Святая Мария, Святой Иосиф

- Ты... Ты убил нашего ребенка! Мэри смеется очень громко, очень сорванно. Голос ее дрожит, срывается на некрасивые высокие тона, а взгляд ее откровенно безумен. - Какого ребенка, милая? Джозеф растерянно и незаметно улыбается ей, обнимая за плечи аккуратно и мягко. Он выглядит так же, как и обычно - таким добродушным и простым. Вот только взгляд его откровенно безумен. Мэри не может сказать, что по-настоящему сильно любит своих детей. Она не может сказать, что за каждого из них уподобилась бы медведице, что свирепеет и бросается телом на копья, защищая своих медвежат. Она не может сказать, что ей не наплевать на них большую часть времени. Мэри - не очень хорошая мать. Мэри - не очень заботливая, не очень любящая мать. Мэри откровенно ужасная мать, честно говоря, но эта кровь на крупных и сильных руках ее благоверного выглядит... омерзительно. Тошнотворно. Попросту ужасно. Просто из-за того, что... О, Господи. Мэри срывается на крик - она больше не смеется, но плачет. Воет. Ее всю трясет, словно лист на ветру, а по краснеющим щекам текут слезы. Слишком много слез, чтобы проливать их о мертвом ребенке, казалось бы. Или нет. - Криш! Отче наш на небесах. Пускай святится блядское имя твое, да придет царствие твое мерзкое и отвратительное, если так будет угодно Джозефу, если после этого он не будет проливать кровь своих же детей. - О ком ты, милая? Джозеф гладит ее по волосам и жмет крепче. Она вырывается. Он не пускает, - знает, что может сбежать раньше положенного. Знает, что в порыве истерики и паники может разболтать лишнего. - Не притворяйся идиотом, твою мать! - Мэри, не сквернословь... - Ты убил нашего сына! Криш - наш сын! - Не понимаю о чем ты. У нас ведь только трое детей, свет мой. - Джозеф отстраняется, но не значительно. Зажимает сонную артерию своей жены пальцами и долго, с какой-то странной лаской смотрит прямо в ее покрасневшие глаза. В ее откровенно безумные глаза. - Крис, Кристи и Кристиан. Неужели ты забыла? Мэри почему-то сложно дышать. У Мэри почему-то темнеет в глазах. Кружится голова, и все же она чувствует легкую, иррациональную эйфорию. - Ох, милая... Не стоит ли тебе пить меньше вина? *** В склепе темно и холодно. В склепе никого нет, кроме святого Иосифа, святой Марии и холодеющего Криша.