавидят. Убей негодяя – и стань героем в глазах честных и врагом бесчестных. Найди грань между добром и злом – и умри, ибо смертным не дано знать эту истину мироздания… Теперь ты видишь? Молчание. - А знаешь, ведь ты открываешь для меня новые грани понимания жизни… Двое сидели на краю мира. Где-то далеко внизу, синеющее глубокими далями, билось о каменистый карьер море, а предгрозовое небо, удручающе нависая над их головами, тяжелым «потолком» возвращало взгляд на темные, бушующие воды далеко внизу. Мелкая блондинка, привычно подергивая ногами в воздухе, иногда касаясь ими края обрыва под собой, выбивала землю буквально из-под себя. Бледный брюнет сидел рядом с ней, закутавшись в какое-то подобие белого покрывала, не пачкавшегося даже от мелких крупиц песка, поджал под себя ноги и водил пальцем по песку, иногда зарывая руку в россыпь песчаных крупиц. Блондинка открыто улыбнулась, по-детски небрежно запрокинув голову, глядя на сгущающиеся тучи. - Я не говорю ничего, кроме непреложных истин, открытых для мира даже не мной, - ответила она, проводя пяткой по карьеру под обрывом и поднимая новую лавину из песка, с тихим шуршанием скатившуюся на закручивавшиеся волны, грохотом бившиеся о камни карьера. Он, ненадолго остановив на девушке свой взгляд, последовал ее примеру. - Ты говоришь о пороках снисходительно, являясь столь чистой душой, - пробормотал он, захватывая в ладони песок, и, раскрывая кулак, выпускал песчинки сквозь пальцы. – Ты улыбаешься, глядя на зло, и говоришь о жизни, будучи призраком. Даже списав все на женскую логику, я все равно не могу объяснить тебя! Неужели в тебе нет хоть капли лицемерия? - Какое же я «добро», как ты выразился, если я способна лицемерить? – усмехнулась девушка, поднимаясь на ноги. Брюнет продолжал растерянно следить за каждым ее движением, в то время как та, сделав глубокий вдох, расправила руки в стороны. - Пора, - выдохнула она, встав на носочки на самом краю обрыва. Вдруг пошел сильный дождь. Настойчивые капли небесных слез, как всегда видел их брюнет, размывали песчаную землю под ногами. Карьер, на котором стояла неуловимая блондинка, медленно наклонился и вскоре обрушился. И она заскользила по наклонной вслед за песком, быстро приближалась к воде, все так же плескавшейся у подножия, разбиваясь об острые отвесные камни. Песок грязной дымкой устлал поверхность, окрашивая морскую пену в грязный оттенок. Девушка, вовремя прыгнув, обогнула камни, и, скользнув на убегающую волну, плавными движениями закружилась на воде. Парень, чьи глаза почти закрывались под настойчивым убаюкиванием тяжелых капель на веках, не мог оторвать взгляда от танцевавшей на воде девушки. Она, пропуская через себя потоки пресных слез небес, прыгала, кружилась, выписывая сложные пируэты на волнах, периодично поднимавших ее высоко к грозовым облакам, отвечавшим морю грозными раскатами грома. А она танцевала. Танцевала, будто она делает это в последний раз. Танцевала, полностью отдаваясь этому, вкладывая в каждое движение жизнь и чувства. Шагала на набегающую волну, поднимая руку к небу, собирая в раскрытую ладошку несколько капель воды. Спрыгивала с волны, отчего ее волосы легкой золотистой волной, следуя вслед за ней, поднимались в воздух. Кружилась на воде прямо над мелкими водоворотами, иногда пытаясь скользнуть непосредственно в них, надеясь, что она все-таки сможет понять какова вода изнутри, но, вспоминая свою сущность, лишь кружилась вместе с потоками воды. «Она танцует… Прямо как в день, когда погибла», - поймал себя на мысли брюнет, бездвижно сидевший на краю мира, глядя на танец этой девушки. - Если ты пообещаешь мне, что с ними никогда не станет ничего дурного – я сражусь с тобой!.. «Ты не изменилась… Ты умудряешься жить, даже умирая. Умирая каждый день от осознания того, что уже умерла!.. Как всегда легкая и беспокойная Мавис…» Вдруг блондинка остановилась и, когда сильная волна, поднявшая ее почти к самому небу, дошла до эпицентра своей силы, спрыгнула рядом с брюнетом, счастливо улыбаясь. - Ты, как всегда, чудесно танцуешь, Мавис, - томно и безразлично протянул брюнет, все еще глядя на бушующее море. Блондинка, будто не заметив его безразличия, по-детски довольно улыбнулась и зашаркала ножной по размывшейся земле, своим движением ничуть не задевая землю. - Ты скоро проснешься, и мне будет не для кого танцевать, - обиженно протянула она, заглянув в темные глаза парня, иногда наливавшиеся красным, на что брюнет, резко одернувшись на месте, ответил: - Сейчас я бы предпочел умереть, нежели просыпаться. Я сам себя ненавижу. И ты – единственная, кто может пережить мой «голод смерти», и то только потому, что ты уже мертва!.. Я тоже хочу умереть. Девушка, задумчиво закатив глаза, немного прикусила одну губу. - Не знаю… Если ты живешь так уже несколько тысячелетий, то я бы на твоем месте уже второй раз умерла бы, только со скуки! – как всегда легко и беззаботно пропела девушка. Услышав в ее голосе какую-то толику издевки, парень вскипел: - Тебе не понять! Сколько я существую – столько умирает вокруг меня все живое! Я всю жизнь живу, глядя на смерть, не разу не имев возможности пожить даже так условно, как это делаешь ты!.. И вдруг его глаза стали будто стеклянными, и парень, ухватившись за голову, испуганно начал смотреть по сторонам. Вокруг на сотни миль не было ни души, лишь степь, а по ту сторону карьера – бесконечное море. Извергнув смертельный поток «голода смерти», брюнет, будто до основания выпотрошенный мешок, упал на колени, раскинув руки возле себя. Мавис, все это время стоявшая неподалеку от него, тихо опустилась на колени рядом с ним. Пусть даже не имея возможности по-настоящему приблизиться к нему, она, условно обвив руками его шею, повисла над ним, будто кольцом окружая его благодатным светом. Осознав все происходящее, парень удивленно посмотрел на улыбавшуюся Мавис. - Интересно, ты возненавидишь меня, когда проснешься? – спросила она. - Почему я должен тебя возненавидеть? – спросил он, удивленно вскинув брови. - Мне кажется, проснувшееся зло не способно ни на что, кроме ненависти… Если это не так – то и настоящим злом это вряд ли можно назвать… Брюнет, грустно посмотрев на девушку, тихо сказал: - Если мне будет суждено тебя возненавидеть, то тогда я хочу, чтобы ты, услышав о том, что проснулся Зереф, ушла бы помогать своей гильдии, идет? Она утвердительно качнула головой. С неба, до этого дня плотно закрытого тучами, на водную гладь опустились робкие солнечные лучи. Песчаный карьер, почти полностью размытый волнами за все те дни ужасных бурь, теперь был больше похож на «край земли», медленно, постепенно перетекавший в глубокие воды бесконечного океана. Теперь на откосе стоял только брюнет. Его глаза, окрашенные красным, яростно и жестоко взирали на горизонт. Где-то вдали показался огромный черный дракон. «Значит, они все уже мертвы… И ты, Мавис, возможно, тоже исчезла…» И вдруг ему всего на секунду показалось, что он увидел, что с ясного, безоблачного неба пошли крупные капли дождя, стеной вставая над морем. Что волны снова бушуют в океане, а на этих волнах, поднимая руки к небу, танцует светлая блондинка, так любившая жизнь во всех ее проявлениях…