Цепи

Темная комната совсем не освещена, лишь свет луны сиротливо стучит в окно, пытаясь хоть немного осветить два силуэта, стоящих в центре. Для них не существует мира, города и даже иногда шумных донельзя соседей, снующих по лестницам огромного подъезда. Сегодня они только вдвоем, и мир их сужен до размеров даже не комнаты, он заканчивается там, где начинается пустое пространство. Два человека, которые существуют только друг для друга. Стас стоит в сантиметре от невысокого брюнета и всматривается в бездонные карие глаза, иногда забывая даже моргать и дышать. Ему хочется дарить Серёже всю любовь, ласку и нежность, но сегодня у этих двоих другие планы. — Готов? — разрезая тишину, словно ножом, хрипло шепчет Матвиенко, прокручивая в руках обычный черный кожаный ошейник для собак, и, получив утвердительный кивок, приблизился вплотную и затянул в жаркий, но очень нежный поцелуй, застегивая на шее парня продолговатый кусок кожи. Следом за щелчком замка на верхних позвонках слышится звон цепи, которую Стас вкладывает в руку своего парня, и стоит импровизированному поводку оказаться на ошейнике, взгляд Серёжи меняется, не оставляя ни малейшего намека на нежность и романтику. — Сидеть! — твердые нотки в голосе бьют по ушам, глаза сверкают чернотой, и Стас покорно опускается на колени, садясь на пол, как верный пес. Он не сводит взгляда с лица парня даже тогда, когда тот легким движением руки расстегивает джинсы, приспуская их. — Ты же знаешь, что делать. — Гав, — полушепотом отзывается Стас. Да, сегодня он цепной пёс, который готов исполнять любую прихоть хозяина. И он действительно знает, что делать, Шеминов словно ждал этого момента, когда сможет вновь ощутить заполненность во рту, прикоснуться, почувствовать вкус смазки и горячего члена. Он обхватывает рукой полувозбужденный пенис Матвиенко у основания и медленно обводит головку языком, наслаждаясь каждым прикосновением к горячей плоти. Слегка надавив на уретру и вдоволь наигравшись, парень обхватывает губами член и медленно вбирает его себя, начиная посасывать головку и дразня языком. Рука у основания оказывает помощь губам, легко двигаясь по твердеющему члену. — Хороший мальчик, — долетает до его ушей тихое одобрение действий, и Шеминов усерднее начинает работать ртом, прислушиваясь к звону цепи, которая дёргается от каждого движения тел. Затылок сжимает крепкая рука, и Стас вздрагивает, когда Армян начинает силой насаживать его на свой не маленький член, заставляя вобрать его полностью. Воздуха начинает не хватать, из глаз начинают течь слезы, а изо рта — смазка вперемешку со слюной, которая стекает по подбородку брюнета и капает на пол, оставляя после каждой капли тонкую ниточку. Стас покорно расслабляет горло, пытаясь побороть дискомфорт, а стоны, вырывающиеся из него, посылают приятные вибрации, от которых у его партнера слегка подкашиваются ноги, а пенис еще сильнее возбуждается, сочась смазкой. Из горла Матвиенко вырывается громкий стон, заставляющий Стаса усерднее работать головой. Шеминов медленно вынимает мокрый горячий член изо рта и начинает тщательно вылизывать его, очерчивая каждую венку на подрагивающем органе и срывая с губ партнера стоны, которые с каждым разом становятся все громче. уже не важно, что их слышат соседи, или они мешают кому-то спать. Парень вылизывает мошонку, втягивает и посасывает яички, поддразнивающе проходясь по ним языком, а затем снова возвращается к члену, жадно заглатывая его и наслажлаясь солоноватым вкусом. Цепь неистово звенит, смешиваясь со сладкими стонами, заполняющими тихую комнату, все вместе создаёт своеобразную мелодию, их личную музыку этой ночи. Матвиенко вбивается жестко и грубо, потягивая на себя цепь и снова ослабляя ее, каждое движение отдается по телу дрожью и неистовым жаром от влажного рта и резких движений. Он, кажется, слегка надорвал Стасу кожу в уголке губ, когда очередной раз насаживался, меняя угол и упираясь головкой в гладкую внутреннюю стенку щеки головкой, но это совсем его не заботит. Сейчас перед ним не любимый человек, которого хочется нежно обнять и защитить, а покорный дрессированный цепной пёс, послушно исполняющий каждую прихоть и заглатывающий дрожащий от перевозбуждения член хозяина. От этой мысли в глазах мутнеет, волна неистового возбуждения достигает своего пика, и Матвиенко рвано кончает с хриплым стоном, сжимая до побеления кожи цепь и натягивая ее до предела. Он остраняется на ватных ногах и вынимает свой член изо рта Стаса, завороженно наблюдая за тонкой ниточкой, которая тянется от опавшего пениса к блестящим от влаги, пота, смазки и спермы губам. Шеминов открывает глаза и мутным взглядом смотрит своему «мучителю» прямо в глаза, медленно перекатывая вязкую жидкость на языке, словно стараясь оставить в памяти вкус, а потом сглатывает. Он хватается почти неслушающейся рукой за цепь и тянет на себя, заставляя Серёжу наклониться, и жадно впивается в пересохшие от частого дыхания губы. — Я люблю тебя, — слышится тихий и хриплый от сорванного голоса шепот Шеминова, ласкающий слух Матвиенко. Эта ночь сократила их мир до размеров даже не комнаты. Их мир заканчивается там, где начинается пустое пространство. А темнота скрывает два силуэта мужчин, и лишь звон цепи на ошейнике нарушает тишину этого маленького личного мира.