Призрачный след

      Кин остановилась, медленно и глубоко дыша, волосы, будто наэлектризованные, шевелились, едва заметно вибрируя. Нет, повторяя разливающуюся в воздухе вибрацию.       — Что-то приближается, — тихо проговорила она, прислушиваясь к тревожному голосу интуиции. Спрятаться. Пригнуться и вжаться в песок, избегая разливающегося ощущения опасности.       — Вижу темную массу с юга, кажется, скоро начнется песчаная буря. Нас предупреждали о них, — Хьюга хмурился, — но я не думал, что они могут быть настолько сильными.       — Разве какая-то буря может нам помешать? — Ли подпрыгнул на одном месте и резко взмахнул рукой, но за его бравадой Кин отчетливо различила тревогу.       — Столкнемся и узнаем, — о песчаных бурях куноичи знала только то, что они существуют.       — На западе какие-то скалы, стоит позаботиться об убежище, — Неджи закончил изучать пространство и погасил бьякуган. В пустыне они находились уже больше суток, почти постоянно задействуя сенсорные способности, потому чакру стоило расходовать экономно. К тому же им так и не удалось поохотиться: вся окрестная живность выглядела так, будто или собиралась поохотиться на них сама, или отравить посмертно, а на пищевых пилюлях чакра восстанавливалась хуже.       — Опять спрячемся? — Ли уже всей душой ненавидел промедления и осторожную тактику, которой придерживалась седьмая команда.       — Нет, просто будем держаться ближе к возможному укрытию.       Они едва успели. Далекое и такое не опасное облачко, едва мелькающее на горизонте, как-то очень быстро оказалось совсем рядом, превратившись в непроглядную массу песка и ветра, который безжалостно рассекал в кровь открытые участки кожи, забивался в глаза и дыхательные пути, неприятно скрипел на зубах. Ли прикрыл глаза рукой и упрямо стиснул зубы. Это слишком напоминало тот бой с преображенным Гаарой, с которым он столкнулся в самом конце прошлого экзамена чунин. Ощущение беспомощности. Учитель Гай говорил, что обстоятельства и испытания закаляют, что каждое нужно воспринимать как вызов и сражаться с ним до самого конца, не опуская руки, но как сражаться с самой природой, что будто смеялась над ними, не давая поднять головы и рассмотреть, что же твориться на расстоянии вытянутой руки?       Вокруг бушевала буря, а все, что он мог — это стараться стать как можно меньше и компактнее расположить конечности, чтобы всей командой как-то втиснуться под небольшой скалистый уступ, который оказался единственным достойным укрытием от песка. Украдкой Ли разглядывал других членов команды: смотреть на песок ему быстро надоело, а других занятий, пока все не утихнет, не предвиделось. На первый взгляд оба казались совершенно спокойными и отрешенными, но чем дольше он смотрел, тем больше деталей замечал. Например, Хьюга только выглядел спокойным, но его выдавала каменная линия плеч и напряжение в лежащих на коленях руках. Ли подумалось, что пульс в четко обозначенных венах слишком уж частый, будто Неджи каждую секунду готов сорваться в какую-нибудь стремительную технику. Ему тоже не нравилось ожидание. Эта простая мысль как-то странно успокаивала. Кин напоминала Ли канатоходца: она зависла между двумя пограничными состояниями, будто какая-то ее часть находилась совсем не здесь, словно сон только одним глазом. Чтобы она не делала: смеялась, медитировала, подначивала или молчала — Ли не оставляло чувство, что он видит перед собой только часть человека, причем не самую значительную. Только тронь, и развеется с негромким «пуфф», как теневые клоны Наруто-куна. Почти вечность назад они уже сходились на экзаменационном поединке, но тогда у Ли не возникло чувство, что он сражается с призраком. То ли с той поры изменилось слишком многое, то ли он сам научился замечать больше. Рок Ли знал, его, как и сенсея, считали чудаковатым, немного рассеянным и очень поверхностным типом, неспособным к обычным хитростям и уловкам шиноби. Может быть, в чем-то все эти люди были правы, но он прекрасно умел пользоваться всеми чувствами, что отмеряла природа, и видел то, что видел. Например то, что двигались они довольно странно, будто выслеживали кого-то, или что диалогов между двумя другими членами команды было намного больше, чем они хотели показать. Учитель Гай просил его сделать все возможное, чтобы помочь команде его друга Какаши, и он не говорил, что помочь — это значит пройти экзамен. Поэтому Ли старательно не замечал то, что замечать ему не полагалось и делал то, что умел лучше всего — прикрывал и оказывал силовую поддержку. Отвлечь, вызывать огонь на себя — именно в этом часто заключалось предназначение штурмовых команд.       — Песок пахнет чакрой, — Кин первой нарушила молчание. На ее лбу на мгновение образовалась тревожная складочка, но тут же исчезла. Только напряжение от Хьюга вдруг стало почти физически ощутимым, будто тонкие ветряные лезвия мелькнули вокруг.       — Ты думаешь, это чья-то техника? — Ли сомневался, что о его присутствии кто-то забыл, а потому подал голос, задавая очень простой и очевидный вопрос. Вот только ответы на подобные вопросы часто оказывались совсем не очевидными.       — Не думаю, что у кого-то из проходящих экзамен хватило бы на это чакры, да и… — куноичи не закончила фразу, но это и не требовалось: скорее всего ни у кого из тех, кто дошел до этого этапа экзамена не было похожей чакры. Была ли здесь связь с той миссией, о которой никто не говорил вслух? Ли наблюдал. Всматривался так пристально, как только мог, пытаясь по едва заметным изменениям мимики угадать чувства. С Кин получалось не очень хорошо, ее лицо, казалось, жило отдельной жизнью, принимая то выражение, которое требовалось хозяйке или не выражало совсем ничего, когда она переставала за ним следить. Ли видел такое в первый раз, чтобы кто-то прятал не эмоции за безразличным выражением лица, а скрывал эмоциями безразличие. Казалось, за яркой фестивальной маской находилась еще одна — белая и пустая, но скрывалось ли за ней еще что-нибудь? В какой-то мере он сочувствовал и без того холодному Хьюга, который оказался в окружении пустых масок и безразличных глаз, но тот сам выбрал такую дорогу, отказавшись от всего, что мог дать Гай-сенсей. Предпочел холодную луну яркому и теплому солнцу.       — Неджи, северо-восток, на два часа. Сможешь пробиться? — на мгновение в маленьком укрытии стало трудно дышать. Будто перед грозой. Ли не заметил, как сам поддался нарастающему напряжению, стиснул руки в кулаки, словно мог что-то рассмотреть за песчаной пеленой.       — Буря все еще мешает, но ее фронт смещается. Уже вижу просвет, если очень нужно — сможем обойти.       Если в начале седьмая команда показалась Ли чересчур осторожной, то теперь он мог с уверенностью сказать, что она отличается редкой бесшабашностью. Покидать надежное убежище, погнавшись за мимолетным ощущением… «Как и ожидалось от команды моего вечного соперника!» — так непременно сказал бы Гай-сенсей, а он знал, о чем говорит. Но все-таки, подныривая под огромной клешней охотящегося под прикрытием бури гигантского скорпиона, Ли подумал, что осторожный вариант был как-то предпочтительней. Предсказуемей так точно. Непонятно, была ли у скорпиона система чакры, на которую можно воздействовать джукеном, но мелькнувшая вокруг ладони Неджи зеленоватая чакра без труда рассекла панцирь, куда мгновенно воткнулись несколько кунаев со взрывными печатями. Последовавший взрыв отшвырнул гиганта в сторону, разметал песок, и Ли увидел — до обещанного Неджи просвета осталось совсем немного. Они выбрались.       — Впереди человек, кажется он один.       — И очень истощен, судя по состоянию чакры.       Стоило команде покинуть зону, где господствовала песчаная буря, как их скорость резко возросла, да и вернулось ощущение четкой контролируемой работы. Они больше не шли вслепую.       — Что вы собираетесь делать? — будь это его собственная команда, Ли не сомневался бы ни в ответе, ни в исходе, но сейчас опасался услышать что-нибудь, что ему не понравится.       — Как минимум узнать, что случилось, — резко отозвался Хьюга, словно угадал мелькнувшие мысли. Хрупкую девичью фигурку уже начало заносить лениво движущимся песком. Ли рванулся вперед, но тут же был остановлен неожиданно жесткой хваткой Кин.       — Вначале проверить возможность ловушки, — напомнила куноичи нечто, что, вероятно, являлось основным правилом действия седьмой команды. Вполне обоснованным правилом, стоило вспомнить, какую сеть ловушек наплели эти двое просто устраиваясь на привал.       — Чисто, — спустя одну долгую минуту Хьюга наконец разрешил приблизиться к девушке, оказавшийся куноичи Песка, если верить знаку на хитае. Ли мельком уже видел ее, ни девушка, ни ее команда не показались сильными противниками, и он почти сразу забыл о них. Пустыня слишком опасное место для таких команд. Тем временем вокруг ладоней Неджи снова вспыхнула зеленоватая чакра, в которой Ли с удивлением опознал ту технику, что часто использовала Сакура.       — Так ты — ирьенин! — не удержался он от возгласа: слишком уж эта техника не вязалась с тем Хьюга Неджи, которого он знал.       — Где твоя команда? — первый вопрос сорвался с губ Кин, едва песочница открыла глаза. Она обвела их мутным взглядом, задерживаясь на хитаях со знаком Листа.       — Там… Гаара-сама, — выдохнула с трудом, шевельнулась, пытаясь рукой что-то достать, но двинуться девушке не дали, — наша печать… возьмите. Только скажите в штабе, чтобы помогли…       — Там это где? Насколько далеко? Что именно произошло?       С точки зрения Ли, разговаривать так с человеком, находящимся в настолько плохом состоянии, было жестоко, но если кому-то нужна помощь, то ответы им и впрямь требовались быстрые и четкие. Но все-таки добыть их следовало как-то более мягко.       — На северо-восток. Напали. Мне… сказали уходить.       — Правильно сказали, — Хьюга поднялся на ноги, глядя точно на северо-восток. Как раз туда, куда они собирались изначально. Почувствовала ли тогда Кин чакру Казекаге Песка? Или нечто другое? Всем позвоночником Ли вдруг ощутил легкую опасность: внешне ничего не изменилось, но он отчетливо понял, эти двое что-то для себя решили, и в этом решении он мог оказаться лишним. У каждого — своя миссия.       — Я помогу этой куноичи добраться до башни. И сообщу о случившемся, — принял решение он.       — Хорошо, а мы посмотрим, что там такое впереди.       Напряжение развеялось, будто его и не существовало. Померещилось?

***

      Воздух вибрировал. Они с Неджи осторожно приближались к тому месту, где сквозь бурю Кин почувствовала вспышку чакры этой куноичи из Водопада — Фуу. И где должен был находиться Гаара. Уж его-то что понесло в пустыню? С каждым шагом Кин чувствовала нарастающую тревогу: что-то будто ворочалось у нее в груди, поднимало голову, впивалось когтями в самое сердце. Если бы могла — Кин замедлила шаг, остановилась, спряталась от расходящихся вибраций, напоминающих искаженную мелодию. Она слышала ее уже, вне всякого сомнения, слышала, но никак не могла вспомнить где и когда. Не хотела вспоминать.       — Кин, что там? — Хьюга остановился, внимательно глядя на нее. Кин бессмысленно уставилась на него, пытаясь сосредоточиться на реальности, будто хотела разорвать гендзюцу. Взгляд цеплялся за мелочи, выхватывал незначительные детали: тревожную морщинку у переносицы, песчинки на рукаве.       — Не знаю. Не могу понять, не могу вспомнить. Не хочу туда, — последнее она произнесла едва слышно.       — Не иди, — Неджи резко отвернулся и ускорился, явно ориентируясь на виденье бьякугана. Долю секунды Кин смотрела ему в спину, а потом рванула следом. Чтобы не творилось у нее в голове — она не могла остаться в стороне, остаться позади, пока ее команда шла вперед.       — Осторожнее. Не думаю, что нас заметят сразу — слишком много чакры, но светиться все же не стоит, — напомнила она, аккуратно маскируя их чакру. Привычное действие приносило спокойствие.       Каждый шаг давался с трудом — Кин казалось, что даже воздух стал вязким, повисал горячими клочьями на одежде, стекал с волос, оседал песком на зубах. Она задыхалась от тяжелого, пряного запаха песка, перемешанного с кровью, от тягучего медового аромата, что накрывал и переплетался с ним, от вытягивающих все жилы вибраций неизвестной техники. В этом потоке чужой чакры так легко было потеряться, раствориться и вовсе перестать существовать, но у нее все еще оставалось достаточно надежных ориентиров. Колкая светло-голубая чакра совсем рядом. Резала, жалила и удерживала на самой грани, не позволяя рухнуть в пряно-кровавое марево.       — Там есть еще кто-то. Те ребята из Водопада, — Хьюга говорил едва слышно, они оба практически закопались в песок, хотя вряд ли кто-то обратил бы на них внимания, но кроме непосредственных участников действия всегда оставалось достаточно сторонних наблюдателей. Вроде них самих.       — Да, засекла, — Кин кивнула. Постепенно она приноравливалась к тяжелому фону, начиная вычленять более тонкие и незаметные на первый взгляд элементы. Происходящее прямо перед ними скрывал огромный кокон чакры, барьер, за которым бьякуган различал силуэты Гаары и Фуу. Сквозь барьер проходил мощный поток чакры, устремляющийся во вне — к одинокой человеческой фигуре с сямисэном. Они закручивались, извивались и постепенно втягивались в формирующиеся на теле неизвестного шиноби контуры печатей.       — Какая ужасная чакра… это и есть биджуу? — Хьюга не отрывал взгляда от потоков. Кин не знала, как все это выглядело в его восприятии, но у нее по телу будто каждый раз проводили раскаленными крючьями, сдирая кожу. — Как с этим вообще можно сражаться?!       — Это чакра. Всего лишь чакра, — напомнила Кин, хотя и не была до конца уверена, кого пытается в этом убедить, — и эту чакру сейчас… выкачивают?       — Что будет с человеком, из которого извлекут такой объем чакры? — Хьюга встряхнулся, возвращаясь к выполнению миссии. Вряд ли у них было много времени, чтобы предаваться страхам и раздумьям.       — А ты как думаешь? Никакие каналы это не выдержат. Тело просто разрушится, — порученное им задание не включало в себя чего-то вроде «спасать чужих Каге», только слежение. — Интересно, этот человек из Акацуки?       — Не знаю, нам говорили, что они действуют в парах и у него нет плаща с облаками.       — Возможно, второй был тем, кто поднял бурю. И выманил сюда Гаару, — Кин уже успела немного поразмыслить о том, как Казекаге оказался за пределами защищенной гарнизонной крепости, и кроме бури ничего ей в голову не пришло. Получается, охотились на него, а не на Фуу? А как тогда здесь оказалась она? «Я заведу себе сто друзей!» — Кин будто наяву услышала задорный голос Фуу. Какой-то неудачный способ налаживания дружеских связей.       — Ты чувствуешь его?       — Нет, и других наблюдателей тоже не ощущаю, — Кин покачала головой, — Интересно, почему ребята из Водопада не вмешиваются? Это же их джинчурики.       — Боятся? — Хьюга пожал плечами, — И мы тоже не будем вмешиваться, да, Кин? — с нажимом произнес он.       — Не будем, — она медленно кивнула и снова посмотрела на то, как Фуу едва удерживает чуть подрагивающий барьер, что явно замедлял отток чакры, но не мог прервать его полностью. Она не была ей другом, даже просто знакомой не была, как и Гаара, но все же в этой обреченной борьбе было нечто, что мешало просто отвернуться. Отвести взгляд и сосредоточиться на наблюдении. Отрешиться от эмоций. Есть только миссия и объекты.       — С другой стороны… если Суна лишится лояльного нам Казекаге... — Неджи говорил, будто и не слышал ее ответа. Кин тоже прислушивалась не к словам: прикрыв для лучшего восприятия глаза, она сосредоточилась на эмоциях напарника. Тщательно скрываемый страх, тревога. Ощущение неправильности. Противоречия чувств и действий.       — Как давно мы интересуемся политикой деревень? — она тихо хмыкнула. — У тебя есть идеи, как можно прервать передачу чакры?       — Давно хотел попробовать одну технику. На джинчурики.       — Месть? — Кин и не думала, что Неджи все еще помнил о поражении на прошлом экзамене чунин, но, видимо, хьюговское самолюбие требовало ответного подарка если не Наруто, то другому джинчурики. Уверенности, в способности джукена справиться с чем-то подобным.       — Всего лишь эксперимент. Мститель у нас в команде уже есть.       — Еще скажи — медицинский.       — Почти. Джукен — вообще лучшее лекарство.       — От авантюризма и идиотизма?       — От всего. Сможешь отвлечь этого музыканта?       — У меня есть небольшая идея. В конце концов, почему мы должны помогать джинчурики Водопада, когда его шиноби отдыхают?       — Работаем по сигналу.       Кин глубже зарылась в песок, осторожно перемещаясь в направлении пары шиноби из Водопада. От мыслей, из каких мест потом этот песок придется вытряхивать, становилось дурно, но лучше уж сосредоточиться на песке, чем на осознании, сколько приказов они нарушают этой своей авантюрой. Наблюдать, не высовываться. Не светить способности. Не привлекать внимание. Кин беззвучно выдохнула, нити чакры скользнули вперед, легко теряясь во всплесках извлекаемой из джинчурики чакры. Эта вылазка даже под любимое «не бросать товарищей ради миссии» от Какаши-сенсея не подходила.       Чужая чакра отозвалась тревожной пульсацией. Кин вслушивалась в нее, постепенно подстраивая под нее свой собственный ритм, сливаясь, а потом, постепенно изменяла его, заставляя следовать за собой, смешивала с тонким флером гендзюцу. Испытывать эту технику на достаточно сильных шиноби, провоцируя их на активные действия, ей пока не доводилось, но момент казался самым подходящим. Пригасить страх, толкнуть весы к мысли о долге и обязательствах. Указать цель. Мелодия. Как только она стихнет — все наладится. Шиноби Водопада сорвались с места, с двух сторон атакуя музыканта. Водяные сюрикены — одна из любимых техник Водопада, вот только чтобы ее сотворить в пустыне чакры и мастерства требовалось немало, как и на технику теневых сюрикенов. Генины говорите? Не похожи. Интересно, что задумал Водопад, вот так в открытую выгуливая своего джинчурики?       Мелодия сямисена не прервалась, музыкант даже не сбился с такта, но вокруг него мгновенно возник переливающийся радужный барьер, поглотивший вражеские техники. Секунда — и налившаяся белым светом стена исторгла обратно поглощенные техники, заставив нападавших резво отскочить назад. Отсидеться в стороне не получится. Кин стиснула зубы, мелкими шажками приближаясь к противнику: его мелодия противной вибрацией отдавалась во всем теле, казалось, каждый тенкецу отзывался на нее ноющей болью, а откуда-то из самой глубины подсознания рвался на волю целый клубок совершенно лишних эмоций. Кин подняла руку с блокирующими чакру печатями.       Резкие, пронзительные звуки доносятся отовсюду. Рвут на части, вдавливают в каменный пол, расчерченный символами огромной печати. От них горит огнем каждая клеточка тела, содрогается, отторгая черно-фиолетовое марево, что ввинчивается в тело с каждой нотой незнакомой мелодии. Склизкое, дурманящее ощущение чужой ненависти, жажды крови. Оно ширится, разливается жидким огнем, нашептывает и зовет куда-то. Вырваться за пределы круга, достать, заткнуть, вырвать горло тому, кто посмел причинить такую боль. Подзуживает, насмехается. Осмелишься ли? Барьеры содрогаются.       Неджи мысленно отсчитывал секунды. Сосредоточиться на счете и не думать о том, как быстро процесс может стать необратимым, а любая помощь — совершенно бессмысленной и даже вредной. Кин необходимо время, а терпение — это та добродетель, постижение которой давалось Хьюга особенно трудно.       Пора. Неджи заметил, как вокруг музыканта вспыхнул барьер неизвестной природы, и тут же рванулся вниз, к кокону чакры, скрывающему обоих джинчурики. Памятуя о том, как агрессивно вел себя песчаный шар Гаары (привычка что ли у всех джинчурики чуть что прятаться в барьеры), который тот применил на прошлом экзамене, трогать руками барьер Фуу Хьюга не рискнул. Вместо этого он бросил четыре куная с прикрепленными к ним чакроподавляющими печатями: сил на то, чтобы «перегрузить» барьер у них не хватило бы, но временно создать небольшую брешь в общем токе чакры — вполне возможно. Еще один кунай воткнулся в образовавшуюся слабую точку, Неджи провел рукой вниз, будто вспарывал ткань палатки, и проскользнул в образовавшуюся щель. Барьер за спиной тут же восстановился. Печатей хватило на две секунды.       Картина, представшая глазам Хьюга, мало отличалась от того, что он успел рассмотреть бьякуганом. Разве что эмоции техника не считывала, а искреннее изумление, прорвавшееся сквозь песчаную маску Казекаге Суны, стоило того, чтобы увидеть его своими глазами.       — Я же говорила, кто-нибудь обязательно нам поможет! — Фуу жизнерадостно дернулась, но тут с тихим болезненным шипением осела на землю. Прыгать, когда из тебя буквально высасывают чакру, сложно даже для джинчурики.       — Что ты здесь делаешь? — со своими эмоциями Гаара справился быстро, и Неджи потребовалось изрядное усилие, чтобы удержать лицо и не отшатнуться от давящего ощущения смеси чакры биджу и ки, что сейчас исходили от песчаника.       — Оказываю помощь союзникам, — сухо ответил он, надеясь, что пререкаться слишком долго не придется. Время работало против них.       — Я приказывал никому не рассказывать, что я здесь. Это внутреннее дело Суны.       — Видимо, беспокойство за вашу жизнь оказалось более приоритетно, — Неджи пожал плечами, с трудом сдерживаясь, чтобы не выругаться: влезать во внутреннюю политику чужой деревни — последнее дело, какими бы не были отношения между Конохой и Суной, подобное вмешательство можно расценить как покушение на суверенитет и сомнение в статусе великой деревни. Не то испытание, которое могут выдержать любые союзнические отношения. — Так вы позволите помочь?       — Нам не удалось избавиться от этой техники, — Гаара все также изучающе смотрел на него, и Хьюга ясно чувствовал — это совсем не тот человек, которого они видели на прошлом экзамене чунин. Опасен, как только может быть опасен загнанный в угол зверь. Только этот зверь еще и спокоен до неприличия, и уверен в своем абсолютном превосходстве.       — Эта техника закрепилась в вашей системе чакры, проникла сквозь тенкецу у очага, встроилась и создала неестественную циркуляцию во вне. Если прервать поток, то цепляться ей окажется не за что.       — Особые техники бьякугана? Кажется, они оказались не очень эффективны против джинчурики, — нежелание подставляться под чужую технику Хьюга понимал прекрасно, но вот попытки его спровоцировать, выбить больше информации — не одобрял совершенно.       — Все меняется. Рискнете довериться мне или будете дальше надеяться на чудо самого Рикудо?       — Действуйте.       — Спасибо, — Неджи позволил себе усмехнуться, но тут же погасил все эмоции, сосредотачиваясь на одной технике — ему требовался достаточно мощный удар, чтобы перекрыть тенкецу, из которых сейчас потоком изливалась агрессивная чакра биджу, но при этом не повредить их. Покалеченного Казекаге ему точно не простят. Никаких лишних размышлений и колебаний.       — Джукен: Тенкетсушин! — руку как фирменной молнией от Какаши-сенсея тряхнуло. Мышцы мгновенно сковало судорогой, направленный поток чакры прервался, развеиваясь, но своей цели удар все-таки достиг. Неджи с внутренним злорадным удовлетворением понаблюдал за тем, как Гаара от удара сгибается пополам. Скованные чужой чакрой тенкецу погасли, техника, лишенная опоры, заметалась и медленно погасла. Получилось.       — Фуу? — он повернулся ко второй джинчурики, стараясь незаметно размять руку и восстановить в ней ток чакры. Здесь усилий точно потребуется больше.       — Давай, я готова, — девушка радостно улыбнулась и сама потянулась навстречу удару.       — Джукен: Тенкетсушин! — Неджи показалось, что он все-таки немного переборщил с концентрацией чакры: то ли от этого, то ли потому что Фуу не пыталась от него закрыться, техника прошла легче и точнее. И доставила меньше неприятных ощущений. Все-таки наблюдать за тем, как Гаара медленно выпрямляется, опираясь на барьер, было по-своему приятно.       — Твои техники определенно улучшились.       — Всему свое время, — Неджи энергично растер запястье и первым шагнул за пределы снятого Фуу барьера. Оставшаяся без подпитки от джинчурики техника, принявшая вид цепей, будто взбесилась, беспорядочно кружась и пытаясь прицепиться к каждому, кто оказался неподалеку. Так это выглядело на первый взгляд. Стоило немного присмотреться, и Хьюга заметил, что все атаки направлены на Кин, умело прячущуюся за двумя шиноби Водопада. Вот она резко пригнулась, пропуская цепи над головой, а потом пропала, явно погасив даже малейшие всполохи своей чакры. Цепи на мгновение остановились, тыкаясь во все стороны будто слепые котята, а потом резко устремились к своему же носителю, оплетая и сдавливая радужный барьер вокруг него.       Шиноби Водопада замерли, недоуменно переглянулись, а потом резко отступили в сторону, разворачиваясь спина к спине и поднимая кунаи: пришлось Кин прервать технику или освободились они сами, стоило поспешить туда. Но не успел Неджи сделать и шага, как Фуу взвилась в воздух и замахала руками:       — Нет-нет, это мои друзья! Они все помогли мне! Не надо драться! — она говорила быстро, перескакивая с пятого на десятое, и здорово отвлекала внимание. Хьюга осторожно сместился в сторону, обходя невольных союзников, и подошел к музыканту. Радужный барьер не выдержал, цепи рванулись сквозь него, сковывая своего же создателя.       — Какая интересная техника, — бьякуган изучал искаженную систему циркуляции чакры, которая сейчас буквально разрушала сама себя, с чудовищной скоростью перегоняя выкаченную из обоих джинчурики чакру.       — Я бы хотел сохранить ему жизнь, — присутствие Гаары за спиной не могло не нервировать, но поворачиваться или как-то еще демонстрировать, что его что-то взволновало, Неджи не стал.       — Как скажите, — он опустился на колени перед музыкантом, несколькими точными ударами джукена гася взбесившуюся чакру. Парню повезло — каналы еще не успели повредиться слишком сильно. Хьюга пристально рассматривал мелкие, незаметные невооруженным бьякуганом глазу отметины там, где техника прошла сквозь тенкецу, небольшие смещения некоторых узлов чакры и все отчетливее понимал, что нечто похожее он уже видел. Неджи поднялся, гася бьякуган, и отвернулся, неторопливо направляясь туда, где, спустившаяся на землю Фуу увлеченно пожимала Кин обе руки сразу.       — Ты же будешь моим другом? Я собираюсь найти сто друзей!       — Конечно, — выдохнул Хьюга сквозь стиснутые зубы: острый локоть напарницы, настаивавшей на правильном ответе, ощутимо заехал ему как раз в свежий синяк.