Смотрю на вас, выдыхая белое облако дыма, которое медленно поднимается и рассеивается под потолком. Здесь не следовало бы курить, но сейчас я так
взбешен возбужден, что готов нарушить самим собой установленные правила.
Будь проклят тот день, когда… А впрочем, чего это я взвелся? Мое плохое настроение не должно было касаться творческого процесса звукозаписи, поэтому докурить сигарету, взять себя в руки, и браться за дело. Впрочем, за него, вместо меня, уже давно взялись.
Эх, Шурик. Моя ревность понятна, наверное, только мне. Да что уж там, она и мне не понятна. Но я, хотя бы могу себе её объяснить. Столько лет быть центром музыкальной вселенной друг для друга (если не считать залетов), толком не осознавая этого. И тут появляется он. Джон Грант. Музыкальное светило для многих и просто крутой чувак. Вот уж не подумал бы, что меня это взбесит.
А впрочем, ты ведь не видишь как он смотрит на тебя когда ты отворачиваешься, но зато это вижу я. А он, похоже, не замечает моих изучающих взглядов, пораженный твоим обаянием. «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Аллегория, блин. Черт ногу сломит, что вообще творится.
Вздыхаю, запрокидываю голову назад, задумчиво разглядываю потолок, находясь мыслями где-то далеко, а потом закрываю глаза. Сразу начинает тянуть в сон.
Тебе никогда даже не нужно было флиртовать. Все и так наступали на грабли твоего обаяния. Тебе оставалось лишь быть собой. Джону, похоже, твое обаяние тоже солидно так ударило в голову. Не зря не отводит от тебя изучающего взгляда.
Внутри растет раздражение, но я умело гашу его сигаретным дымом. Ещё чего. Даже перед собой стыдно за эти девчачьи позывы, что уж говорить о тебе. Да даже перед Джоном стыдно, будь он неладен. Хорошо, что никто не видит моего позора.
Становится вдвойне неловко, когда после репетиции он ловит за локоть, заставляя отстать от всех, и заговорщицки шепчет на ухо:
- Лёва, я надеюсь, ты не будешь против, если твой лучший друг окажется (совершенно случайно!) геем? Или он уже занят… тобой?
Черта с два! В смысле… О, боже!
Джон подмигивает и удаляется вслед за группой.
Мне кажется, я сошел с ума. Закрываю ладонью глаза, пока никто не видит.
О чем он? Он мой, конечно, но не в том смыс…
Воображение немедля рисует странные кадры, в главных ролях со мной и с лучшим другом, и я чувствую, как краснеет кожа на лице.
Как хорошо, что никто не видит. Принесло его, на наши головы… То есть, на мою.
В способностях Гранта я почему-то не сомневался, это то и пугало.
***
- Лёвчик, что происходит?
На автомате тянусь взглядом к твоим очерченным черным глазам, воздух встает комом в горле, и я отвожу глаза, сосредоточено глядя на серое небо на горизонте. Стараюсь выглядеть естественно даже для самого себя.
- О чем ты?
- Я же вижу, что что-то не так. Ты потерян, разбит и раздражен. И это уже не первый день.
Хочется расслабиться. Откидываюсь назад, в темноте повозки не так видны твои темные, заботливые глаза. Ты ведь только со мной такой. Рядом с другими в глазах читается больше равнодушия и отстраненности.
Через минуту режиссер закричит о начале съемки, сзади грянет взрыв, а мне не хочется отводить взгляд от твоих заботливых глаз. Вокруг все словно замерло в преддверии чего-то чудесного.
Будто забывшись, ты тянешь руку и украдкой касаешься большим пальцем моей скулы. Только бы никто не увидел, только бы никто не заметил.
Зависаю от твоего прикосновения, чувствуя себя полным идиотом, когда вздрогнув от крика режиссера, приходиться выкарабкиваться из недр экипажа, чтобы отснять положенный кусок клипа.
Какой бес меня укусил за ребро? Что за чертовщина происходит в моей жизни? Впрочем, эти вопросы не помогают мне спастись от раздражения, как тошнота накатившего от вида вновь прибывшего Гранта и твоей теплой улыбки попахивающей вышеупомянутой заботой.
Вот гадство.
Бросаю сигарету в грязь, и отворачиваюсь. Самому тошно от своей реакции, а вы ещё усугубляете…
Вот я идиот. Господи, веду себя как школьник, и главное из-за чего? Скорее бы уже он уехал, и все стало как раньше. Ты, я и группа.
Я не замечаю, как ты бросаешь на меня секундный, проникновенный взгляд очерченный черным. Больше интересует, какого черта забыла твоя рука на моей щеке. Гнать, гнать от себя мысли о том, как это было приятно, и как постыдно я завис. Гнать как можно дальше.
***
- Ты мой… Только мой… - Острый как лезвие шепот в темноте, сладостно режущий кожу теплом.
Открываю глаза, растерянно глядя в черный потолок комнаты. Поворачиваюсь к окну, желая унять трепет тела и путаные мысли.
Во сне все всегда кажется таким естественным, словно так и должно быть. И только реальный мир разрушает это откровение житейскими стереотипами. А утром будет ещё хуже. Будет неловко смотреть тебе в глаза, и продолжать видеть немой вопрос.
Прости меня, Шурик.
Это правда не я.
Мне очень стыдно.
Утро застигло врасплох, рассвет наступил, так и не дождавшись, когда я вновь закрою глаза. Вставать предстояло рано, поэтому варю крепкий кофе, отгоняя дурные мысли.
Мой взволнованный взгляд не дает тебе покоя весь день, я вижу это, но до вечера так и не удается остаться наедине. Джон все также сверлит тебя глазами, периодически скользя взглядом по мне, и это смущает ещё больше.
К концу дня я начинаю чувствовать себя параноиком. Боюсь твоего взгляда, его взгляда, и вообще хочется напиться, а нельзя. А ещё хочется отключить периодически тренькающий телефон, и оказаться на необитаемом острове. С тобой. С тобой?
Да, хорошо бы обо всем поговорить,
и чтобы никакого Джона Гранта и чтобы все стало как раньше.
Когда, наконец, наступает вечер, отгоняя на запад минувший день, я стою возле окна, испепеляя взглядом закатное небо и давно початую пачку сигарет. Как это ни банально, но, наверное, я жду тебя, хотя боюсь признаться в этом даже себе. Но, в конце концов, я никогда не репетировал важных разговоров перед зеркалом, и сейчас волноваться было нечего, даже если разговор грозил стать очень волнительным.
Входишь, запираешь дверь. Ты спокоен и сосредоточен, словно тоже долго купал мысли в океане размышлений. Пронзаешь меня взглядом из другого конца комнаты и мешкаешь, боясь подойти.
Я безмолвно протягиваю зажженную сигарету, и ты, наконец, решаешься приблизиться. Усмехаешься, глядя вдаль, твои озорные глаза на мгновение становятся такими же живыми как в молодости.
- Я был уверен, что ты знаешь. Уверен, понимаешь? – Касаешься меня взглядом, проскальзывая мимо, будто нарочно.
- О чем? – Туплю изо всех сил, лишь бы ты не увидел моего смущения. О чем я, черт побери, собирался говорить?
- Правы, все-таки, женщины, когда говорят, что мужики не понимают намеков. Никак не доходит. – Легонько стучишь пальцем по моему лбу.
От неожиданности роняю сигарету, когда ты довольно грубо притягиваешь к себе и целуешь.
Сначала робко, будто привыкаешь к непривычным ощущениям и стараешься разведать обстановку. Но, не встретившись с моим сопротивлением, смелеешь, и, похоже, становишься самим собой, потому что пол начинает уходить из-под ног, и сознание мое катится в тартарары. Я ещё пытаюсь его поймать, но сопротивляться тебе не получается, максимум не двигаться, ожидая пока твой яд проникнет в сердце, и отключит мозг. Но яд почему-то не проникает, а твои разгоряченные губы начинают не по-детски возбуждать.
Позволяю вовлечь себя в игру, не в силах сопротивляться. Мои пальцы скользят по твоей шее и скулам, пробираясь сквозь путаные волны волос. И я уже сам тяну тебя к себе ещё ближе, и теперь настает твой черед теряться в пространстве, ловить ускользающие осколки мыслей, скользить пальцами по моему коротко стриженному затылку, теряясь в лабиринте моего возбуждения.
Прерываю поцелуй, и приходится на мгновение зажмуриться, чтобы мир вокруг перестал безбожно наматывать круги.
Не место, не время. Не здесь, не сейчас. К сожалению.
Твое тяжелое дыхание эхом откликается в моей груди. Наконец решаюсь открыть глаза, напарываюсь на твой острый, горящий взгляд, доводящий, как оказалось, до безумия.
- Ты мой. Только мой. – Сам не верю в то, что говорю это, но искренне верю в сказанное.
- Да мы с ума сошли на старости лет.
- Как жаль, что только сейчас. И как хорошо, что это вообще произошло.
Закрываю глаза, и наконец позволяю себе обнять тебя, понимая, что именно этого мне хотелось все эти дни.
Я не вижу как ты, положив голову мне на плечо, ухмыляешься и одними губами произносишь:
- Спасибо, Джон.
