Плакат

Концерт уже начался, и страх перед выступлением у парней ушел на второй план. Вся толпа сияла неоновым фиолетовым, синим. У Арсения от взгляда на эту многоликую толпу, глазами поглощающую его и остальных парней, сердце пропускало удар. Такая власть у него в руках — толпа. Хоть он не видел их лиц так ясно, он будто слился с ней, позволил себе расствориться в ней. И пока не было никакой алчной жажды заработать деньги на молодых девушках, смущенно говорящих «привет» и хихикающих ему в спину при встрече на улице, не было той отточенной холодности, которая посещает артистов, выступающих не первый год и привыкших к обожанию, боготворению. Была лишь радость и гордость, восхищение от мысли «я это смог. Я сам, своими силами, это смог». Всё было хорошо. — Арс, прочитай, пожалуйста, — просит Стас, привлекая внимание мужчины. Он указывает на балкон, где девушки растянули плакат, достаточно большой, чтобы его можно было увидеть отсюда. — Шип… — начал было Арсений, когда Стас быстро прервал его, осознав свою ошибку. Повисло недолгое молчание. Все девушки в зале испустили вдох, кто-то неловко оборачивался. По залу прошелся шепот, стремительной волной разносясь к балкону. — Шипперы-псы, — дочитал Арсений, выставив указательный палец, вынуждая Стаса подождать. Нельзя было не почувствовать напряжение, возникшее между всеми импровизаторами. Та девушка — волосы вроде бы тёмные, личико худое — нервно захихикала и принялась убирать плакат. Внизу, парни видели это, тут и там виднелись лица, подсвеченные экранами смартфонов. — Нет-нет, — грубо остановил её Попов, — покажи всем. Все видели? И практически весь зал обернулся и взгляды обрушились на неё, послышались смешки и едва различимый недовольный гул. Незнакомка, смущенная таким вниманием, стушевалась, но развернула плакат: «Шипперы-псы». В душе она, конечно, была собой довольна — ей удалось сотворить желаемое. — Как тебя зовут? — Арсений принял расслабленую позу, совершенно забыв о том, что у них должно начаться выступление и что надо не обращать на такое внимание. Вроде бы Антон или Сергей окликнул его, но он стоял и смотрел туда, вверх, на ту девушку, пытаясь разглядеть её лицо. Она назвали имя. — Прекрасно. Чем занимаешься? Кажется, весь зал сейчас лопнет от перенапряжения. Нервный смех — никто не знает, что сейчас выкинет Арсений. — Рисую. — Рисуешь, значит. Оно и видно, — быстро проговорил Арсений, как бы удивляясь такому совпадению. Все засмеялись. — Сдается мне, ты ещё несовершеннолетняя, да? — Арс, это уже выглядит как заманивание ребенка, — начал Антон этим своим специально низким и будто глуповатым тоном. — Педофил! — крикнул кто-то из зала, и слева рассмеялись. — Что? — наигранно возмутился Арсений. Зал засмеялся, кто-то завизжал. — Я всего лишь заговорил с ней! — Продолжай. — Что продолжай? — Арсений вновь обратился к той девушке на балконе. Она не переставала беззвучно смеяться; её плечи тряслись. — Продолжай концерт. — Как это иронично, ведь именно ты его и прервала, — саркастично подметил Попов. — Извини. — Девушка, видно, набралась смелости, но у неё кружилась голова от всей этой ситуации: она, именно она, обратила на себя его внимание. А всего-то нужно было. Всем вокруг было весело, все вокруг радовались тому, как Арсений отвечает ей. И тут мужчина достал из кармана бумажку, причудливо сложенную оригами-гадалку. Девушки пищали и смеялись, сгибались пополам от неожиданности, от самих действий Попова. А он купался в этом смехе, иногда сам ухмылялся себе в плечо. — Назови любимый цвет. — Голубой. — Ну конечно это голубой, — проворчал Арсений и под шум в зале начал складывать оригами — го-лу-бой. Из восьми чисел, написанных на обратной стороне, осталось видно только четыре. — Назови любое число от одного до четырёх. — Три. — Хорошо, — он раскрыл уголочек, на котором была нарисована цифра 3. Он слышал, как сзади ходили парни и смеялись, ведь они сами не ожидали подобного. Словно по волшебству, у Арсения оказалась «ответочка». На уголке ничего не было написано, но Арсений делал вид, будто читает что-то, выигрывая себе время на то, чтобы сымпровизировать. — Ты хочешь знать, когда начнется шоу… — Попов немного потянул время; зал притих, но продолжал посмеиваться. — Тут написано, что всё начнется, когда я схожу на свидание с твоей мамой. Вот это будет шоу! Бум! Зал, полный девушек, загоготал, кто-то свистел, а Арсений сквозь всё это говорил, словно пытаясь оправдаться: «Да, там так и написано». Шутки про мам — самые простые, но ему подобное и нужно. Позади отчетливее всех слышался смех Шастуна. Никто и не думал уже ненавидеть эту бедняжку, никто не злился, потому что сама обстановка не располагала к этому. Закономерность «хеклер — отклик» выполнилась. Каждый получил своё. — Ладно, Арс, мы тебя поняли, но давай всё же продолжим, — попросил Стас, положив руку на плечо Попова. Они продолжили, но было сложно делать вид, будто ничего не произошло. За эти несколько минут Арсению удалось разрядить обстановку. Они думали вывести его из себя, задеть его, показать, какие они смелые и как им плевать, но нет — показал как раз-таки он. Всё же он импровизатор, это значит, что он должен уметь по-настоящему импровизировать — подстраиваться под ситуации и уметь найти выход из любого положения, перевести стрелки, обратить всё в шутку. Всё же он артист, это значит, что он должен уметь делать шоу, смешить напоказ, легко принимать выкрики из зала и подобное творчество. Ведь так проще.