121

Глубокий вдох. Тул ощущает сильную боль во всем теле и неприятный вкус во рту, проснувшись утром 10 июня. Некоторое время у него уходит на то, чтобы суметь открыть глаза, еще немного на то, чтобы осознать кто он, где он и зачем. Когда он, наконец, выдыхает, в глазах ненадолго темнеет, сердце немного сбивается с ритма, но быстро приходит в норму. Парень вытирает уголки губ тыльной стороной ладони, ощущая себя грязным и вонючим чудовищем. Кажется, последняя стопка была лишней, если, конечно, не последняя бутылка. Тул тянется руками вверх, изо всех сил стараясь игнорировать боль, веря, что небольшая разминка пойдет на пользу. Он глубоко зевает и, наконец, осознает, что в постели он не один, да и вообще-то он не в своей постели. - Блять! Тул так и застывает с открытым ртом. Слегка прикрывая лицо руками, сквозь пальцы он наблюдает за тем, как просыпается Макс. Тул напрягает каждую извилину, чтобы вспомнить хоть немного, пугается собственных мыслей и как будто бы только что возникнувшей боли в районе копчика. Сквозь зевоту Макс желает доброго утра, хотя по его выражению лица становится понятно, что не такое оно и доброе. - Макс, - зовет Тул шепотом, будто бы боясь озвучивать свои догадки вслух, - я ничерта не помню. Что мы вчера делали? - А? – Снова зевает Макс. – О чем ты? Вероятно, пили, пока не умерли. - Блять, у меня жопа болит! - А я тут при чем? - Это вот мне и интересно! Тул заводится в одно мгновение, некое ощущение дежавю накрывает с головой, но вера в лучшее все еще пребывает с ним. Он поворачивается на левый бок, утыкаясь носом в собственное плечо, и другой рукой потирает пострадавший зад. Выслушивая тираду Макса о том, что надо лучше следить за своим поведением и количеством выпитого, Тул продолжает кряхтеть от боли. Он даже не упрекает друга в том, что тот также ничего не помнит, а пытается строить из себя святошу. - Послушай, - изрекает Макс, - если бы реально что-то произошло, то я думаю кто-то из нас бы это запомнил. Ну ты бы точно запомнил. – И на вопросительное выражение Тула спешит объясниться. – Ну или кто бы у нас там был снизу. Не знаю. У тебя же задница болит, в конце концов! Тул дышит зло и через рот, словно разъяренный бык, но успокаивает себя тем, что Макс, собственно, говорит все логично и правильно. Предположив, что боль мучает его из-за удара, о котором он благополучно забыл, как и о доброй половине вчерашнего вечера, парень встает с постели и начинает бродить по комнате в поисках своей сумки. Выудив ее из-под груды их с Максом вещей, пустых бутылок и пакетов, он быстро находит зубную щетку, оповещает Макса, что одолжит его зубную пасту и полотенце, и удаляется в ванную. Макс решает долго не залеживаться и, когда слышит, что шум воды в раковине сменяется шумом воды в душе, спешит отыскать свою зубную щетку и отправляется вслед за Тулом. Они давно привыкли к обществу друг друга, так что ни один из них не стеснялся перед другим. Однако, когда Макс изъявил желание присоединиться к старшему в душе, тот вытолкал его, обругав отменным трехэтажным. Были некоторые границы, через которые Тул никому не позволял перешагнуть. Мыться вместе с кем-то не казалось ему хорошей идеей, а скорее отвратительной. И не только потому, что это был Макс, а просто потому что это жутко не удобно, не комфортно и вообще не в его стиле. - Подкинь полотенце. - Ой, только не говори, что стесняешься. - Я не стесняюсь. – Тул сдвигает дверь душевой кабинки и предстает перед Максом во всей своей божественной наготе. – Не хочу пол тебе намочить. К этому времени Макс уже протягивает полотенце Тулу, с интересом рассматривая тело друга. Завидовать было нечему – такое же тело он мог видеть каждый день в зеркале, но сам факт того, что кто-то такой, хорошо слаженный, стоит прямо перед ним, заставляет ревностно закусить губу. Он откровенно наблюдает за тем, как вытирается старший, и не отводит глаз даже тогда, когда встречается с недовольным взглядом Тула. А тот, словно назло, вытирается так долго, что бедное полотенце уже можно выжимать, но не спешит уступить душ младшему. В конце концов, Максу надоедает эта бессмысленная игра, так что он быстро кивает в сторону выхода, и, сделав глубокий вдох, провожает старшего взглядом. Он стоит еще немного без дела, раздумывая над чем-то, а потом в две секунды раздевается и ныряет в кабинку. В одном полотенце на бедрах, Макс дефилирует обратно в комнату, теребя пальцами влажные волосы. Старший уже успел натянуть футболку и шорты Макса, единственные, которые выглядели чистыми среди кучи разбросанной по комнате одежды. - Ты и трусы у меня взял? – вскидывает брови Макс. - Не-а, я сейчас свою постираю, и… - Тул отвлекается от смартфона. – У тебя же есть фен? - Ты хочешь сказать, что надел мои шорты на свои голые яйца?! - О-о, ну сейчас сниму-у! - Ладно-ладно. – Макс выставляет руки вперед ладонями, словно обороняясь. – Уже все равно. Они больше не возвращаются к этому вопросу, так как обоих сейчас куда больше волнует другое. Все их попытки вспомнить события вчерашнего дня оказываются провальными. Единственное, что дает какую-то подсказку, это история инстаграма. Парни только успевают порадоваться тому, что выложенные видео совсем безобидные, а то, что они пьяные, заметит не каждый. В истории Тула оказывается зацикленное изображение, где они лишь смотрят в камеру, сменяя улыбки на смешные рожицы, а также семисекундное видео, на котором Макс задувает свечки на торте. В истории Макса видео больше, но все смазанные и не очень понятные, так что он просто спешит их удалить, дабы как можно меньше людей потратило свое время на просмотр бессодержательных материалов. Будучи трезвым, он ничего не снимал, так как был слишком занят, принимая поздравления и подарки. А когда официальная часть закончилась и Макс вспомнил, что еще ничего не запостил, снять ничего путного не получалось, но какой-то черт вместо него нажимал на «отправить», так что штук 10 маленьких видео странного содержания оказались в сети на всеобщее обозрение. Макс поспешил оставить пост с извинениями, ссылаясь на то, что кто-то воспользовался его телефоном без разрешения, получив тут же кучу ободряющих комментариев. Можно было вздохнуть свободно. Тул снова начинает волноваться за свою боль в районе копчика, о чем тут же сообщает Максу. Тот даже слушать не хочет эти бредни, повторяя в миллионный раз, что ничего такого между ними не могло бы произойти. - Или тебя настолько просто выебать? - Нет! - Ну и чего ты тогда волнуешься так? - Не знаю. - Я думаю, ты бы был уверен на все сто, если бы что-то случилось. - Откуда мне знать? - Ну боль похожа на ту, как если бы тебя поимели? - Блять, а я типа знаю, как должно болеть, когда тебя поимели! Макс не может удержаться, чтобы не поиздеваться над всполошенным другом. В конце концов, Тул соглашается, что ничего между ними произойти не могло, и одаряет Макса улыбкой. Кажется, будто они вернулись в то время, когда проводили вместе все дни напролет. Они оба понимают, что безумно соскучились друг по другу, но вслух не произносят этого. Они расспрашивают друг друга обо всем на свете, огорчаясь каждый раз, когда оказывается, что они много чего могли бы сделать вместе, но были слишком заняты для частых встреч. - Давай не будем больше теряться, ладно? – улыбается Макс, когда Тул уже обулся, собираясь уходить. – Я так скучаю по тебе. Тул смущенно кивает и, немного подумав, тянется обнять Макса. Он почти сразу же жалеет об этом, потому что младший сжимает его своими ручищами так сильно, что Тул беспокоится, не останется ли у него синяков после такого проявления любви. Он так и уходит в одежде Макса. Специально, чтобы уж точно был повод вернуться.