Фиксики

«Нам мои друзья на вечер ребёнка оставили» Карелин перечитал сообщение в ватсапе, надеясь, что автокорректор просто неудачно заменил слово. Но нет, Гена не спешил исправлять написанное. «Ты че, сдурел? Ребёнка? В нашей квартире?» «Слав, успокойся. Она умненькая, послушная девочка. Потерпи один вечер.» «Я потерплю! А её родители потерпят, если ляля случайно схавает мдмашку?» «Я ее не пущу в спальню. Или ты их везде раскидал?» Слава закусил губу, вспоминая все свои заначки. Их слишком много, и шустрый ребенок доберется и схавает что-то не то быстрее, чем они успеют вызвать скорую и сбежать от ГНК. Он стоял в переполненном вагоне, и уже подъезжал к своей станции, но молился Ленину, чтобы перегон волшебным образом не заканчивался. Меньше всего в конце рабочего дня ему хотелось слышать оры и писки какого-то непонятного ребенка, который, не дай Боже, сожрет наркотик или, того хуже, начнет плакать. Перебивая его мысли, в метре заревел ребенок, заревел громогласно и противно, как сирена. Вот он, предвестник личного апокалипсиса. Врата ада распахнулись, и Слава вышел из вагона. «Давай домой, милый. Крохе не терпится познакомиться с дядей Славой :)» «Ненавижу тебя», — подумал Слава, поправляя солнечные очки. «Дяде Славе нужно купить чего-нибудь, чтобы завоевать расположение крохи?» «Купи что-нибудь к чаю, что может понравиться девочке четырех лет. И не нервничай ты так. Она классная и так ждет тебя.» «Что мне нужно знать о детях, чтобы меня не посадили? Что они вообще обычно делают, во что играют там, может на ютубе мультики смотрят?» «Да не переживай ты так, ну. Ей оставили пакет с игрушками. Если что, включим мультики или дадим твой альбом порисовать.» «Только не мой альбом, Гена! Не смей!» В альбоме в основном были шаржевые зарисовки, хуи и наброски Гениных портретов, но Славе по какой-то причине не хотелось, чтобы ребенок видел это творчество. «А еще дети, особенно девочки, любят заплетать косички. Из моих волос не заплести, так что готовься. Или все-таки альбом дашь?» «Берите альбом. Но учти, я говорил, что ребёнок у нас — плохая идея. Я и дети — особенно плохая идея.» «Да не ной ты, а. Ты нравишься детям.» «Мда?» — на память не пришло ни одного случая, когда Гена видел его рядом со спиногрызами. «Конечно. Они ж твоя основная аудитория.» Карелин в голос застонал. Все его планы на тихий вечер двух бойфрендов под киношку пошли к чертям, а сам он сейчас стоит в магазине перед полкой со сладостями. Печенье, шоколадки, конфеты. Не то, все не то. Пройдя до холодильника, он увидел набор из пирожных. С красивым кремом, на вид свежие и, наверное, вкусные. Захватив по пути шоколадку с карамелью, Карелин взял на кассе сигареты и поплелся домой. Уже в лифте пришло еще одно сообщение. «Ну ты где проебался, милый?» Вместо ответа Слава нажал на дверной звонок. Гена встретил его с очаровательной рыженькой девчушкой на руках. От неё пахло чем-то очень сладким, детским шампунем кажется, а милое розовое платьишко смотрелось словно на принцессе. — Анют, а вот и дядя Слава пришел, знакомься, — Фарафонов улыбается, а девочка стеснительно шепчет «привет» и утыкается носом в плечо парня, все же иногда проглядывая на Карелина слишком уж заинтересованно. — Привет. Хочешь аскорбинку? — Слава протягивает захваченную в аптеке витаминку. Гена наигранно хмурится, пытаясь сдержать ласковую улыбку. Девочка что-то шепчет, и Гена опускает ее на пол. Аккуратные туфельки с маленьким каблучком звонко цокают о паркет. Это просто ангел, а не ребёнок. — Ну что, готов? — Фарафонов целует своего парня в губы. — Скажи, правда она безумно милая? — Пока что да. Смотри, что я взял. Нормально? Подойдёт? — Слава немного неуверенно показывает возлюбленному содержимое пакета. — Нормально. Мы уже чай приготовили, и ждем только тебя, — Гена забирает пакет и помогает Карелину снять промокшую от моросящего дождика куртку. На кухне непривычно прибрано, а на столе две кружки и чашка с аккуратным блюдечком. На Славином стуле сидит Аня, болтая ногами и стеснительно косясь в сторону мужчины в чёрных очках. — А я сама тебе вот эту чашку выбрала, — она протягивает ему голубую кружку, с явным хвастовством подмигивая. — Спасибо, — он разливает кипяток по чашкам. — А мне холодненькой добавь, пожалуйста, — заявляет девчушка, с укором переводя взгляд с чашки на самого Карелина. Не успел он среагировать, как Гена уже вылил половину кипятка и разбавил холодной водой. А Аня уже успела схватить сахарницу и запустить в нее тоненькие детские пальчики, пытаясь подцепить рафинад. Слава ахает, с ужасом и завидной скоростью отбирая у неё сахарницу, и уже сам начинает в ней копошиться. Поймав на себе две пары недоуменных глаз, он смущённо объясняется: — У меня там лежат… витаминки... для взрослых. — Я убрал оттуда твои витаминки и заменил сахар, верни ребенку, — по доброму усмехнулся Гена, садясь слева от Славы. — Выбирай себе пироженку, Нют. Какая тебе больше всего нравится? — Эта, — она показывает пальчиком на розовую кремовую корзиночку с вишней в серединке. — Держи, — Слава помог малышке достать сладость и аккуратно положил на тарелку. — Ген, мне надо сказать тебе пару слов. Выйдем? — он почти молит Фарафонова об аудиенции, словно он — грешник, а Рики — святой отец, от решения которого зависит вся жизнь Карелина. — Не забывай запивать чаем, сладкоежка, — Гена погладил её по светлой голове, быстро следуя за Славой. — Что случилось? Что-то натворил? — Мы её точно покалечим, — сокрушенно пророчит Слава, взволнованно сверля взглядом чужие глаза. Фарафонов поднимает бровь: — С чего ты взял? Все же хорошо. И давай все-таки быстрей, у нас на кухне ребёнок один. — Вот именно, у нас на кухне ребёнок! А знаешь что еще у нас на кухне? Трава, наркота, ножи, бонги, зажигалки… — Слав. Ты чего? — голос озадаченный, а глаза буравят расширенные зрачки. — У меня паника. — Сдается парень, совсем опуская взгляд. — Мы просто последим за ней часов до девяти, и всё. Всё будет хорошо. — Мне никогда не доверяют детей. Её родители вообще знают, что я тут? — Знают. И ты с ней прекрасно ладишь, просто не шугайся каждый раз, когда она к тебе обращается. — Дядь Слав, Дядь Ген! Вы где? — послышалось с кухни. У неё был приятный, как для ребенка, голосок. Не писклявый и не пронзительный, просто обеспокоенный долгим отсутствием новых друзей. — Давай ты будешь называть меня просто Славой? Я не такой уж и старый. Хочешь ещё одну пироженку? — мужчина сел рядом с ней, приветливо улыбаясь. — Нет, я уже всё. Можно к тебе на коленки? — Дождавшись кивка, девочка переползла на его колени и уставилась в очки. Провела пальчиками по сухой коже на щеках и неуверенно сняла неуместные дома очки. Всмотрелась в светлые глаза, неожиданно смутилась и, обхватив чашку двумя руками, сделала глоток. Она будто бы прочитала его, словно книгу, за эти недолгие пару секунд. — Ты красивый. Дядя Гена так и говорил. — Ты тоже очень красивая. И умная, — улыбнулся Слава, косясь на Гену. Тот одобрительно кивнул. Карелин был все ещё смущён, а сердце колотилось как заводное. — А ты умеешь плести косички? — зеленые глазки загорелись от новой идеи. — Не знаю, — замялся Карелин, — Я видел, как мама заплетает косички моей сестре, но сам никогда не пробовал. Может, Гена умеет? — Умеет, — довольно кивнул Фарафонов, и Аня радостно развернулась к нему спиной, подставляя кучерявую головку под ловкие пальцы. Слава с замиранием сердца наблюдал, как пальцы его любимого человека ловко распутывают послушные кудряшки, переплетая пряди. Аня устроила голову на груди у Славы, и ему стало неловко и уютно от этого жеста. Она совершенно точно слушала биение его сердца. Он думал, что оно уже давно сгнило, и в нем осталось место только для Гены. Нет. Это определённо не так. Но, стоило Гене закрепить вторую косичку резинкой, малышка стремительно подорвалась к зеркалу. Парни встали, понимая, что чаепитие закончено, и пора приступить к развлекательной части. — А пойдемте играть в куклы? — Налюбовавшись на себя, Аня вернулась к новым друзьям, довольно улыбаясь и будто бы даже светясь от счастья. — Только тебе придется меня учить, я не умею. Когда я был маленьким, у моей сестры были куклы, и я, чтобы ей насолить, отрывал её куклам головы и руки, — Он осекся, поймав на себе недовольный взгляд парня. — Неси! — Скомандовал Гена, подходя к Славе и нежно целуя в щёку. — Видишь, как всё хорошо. Только не говори больше, что ты делаешь с куклами. Не батли девочку. Она же не Оксимирон. Малышка вернулась быстро, еле удерживая в крохотных ручках свои игрушки. Вывалила их в центр комнаты и раздала всем по кукле, оставив себе одну: — Это Джульетта, — она представила свою куклу. — У тебя Анжелика, а у Гены — Ариэль. Они лучшие подружки, и все время проводят вместе. Она что-то лепетала, на ходу придумывая истории из жизни своих кукол, а Слава послушно говорил за свою Анжелику тонким писклявым голосом, заставляя Гену смеяться. Видит небо, он старался, и ему даже становилось весело. Он так заигрался, что не заметил заговорщеских переглядок Гены и малышки, и теперь он сам вскочил, еще громче пища, потому что тонкие, но сильные пальчики прошлись по его ребрам, щекоча. Гена смеялся, давая пять Ане. — Ах ты мелкая… — в шутку разозлился Слава, тут же подхватывая её и кружа в воздухе самолетиком. Девчушка пищала и смеялась, кружась, пока у Славы не устали руки. По взгляду было видно, что с куклами она явно наигралась, и надо было срочно придумать новое развлечение. — Ты любишь мультики? — Фиксики! Фиксики! Фик-си-ки! — заверещала Аня, первая кидаясь на диван перед телевизором. Слава рухнул за ней, нежно обнимая Гену. Всего через через пару серий Аня мило сопела на коленях у Славы, а сам он, положив голову на плечо Гены, слушал его ровное спокойное дыхание, рассеянно гладя выбившиеся из рыжих косичек кудряшки. Гена легко поцеловал его в висок, и сердце Карелина сжалось, чуть ли не выкручивая сальто от подступающей к горлу нежности и любви. Сейчас, в этом тихом вечере с ребенком, куклами и мультиками, он понял кое-что очень важное — он хочет семью. Настоящую семью с человеком, который показал ему, как это может быть прекрасно. — Я так люблю тебя, Генк. Как ты умудряешься открывать во мне самое лучшее? — немного сонно спрашивает он, прикрывая глаза. — Оно само открывается, когда ты не сопротивляешься и доверяешь мне, родной. Отдохни тоже, — Гена заботливо проводит пальцами по чужим мягким волосам. Слава послушано закрывает глаза, ощущая в груди что-то невероятно тёплое. Любовь. Самая настоящая. Зря он так боялся.