Cold Water

- Ждать приказа, - в передатчик говорит Джи, скашивая взгляд на абсолютную тьму, что распростёрлась прямо перед ними. Не видно было нифига, и он то и дело обращался к Ханбину, на чьей маске был тепловизор. Джиён же привык доверять своим охотничьим инстинктам, своему чутью. И оно говорило ему ждать. В хижине на окраине пересечения границ с другой страной сидело двадцать семь заложников – пятнадцать девочек и семнадцать мальчиков около школьного возраста и две взрослые женщины, скорее всего, преподаватели. Похищенных собирались перевести через границу и скорее всего, продать кого в рабство, кого на органы. Холодный воздух клубился короткими выдохами, в этой местности было довольно стыло, а ещё темно, мрачно, сыро. Они засиживались в округе, притаились, прислушиваясь к звукам вокруг, вылавливая любые изменения. Из слабо освещенного помещения не раздавались звуки, словно там и вовсе никого не было. Когда во дворике зажегся свет, Джи не стал медлить и тянуть, он подал знак своим ребятам, и они приступили к захвату цели, распределяясь по периметру, держа автоматы наведёнными. Если кто-то в домике зашевелился, значит, перевозка совсем скоро состоится. Двое из его отряда, Мино и Донхёк, следуя за ним, ступали по жухлой траве темноты вслед за ним, Донхёк опустил свою тяжёлую ладонь в перчатке ему на плечо, почти одной с Джиёном слитной фигурой припадая к двери. Джиён отточенным движением выбил дверь из петель, отходя чуть в сторону и пропуская Донхёка вперёд, который тут же заговорил заученную речь, вырубая одного из пяти похитителей. Не то чтобы Джи надеялся на тихое выполнение, но шанс таки был, который в муках умер прямо вот сейчас, встретившись с аккуратно вбитым в глаз армейским ножиком, пущенным Мино. Один из нарушителей взбрыкнулся было, собираясь прихватить визжащую женщину к себе и, наверное, поугрожать им, размахивая автоматом. Но хижина была успешно захвачена, когда обошедшие со стороны ребята во главе с Ханбином ворвались в тесное помещение (почему бы им хоть раз не выбрать что-то попросторнее?) разбивая стёкла просто в хлам и пугая толпу девчонок. Поднялся жуткий визг и Джи не удержался от того чтобы не закатить глаза со всей силы. - Ладно, чистим тут всё и валим, - говорит он в передатчик, приближаясь к сгруппировавшимся детям, ступая тяжёлыми ботинками по холодной земле. В его руках был автомат упрощённой формы, и вопреки его попыткам успокоить их, кричать и плакать они стали только больше. Возможно, дело было в оружии, но убирать его и облегчать жизнь этим пострадавшим он не собирался. Будь Джи террористом, поубивал бы нафиг всех, вообще не сомневаясь. Вон тот слабак у окна уже блюёт, ползая и плача, какая он нафиг надежда и будущее нации? – Капитан отряда быстрого реагирования Республики Корея, но я не скажу вам свое крутое имя. Хватить шуметь, за нами выехал транспорт. Часть отряда поедет с вами в целях безопасности. Есть раненные? Кто-то, кому нужна срочная помощь? И в этот момент одна из девочек шмякается на пол под дружный вдох удивления, пока Донхёк ворчит, что не потащит эту пышечку до вертушки. Когда высота позволяет спикировать вниз без опасений что-нибудь себе сломать, Джиён прыгает с вертолёта на заснеженную землю, чуть согнувшись, и уверенно направляется к базе под воем ветра и ломкого голоса их направляющего. Солдаты, один за другим, прыгают за ним, докладывая в штаб о возвращении и отсутствии раненных. Идущий рядом Мино корчит мину, продолжая слушать непрекращающиеся лепетания мальчишки на том конце связи. Конечно же, без твёрдого голоса самоуверенного Чжунэ они все тут страдают, но да ладно, не так уж всё плохо. ДжинУ такой смазливый и сладкий, что Джиён простит ему дважды прогаданные гео-данные, из-за которых они чуть не оказались в мёрзлых пустынях. Ещё этот мальчик-одуванчик закатил настоящую панику, когда выяснил, что одна из заложниц не может самостоятельно передвигаться. И пусть Мино сколько угодно отплёвывается и откашливается, но точно также считает, что ЧжинУ красавец каких свет не видывал. Его мысли блуждают где-то в районе еды, воды и постели, приятно ноющие мышцы после очередного удачно выполненного задания требуют отдыха и его парни рядом с ним, все и каждый сумевшие вернуться в родные пенаты. И даже недовольный Мино не портит его настроения так, как это делает внезапно выскочивший Тэян. Джи тут же вспоминает о своём «домашнем задании» о котором успел забыть и ему тут же хочется забраться обратно в вертолёт и улететь к чертовой матери. - О нет, - скулит Джи, пытаясь спрятаться за впереди идущим Ханбином, но не успевает и попадает прямо в руки своего горе-друга. Ёнбэ хорошим настроением не блещет, наоборот, смотрит таким недовольным волком, что Джи забывает отдать своим парням команду расходиться и те стоят таким же скопом, наблюдая за мучениями своего капитана. - Попался, - рычит Тэян и, крепко сжав пальцы, тащит его, даже не спросив, как его друг долетел, не укачало ли его и вообще! – Я знал, что ты забыл и поэтому, решил тебе напомнить. Чжунэ уже в порядке, не говоря уже о Чживоне, чей перелом зажил ещё в позапрошлом столетии, так что отправляй их на задания, а сам иди и сторожи свою принцесску. Хватит бегать по заданиям, дай своим парням немного самостоятельности и займись уже этим делом! - С каких это пор он моя принцесска? – фырчит Квон, морщась. О том, что у Чживона всё ещё не порядок с головой он решил не упоминать, боец не маленький, разберётся. Если согласится отправиться на следующее задание, то Джи его отговаривать не будет. - С тех самых, как ты решил принять предложение о спасении одной души целым отрядом. - Меня заставили! - Хватит врать, засранец, я всё знаю! Ты просто поленился разделить свой отряд и раздать указания! И теперь нам приходится… заниматься частной деятельностью. - Не такая уж и частная, он семья одного из служителей закона. - Вот иди, - Тэян подтолкнул Джиёна в спину, открыв перед ним дверь в кабинет полковника. – И защищай свою государственную важность. Когда Джиёну удаётся доехать до вычурного и высоко охраняемого особняка госпожи Генерального Прокурора, уже глубокая ночь. Он паркуется у самых дверей, заехав во двор, охранник сонно кивает ему и строит самое патриотичное выражение лица. Часто, люди теряются перед ним, когда он в своей форме, но даже сейчас, будучи одетым в повседневную одежду он ловит напряжённые взгляды людей из охраны. Один из них, тот, что едва не проглатывает свой бутерброд, не прожёвывая, как раз тот, у кого, скорее всего, скатывается капля пота по виску от напряжения. Особнячок напичкан камерами, сигнализацией, сплошь забит охраной и крутой техникой. Два этажа индикаторов, лишних глаз, лишних ног и попыток защитить. Но этот терминатор на шпильках не подозревает, что никакой шаг вперёд в области технологий не защитит человека, как другой человек. Он понимает её. Боже, конечно, он её понимает. Миленький братец такого железного человека, на удивление, имел серьёзный и твёрдый взгляд, но было в нём что-то и ломкое, как будто только с виду только твёрдое и укреплённое, а на самом деле надави – и надломится. Как будто в каждом осторожном слове попытки попросить помощи, спасения. Пацан живёт на втором этаже, отдельная комната, все дела, не то, что Джиён и его тридцать три брата-акробата, которые только в душ с ним не лезут. Когда ты служитель закона (скромно говоря) а по выходным и сам закон (говоря откровенно) выбирать, как и где, а главное с кем жить, не приходится. Спишь не в поле, и на том спасибо. Хотя, раз на раз не приходится. Откинув дутую куртку на роскошный диван в углу комнаты, Джи разваливается в кресле в джинсах и футболке, устало прикрывая глаза. Ноги в удобных и полюбившихся армейских ботинках он без стеснений закидывает на столик, который наверняка тут к чему-то присобачивается по стилю и интерьеру. Его организм тут же принимает сигнал «отдыхать», хотя он мог поплутать ещё, найти нормальную комнату с мягкой постелью, но все эти ночи на голой земле сделали из него какого-то мазохиста и засыпать на мягкой постели не так приятно, как просто думать о ней в особо трудные моменты. С утра он со всем разберётся, свяжется с Чжунэ, отправит его на задания с Мино под командованием Ханбина, поговорит с Чживоном и, может даже, перевезёт кое какие свои вещи сюда. В этом доме на самом деле много охраны – по двое на этаже, во дворе, на входе, ещё в отдельной комнате, но они не отсвечиваются, время от времени проходясь по комнатам и заглядывая в спальню к молодому господину, много камер, но их нет возле кабинета Мисс Убью Взглядом две тысячи семнадцать, ещё в прошлый свой визит Тэян заметил, что прислуга тут не задерживается и частенько меняется и никаких притаивших вековую обиду дворецких тут не водятся, как предположил хренов Шерлок Джи. Уже почти засыпая, Джиён слышит этот звук – тихий хрип. Он хорошо его знает, ни с чем не спутает, и стоны боли от любых других легко отличит, есть существенная разница в том, чтобы слегка постанывать от удовольствия и буквально задыхаться, пытаться кричать и бить, и да, эти звуки, Джиён знает на твёрдую пятёрочку. И даже будучи страшно уставшим и засыпающим, он сможет распознать эти звуки. Это его чёртова работа, то, в чём он хорош как никто другой, он хренов супермен в этом – спасать тех, кого пытаются убить. Поэтому он подрывается с места, откинув желание спать как мешающуюся подушку, и бежит спасать того несчастного, которого хотят отправить на свет иной в такую тихую ночь. Приходится пошляться в домике, повыбивать особо закрытые двери, прислушиваясь. Кажется, у жертвы не было особой возможности покричать и позвать на помощь, потому что больше никто не пытался дать ему наводку. Оружия у него нет, но даже голыми руками он может уложить человек с десяток, прежде чем поймает пулю. Как говорится, дело не в оружии, весь прикол в самом солдате. Находит нужную с третьей попытки, с некоторой силой толкает её и понимает, что та не заперта. Одна из спальных комнат. Свет сильно приглушён, если бы не привычка двигаться в темноте, то Джи бы даже напрягся. Он вглядывается, быстро соображая. Картина, которую он застаёт, никогда не сравнится с теми ужасами, которые он видел раньше, но тоже толкается в подсознание всполохами, яркими красками, остротой ощущений. Он быстро понимает, что тем, кого душат, является этот мелкий невезучий малыш Сынри, что же он умудряется найти приключения даже сидя дома. Его тело висит над полом, он хватается одной рукой за пальцы, держащие его, его профиль освещён светом из-под потолка, немного из окна. Джиён запоздало вспоминает, что рука везунчика по жизни сломана. А тем, кто держит его над полом одной ладонью, за шею, и заставляет его издавать эти звуки, является никто иной, как Чживон. Его Чживон, мужчина, который ни раз и не два подставлял себя, чтобы закрыть Джиёну спину. Который лез вслед за ним и в воду и в огонь, и в медные трубы и даже пару раз на тот свет порывался. Джи без сомнений хватает крепкую натренированную руку Чживона, сжимая пальцы, заставляя того разжать свои, выпустить почти безвольное тело, грузом опавшее на деревянный пол, и выкручивает руку, разворачивая крепкое тело к себе беззащитным затылком. Скрутить Чживона довольно сложно, но возможно, и Джи применяет свой опыт против его физической силы. Он хватает его за шею крепким захватом, надавливая на сонную артерию, и Чживон, наконец, поддаётся, обмякая, падает вперёд и его тело перестаёт двигаться. Джи выдыхает, сквозь зубы пропуская в себя воздух от напряжения. Его мозг быстро акцентируется на пострадавшем, он бросается к пацану. Бледное лицо с посиневшими губами, Джиён прощупывает пульс на беззащитной красной шее, уже видя, как проступают следы от чужих пальцев, и ему бесконечно жаль. Его боец безумно силён, реально, без преувеличений, он мог переломить не тонкую девичью шейку, а вполне себе мужскую. Голова пацана откинута назад, чёлка откинулась, открывая тусклому свету аккуратный лоб, расслабленные брови и черты лица. Джи вглядывается в него, слышит сквозь толщу тишины его дыхание, ощущает слабый пульс и просто смотрит, смотрит, на тело, в ком едва бьётся жизнь. Джиён как никто другой знает, насколько быстро и легко жизнь уходит из тела, как минутой ранее бесценный человек уже просто тело, хладное и оставленное. Он подхватывает его на руки, оглядываясь вокруг и находит постель, на которой, скорее всего, спал Чживон. Сынри в мягкой удобной одежде, его растянутая футболка задирается на светлой коже живота, и Джи скрупулёзно поправляет одежду, со всей своей осторожностью укладывая пацана на постели. Надо срочно вызвать помощь. - Эй, принцесса, - Джи проводит пальцами по чужим волосам, склоняясь к бессознательному телу. – Дай знать, что всё в порядке. Ну, давай же, открой свои глаза. - Я не… - Сынри безбожно хрипит, открывая глаза, полные слёз. Он выглядит до того удивлённым, буквально застигнутым врасплох, что невольно появляются сомнения в его адекватности. - Не в порядке? – Джиён оглядывает его ещё раз, чертыхаясь, беспокоясь, что возможно мог упустить что-то ещё. Его рука в гипсе, он лишён голоса, ещё чуть-чуть и заплачет. Чёртов ночной кошмар для таких придурков с синдромом героя как Джи. – Ранен? Покажи мне, давай же. Джи подтягивает его к себе, собираясь осмотреть на предмет травм, ранений, открытых участков кожи, но он вдруг жмётся к Джиёну, хватаясь и хрипя. Словно замёрзший в поисках тепла. Джи позволяет ему вцепиться в себя, как это было тогда, в подвале, он выглядит таким же беззащитным, потерянным и таким до смерти пострадавшим, что Джиён осторожно обхватывает тёплый затылок и гладит чужую кожу, желая утешить. - Всё хорошо, всё хорошо, - Джи заглядывает в чужие глаза и твёрдо произносит: - Ты будешь в порядке. Успокаивается господин тридцать три несчастья довольно быстро, пьёт глотками холодную воду прямо из-под крана, смотрит на Джи красными белками глаз, постоянно отводит глаза, но всё равно пялится, и чуть дрожащей рукой хватается за плечо Квона, когда тот помогает ему пересесть в кресло возле окна. Джиён прикасается к его лицу, вглядываясь, смотрит на красные пятна от лопнувших мелких сосудов, ищет другие ранения, ушибы. Иногда это трудно определить, но могут быть разные травмы, и время может идти на минуты, а человек об этом может не догадываться. - Вставай, - Джи тянет его за руку, Сынри тушуется, чуть ли не заваливается назад, будто чужие прикосновения ему ужасно болезненны. – Я должен на тебя взглянуть, задери футболку. - Нет! – Сынри выставляет перед собой здоровую руку, в панике расширяя глаза. - Со мной всё в порядке! Клянусь! - Всё в порядке, - Джиён тянет его на себя гораздо мягче, понижая свой голос, как его учили, смотрит прямым, участливым взглядом. Сынри почти поддаётся, его взгляд становится повлёкшимся, его словно ведёт, смотрит на Джи как на любимую вещицу, которую и хочется и колется и Квон решает сыграть на этом. Он хочет показать – со мной ты будешь в порядке, расслабься. Приближает своё лицо, хочет добавить чуть больше прикосновений, вызвать доверие и, может, слёзы, чтобы пацан выпустил этот ком, точно вставший в нём. Пострадавшим часто требуется выпустить эмоции. Он не отводит глаз, мягкими движениями поглаживая тонкую светлую кожу рук, чуть тянет на себя. – Иди ко мне, ты можешь мне доверять. - Н-нет, - Сынри пытается вытащить свою ладонь из осторожного захвата, его зрачки расширены, будто он под воздействием каких-то лекарств и это заставляет Джиёна напрячься. – Не надо, я точно не ударился и не ранен. Всё хорошо. Джиён цокает, честное слово, потерпевших женщин легче было уговорить на контакт, осмотреть их даже после пожара, наводнения, они плакали и кричали, но быстро начинали доверять и шли навстречу. И даже будучи молодыми девушками, послушно раздевались и давали осмотреть себя, чтобы обработать все порезы. Он покрепче хватает чужую потную ладошку и с силой тянет на себя, впечатывая в свою грудь. Сынри охает, уткнувшись лицом в шею Джиёна, но вырываться не начинает и послушно стоит, пока Джи стягивает с него футболку, проводя руками по тёплым и даже немного мягким бокам. Сынри едва ли может сдержать скулёж. - Больно, да? – Джи опускает взгляд на светлую кожу, видя, что Чживон оставил следы своих рук и на теле пацана в виде наливающихся синяков. – А говоришь, что в порядке. Я связался с твоей сестрой, она возвращается в Корею. - Что?! – Сынри тут же отскакивает, настороженно глядя на него. – Не надо было ей говорить! Зачем?! Джиён качает головой, удивлённый тем, что пацан бросается к телефону, но привыкший и не к такому, он идёт к своему бойцу, который уже должен был прийти в себя. Всякие истеричные мальчики, которые хотят разбираться со взрослыми проблемами самостоятельно – не его работа, его работа спасать людей. Если этому пацану захотелось строить из себя героя, да хоть мать Терезу, он не будет ему мешать. Главное, чтобы не подыхал перед Квоном. - Я что-то снова сделал? – Чживон сидит всё также на полу, но как он там оказался и почему у него побаливает шея, он не помнит. Джи реально не хочется сообщать такие новости, но выбора у него нет. – Кто-то пострадал? Джиён привык ему доверять. Чживон всегда был из числа тех людей, которым просто скажи, и он это сделает. Не важно, делал ли он это когда-нибудь, талант к службе у него был в крови, его отец и дед также были в числе тех, кто навсегда останется в истории. Любые поручения, любой приказ, просьба любой сложности – он делал на твёрдую пятёрочку, без вопросов, уточнений. И Джиён слишком сильно привык ему доверять. И смотреть на него сейчас, когда он такой слабый, но способный причинить неприятности, было сложно. Это как если бы Чживон всегда был плюсовым, всегда только польза, вдруг стал не просто бесполезным, но и опасным. Способным быть тем, кого надо остановить. - Ты должен будешь сообщить об этом начальству, - Джи прислоняется к дверному косяку. – Я покрывал тебя, потому что считал, что ты можешь себя контролировать. Как показывают последствия – нет, не можешь. Все эти недели лечений тебе не помогли. - Ч-ч-чёрт, - в сердцах, он ударил кулаком по полу, отчаянно склоняя голову и рыча. – Дьявол! - Я лишаю тебя полномочий начиная с этого момента и вернуться ты можешь, только если я получу письменное разрешение соответствующих врачей о твоём восстановлении. - Что я сделал? Джи вздохнул, засовывая руки в карманы джинс. Чживон не был плохим, да, суровым, по военному строгим, с грязным чувством юмора, но безобидным для гражданских. Джиён не раз и не два полностью полагался на силу и выносливость этого солдата, вверяя ему свою жизнь. И он знал – правда его подкосит. Для таких как он, как Джиён, польза для государства были и будут главным мотиватором, тем ради чего они встают и идут рисковать своими жизнями, ни секунды не сомневаясь. Всегда, каждый раз, когда это необходимо. - Ты попытался задушить парня, которого тебе вверили защищать и оберегать. Он пришёл тебя разбудить, потому что ты кричал, а ты схватил его и стал душить. - Он в порядке? - Я успел вовремя. Ты почти это сделал. Ты чуть не убил ни в чём не повинного человека, Чживон. Тебе надо взять перерыв. Ладно, возможно, со звонками в Штаты он поспешил. Сынри метался и причитал с таким упорным отчаянием, будто Джи сдал его каким-нибудь федералам как наркоторговца. Видок у него был тот ещё – рука в гипсе, общая усталость, красные глаза, покрасневшее лицо, следы на шее, будто его успешно топили и душили одновременно. Привычки Джиёна, которыми он руководствовался каждый божий день, побуждали его усадить пацана рядом, успокоить, отпоить чем-то горячим. Они были в его комнате, куда Джиён да, возможно слишком вольно, вошёл и улёгся на диванчике. Он смотрел на него со своего места, удивляясь тому, откуда в нём столько энергии. Сынри вёл себя странно не столько потому, что переживал и нервничал. Он словно немного смущался перед незнакомым ему Джиёном, он вроде пытался не смотреть на него, но и не мог сопротивляться своим глазам, которые то и дело возвращались к нему. Сынри тихонько вдохнул, поднимая голову и встречаясь с глазами Джи. Квону было немного смешно, но он собирался выслушать его, чтобы тот не сказал сейчас, даже если это будет признание в любви. - Спасибо, - голос парня был очень приятным, вопреки тихим хрипам, вызывал мысли, что если бы тот выбрал карьеру певца, то неплохо справился бы – внешность позволяла. Джи приподнял бровь, выглядя наверняка насмешливо, пугая парня своей мягкой холодностью. – Спасибо, что спас меня. Дважды. Тогда в подвале тоже. Это был ты. Джи напрягся, застыв. Он был в маске, его парни были в масках, они не называли вслух даже своих позывных. Их личности и любые данные о них строго охранялись, нигде не отсвечивались и о том, что это был действительно Джиён – тот, кто первым стянул с него повязку и заговорил, он знать был не должен. И по голосу догадаться тоже, Джи на заданиях часто говорил гораздо твёрже и холоднее, а в жизни в основном разбавлял говор насмешками и игривостью. Так что либо этот пацан очень усиленно раздумывал, кто из них кто, либо Джиён фигово маскируется. - Тебе пора в кроватку. Сынри закатывает глаза, усмехаясь, но послушно лезет под одеяло, удобно укладываясь. Джи вздыхает, закидывая ноги в обуви на столик, и прикрывает глаза, дожидаясь утра. Он не меняет положения, вслушиваясь в шорохи вокруг, слушая, как тикают часы. Чживон в другой комнате передвигается по комнате, бесшумно делает физические упражнения, тоже наверняка не собираясь засыпать. Джиёну жаль терять такого бойца, но лучше так, чем потом быть виновником чужой смерти. Когда ночь совсем отступает, почти уступая рассвету, Сынри поднимается с кровати, откинув тёплое одеяло, стягивает с постели ещё одно покрывало и, стараясь не шуметь, осторожно накрывает Джиёна им. Он поправляет края, накрывая даже ноги в уличной обуви, не боясь испачкать дорогую ткань. Он с мгновенье стоит так, неподвижно, его дыханье легко сбивается, затем учащается, он задерживает горячую ладонь на плече, накрытом тканью, нагревая и только потом тихонько отступает. В воздухе остаётся витать его запах, на удивление, довольно приятный, и Джи не может сдержать слабого вдоха. Сынри возвращается в постель, уютно накрываясь и отворачиваясь к противоположной стене, слегка шурша, и лишь тогда Джиён приоткрывает глаза. Он смотрит на его спину, задумываясь, размышляя. Он не хочет делать поспешных выводов, но иногда ответы сами приходят в голову даже на не заданные вопросы. Чживон спускается к завтраку бодрым, свежевыбритым и готовым выехать на медосмотр прямо сейчас. Джиён наслаждается сладкой выпечкой, попивая сваренный кофе и разглядывая парня напротив. Ему немного трудно смотреть на следы пальцев на его белоснежной на свету коже, но его дискомфорт не сравнится с тем, как тушуется всегда спокойный Чживон. Строгое лицо искажается в сожалении, он опускает глаза вниз, уголки губ сразу же стремятся опуститься. - Всё в порядке, - хрипота очень ясно проявилась только к утру, и Сынри говорит максимально тихо, немного морщась от боли и усилий. – Джиён рассказал мне, почему ты себя так повёл. У тебя была травма и с тех пор ты… - Тебе не стоило ко мне подходить, - ворчит Чживон, сжимая кулаки. Он продолжает стоять возле лестницы, так и не дойдя до накрытого стола. – Не стоило заходить в мою комнату. - Я беспокоился. Ты кричал, я думал, что-то случилось. Взгляд становится острым, Сынри весь напрягается, собираясь защищаться, но Джи слишком хорошо знает своего подчинённого, который сейчас так сильно сожалеет, что есть не может. - Прости, что навредил тебе, я оплачу твоё лечение. - Не стоит. Джиён вскидывает брови и расслабленно делает глоток кофе, ловя растерянный взгляд Сынри. Джиён не позволяет ему отвернуться: - Прими его извинения и позволь заплатить за лечение. То, как дрогнула его здоровая рука, которой он придерживал свою чашку, как затрепетали чернильные ресницы, и снова сбилось ровное дыханье, позволило Джиёну предугадать ответ. - Л-ладно, - совсем тихо произнёс пацан, скрываясь за чашкой со сладким кофе, разбавленным сливками. Джиён тихо усмехнулся. Кажется, проблемы только прибавлялись.