Сказочка о женском футболе...в Лукоморье

      Сборная Добра в полном составе понуро плетется в направлении раздевалки, основные силы сборной Зла, пообнимавшись и пошушукавшись о чем-то уже и в компании сватьи бабы Бабабрихи, в приподнятом настроении шагают в направлении своих врат. Уже увидавшая красную карточку мачеха следует, естественно, в направлении, этой карточкой указанном, то и дело бросая в их сторону укоризненные взгляды. Попадья в ответ бросает аналогичный и крестится. На трибунах практически тишина, ну, по сравнению с обычной сегодняшней обстановкой. От потрясения им и красная карточка мачехи не помогает. Оказывается, что таинственная Наина как минимум умеет ходить, так как передислоцировалась со скамейки ко входу в подтрибунные помещения и раздевалки, а Кощей протащил с собой бутыль самогона и медленно смакует. Свой красный шарф при этом по-прежнему никак не трогает.       Когда Балда в сопровождении главных бесов подходит к позиции Наины, выясняется, что она умеет и говорить:       - Кому начинать вторую половину, нам в порядке очередности или им в порядке после пропущенного гола?       Первые слова, и первая печаль Балды на сегодня, тут он не в курсе. Надо угадывать, и он справляется:       - Вам. – И сразу же сам интересуется для авторитета. – Об обмене вратами знаете?       Наина кивает, и они вместе идут по коридору к раздевалкам. Дверь в раздевалку сборной Зла приоткрыта, там уже должна быть удаленная мачеха. Вспоминая, что их соперницы шли всей гурьбой под жестким контролем трех тренеров, главный судья интересуется у шедшей в одиночестве и уже готовой скрыться в раздевалке тренера «красных»:       - А своих на поле оставили, они у вас сами по себе?       - Так, соколик, дитятко горькое уже здесь, остальные разберутся.       Разбирались остальные, как вы уже догадались, с гостевым сектором. Ничего достойного внимания эти очень короткие по времени (в команде у Наины дисциплина вполне на уровне, за исключением горькой дитятки) разборки не включали, просто подзарядились немного положительной энергией обе стороны, и всё, регламент.       На входе в подтрибунные помещения произошла их встреча с возвращающимися на поле бесами и бесятами в компании гусляров и дудочников. В перерыве организаторы предусмотрели в их исполнении танцевальную программу, для которой у бесят в придачу к флажкам в лапках появились и цилиндры на головах.       - Свят, свят, свят! – Только и повторяла попадья. – Да что ж это такое делается-то на свете? Сначала почтенную женщину заставляют в представлении участвовать, потом к представлению нечисть подключают, потом из-за распущенной бесстыдницы участие в представлении тридцатью минутами, как договаривались, уже не ограничивается. Божечки мои…       - Что поделать, человек предполагает, а бог, Балда сиречь, располагает, все ходим под богом, - сочувствует сватья баба Бабариха       - Мы ходим, а ты стоишь там, в рамке своей, вот, давай, побегай сама следующие тридцать минут под этим Балдой. Плохо вы его знаете!       - Так стремиться получше узнать главного судью – дело весьма нездоровое. Капитан, вон, стремилась.       Надо сказать, сватья баба Бабариха вполне разделяла мысли подруги по команде насчет участия в представлении, притом в роли посмешища. До начала игры для нее было абсолютно очевидно, что совет Лукоморья замышляет новый балаган, в котором их будут тем или иным образом чихвостить на потеху собравшимся зрителям. Не просто так же способ организации балагана был избран такой, чтобы пожилые дамы не могли толком сопротивляться по чисто физическим объективным характеристикам. «Усиление» с того света, если и готово поупираться не только языком, так только за счет других игроков, а эти самые оставшиеся другие вполне не прочь принять балаганные правила в рамках программы своей реабилитации, по крайней мере, на сватью именно такое впечатление и производили и даже прямой речью подкрепляли. Но по ходу игры эти мысли и впечатления стали подвергаться сомнению, особенно после переворота игрового счета с ног на голову; сестры-вертихвостки, хоть и не были по игре безгрешными, как-то совсем не смотрелись на «принятие балаганных правил», а при недавнем приветствии новоявленных болельщиков она даже впервые со старых времен заметила у обеих в глазах тот блеск, который называет «здоровым», с ним они отправляли гонца в дальний путь к военному лагерю Салтана.       Так они дошли до раздевалки. Что там происходило, мы вам тоже поведаем отдельными включениями, как из одной, так и из второй. А сейчас перенесемся в комментаторскую кабину.       Фарлаф сидел, как мешком припыленный. Наверное, таким же его первый раз видела и Наина, тогда, в воде на пятой точке. Кот теперь точно уверился в правдивости его ставки на Добро. Сам же он позволил себе налечь на рыбку перед некоторым анализом первой части матча в эфире. Не к такому ее итогу, как по самой игре, так и по счету он себя подготавливал. А содержащиеся в рыбе питательные вещества стимулируют мыслительный процесс. Его коллега оказался готов быстрее, он, отказавшись представлять Зло, чтобы Кот представлял Добро, в то же время составлял с ним противоположность, комментируя чисто на эмоциях, почти без разумной, аналитической характерной для Кота составляющей.       - Сразу пятеро красавиц не смогли тронуть сердце нашего главного судьи, железный человек, недаром он смог так бесят натаскать, как отплясывают, черти, а?       - Отплясывать, старина, немудрено, вот если бы он их сказки рассказывать научил, не говоря уже о том, чтобы сочинять… Как ты вот сочиняешь про пять красавиц. Четверо их там было, Шамаханская в сторонке стояла. Полагаю, она знает правила, где у остальных пробел оказался.       - А я уверен, что в сторонке она стояла просто от стыда, что так подвела команду.       - Но сердце Балды же не пыталась тронуть, точно? Я не знаю, в чем там было дело, но уверен, что главный судья все сделал, м-ррр, строго по правилам.       - По правилам, по правилам, но до соплей же, ученый, по соточке и по почтенной публике бьет!       - За воротами «красных» почтенная публика с тобой, м-ррр, не согласная.       - Эта публика чужеродная и необразованная! Пушкина не читающая!       - У нас не Пушкин, у нас женский мини-футбол, в нем они должны кумекать получше нас. Кабы кто еще язык наш знал, то вместо тебя бы тут сидел, - Кот закончил с рыбкой, кашлянул в лапу, и начал подводить итоги.       - После первой половины матча счет у нас один-два, ведет сборная Зла. Надеюсь, скоро нам сообщат, в чем же был отклоненный коллективный протест соперниц по поводу возможной отмены второго гола этой команды. Является ли такой промежуточный итог закономерным? Для вас, новичков в футбольном деле, должен отметить, что в этой области закономерность – явление относительное, короче говоря, не всегда выигрывает тот, кто лучше играет, а тот, кто забьет больше, ну, или, если угодно, пропустит меньше. Но, сразу скажу, по мнению Кота Ученого, у нас не тот случай: сборная Добра играет совсем не лучше своих соперниц. Сказать, чтобы из-за нехватки опыта, ведь средний возраст около двадцати лет, так нет, противники тоже никакого опыта не имеют. Тут есть интересный момент, первый гол у сборной Зла, сравняв счет, как раз забила игрок тех же двадцати лет, и в своей команде она самая младшая. А этот гол у нас, в отличие от немного курьезного второго был вполне по делу. Сейчас нам стоило бы порассуждать, а будет ли возможное поражение сборной Добра для Лукоморья если не катастрофой, то чем-то на нее похожим?       - Оно может быть только в твоих ученых предположениях, но никак не в Лукоморье, особенно, когда Пушкин здесь лично. Очевидно же, что сборная Добра во второй половине сказочным образом преобразится, - Фарлаф гнет свою линию.       Кот решил…согласиться. По простой причине: рассуждать об анонсированном только что предмете ему самому лично сильно не хотелось, гораздо лучше предложить кабацкому дядьке изложить своё видение, в чем же должно состоять это «сказочное преображение».       - Во всём, разумеется! Поподробнее сам разжевывай, это чисто для ученых, а у меня голова маленькая, большая только, как ты говоришь, морда.       Поподробнее, естественно, в меру своих возможностей пытается разжевать тренерский штаб. Трое мужей там на данный момент сидят напротив пятерых игроков, запасной игрок расположилась в дальнем углу и по-прежнему присутствует здесь только телом. Это не ее матч. Мужья постановили, что в существующих условиях на первый план должна выйти рассудительность, а не эмоции (Кот Ученый одобряет), поэтому слово взял не старший из них Салтан, а наименее эмоциональный Руслан. Сначала он предложил каждой из игроков высказаться, почему, на ее взгляд, имеем, что имеем, и где ресурсы для улучшения. Жена начала первой, поддержав мысль мужа и подав пример остальным:       - Не смогла улучшить свою игру по ходу матча. Поначалу получалось хорошо, вот и решила, что и дальше так будет. А они, в особенности ихняя №36, с которой я пересекалась на поле гораздо чаще других, постепенно свои действия улучшали и разнообразили, ну и вот…       - Да, однообразно играем, стали предсказуемыми, в то время как соперник приберег к концу нестандартные и неожиданные для нас ходы. Может, к лучшему, что к концу первой половины, а не всего матча. То есть, теперь наша очередь их удивлять, ставить в тупик, только, разумеется, совсем не таким образом, как удивила я на последней минуте, - Шамаханская опустила взгляд в пол.       - Мозгов нет. И не ожидается, - царица переводит взгляд на мужа, - всё как ты мне время от времени повторяешь. Вот действительно, сама сейчас не соображаю, с чего вдруг я привезла 9-метровый в свои врата, с чего придумала, что игрокам нельзя за линию поля выбегать.       - Так не одна ты, я как-то тоже была в этом уверена, - вступилась Людмила.       - И я, - это уже царевна.       - Уж не Наина ли это? – Вставил Салтан свое веское слово. – Если вы почти все…Да и не припомню я ранее, чтобы моя жена меня вот так поддержала в плане тезиса о ее мозгах. Что-то тут не то…       - Если и «не то», то сегодня точно без всякой посторонней волшбы, я бы почуяла, - это уже капитан Лебедь, - особенно если учесть, что и я, не знаю, почему, но была уверенна в запрете заступа за ограничительные линии.       Единственная знающая правила в этой части Шамаханская стыдливо молчала. Она догадывалась, в чем фикус-пикус: когда объясняла остальным, что мяч за линии отпускать нельзя, образно выражаясь, просила представлять поле как плато, а за линией, как бы пропасть, куда мяч безвозвратно падает. Вот эта «пропасть» и отпечаталась в памяти, стало быть, и игрокам туда тоже нельзя.       - А мне тоже надо конкретно о своей игре что-то говорить? Если надо, то…не знаю, что говорить. – Честна и откровенна царевна-вратарь.       - Да нет, в общем, я услышал то, что хотел. А теперь слушайте меня по поводу нашей дальнейшей задачи в целом и конкретных персональных задач на вторую половину игры. – Руслан слез со своей скамьи и сел на корточки вплотную к пятерке игроков. – Сначала формулирую тренерское видение обстановки по противнику. Он четко подразделяется на две пары по полевым игрокам: две никакие и две ух какие. Понимаете, о чем я?       В ответ кивки пары голов и сосредоточенность остальных.       - И игра у них выстроена таким образом, чтобы от никаких зависело по минимуму, а от ух каких по максимуму. Зона ответственности этой первой категории сведена у одной сугубо к пятачку перед своими вратами, у другой ограничена чужой половиной поля. Мы должны сейчас перестроить свою игру таким образом, чтобы этот принцип у них работать перестал. С учетом того, что известен уход с поля передней никакой составляющей с заменой, очевидно, на Наину. Это, наверное, уже непонятно?       После некоторой паузы капитан сочла за нужное ответить так:       - Идею непонятной не назову, а вот способ реализации остается загадкой…без применения магии.       - Прежде всего, начинать активно использовать преимущество перед ихними №24 и №36 в фактуре, живом весе тобой, моя несравненная Людмила, и тобой. – Руслан переводит взгляд на царицу, затем возвращает его к жене. – В твоих частых встречах с №36 ты сводила свои действия, однообразные, как сама заметила, исключительно к ногам. Так вот, разнообразить можно и нужно действиями всего своего стана. Оттеснять, отталкивать ее от мяча верхней частью тела, плечом. Только при этом не отрывая от него руку, так будет по правилам. Хорошо в такт попадешь – мяч сразу твой, а она, в вариантах, еще и на пятой точке, поскольку просто элементарно мельче тебя. При всем ее превосходстве в технике. А если будешь, как раньше, взгляд исключительно вниз, в мяч, и работать только по нему, так решающей будет именно техника.       - И ты же, вот, временами пыталась этим пользоваться. – Руслан начинает внушать царице.- На самой первой минуте как пошла, так и дальше надо было. С первого раза не получилось, поскольку, вот, чувствую, сама себя испугалась в последний момент, ноги заплелись, а так продавила бы точно, она от тебя отшатнулась тогда инстинктивно даже. И когда в спину ее толкала: опять же – руки не использовать, всем станом. С разбегу это тоже будет фол, но, важный момент, - она шлепнется, ей будет больно, и на следующий раз уже подумает, стоит ли ей вот так стоять у тебя, то есть у сборной Добра на пути. А, возможно, ей захочется поквитаться, а в силу размеров, она может лишь конечностями отмахнуться, сядет на карточку…       - Дяденька Руслан, - перебивает тут царица грустно так, - на самом деле сильно заметно, что у меня размеры значительно больше сестринских?       Ну вот, старался довести игровую установку, а наступил на больной мозоль. Нелегка тренерская доля!       - А, точно, сестры, я и подзабыл, - Руслану пришлось искусно соскакивать опять к своей установке, - так вот как в картишки нет братишек, так и у нас на время матча не должно быть сестричек, если мы, кончено, не хотим огорчить весь стадион. Я же предлагаю тебе не делать им больно, а внушать им, внушать постоянно на каждом участке поля, что ты вполне сможешь в игре это сделать.       - Трудно. Сразу вспомнила, как мы гол забивали. Не знаю, может, показалось, но, когда отдавала голевую передачу, еще явно не отошла от того попадания мячом…сестра это видела и пожалела.       - Тем самым заслуженно доигралась, и вполне возможно, в свою очередь, сейчас получает от своей Наины. Сама же правоту Руслана подтверждаешь, - высказался Салтан.       - Так на наш один тот гол бог вернул им два…       - Железная логика. Здесь мое величество бессильно.       - По-моему, она несколько другое имела в виду, - подала голос Людмила, - обратила внимание, что мы, типа благородная сборная Добра, будем играть по установке, что сестер на поле нет, в то время как сестры из сборной Зла играют, исходя из того, что сестры на поле есть и не только в указанном ею случае, кстати. Как-то неправильно получается.       - Не знаю, правильно ли сказано, но хорошо! – высказалась и царевна.       - Согласен, хорошо. – Отвечает царь Салтан. – Но, позвольте, я сейчас расскажу малоосведомленным, что же это за два «ух каких» экземпляра, о которых зашла речь. В свое время они у нас отличились, как у вас Фарлаф, только далеко не до такой степени, чтобы протыкать мечом спящих, но в том же самом направлении. Мы, в свою очередь, также постановили, что мести нашей они недостойны, и отпустили. Но наблюдать наблюдали, даже очень. За время наблюдений оказались ни в чем порочном не замечены, и я уже давно держу их за вполне добропорядочных своих подданных. Не просто так же я смотрю сквозь пальцы на ваши встречи (оборачивается к жене). То есть, на сегодняшний день их отношение к сборной Зла весьма условно, по принципу: запятнал честь лишь раз, так потом и будешь играть именно в этой сборной. Зла настоящего, такого, как в Наине и чьей-то мачехе, в них нет, напротив, есть комплекс вины перед нами, который, вот, и проявляется на поле в некоторых эпизодах. Мы, не будучи, естественно, ни в чем перед ними виноватыми, вполне можем играть, как Руслан прописывает. Без всякого зазрения совести, ноги же он им ломать не призывает.       - И быстро, чтобы подытожить: времени у нас остается совсем немного. Всё, что я говорил, для чего? Чтобы у нас Шамаханская с Лебедью могли проявлять свои лучшие качества и получать возможности для угрозы ихним вратам, вы, остальные, для которых я это все говорил, теперь пробуете максимально равноценно разменяться на их указанных лучших игроков, и для этого используете свой живой вес и играете с ними в контактный и силовой, но не травмоопасный и грязный футбол. Решите сейчас же между собой, кто из них чья, – и персонально за ними, до тех пор пока мы со скамейки не дадим другой установки. Вплоть до того, чтобы не позволять им без помех принимать мяч, где бы они не находились, ясно? – Руслан действительно начал торопиться.       - А когда мяч у нас?       - Говорил же: молодиц стараемся про-да-вить. Мяч при этом укрываем, стан подставляем. Остальных просто обводим, если нет адресата в выгодной позиции. Если уже и их обводить не получается, тогда, извините, капут.              В раздевалке сборной Зла всё было гораздо проще. Наина разминалась, попадья причитала. Мачеха по поводу ее причитаний имела свое мнение, следовательно, другие являлись ошибочными по определению:       - Сама виновата. Была бы рядом со мной, как полагается, глядишь и остановила бы…одной своей задницей. Почему меня одну кинули в моей радости?! Пигалицы то ладно, им нельзя случайную карточку никак, но вот лично ты…и ещё жалуется! Не все тридцать минут тебе играть, а двадцать только, учи правила. Удаления у нас не насовсем а двадцатиминутные. Я вернусь! По ваши души.       Попадья уточнила у Наины насчет удалений. Так точно, в этой части «горькое дитятко» оказалась достаточно осведомлена. Ну, чувствовала, что именно эта часть ее коснется. За уточнением последовала минута тишины, слышно было, как скрипят старческие косточки разминающейся Наины. Действия и, тем более, какую-то тактику на второй тайм обсуждать, похоже, никто не собирался. Нарушила тишину опять-таки мачеха, у которой всегда в одном месте что-то чешется, сейчас вот постановила побравировать в нефутбольном направлении:       - Эй, любовь моя новая, - обращается она к ткачихе, - ты по ходу матча вскользь проронила, что этот жлоб, которого с их скамейки поперли, тебя, вроде как, когда-то избил. Так у меня времени до заката достаточно, чтобы устроить ему такого…ты только скажи.       Та в ответ прыснула. За ней почти сразу же и сестра.       - Да угомонись ты уже, устроительница удаленная.       - Да как нечего делать! Он же, со своей стороны, мне ничего сделать не сможет, мертвая я! И не стать мне мертвее.       - Сейчас ты очень его самого напоминаешь. – Ткачиха показала рукой примерно на аршин от пола. – Он только выглядит, как жлоб, на самом же деле вот. Под стол пешком, по всем критериям. Ты что, будешь реально обижаться, если вдруг такой карапуз будет в тебя, допустим, стрелять из трубочки вишневыми косточками или снежками кидать?       - Не хватало только, чтобы условный карапуз сделал мое лицо несимметричным посредством не важно, каких снежков! В этом случае речь будет идти не о какой-то обиде, а о том, быстро я из него сделаю чучело или медленно!       - Соглашайся, молодо-зелено! – Вдруг посоветовала сватья. – Потерять же ничего не потеряешь, а вот взглянуть будет интересно, что же эта расфуфыренная покойница умеет на деле, а не на словах.       - Коль тебе, светла сватья, это интересно, так забей ты гол, прямо от рамки в рамку, через все поле. Тогда она сразу полюбит тебя сильнее, чем меня, и легко договоритесь вдвоем между собой. А я выше этого.       - Нет, вы только послушайте, какие мы высокие и благородные тут нашлись! При этом к дому сватьи, которая столько холила и лелеяла, уже и дорогу забыли. Думают, что если сходят разок, народ честной не поверит, что перевоспитываются, растут, ты ж понимаешь ли, над собой!       - Так неспроста ж нам честь красные футболки носить. – Присоединилась, наконец, и старшая сестра. – И особо расти над собой не надо, чтобы не реагировать ответным пинком на лягнувшего нас осла, и, тем более, не просить совершать такой пинок кого-либо другого. Осел – он сам себе главный враг. Сегодня, вот, важный момент, его выперли приличные люди из приличного общества, жена сбежит не в этом году, так в следующем, просто глупо чувствует себя до сих пор ещё обязанной, после всего. Как мы – виноватыми.       - Так это, получается, он вас всех что ли, не только тебя? – Мачеха явно заинтересовалась.       - А то ж. По законам нашего мира, мы же втроем ничем не лучше и не хуже друг друга, значит и получить должны все. При этом он будет считаться молодцом, а нам так и надо. И даже мало, должно было быть куда больше. Короче, пустяки, забудь. И нам не напоминай.       - Всё, регламент! – Наина закончила свою разминку и направилась к мачехе, указывая на ее капитанскую повязку. – Сымай, не годится команде без капитана на поле.       Играющей тренер швырнула повязку своему вратарю, сватье бабе Бабарихе. Может, просто, чтобы ворчать перестала. Хотя, не считая самой Наины, которая должности тренера и капитана совмещать по правилам не может, кандидатура достойнейшая. И обделенная вниманием в первом тайме.       Первое капитанское веление ожидаемо направлено своим протеже:       - Если раньше вы откровенно говорили, что лично вам на результат сегодняшней игры наплевать, то сейчас, когда мы вспомнили, как вы выражаетесь, лягающегося осла, я полагаю, стоит напрячься, чтобы хотя бы заставить этого осла биться головой о стенку по ее окончании. А он в случае поражения биться будет непременно.       Это было сказано уже в дверях, на что повариха, окинув раздевалку прощальным взглядом, хихикнула и заметила:       - Самое смешное будет, если вдруг он опять всё подслушивал в своем излюбленном стиле.       - Так жена делом занята, а без нее он ноль без палочки. И запрещена же всякая волшба, не связанная с техническим обеспечением матча, до его окончания.       -Добру у нас все дозволено…       - Отставить! – Бабариха сдвинула брови. – Уж если вы мне про него напомнили, я хочу. Чтобы. После. Матча. Он. Бился. Головой. Хотя бы эту мелочь вы можете для меня, если не для самих себя, сделать?       Ей очень не нравилось, что у сестер исчез упомянутый блеск в глазах, надо пытаться его вернуть, тем более, что она теперь капитан. Необходимо свои основные силы раздразнить и разозлить, хотя бы по-спортивному, если не полностью, как полагается. Талантом и умением они не обделены и в футбольном деле, как показывает первая половина встречи. Но должно быть еще и желание постоянно их применять, и вот в этом у Бабарихи большие сомнения.       - Ну не то что бы только для самих себя. – Улыбнулась ткачиха. – Я со своей стороны хочу напомнить всем, что неожиданно у нас на стадионе появились болельщики, и их немало. Нам есть, для кого и для чего сегодня победить. Лови мячики крепко, светла сватья. За нами не станет.       Вот так. Для тех, кого видят в первый раз, они типа готовы, а для любезной сватьи…недаром носят красные футболки. Но эта самая любезная сватья тоже ловила себя на мысли, что ребята за ее вратами, сиречь спиной за последние несколько минут игрового времени настроение ей подняли здорово и не меньше дважды за это время поразивших цель подруг по команде способствовали появлению реальной надежды, что их команда сможет вопреки всему даже и… выиграть. От одной мысли об этом голова начинала кружиться, вот это будет номер! У вертихвосток же головы не кружатся, не могут, поскольку обильно пеплом посыпаны, и глаза не горят… посмотрит только обиженная младшая сестренка на них плаксиво и расстроенно, и руки (или, наверное, всё-таки ноги?) у них на такие номера уже не поднимутся.       Так они потихоньку отправились на поле, на этот раз впереди своих соперниц. На пути их опять старательно обшмонали бесята и бесы. После своих танцев, правда, они уже так не усердствовали, как перед стартом. Но в результате процессия женщин в красном рассредоточилась, пожилые оказались замыкающими, и Наина сказала Бабарихе вполголоса, чтоб, если кто еще и услышал, так только попадья, но ни в коем случае не сестры и не мачеха:       - Молодицы твои уже, считай, белые. Ну, бледно-розовые. И если они тебе небезразличны, так ты за них порадуйся. Ибо они правы. Со злом в сердце счастья никогда не будет, в мои годы до меня уже дошло…когда стало слишком поздно. Ты понимаешь, о чем я, или ещё нет?       Сватья понуро молчала. Правда была где-то посередине между «да» и «нет». Ждет ли старая ведьма ответа или просто поучает ее, как младшую? Остается не выяснено, ибо они опять плотно группируются по велению одного из технических рефери, не пускающего дальше удаленную мачеху: до срока она должна содержаться в раздевалке, на скамейке запасных ей не место. Стадион встречает ожидаемым свистом и улюлюканьем, к которым добавляется некоторый недоумевающий ропот, когда они постепенно размещаются на другой половине поля, которую в первом тайме занимала сборная Добра. Такие правила знают далеко не все. В том числе и опять-таки эта самая сборная Добра в полном составе со всем своим тренерским штабом. Они, как только появились, так сразу и выразили свое единодушное возмущение занятием сборной Зла их территории. Сватья баба Бабариха, кстати, очень хотела бы, чтобы это возмущение удовлетворили, и она вернулась к дружелюбному болельщицкому сектору, которого ей будет очень не хватать. Со всем этим Балда уже не был уверен, что его правильно назвали Балдой, другим любимцам лукоморской публики это наименование пришлось бы куда более к месту. Хорошо, хоть эти «белые» не претендуют ещё и начинать с центра поля. Ожидал обузы от «красных», а на самом деле всё наоборот.       У кромки поля со стороны сборной Зла технический рефери показывает сначала табличку с цифрой 60, затем поднимает табличку с цифрой 10. Что так обозначается замена, тоже многие не знают, но догадаться несложно. Именно это сейчас и объясняет всем своим слушателям Хатуль Мадан. А заодно и, как обещал и разузнал за это время, причины недовольства сборной Добра по поводу второго взятия своих врат.       - Вот так вот, уважаемая публика. С таким знанием правил тяжеловато будет сборной Добра сегодня победить.       - Но у них же есть мы, уважаемые друзья, не так ли? Наш ученый рассказчик опять намекает нам всем, что ваши положительные флюиды вполне могут иметь решающее значение! – Фарлаф гнет свою линию. А что он ещё может? Впрочем, у него, как и у всех, в этом плане ещё весь второй тайм впереди.