Кровопускание

      В палате министров воздух был тяжелым, горячим, нечем было дышать. Необъятные туши с громкими именами — министры и чиновники — лениво развалились в своих креслах, кое-как жирными пальцами перебирая ручками бумаги и тщетно стараясь что-то написать.       В центре лоджии вяло переговаривались министр экономического развития, Максим Станиславович, и министр продовольствия, Николай Васильевич. Их обрюзглые лица покраснели точно переспелые помидоры, подушка из нескольких подбородков не давала ни тому, ни другому опустить голову, чтобы прочитать очередное обращение от народа, истощенного скудоумием вышестоящего управления.       — Послушайте, Николай Васильевич, — начал министр экономического развития, делая паузу после каждого слова, чтобы отдышаться, — не кажется ли вам, что народ у нас в стране в последнее время, простите, совсем отупел? Так еще и работать никто не хочет! Зарплаты, видите ли, маленькие! Прожиточный минимум их не устраивает! Да раньше на эти деньги…       От этой пламенной речи у министра даже линзы в очках запотели. Он поспешно снял их, попытался дотянуться до галстука, сдавливающего и без того толстую шею, но попытка не увенчалась успехом.       — Согласен, — прохрипел министр продовольствия, вытирая платком пот со лба. — Народ наш, насмотревшись по телевизору западных стандартов проживания, — будь они неладны! — стал совершенно наглым и ленивым. То налоги у нас большие, то цены на землю их не устраивают. Ужас! Вот разве налог в тридцать тысяч на десять соток земли для сельского хозяйства это много?! Совершенно их не понимаю! Радоваться должны, что живут в такой богатой стране под чутким руководством своего честного правительства! — Николай Васильевич любовно глянул на фотографию Владислава Владиславовича, — главы государства — висящую в самом центре стены. — Обмельчал народ духом, обмельчал… Нет в них патриотизма!       — Это все западное влияние, точно вам говорю. США, Интернет, все эти движения за свободу слова… чушь какая! Все это настраивает народ против нас! Еще и эти экстремистские движения…       — Тут уже все складывается из деградации общества, — решительно заявил Николай Васильевич и лицо его еще сильнее покраснело, а за огромными щеками гневно сверкали маленькие глазки.       К толстым запястьям министров были прицеплены трубки. По ним подавали кровь рабочего класса страны, работников социальных услуг, и всех тех, кто еще имел силы пахать за копейки и шипеть сквозь зубы, что очень гордится этим.       Эта страна давно перестала развиваться и богатеть. Богатели только представители высших чинов, а их тела и кошельки увеличивались в геометрической прогрессии. Все в стране делалось «на отвали», ухудшая ее состояние. Самые умные давно укатили за границу, навсегда забыв о теперешней великой державе крохоборов и тунеядцев, а вынужденные патриоты ломали спины и нервы во благо толстых животов чуткого и бескорыстного правительства.       По улицам бродили высушенные мертвецы, бледные, тощие и ослабелые. Наплыв увеличивался утром, а к вечеру постепенно спадал. Шествие рабочих зомби больше походило на выгул заключенных или смертников, мотающих изо дня в день свой двенадцати, а то и шестнадцати часовой, срок.       Государство здесь не что иное, как воплощение кровососущих паразитов, вытягивающих из народа все соки и жилы. Чиновничьей рати только и подавай купленной славы среди народа, да деньги. Причем дозу и того и другого обычно увеличивают с каждым годом. Раз в месяц дают изголодавшимся мертвецам мясо — какую-нибудь неугодную сошку, митинг, агитацию или те же показушные выборы с сахарными мордами заседающих в палате. И социум это, как послушный ребенок, с радостью проглатывает, а потом ждет добавки. Некоторые еще и клавиатуру долбят: «какое у нас прекрасное правительство, страна замечательная!», отдавая последние гроши за свет и коммуналку, за налоги и за продукты на неделю, приклеивая к очередной трещине в аварийном доме кусок картона. А горячо любимое правительство и дальше будет, брызжа слюной на государственном канале в интеллектуальных дебатах, голосить, что народ — ограниченный и биосоциальный мусор, который из страны последние копейки сосет, а потом возмущаться, что их особняки попали в объективы папарацци. Интересно получается!       Николай Васильевич лениво потянулся в кресле, короткими и толстыми ручонками почесав сальный затылок.       — А я тут, знаете ли, жене пластическую операцию оплатил… — начал он.       — Да вы что! — ахнул Максим Станиславович. — И как?       — А, — махнул рукой министр, — как была уродиной, так и осталась. Зато теперь хоть в свои шубы влезает, — Николай Васильевич руками описал в воздухе идеальную женскую фигуру, цокнув языком. — Ей-богу, всю плешь проела!       — Правильно сделали. Она у вас, не спорю, дама своеобразная, а шубки-то сейчас совершенно шить не умеют. Ленивый народ пошел.       — Живут как у Христа за пазухой, ни в чем себе не отказывают. Мне вот тут недавно Сергей Семенович рассказывал, что к нему жильцы какого-то дома обратились. Дескать, крыша у них обваливается. Совсем охамели! В стране денег и так нет, а им на новую крышу подавай! Сейчас на крышу, а потом? Дом отремонтировать?       — Ужас, что творится, — вздохнул Максим Станиславович, не отвлекаясь от своего смартфона последней марки. — Всю страну обобрали.       — А дороги?! — воскликнул министр продовольствия.       — Что «дороги»?       — Дороги им не угодили! Дыры на них, видите ли! Пускай вообще радуются, что хоть такие есть. Еще и пенсии старикам повысьте. А кто их стареть просил, а? Это уже не наша забота.       — Правильно рассуждаете, Николай Вячеславович. Вообще эти пенсии сократить надо. А то получается, что в минус уходим. А я тут недавно себе такую машинку присмотрел…       — Машина — это хорошо, — согласно кивнул министр продовольствия.       Они еще и дальше продолжили обсуждать вшивость народа, а когда скучное заседание закончилось, то разбрелись кто куда, уже в одиночку сетуя на распущенность населения.       Вот так и получается, что наше благочестивое государство заботится о нас, страну разоряет. Для чего? Да чтобы жители ее проблем с ожирением не знали. Закрывает глаза на коррупцию, не брезгуя ей. Сквозь призму безразличия смотрит на наркотики, пьянство, безработицу, критический уровень проживания в некоторых районах, делая вид, что что-то предпринимает. А мы, неблагодарные такие, смеем к ним обращаться с фантомной надеждой, что нас услышат. Но ведь всегда куда лучше повысить налоги, проценты с зарплат, вбухать деньги в очередную далекую бедную страну, простить огромный долг, который мог бы поднять часть нацию с колен, чем вытащить свою страну из черной огромной ямы. Славься наше обрюзглое, прогнившее и благочестивое правительство самодуров и дармоедов!