Три года спустя
Секционная тонула в полумраке. Первые лучи восходящего солнца пробивались сквозь пожелтевшие от времени горизонтальные пластины жалюзи. Специфический, сладковато-приторный запах разлагающегося тела смешивался с запахом спирта и формалина. Любого другого потянуло бы на рвоту, но только не врача, привыкшему к подобной вони. — Прошу вас, — патологоанатом указал на стол. — Мне самому или вы?.. — Я сам, — ответил мужчина. Лоб покрылся холодной испариной, сердце замерло в ожидании, руки все никак не решались откинуть простыню и посмотреть найденного этой ночью в подвале тайного публичного дома труп светловолосого высокого омеги. — Это не он, — шумно выдохнув, Курэто отошел от покойника. Более трех лет назад его муж Шинья Хиираги ушел из дома и больше не вернулся. Заявление в полицию не дало никаких результатов. «Ищем. Ждите», — вот, что все эти годы он слышал на свой вопрос. Он проклял тот день, когда так бездумно отпустил Шинью и даже не поинтересовался, куда тот собрался на ночь глядя. Будучи уверен, что парень по привычке побежит к Фериду, преспокойно уехал на работу. Только на третьи сутки, получив от Ферида и Марка душевное поздравление с новым годом, заподозрил неладное. — Господин Хиираги, может, вам воды? — Спасибо, не надо. Я лучше выйду на улицу. Но прохладный майский воздух не принес успокоение. Виски болезненно пульсировали, к горлу подступил жгучий ком, покрасневшие глаза уставились в одну точку. По идее он должен испытывать облегчение, ведь тот омега вовсе не его муж и есть шанс, что Шинья все еще жив, но почему-то было невыносимо тяжело. Каждый новый звонок из морга или полиции делал из него неврастеника. Достав из кармана ветровки начатую пачку сигарет, тут же прикурил. Горький сизый дым обволок небо и язык. Откашлявшись, затянулся вновь. Прежде Курэто никогда не курил и считал глупцами тех, кто находил в алкоголе, наркотике или табаке решение всех проблем, но с пропажей Шиньи его взгляды кардинально изменились. Через три месяца безрезультатных поисков он впервые закурил, а после сигарета за сигаретой переросли в несколько пачек за день. Серый, нездоровый цвет лица, залегшие под веками темные круги, впалые щеки и заостренные черты лица, Курэто стал тенью самого себя. Порой он беспробудно пил, сутками запираясь у себя дома, а потом до одури истязал себя в спортзале. Впадая из крайности в крайность, он старался заглушить невыносимую боль потери и своей беспомощности. Он ждет, ждет, ждет… Днем и ночью ждет хоть малейшей весточки о Шинье. Но все бестолку. Даже работа не спасала. После очередного запоя ему поставили ультиматум «Или он берется за разум и возвращается к работе, или пусть ищет работу в другом месте». Но судьба все решила за него. Неожиданно для всех скончался его отец Тэнри Хиираги, и Курэто пришлось уйти из больницы. В феврале прошлого года его встретил вовсе не дворецкий, а наряд полиции. Старина Хьюго никак не мог достучаться до хозяина, а после, взломав дверь, застал его бездыханное тело. Тэнри умер тихо и незаметно. Все оказалось до странного закономерно. Живя под одной крышей с сыном-кардиохирургом, Тэнри долгие годы страдал от сердечной недостаточности, но принципиально не обращался к врачам, считая тех бесполезным мусором. На похоронах было много местного бомонда и прессы. Даже дальние родственники поприезжали в надежде ухватить немного от наследства усопшего, но зря. Тэнри не тот человек, что, чувствуя приближение смерти, вдруг раздобрел и решил немного задобрить близких. Все, до последней монеты, он завещал Курэто, чем вызвал как волну негодования, так и нескрываемую зависть. Ведь все прежние года Тэнри открыто заявлял, что родные дети разочаровали его, и он не намерен кому-либо из них помогать, и многие партнеры по бизнесу уже мысленно поделили миллиардное состояние между собой. «Теперь ты король», — вспомнил он слова Ферида после оглашения завещания. «А королю не престало гнить в темнице. Неужели ты хочешь, чтобы Шинья увидел тебя таким жалким?» Ферид единственный, кто не дал ему окончательно опустить руки, и всячески подбадривал. Вот и сегодня, отвезя сына в детский сад, приехал на опознание трупа вместе с Курэто. — Судя по твоей физиономии там не Шинья? — за три года Ферид ни капли не изменился, разве что теперь у него двойная фамилия, муж, трехлетний сынишка и статус папочки в декрете. — Нет, — затушив сигарету, Курэто потянулся за другой. — Как там дела с домом? Все оформил? — Выплюнь эту дрянь, — выхватив сигарету из губ Курэто, он бросил ее в урну. — Да. Покупатели уже внесли задаток и согласны на этой неделе переезжать. Не жалеешь? — Не о чем жалеть, — сразу после смерти Тэнри Курэто выставил особняк и несколько фирм на продажу. Огромная усадьба, в которой выросло не одно поколение Хиираги, ничего, кроме горьких воспоминаний, в себе не несла. — Поехали домой. Надо еще вещи собрать. — Все-таки улетаешь? — Не вижу смысла оставаться. Ферид понимающе кивнул головой, из Курэто бизнесмен, что из воробья сокол. Хищные акулы, что в этом деле не одно море крупных рыбешек съели, без особого труда обобрали бы его как липку. Продав все акции, Курэто вложил деньги в разные банки и теперь мог безбедно прожить на проценты не одну сотню лет. — Тогда, мой милый друг, счастливого пути, — тем же вечером Ферид с семьей проводил Курэто в аэропорт. Ничего в этом мире не бывает столь стабильным, как перемены. Через долгих двенадцать часов перелета Курэто Хиираги ступил на земли нового континента.***
— Доктор Хиираги! Доктор Хиираги! — над самым ухом раздался скрипучий голос помощницы. — Да Мемми, я слушаю тебя. — Доктор Хиираги, зря вы отказываетесь от предложения Чарли. — Мемми, тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? — Нет, не кажется. Доктор, послушайте меня, старую опытную женщину, грех такому красавчику, как вы, сидеть и киснуть над этими стопами ненужной документации. Я же не сватаю вас. Всего несколько бокальчиков пива в дружной компании наших сотрудников. — Спасибо Мемми, но я не пью. Дородная афро-американка Мемми обошла письменный стол и почти всем телом нависла над молодым врачом, которого всего месяц назад чудом занесло в их неприглядную больничку. Приход такого видного альфы вызвал настоящий фурор среди персонала. Все омеги и беты так и вертелись возле доктора, но он учтиво отклонял любые посягательства на свою свободу. Обручальное кольцо на безымянном пальце и задумчивый взгляд доктора мигом создал вокруг него множество романтичных слухов и всяких нелепых домыслов. Всем было интересно, как выглядит муж или жена доктора, и где он или она сейчас находится. Но и тут ответом была тишина. Курэто не собирался кого-либо посвящать в свои семейные тайны, а тем более изливать душу. — А давайте пойдем ко мне, м? Я угощу вас отменными мясными пирогами. Доктор Хиираги, не отказывайте старушке. — Вот лиса, — Курэто устало потер затекшие кисти рук. — Хорошо, Мемми. Только отойди от стола. Женщина по-матерински потрепала доктора за щеку и, светясь, словно это не она напросилась, пошла собираться домой. Курэто не смог удержаться от восторженного вида пожилой помощницы, и улыбка невольно коснулся его губ. Перелет в Америку был спонтанным решением. Курэто не собирался оставаться в каком-либо штате надолго. Средства позволяли колесить на своем любимом байке по всей стране. Через три недели такого вот путешествия его занесло в один провинциальный городок. Глухое, малолюдное местечко в окружении многовековых сосен и елей напомнило ему дом Сузуму, и он решил на некоторое время поселиться тут. Его соседями оказалась пара пенсионеров-переселенцев из Сирии. Как позже он узнал, весь городок был неким штабом иммигрантов из всего мира, а в тридцати километрах от его дома находилась бесплатная больница, в которой катастрофически не хватало персонала. — Вы даже не представляете доктор, как мы благодарны вам, что вы пришли нам на помощь. Настоящий хирург — это не практикант, — Мемми неоднократно проливала литры слез, вознося трогательные речи. — Я живу в этом городе с рождения. Раньше тут проживали только темнокожие, которых также как этих бедолаг, занесла нелегкая доля вдаль от дома. А лет двадцать назад тут стали заселятся и другие люди. Сейчас тут так много незнакомых лиц, что и не запомнишь, кто есть кто. Но Мемми еще помнит старую жизнь. — Мемми, я на байке. Не против сесть сзади? — Курэто был уверен, что не молодая леди с весом так под сто двадцать кило, в жизни не рискнет, но дама лишь хмыкнула и ловко взобралась на мощную махину. — Доктор, Мимми с пятнадцати лет занималась мотокроссом. — Ты удивительная женщина. Уже любопытно взглянуть на твоего мужа, — этот городок и эти люди не переставали удивлять Курэто. Наверное, не зря он рискнул все бросить. Сердце подсказывало, что Шинья жив, а ежедневные молитвы давали надежду, что с ним все хорошо. Со своей семьей он по-прежнему поддерживал связь и всячески им помогал. Правда, отношения с Сузуму стали натянутыми. Ему сложно было простить его вмешательство. Это не шутки, это его и Шиньи жизнь, а папа, чтобы потешить собственное эго, такое сотворил. Об Аой он вообще старался не вспоминать. Такой подлости он не ожидал. Но сам виноват, Ферид не раз намекал, да и прямо говорил, что девушка не так проста и наивна, какой хочет казаться. Вся ее любовь, отношение, да и самое главное болезнь, были частью огромного спектакля под названием: «Как разорить род Хиираги». Все раскрылось случайно и благодаря тому же Фериду. Он с Марком и новорожденным Джиро, Курэто был крайне благодарен, узнав, как его друг назвал сыночка, выехали за город на пикник. В тот августовский день было немного народу, и разговоры отдыхающих разносились по поляне. Рядом с семьей Ферида сидела компания отдыхающих и что-то бурно обсуждали. Услышав фамилию Хиираги и Сангу, адвокат сразу превратился в одно огромное ухо. Подвыпившие парни, не стесняясь, болтали о том, как вскоре от клана Хиираги ничего не останется и как, старшая дочь рода Сангу, Аой ловко обвела такого, казалось бы, крутого альфу как Курэто, вокруг пальца. Ведь пока он считал, что она заграницей проходит курсы лечения, девушка развлекалась в свое удовольствие. Теперь он сам оказался в шкуре Шиньи: преданный и брошенный. Расставшись с Аой, столкнулся еще с одной головной болью: она, не раздумывая в отместку, настрочила в один неплохой журнал статью о фальшивом браке между семьями Хиираги и Сугиями, и в подтверждение своих слов добавила копию того самого злополучного контракта. На тот момент Шинья уже год находился в розыске, и такую статью скорее осудили и посчитали местью бывшей любовницы, чем поддержали. — А теперь доктор, сверните налево и так вдоль дороги до самого озера. Как раз за ним я и живу, — кричала Мемми на ухо Курэто. Дорога оказалась недолгой, но пожилой женщине явно нелегко преодолевать такой путь пешком. — Мемми, сколько же тебе лет? Ты хоть и заставила меня обращаться к тебе на «ты», но все же? — Ох, доктор, — женщина махнула рукой. — Этой осенью мне стукнет шестьдесят восемь, — Курэто лишь присвистнул на такое заявление. Дама выглядела хорошо и очень бодро. Дом Мемми был таким же, как и каждый второй в этом городке. Скромный, светло-бежевый, двухэтажный, деревянный домик с милым, просторным крылечком и аккуратными клумбами. Заборов или прочих ограждений тут не предусмотрено. Все, что отделяло территорию Мемми от соседей — живая изгородь из жимолости. — Вот и потешили Мемми, я уже лет десять не каталась на мотоцикле. А на таком крутом впервые, — дама схватилась за поясницу. — Прям как в молодости с моим Джимми, — женщина прирожденная юмористка. Ее мимика оказалась настолько забавной, что Курэто было сложно удержаться от смеха. — Улыбка вам к лицу. У-у, все омеги будут ваши. В гостиной, перед телевизором, сидел пожилой мужчина и спорил с результатами футбольного матча. Казалось, он даже не заметил вошедших. — Доктор Хиираги, это мой муж Джимми Нортон, — тряхнула она супруга за плечо. — Джимми, это доктор Хиираги, тот самый хирург, о котором я рассказывала. — Добрый вечер, док! — старик Джимми был в точности как его жена, только немного глуховат. — Люблю, когда у нас молодые гости. Эти старики уже надоели. Курэто чувствовал себя как дома, вот только не так как у себя, а то другое, что-то теплое, родное и то чем дорожишь. Душевная атмосфера в семье Нортон расслабляла, и он впервые за долгие годы ощущал себя хорошо и уютно. Фирменный пирог Мемми и правда был настолько хорош, что он невольно вспомнил всю свою семью, и на него вновь накатила неосязаемая тоска по тому единственному человеку, которого он действительно полюбил и которого так незаслуженно обидел. — Доктор, может, заночуете? Уже так поздно, — накормив и напоив гостя, госпожа Нортон решила не отпускать Курэто на ночь глядя. — Спасибо Мемми, за угощения и доброту, но я все же поеду. Спокойной ночи, мистер Нортон. Немного смущенный такой заботой Курэто взял с кресла шлем и пошел обуваться. Во двор подъехала машина, и кто-то вышел из нее. Завязывая на втором ботинке шнурки, он услышал уверенные шаги и детский плач. Дверь распахнулась, и он лоб в лоб столкнулся с самым желанным на этой планете человеком. — Шинья…