Пещера

Кто бы ещё дал в обмороке поваляться. Щека вспыхнула болью, зубы заныли, но перед глазами прояснилось. Звёзды и птички летали невыносимо чёткие. - Пада, ещё раз заистеришь, Дженса будешь как спящая красавица в коме дожидаться. И положить мне на все права человека и заслуги перед императорской семьей Регеры. Падалеки отвлекся от мельтешащих птичек, навязчиво порхающих на периферии. - Дженс? - Муж твой, дубина. Принц-консорт при королеве-матери. Ну почему ты на Данниль не запал? Было бы все по-человечески, а не через … - Чад хлопнул себя ладонью по лицу. Джареда подташнивало от отголосков страха, но в животе ничего лишнего не нащупалось. Только обширные и, похоже, очень глубокие рубцы. Падалеки осмотрел пах, тоже норма, кроме цвета, конечно. Что же от него оставалось, если живых мест на шкуре полпроцента? Желудок, уловив внимание хозяина, радостно заурчал. - Жрать хочешь? – Джаред кивнул. – Это хорошо, оживаешь. Чад набрал на панели код, приложил ладонь. Через заставку «Совершенно секретно. Только для Семьи», вылез список «Регера: итоги кроссгенного эксперимента. Программа Рудокоп». - Пока не досмотришь – жрать не дам. Если захочешь потом спросить чего, я на камбузе. Джаред забрался с ногами на диван, сунул руку в заначку. Из коридора донеслось: - И на лакрицу не налегай! С некоторых кадров может вывернуть. Падалеки фыркнул в ответ и ткнул в «Начало». Через десять минут он уже понимал, почему есть не стоило. Лакричная палочка забыто болталась во рту, Джаред как начал жевать её на первых кадрах, так и застыл, сжимая в зубах. Обычная историческая хроника, кровавые заметки о гибели первых поселенцев не впечатлили. Бойня с Тварями напрягла, но не более, чем грызня корпораций, когда обнаружились первые кристаллы леденита. Подташнивать стало, когда история дошла до Лютера Тиодо. Ксеноэколог по образованию, несостоявшийся падре и искатель приключений по жизни, он заинтересовался однажды местом Тварей в экосистеме Регеры, причинами их разнообразия и схожести их с видами, генетически несвязанными. Ему хватило сбережений, чтобы собрать экспедицию в одну из малоисследованных пещер. Тиодо то ли был невероятным везунчиком, то ли последним неудачником во Вселенной. Потому что попали они на сезон гона. То, что выбралось из-под земли через четыре дня, Джаред добил бы на месте. Безногое одноглазое существо, в которое превратился Лютер, выжило каким-то необъяснимым дьявольским промыслом. Он вырезал зародышей Тварей из себя и смог добраться до оставленного у пещеры НЗ, вызвать помощь. С исследования генов тех личинок и началась программа Рудокоп. Леденит, идеально структурированный и невероятно хрупкий при промышленной добыче минерал, россыпями залегал в глубине запутанных пещер, замечательно сохраняясь в руслах подземных ручьев, вымытый водой из пластов известняка. Джаред и не задумывался, насколько эти призрачно-голубоватые кристаллы важны. Проще сказать, где их не используют. Леденитовая пыль шла за тонну – копейки, а вот кристаллы… Самый большой, что Падалеки довелось увидеть, был с горчичное зернышко и стоил его трехмесячного заработка со всеми премиями. Здесь речь шла о других кристаллах, от небольших, величиной с кулак, до друз, матово светящихся рассеянным молочным светом, в пустотах которых можно устроить вечеринку на двести человек. Проще всего их было собирать руками. Но стоило найти богатое место, являлись Твари и тоже собирали урожай. Палить из гранатомета, жечь их огнем рядом с леденитовыми жилами было полным безумием. Яды они жрали как горчицу, и какой-то эффект достигался только отманиванием их от шахтеров. Вторая волна поселенцев погибла, потому что община боялась уничтожить склады с леденитом, а то, что у тварей есть большой опыт рытья подкопов, как-то никто не вспомнил. Лютер Тиодо основал третью волну. Пережив побоище в герметичной камере реанимации, выбравшись оттуда более роботом, чем человеком, он, по мнению современников, тронулся умом. На правах единственно выжившего он использовал накопленный леденит, чтобы основать на Регере биолабораторию. К работе приступили лучшие ученые. Обслуживанием и охраной занимались исключительно пораженные в правах. Ни одного свободного поселенца или наемника. О деятельности Тиодо ходило множество неподтвержденных слухов, но истина в том, что первый император Регеры не только создал гибридов Тварей и человека, что было достаточно легко, но и смог приручить этих существ и переложить добычу кристаллов на их плечи. Разумными получались полтора-два процента от всей стаи. Умеющие говорить и общаться на уровне ребенка. И жестко строить иерархическую цепочку, чтобы заставлять менее разумных приносить пользу. На втором поколении Тиодо нашел причину, что помогло им развиться по максимуму... Джаред пробежался глазами по простыне текста, вчитался в последние строки и понесся блевать. Отплевываясь розовой от конфет пеной, содрогался от омерзения. Самые умные дольше ели. При отсадке от погибшего родителя-человека их не смогли достать из бедренной кости. Маленькие, кошмарно зубастые червячки глодали кость и высасывали мозг на неделю дольше остальных. Третья волна умела не только говорить, но и считать, производить элементарные вычисления. Обменивать леденит на (Джаред содрогнулся в новой судороге) мясо и кровь своего родителя. Да, клонированное-переклонированное, но опознать его Твари могли на любом расстоянии, и не было ничего в жизни, чего они хотели бы больше. Монстры обеспечили Империю леденитом, Империя поставляла им лучший наркотик. "Пегас-Эли" давал комфорт и безопасность давшим жизнь новому поколению, предоставляя Империи возможность в любой момент обновить образцы тканей. Так и жили. Иногда служба безопасности давала сбой, и "Пегас" простаивал в ожидании новых постояльцев. Джаред ополоснул лицо, посидел немного на закрытом унитазе. "Это тоже жизнь. И Дженсен, которого ты так хотел, весь в этой жизни. Только он здесь с рождения, без права что-либо изменить." Он посмотрел на свой живот, плоский, покрытый пятнами восстанавливающейся ткани. Дженсен пытался это остановить. А теперь они здесь оба по гланды, не выскочишь. Дрожью пробрало от мысли, что его опять кто-то будет жрать на живую. Но если истерить и выделываться как малолетка, он никогда не узнает, что это было, и правда ли они теперь в безопасности. На несгибающихся ногах доковылял до дивана. Смотреть на разорванных, сожранных собственными детьми мутантов сил не было. Он пролистал перипетии появления на свет следующих волн. Зацепился только за фото монстра, очень похожего на то, во что превратился Эклз после взрыва. Дочитал до "после перехода в мега-форму обратная трансформация считалась невозможной" и погнал текст дальше. Исступленно тыкал пультом, пока долистал до собственной истории. Глазами Охраны Регеры их с Чадом дурость выглядела спланированным самоубийством. Что идея Джареда запереться в гон в пещерах, что озарение Чада выйти туда с динамитом наперевес. София сама пожалела, что рассказала ему подробности. Никто не ждал, что белобрысый балбес за ночь из подручных материалов (состав стал ноу-хау на Регере) соберет бомбу и, как только двери откроются, а Падалеки не обнаружится, взорвет. От поражения в правах его спасла только София и стоимость патента взрывчатки. На материалах, посвященных себе любимому, Джаред не стал останавливаться. Дженсен его спас. Благодаря белковому коктейлю из переваренных собратьев (Джаред усилием воли уговорил желудок остаться на месте) к моменту вылупления кладки "детки" его почти не тронули. Но едва Дженсен освободил первых, Твари (Джаред отказывался считать их своими детьми) набросились на ближайшую доступную пищу. Тогда Джаред от боли слабо соображал, не видел, что Эклз, отдирая личинок, цепляет их на себя. И если бы не это, вертолету спасателей не достался бы даже тот обглодыш, который они получили. Съели бы до костей, не только шкуру попортили. Последним штрихом было примечание медиков, что Эклз был не прав, влив через железы на клыках противоядие, возвращая чувствительность и подвижность. Адовы перекаты боли, которые за этим последовали, Джаред будет помнить до конца жизни. Но стоило представить, что очнувшись, он не смог бы шевельнуть и пальцем, снова ломанулся в ванную. Беспомощный и неподвижный... Да он рехнулся бы сразу, и фокусы с суицидом показались бы Семье сущими цветочками. Когда страх отхлынул - личинок внутри нет, двигаться сам в состоянии - Джаред смог отлипнуть от белого друга. Он быстро пролистал разделы о том, как прекрасно развиваются личинки нового поколения, о количестве нулей на счетах, которыми он отныне имеет право распоряжаться, о куче новых полезных данных, добытых на его примере. И не нашел самого главного. Что с Дженсеном? Для пробы ткнул в "Вопросы". - Привет, Джаред... - проворковала с экрана Данниль Харрис, солнечно улыбаясь. В прошлой жизни он бы постеснялся жалкой больничной распашонки, едва прикрывающей кривые колени. Прошло то время. - Правильно понимаю, я свободный? Могу уехать в любую точку галактики и не возвращаться? Улыбка Харрис заледенела. - Конечно, солнышко. Ежемесячные пакеты с кровью можешь отправлять курьером. И в твоих интересах сообщать, куда собрался. Ах, Дженсен же не рассказывал, как на Земле мы с ним встретили папу... - фурия сверкнула глазами и ласково прошипела: - Клянусь, ничего вкуснее в жизни не пробовала! Связь прервалась. Признать, у Охотницы был повод обозлиться. Не Дженсен заварил эту кашу. Не он заперся в пещере, не он устроил взрыв, вызвавший превращение в мега-форму, способную сделать кладку в любом теплокровном. Но именно Дженсен разгребал все свалившееся дерьмо, спасал чужую задницу ценой своей. А задница мечтала только смыться. Ткнул на вызов. Благоразумно сделал вид, что не замечает покрасневшие глаза собеседницы. - Как он? - Стабильно, - пристальный взгляд продирает до рези в кишках. - Я могу ему... помочь? Харрис открыла рот... и захлопнула, клацнув зубами. На лице отразилось все, что она хотела сказать, но Дженсена она любила. Поэтому тон был резковат, но вполне приемлем, если вспомнить, кто виноват. - Можешь рассказать, как он вышел из мега-формы в первый раз? Теперь рот вовремя захлопнул Джаред. О том, как обезумевший Эклз вытрахивал из него жизнь и фаршировал Тварями, Падалеки помнил слишком хорошо. И изливать на Данниль не видел смысла. - Сексом, - продавил он сквозь зубы. - Не работает. Он одарил красноречивым взглядом. Ответный, цепкий, просчитывающий варианты так, что Джаред их видел, не порадовал. - Ты...? - Нет! И вырубил связь. Живот снова задергало ощущениями чего-то гадкого, ворочающегося внутри. Унитаз принял как родного. Отплевавшись от гадостных воспоминаний, Джаред умылся и поплелся в камбуз. Не есть, просто чтобы одному не торчать. Мюррей посмотрел так, словно подслушивал. Хмуро, но с пониманием. - Я часа на два больше потратил. - Зачем читать, когда все прошло? - Чтобы выжить, - Чад нацедил в огромную кружку остро пахнущего чая, подвинул навстречу. - Пей, это сделает тебя чуть менее вкусным. - Дебил, кто так шутит? Зависшая тишина неуютно давила на уши. Чадово чувство юмора скончалось в один день с гражданством Лиликоты. - Имбирь, корица, бадьян. Запах немного изменится, они всё равно тебя опознают, но у меня будет на четыре секунды больше. Джаред молча выпил. Неприятно резкий запах и приторная сладость какого-то сахарозаменителя осели на языке гадким осадком. - Я же капитан корабля? - Формально. Если не вычудишь новую глупость. - Через сколько мы окажется у марсианской орбиты? - Заправка, разгон и прыжок... Трое суток. Маневрирование еще часов пять. Джаред подавил желание еще раз потыкать в него пальцем. Мюррей всё-таки невероятно изменился за это время. Когда-то они мечтали добраться до красной планеты. Лучшие развлечения галактики. Чад даже маршрут рассчитал, на перекладных, окольными полулегальными путями, им оставалось накопить еще две трети суммы на дорогу и еще кучу денег на сами развлечения. Он бредил марсианскими красотками, а сейчас даже глазом не моргнул, что помнит об этом. - Как только заправят - стартуй. - Есть, сэр. Джаред до последнего надеялся на смешок или подковырку. Но он вынесся исполнять, не дрогнув и мускулом. Оставив одного на камбузе и во всём мире. От вида еды тошнило, колени опять нехорошо дрожали от слабости. Он дошёл до осточертевшей кабины медпомощи, забрался в ее недружелюбные объятия и, чувствуя себя законченным наркоманом, выбрал на панели "длительный сон". Не хотелось говорить с новым Чадом. И снов не хотелось. А больше всего он боялся, что снова начнёт вспоминать Дженсена. Начнёт и не выдержит, свихнётся. Потому что вернуться к нему сейчас - верная смерть. А без него - невозможно.