***
[06:31] «Чав»: я тебя ненавижу [06:42] «Вычурный пидрила»: Слишком рано для «доброго утра», так что тебе того же. [06:50] «Вычурный пидрила»: А еще слишком рано и для злого утра. Ты обычно не просыпаешься раньше половины восьмого. В чем дело, Эгги? [06:51] «Чав»: я очень сильно тебя ненавижу [06:51] «Вычурный пидрила»: Да ладно! [06:51] «Вычурный пидрила»: Дай угадаю. [06:52] «Вычурный пидрила»: Дрочишь на меня? ;) Вот откуда только узнал? И у этого, что ль, свои особенные радары? Интересно, они у всей гребанной радужной братии или только отдельные индивиды отличаются? [06:52] «Чав»: нет, блять [06:52] «Вычурный пидрила»: Тогда хочешь дрочить. Даже не вопрос – ебанное утверждение. Правдивое, чтоб его, утверждение. [07:17] «Чав»: ненавижу [07:17] «Вычурный пидрила»: У малыша Эгги проблемы из-за меня, боже, как мило. Эггзи буквально кожей чувствовал, как где-то далеко, в своем пидорском Далтоне, Чарли, развалившись на постели, искренне смеется. [08:23] «Вычурный пидрила»: Сегодня, Scandls, 20.00. [08:23] «Вычурный пидрила»: Постарайся не опаздывать. У меня еще дела. Эггзи презрительно хмыкнул. Вот еще, будто ему нечем заняться! Можно подумать, он станет шляться по гей-барам в эти дни – дни, когда репетиции настолько частые, что некогда дышать, а над домашкой можно сдохнуть. Он не придет, конечно, ему это совершенно неинтересно и некогда. Нет. [10:35] «Чав»: кстати [10:35] «Чав»: откуда ты знаешь, во сколько я просыпаюсь? [10:35] «Чав»: ты точно следишь за мной [10:35] «Чав»: это еще у кого из нас проблемы, принцесса***
Конечно же, он пришел. Был точно ко времени, сука. Чарли отыскался у стойки – от него тянуло дымом, текилой, а в глазах плясали искры. Эггзи встал рядом и посмотрел вопросительно: что-то в облике Чарли было не то. Обычная смесь наглости и лицемерия, яд на донышке фраз, но все же, черт, что-то неуловимо изменилось. – Отлить, – счастливо оповестил его Чарли, опустошая бокал до конца. Эггзи кивнул, намереваясь дождаться Хескета возле барных стульев, но Чарли вдруг схватил его за руку – прямо за ладонь своими горячими цепкими пальцами! – и потащил через толпу, ловко лавируя. Для вечера рабочего дня тут собралось поразительно много народу. Едва за ними скрипнула темная дверь туалета, как Чарли резко развернулся на мысках и толкнул его в одну из незапертых кабинок. Не ожидавший такого подвоха Эггзи ощутимо приложился спиной и, дезориентированный, оказался приперт к стене. Чарли прижался к нему, обдал теплым дыханием, запахом жженого дерева и корицы, ткнулся носом в плечо. А потом, удерживая руками за плечи, посмотрел абсолютно трезво. Эггзи едва не расплавился под его взглядом – острым, как нож, раздевающим и одновременно смятенным. Вот как такие противоположности можно уместить в одном человеке? – Тебе не кажется, что все слишком быстро? – говорилось почему-то шепотом, и горло сводило спазмами в предвкушении… чего? Эггзи не мог определить. – Мы торопимся. – Мы медлим, бля, – Чарли был близко, Чарли был везде, и ныли, пылали от напряжения нервы, – медлим как тормоза. На этом диалог предсказуемо быстро исчерпал себя. Не то чтобы Эггзи устроило такое объяснение, просто Чарли не оставил ему выбора – столкнулся зубами, сомкнул челюсти на его шее, и кусая, и целуя одновременно. Чарли вообще не оставил ему выбора, появившись в его жизни. Эггзи глухо застонал, практически подавился всхлипом, пытаясь нашарить с зажмуренными глазами защелку на дверце кабинки. Кто, скажите, придумал делать их так далеко? Чарли мазнул языком, цапнул за кадык и оставил влажный, пылающий след под ухом. Черт, после этого безумия точно останутся засосы. – Ненавижу тебя, – сипло признался он и, разведя ноги Эггзи коленом, потерся пахом о бедро. Эггзи пришлось закусить губу, чтобы не застонать в голос – для его заведенного тела этих простых движений хватило вполне. Та проблема, которую ему с трудом удалось решить сегодняшним утром, вернулась вновь, молотом ударила в голову. Вспыхнуло под веками, полыхнуло настолько, что Эггзи, сам себя не контролируя, вцепился в рукав чужой рубашки и едва не порвал ее ко всем чертям. Б-о-ж-е. Чарли, низко рыкнув, сместился чуть в сторону и двинулся снова – теперь уже прицельно стояком о стояк. Б-л-я-т-ь. Вот просто блять. Это было сухо, почти больно, потому что мешали слои ткани, но так крышесносно, что Эггзи и сам не заметил, как толкнулся навстречу. Толкнулся, черт, потому что Чарли, сгорбившись, склонившись, облепил его своим телом и рвано задышал в плечо. Они даже не расстегнули джинсы: на это не было ни времени, ни сил оторваться друг от друга. Они лишь терлись неловко, как зашуганные малолетки, шипя рассерженно и возбужденно. Они лишь цеплялись побелевшими от напряжения пальцами за одежду и целовались до крови. Вот такой вот, еб твою мать, первый секс. Искрометный просто. Восхитительный. Полный надсадного дыхания прямо в ухо, и нелепой возни, и сдавленных, тихих стонов, и Чарли, матерящегося и откровенно кайфующего, и горящего, и… боже, распаленного, жаждущего и торопливого настолько, что невольно раньше времени рвало крышу. Эггзи плыл в водовороте ощущений, едва ли не стекая от судорожного, яркого удовольствия вниз на бликующий, с разводами пол. Эггзи жадно подавался бедрами вперед, безбожно лапал Чарли за задницу, носом вычерчивал дуги в разрезе расстегнутой рубашки. Ткань трусов прилипала, мокрая от выступившей смазки, обрамляла член по всей длине, а Чарли давил на него, буквально вжимая в стену, опираясь на нее где-то у него над головой. Господи чертов боже, в полумраке помещения и блеске неоновых ламп он казался таким высоченным, большим и на ощупь был просто как уголь, только-только вынутый из костра. – Ненавижу, – язык не слушался, горло пересохло, но прикасаться, слизывать горьковатый пот с ключиц тянуло до дрожи. Чарли молчал, на лбу его пролегла глубокая складка, он не закрывал глаз, и словно всасывал эмоции Эггзи, читал его наслаждение, огромными буквами написанное на лице. И улыбался между поцелуями, прикусывая губу, хитро, с-с-сволочь, в своей вечной манере. Это было непонятно, суматошно и совершенно сумасшедше. У Эггзи болели легкие, потому что нечем было дышать, а шея уже наверняка покрылась синяками и засосами, но… чтоб его, как же это было хорошо! Он скользил руками по спине Чарли, шарил под пиджаком – не Далтона, нет, Хескет не дебил светить блейзером в гей-баре, – и старался взять себе как можно больше от этого удивительного вечера. Офигенного без прикрас вечера. А потом Эггзи с силой прошелся ладонью между ягодиц, вжался губами в слабое местечко между мочкой и кромкой волос, и Чарли как-то коротко, по-особенному вскрикнул – и спустил прямо в штаны. Ни разу себя не коснувшись. Проклятье. Осознание ломом прошлось по позвоночнику, зарядом тока тряхнуло все внутри, и Эггзи хватило пары судорожных, смазанных движений, чтобы кончить следом. – Блять, – выдохнули они синхронно, и Эггзи, смаргивая красные пятна, попытался восстановить дыхание. У Чарли был вконец ошалелый, расфокусированный взгляд, и в неверном мигающем свете глаза его – ярко-голубые, Эггзи завораживал их цвет – казались полностью черными, совсем бездонными. А еще у него были припухшие алые губы, помятый воротник и красноречивое пятно на штанах. Он выглядел выебанным, уставшим и довольным жизнью одновременно – но не пьяным, нет. На несколько минут между ними повисла, пронзительно звеня, гробовая тишина, пока оба старались отдышаться. – Ну, хоть без кепки, – гоготнул вдруг Чарли. – Я бы не пережил, хоббит, если бы ты в ней притащился и сюда. Эггзи, кривя искусанные губы, сорванно рассмеялся.***
[23:59] «Чав»: это было странно [23:59] «Чав»: но классно [00:00] «Вычурный пидрила»: Потому что я охуенен, признай. [00:00] «Чав»: ни за что [00:00] «Чав»: ночи [00:01] «Вычурный пидрила»: Добрых снов, Эгги. Сегодня можешь не дрочить на мое прекрасное тело. [00:01] «Чав»: иди нахуй [00:30] от «Вычурный пидрила»: Когда-нибудь. Блять. И как после такого заявления не подрочить?