Сказочка о женском футболе...в Лукоморье

      В назначенный день игровое поле, как и полагается, сверкало изумрудным газоном (да, в Лукоморье и здесь решили людей не копировать, а сыграть на траве прежде всего для эстетики, утвержденная белая и красная экипировка команд на таком фоне должна смотреться на загляденье), ничья нога на него еще не ступала, для тренировок были сделаны практически аналогичные поля без трибун и всего такого чуть в стороне. Для создания полей со всей инфраструктурой Леший созвал из заморских лесов и лугов своих дальних родственников – дендройдов. Они обладали завидным трудолюбием, выносливостью и, о приятный сюрприз, опытом в требуемой области, ибо там, за морем, футбол уже не был в диковинку. В общем и целом, не был. Но, когда там узнали, что в Лукоморье футболом займется прекрасный пол, то сообщили, что на такое диво непременно приедут глянуть. Так что дендройдам пришлось строить трибуны повыше, и ложи побольше, ну, насколько позволяли длина и ширина мини-футбольного поля. Естественно, всем желающим места ну никак не хватило бы, поэтому возле дуба вдобавок был установлен огромный экран, на который волшебным образом должно было проецироваться все, происходящее на поле. В течение всего месяца на нем показывали самый разнообразный наглядный футбольный материал из человеческого мира, чтобы, когда пробьет час, знать, что в этом футболе к чему. Любознательный народ так и пёр…       Около десяти утра, когда Пушкин материализовался возле дуба (а он мог на территории Лукоморья материализовываться в любое время и в любой точке), первым делом его взору предстала движуха перед русалочьим гнездом, над которым красовалась вывеска-времянка «Букмекерская контора». Пушкин, надо отметить, любил подобные вывески, как и картишки, но первым делом не уразумел, как она могла появиться здесь, в Лукоморье, без его ведома.       - На Добро пятьдесят! Сто пятьдесят! Куда лезешь, тебя тут отродясь не стояло! Быстренько соточку на Добро!...       Слово «Добро» практически не сходило с уст, причем каждый явно очень торопился внести свою ставку на него. Пушкину всегда было очень комфортно здесь, в придуманном им мире, а теперь стало как-то по особенному тепло, от этого стремления поставить на Добро, как можно быстрее, так, что не заметить Пушкина рядом… в реальном мире где и как поставишь на Добро?       - Всё, перерыв! Технический! – Это уже русалка изнутри. – Всё завалено уже вашими ставками, приберусь полчасика!       И только теперь честной народ перевел дух, а заодно и взгляд и рассмотрел своё прибывшее всё. Его, кончено, с нетерпением ждали, но встречу не готовили, так как элементарно не могли предугадать, где же точно он материализуется в этот раз. Александр Сергеич приветственно снял цилиндр и сделал доброе-доброе лицо, как всегда по прибытии сюда.       Вскоре он уже сидел в мягком кресле в специальной презентационной комнате за своей ложей (понятное дело, самой лучшей) и рассматривал два форменных комплекта-образца: белый и красный, сшитые, как утверждал Леший, по его, Пушкина, мерке. Дизайн отвечал всем канонам современного футбола реального мира, вместо эмблем футбольных клубов либо государственных футбольных федераций на белой футболке Добра в районе сердца был логотип, изображающий Пушкина анфас с пером типа подпирающим подбородок, на красной футболке Зла Александр Сергеевич красовался в профиль и без пера, зато в цилиндре.       Пушкин пропустил сквозь пальцы материю ближайшей к нему красной футболки:       - Вот диво дивное замутили, черти, никак не ожидал.       - Ага. Из заморского леса даже посмотреть приехали, целый сектор народу с лепреконами, - зарделся в ответ на похвалу Леший.       - Из того самого, где и вовсе сущий ад, да такие злые бесы, чуть друг друга не едят?       - Да не, чур меня, чур! Бесы будут, только свои. Судьи, во. Балда главный, а они у него помощнички.       - Балда? Подвести не должен, был бы беспристрастен…а вы, случайно, счет заранее не знаете,- Пушкин прищурился, - не договорняк ли изначально? Типа Добро всегда побеждает. Возле конторы у дуба столько уверенных в этом клиентов спешат за наживой…       - Так вы попробуйте, договоритесь с этими «красными», чтобы они вас при этом до трусов не раздели.       - Кто-кто, а я могу. – Честно сказал Пушкин. – Каждая из них будет стоить ровно столько, сколько я скажу. Независимо от того, кто они.       - Так вот же все стартовые протоколы, на столе, не изволили еще ознакомиться? – Леший быстро сунул их Пушкину в руки.       Тот внимательно изучил, или, по крайней мере, сделал вид, и весело сказал:       - Коли отвечаешь за базар, что все у них решится в честной спортивной борьбе, то я и хотел бы ставочку зарядить, вот люблю, не скрою, это дело! На точный счет матча. Ведь у вас, как у людей, самый большой барыш в случае угадки счета будет?       - Точно так. Извольте, приму.       - Ты сам, что ли?       - А кто же? Вы что ж думали, русалка одна контору запустила? Здесь все такое только через меня, старичка, у русалки только пункт приема. Стало быть, такому счету и бывать, на который заряжаете?       - А ты не смотри и другим не давай, сразу в стол себе клади. И коль и впрямь с твоей стороны сговора нет, так и я отвечаю, что не даю установки на загаданный счет, играю честно!       На том и порешили…       

* * *

      Заблаговременно собравшиеся возле экрана у дуба люд и нелюдь, кроме картинки, оказались вознаграждены и звуковым комментарием:       -Сегодня вы услышите не песню, не сказку, и даже не жуткую полнолунную историю, а прямой репортаж с уникального и дивного для Лукоморья события: мини-футбольного матча среди женщин. С вами ваш любимый Кот Ученый, можно Хатуль Мадан, м-ррр, и моя комментаторская позиция оборудована прямо над ложей Александра Сергеевича Пушкина, 220-летию которого матч и посвящается. Вернее, наша комментаторская позиция. Кто будет моим коллегой сегодня, мне не сообщили, но ожидается он с минуты на минуту. Пока воспользуюсь своим одиночеством, чтобы сообщить вам точный состав сборной Добра по номерам: во вратах играет самая прекрасная царевна под №1, в поле сыграют княжна Людмила под №3, царица салтанова царства, - самого представительного среди участниц сегодняшнего матча, их ажно пять, в то время как другие края могут похвастаться максимум двумя, - как раз под №5, несравненная царевна Лебедь оттуда же под №7, она же капитан команды, и усиление с Востока царица Шамаханская под №9. В запас заявлена почти никому у нас не известная Миронова Марья под №4, которая готова появиться на поле, если кто-нибудь из основного состава по независящим от них причинам не сможет продолжать игру, но мы все надеемся, что до этого не дойдет. Тренерский штаб, а это царь Салтан, князь Гвидон, королевич Елисей и Руслан, позиций полевых игроков нам не раскрывает, будем ориентироваться по ходу матча, но по некоторой имеющейся у меня информации могу предположить, что царица салтанова царства, далее я буду называть ее просто царица, а восточную царицу просто Шамаханской, сыграет спереди, а самая родная ей Лебедь, соответственно, рядом с ней чуть сзади, в подыгрыше. Оставшиеся, надо ожидать, будут, прежде всего, отвечать за разрушение. А теперь позвольте вам представить человека и нелюдей в черном, появляющихся сейчас перед вашим взором. Бригада арбитров, которая будет обеспечивать порядок и правила. Во главе ее многим из вас хорошо известный специалист широчайшего профиля Балда, достойнейший из достойных, и ради сегодняшнего матча этот широчайший профиль еще более расширился. Его дрессированные морские бесы и бесята окажут посильную помощь в этом почетном деле, станут дополнительными глазами и ушами.       Бесята в черных обтягивающих рубахах и с флажками в красную и желтую клетку в лапках выглядели на все сто.       - Ать-два, ать-два! – Повторил Балда. – Мы должны стать органичной частью сегодняшнего шоу. Попрыгайте, бесята! Кто не скачет, тот поп!       Сам делал вид, что типа скачет. Его костюм с нагрудным карманом для карточек, сидящий на нем, как влитой, был ему явно в тягость.       Кот тем временем продолжает репортаж в ожидании задерживающегося напарника:       - Итак, наши красавицы тоже выходят на поле, выглядят замечательно, готовы к победе, послушайте, как трибуны приветствуют их!       Кот замолкает, и тут у него появляется компания: первым делом в дверях комментаторской кабины возникают жбан пива и два блюда: с сушеной рыбой и с вареными раками. Они неотвратимо надвигаются на усатого-полосатого, и мордатого мужика за ними удается разглядеть не раньше, чем он роняет всю свою ношу на стол. Довольно профессионально роняет: ничего не пролилось и не рассыпалось.       - Ну, здрав буде, Мадан Хатуль!       «Мадан Хатуль» откладывает в сторону голосовое оборудование:       - Здравствуй, здравствуй, дяденька мордастый! – С одной стороны, Кот и ряд такому напарнику, который позаботился о рыбке, с другой стороны, в репортаже от него вряд ли будет польза. Фарлаф, впрочем, подвигает к нему не только рыбку, но и пиво. Щедро, но, по мнению Кота, совсем не к месту:       - А вот пиво для меня уже лишнее при таком ответственном деле, старина.       - Да ну… А как же перегар на гектар в Лукоморье? И стар, и млад знают.       Раздается характерное шипение. Кот понимает, что это шипит он, и перестает.       - Ну не могу я никак добраться в силу некоторых обстоятельств до этого Вована-гитариста, возведшего на меня такую напраслину.       - Какой еще Вован-гитарист, не заливай. Всё про нас Александр Сергеич пишет.       - Если я сказал Вован-гитарист, значит Вован-гитарист. Был один такой… намного после Александра Сергеича, который вот тоже на какую-то его круглую дату насочинял про перегар по госзаказу. Что-то дохлое попалось государство, что он в результате такого исполнения заказа еще много подобного оставил после себя. Про тебя же тоже некто Глинка писал, если ты не в курсе, так он так не наврал.       - Вот ученый-копченый, давай, объясняй, как тут сделать так, чтобы и меня у дуба слышали.       На поле, у своей скамейки сборная Добра получала последние наставления от своих мужей, сиречь тренерского штаба. Только царевна, которая уже проверила целостность сетки своих врат, теперь делала растяжку на их линии. Сборной Зла пока видно не было. Понятно, эти экземпляры любят заставлять себя ждать подольше. Балде придется с ними ой, нелегко. И он начинает тренироваться на Лебеди:       - Незаконное и опасное снаряжение! – Перст главного судьи направлен на звезду во лбу.       - Я же говорила на тренировках, что свет в очи бьет, нельзя так, - напомнила Людмила.       - Да оно ж спокойно выключается, - и Лебедь действительно погасила звезду.       - Выключается – хорошо, но не достаточно. Столкновение лбом с другим игроком, не обязательно соперницей, в любой момент случиться может. – Балда указал на нарукавную капитанскую повязку Лебеди и посоветовал. – Несколько увеличьте ее и в толщину, и в длину, да и с рукава на голову через звезду, - будет ништяк.       Лебедь быстро исполняет повеление, Балда пальцем пробует толщину повязки над звездой, удовлетворенно кивает и продолжает:       - А теперь кру-гом!       - Ты чьих будешь, холоп? И что себе позволяешь? - Донеслось в ответ на это со скамейки запасных       Балда повернулся на каблуках и объяснил:       - На данный момент и до финального свистка я, ни много ни мало, ваш бог. А этот бес с флажком - пророк мой, который на указанный период объяснит вам существенные для тренеров правила. Дважды повторять не будет. И одно из основных правил в том, что нельзя ни в коем случае переступать вот эту пунктирную черту между нами.       - А то что?!       Лебедь сочла необходимым погасить возможный конфликт, повернувшись к своим мужчинам и четко приставив палец к губам.       Балда благодарственно склонил перед ней голову, но продолжал неумолимо, теперь уже касательно месяца под косой:       - Недопустимо острые, направленные вверх концы. Тут должен прийти к нам на помощь мой профильный широкий скотч. Извольте, сударыня, постоять смирно минут этак пять или шесть, пока я в него ваше фатальное украшение капитально замотаю. В противном случае допустить к игре не смогу.       - Интересно, будешь ли так педантичен по отношению к «красным»? – Продолжается ворчание тренерского штаба, похоже, в лице Салтана.       - Для меня все равны, но «красные» еще ровнее. – Балда виртуозно работает скотчем и ножницами. – Не догадываетесь, почему их нет до сих пор? Мои бесята устраивают им шмон в раздевалке.       - И чего он доколупался до нашей красавицы? – Поинтересовался освоившийся со звуковым устройством Фарлаф. – Попортняжничать, никак, решил с ее косой? И такая власть ему дана?       Кот и сам не понимал, что происходит, поэтому перевел стрелки:       - Ты не за моими следи, ты, давай, своих представляй по номерам, предполагаемым амплуа на поле…       - Каких еще своих? Я из них всех только Людмилу знаю. Да, говорят, еще змейка моя, Наина, поучаствует. И, вообще, с какой радости Зло – моё? Я человек кабацкий, компанейский…незлой.       У Кота диафрагма так и опустилась:       - Так ты что, ни с протоколами не ознакомлен, ни самоподготовкой не занимался?       - Какие, коту под хвост, протоколы, ну, в самом деле? А самоподготовка моя вот. – Фарлаф приложился к жбану. – Но есть и дополнительные знания по людскому футболу, блесну!       Организаторы сделали большую ошибку, выдав Фарлафу жбан и не удостоверившись, что он выполнил некоторые взятые на себя обязанности.       А тем временем на стадионе начался многоголосый свист, что для Кота ясно означало появление на поле «красных». Пока они появляются в единственном числе: типичная светская львица под №10 с капитанской повязкой, созданная для того, чтобы блистать всегда и повсюду, нисколько не задерживаясь у своей скамейки, уверенно направляется к центру поля, где демонстративно для свистящего стадиона оттопыривает ладонью одно свое ухо: плохо, мол, вас слышу. Когда свист усиливается, удовлетворенно кивает и шагает дальше, к продолжающей свои упражнения на линии врат царевне. Та не видит свою мачеху до тех пор, пока она акцентированно не пинает шипами стойку и не заявляет:       - Правильную позицию выбрала, умница дочка. Я не раз загоню мяч в эту сетку вместе с тобой, да так, что ее резать придется, чтобы тебя достать.       Готовая к такому развитию событий царевна отвечает, даже не поворачивая к ней головы, фразой, неоднократно слышанной от мужа и некоторых из семи богатырей:       - Ты погоди, чудище поганое, хвалиться, кабы тебе не осрамиться.       А мачеха не готовая. У нее прямо глаза на лоб полезли:       - Ты…ты, - она поворачивается к быстро приближающемуся Балде, - слыхал, как она меня назвала?       - Руки! – Не реагируя на вопрос, требует Балда.       - Мыла! – Машинально отвечает мачеха, демонстрируя их.       - Меня интересуют возможные накладные ногти…       - Так твои мартышки в раздевалке мне и под лифчик залазили!       - Бесам, а не мартышкам можно доверять, но нужно проверять. Пшла на свою половину поля!       Фарлаф же тем временем в первый раз «блеснул» в эфире:       -- Вот как раз эту я и знаю по самоподготовке в нашем кабаке. Третьего дня она чуть было не устроила там дебош. Ну, народ ей наливал за свой счет в надежде, что она потом даст. Я сам тоже присматривался, пока она не начала от выпитого буянить, и за ней не заявилась сама Наина. А я, знаешь, страсть, как не хочу попадаться Наине на глаза, поэтому сам развязки не видел, как ведьма ее сгребала и утаскивала, только со слов товарищей. А визжала она, красавишна эта, непристойно на весь кабак, сулила Наине всех чертей, что меня рассмешило. И, да-да, именно про футбол тоже было в том визге, так что увидеть ее сейчас в красной команде совсем не удивительно. - Не удивительно, - про себя подумал Кот, - то ли еще будет. Он-то знал о мачехе куда больше коллеги. Собравшиеся на трибунах тем временем рассматривают, оценивают и освистывают появившуюся на поле остальную четверку основного состава сборной Зла. В то время как полный игровой состав сборной Добра, как целиком, так и по одной, в течение последних трех недель смотрел на жителей Лукоморья со множества рекламных плакатов к матчу чуть ли не на каждом углу, состав их соперниц нигде не мелькал и очень мало кого из оказавшихся в конечном итоге на трибунах, вообще, интересовал до этой самой минуты. За исключением тех немногих, кто пересекался с ними по жизни лично, почтенной публике знакомы они были разве что своими описанными Пушкиным делишками, но никак не в лицо. С идентификацией мачехи проблем у зрителей не возникло, ибо о возвращении с того света этой жгучей красотки, определенно превосходящей внешне троих из пяти игроков основы Добра, специально для этого матча, не знал разве что совсем ленивый. С остальными дела обстояли намного хуже: о двоих из них, которые смотрелись ровесницами своих соперниц, могли догадаться те очень внимательные, которые разглядели их явное внешнее сходство не только между собой, но и с царицей, №5 сборной Добра. Достаточно пожилую и откровенно неприятную даму во вратарском фиолетовом свитере, соответственно, можно идентифицировать по поучительному ворчанию на этих двоих, как на своих дочерей или вроде этого, вероятно, по поводу приветствия ими трибун воздушными поцелуями. Думаете, родные, там хоть кто-то рад вас видеть? Последнюю даму, также разменявшую бальзаковский возраст, распознать уже совсем нереально, зато ее совсем не спортивные габариты вызывают шапкозакидательское настроение на трибунах: с таким полевым игроком, считай, «красные» в меньшинстве!       Фарлаф не принадлежит к тем, кто может распознать вообще хоть кого, поэтому над дубом опять раздается монотонный кошачий баритон:       - Теперь переходим к составу появившейся, наконец, на поле полностью сборной Зла. Место во вратах занимает у нас №48, сватья баба Бабариха. Поскольку она представляет салтаново царство, это означает максимальную диспропорцию среди краев, которые представляют наши игроки в целом. То есть край Золотой рыбки не будет иметь представительства в основе вообще, в то время как указанное салтаново царство, как я уже отмечал, половину всех. Было сие достаточно ожидаемо, так как старуха-рыбачка, у которой игровой №72, в силу своего почтенного возраста и тяжкой жизненной доли вряд ли смогла бы быть на поле чем-то большим, нежели третья стойка у врат. Бабариха же годами моложе и жизненной долей не обижена. Кудрявая пышечка под №12 – это у нас попадья. Главные достоинства – футболка размера XL и возможная личная неприязнь главного судьи, отвечаю за то, что говорю. Для меня ее появление со стартовых минут вместо известнейшей ведьмы Наины под №60, заявленной в качестве играющего тренера, откровенный сюрприз. Надо полагать, почтенный возраст Наины также не позволяет ей провести в полную силу все шестьдесят игровых минут, и мы увидим плановую замену по ходу матча. Зато у нас на поле получает представление край нашего главного судьи, неплохо. Под №10 капитан команды – мачеха. Единственная из сборной Зла, которую Александр Сергеевич счел нужным не оставлять среди живых, то есть капитан на все сто. Если вы испугались, то успокою: она вернется в царство мертвых, как только зайдет сегодняшнее солнце, а пока прошу любить и жаловать. Впрочем, если не будете, ей хватит своей собственной любви к себе. Ей, кстати, стоило немалых трудов выбить себе знаковый для человеческого футбола игровой №10, который не вписывается в общую закономерность игровых номеров для нашего матча, рекомендованную советом Лукоморья. Многие из вас заметили, что она максимально проста: у сборной Добра номера однозначные и нечетные с шагом двойка, не вписался только запасной игрок; у сборной Зла номера двузначные и четные с шагом дюжина. Да, заканчиваем представление игрового состава: у нас остались главные в сегодняшнем матче надежды сборной Зла, соответственно, главная опасность для сборной Добра: сестры-мастерицы повариха под №24 и ткачиха под №36. Не имеют характерных для остальных проблем ни с лишним весом, ни с лишним возрастом, не привыкли рассчитывать на мужей из-за их отсутствия…       - Так…этого…дружбан, адресок их подскажи, а? – перебил Фарлаф.       «А иногда ему действительно здравые мысли приходят в голову. – Подумал Кот. – Ей-богу, кто-кто, а эти родственные души просто обязаны найти друг друга. Вот только опять кто-то окажется третьим лишним». И ему сразу пришла на ум одна из его старых полнолунных историй, главный герой которой приударил за богатыми девушками-близнецами, от жадности сразу за обеими, разыграв спектакль, что типа он тоже братья-близнецы, поочередно представляясь то одним, то другим, выдуманным им именем. Когда до сестер дошло, почему «братья» никак не соберутся вместе, они просто распилили беднягу напополам. По половинке каждой.       Успокоив Фарлафа обещанием, что после эфира непременно подскажет, Кот заговорил о возможной расстановке:       - У сборной Зла мы, вероятно, будем наблюдать схему 1-2-1 с мачехой спереди и попадьей сзади. Первой из них гордость вряд ли позволит заниматься разрушительной работой, второй физические кондиции элементарно не дадут часто забегать на чужую территорию. Ей, конечно, может хотеться, но старая лиса Наина должна такое пресечь, уж если отрядила ее вместо себя.       Комментатор едва успел уложиться перед торжественным построением команд в шеренгу напротив пушкинской ложи. Балда в центре, по сторонам от него главные бесы, далее капитаны команд, затем вратари и все остальные. С комментаторской позиции хорошо видно, как у игрока сборной Добра под №5, царицы, единственной из всех, трясутся коленки: официальную церемонию с таким количеством народа на открытом воздухе она наблюдала лишь раз, когда ее отправляли в «круиз».       Капитаны команд приветствуют друг друга крепким рукопожатием, от которого Лебедь аж подпрыгивает:       - Аааааай! Чего холодная такая?!       Рот мачехи разъезжается до ушей:       - Так я же мертвая. Свяжешься со мной, станешь такой же.       Но уж кто-кто, а Лебедь на мачехины подколки точно не клюнет.       Балда традиционно подбрасывает монетку и пришпандоривает ее левой ладонью к правому кулаку.       - Решка, - быстро соображает Лебедь.       На открывшейся стороне монеты оказывается профиль Пушкина.       - Второй, - без раздумий выбирает мачеха.       Лебедь берет из рук Балды мяч и пинает его к центру поля, подзывая царицу. Им предстоит произвести по нему второй удар. После того, как первый, символический, совершит Александр Сергеевич. Похоже, традиционная жеребьевка монеткой на выбор, кому какой тайм начинать, была пустой формальностью. Очевидно ведь, что при этом символическом ударе рядом с Пушкиным должны находиться представительницы Добра.       Кот продолжает сообщать важные детали зрителям у дуба:       - Игра разделяется на два отрезка по 30 минут общего времени с двадцатиминутным перерывом. Для этих целей мы здесь в отличие от вас можем наблюдать набор песочных часов: они имеются у некоторых бесов, основные установлены на судейском столике. В случае значительных задержек к игре, связанных, например, с получением травмы и оказанием необходимой помощи кому-либо из игроков, к этим отрезкам по решению главного судьи может быть добавлено несколько минут, для этого на судейском столике рядом с большими часами есть несколько маленьких. В нашей комментаторской кабине тоже имеются одни, чтобы я по ходу матча мог сообщать время вам. В случае ничейного исхода по окончании всех шестидесяти минут нас ожидает дополнительное время пятнадцать минут, либо до первого забитого мяча. Кто забьет, тот сразу и объявляется победителем. Если же нет, по окончании дополнительного времени назначается серия из пяти ударов с центра пятиметровой дуги, ограничивающей зону возможности игры руками для вратарей. Игроки не имеют права бить дважды, то есть по удару выполнит каждый, включая вратаря. Если и после этого чаша весов не склонится ни в одну из сторон, удары будут наноситься уже по одному до разного их результата.       Символический первый удар произведен. Мяч катится к Шамаханской, и она возвращает его обратно, играя, как и в самом начале в тронном зале Салтана, последовательно ногой, коленом и головой. На тренировках получалось далеко не всегда, но вот сейчас вполне. Хороший знак, хотя бы для бедолаги царицы, чтобы перестать, наконец, дрожать.       - Пушкин даже не взглянул на меня. А я так ждала его поддержки, хоть самой маленькой... – Тихонько шепчет она снохе.       Подобная ущербность способна из себя и Лебедь вывести, но не в такой момент же:       -Какое совпадение: на меня тоже не взглянул. И ни на кого другого. Ты же слышала его слова: все взгляды и награды – по окончании матча.       Александр Сергеевич действительно в этот момент оказался предельно краток, к объяснениям Лебеди для свекрови добавить нечего. Трибуны провожают Пушкина с поля стоя. Практически у всех там без исключения повязаны белые шарфы, может создаться впечатление, что их посыпали снегом. Кощей из своей ложи демонстрирует красный, а есть ли еще хоть один? Наверное, на так называемом гостевом секторе, который располагается за вратами сборной Зла: там полно самых разнообразных, принадлежащих, надо полагать, их футбольным клубам.       Балда, сопроводивший Пушкина до лестницы к ложе, возвращается на поле и кладет свисток в рот, лапа беса возле судейского столика ложится на главные песочные часы. Царица крестится, дрожь спадает, но не до конца.       Комментарий Фарлафа для широкой аудитории становится витиеватым:       - Александр Сергеевич возвращается в свою ложу, оставив на поле множество положительных флюидов. А готовы ли вы вместе с нами дальше по ходу матча изо всех сил делать то же самое, слать нам свои флюиды? Для победы Добра это будет совсем, совсем не лишним!       - Усегда гатовы, - слышится в ответ на это возле дуба, - давай, жги дальше!       Кот Ученый тем временем не в эфир попробовал было объяснить Фарлафу, что, нанимая его сюда за пиво, мысль была такая, что он должен бы Зло поддержать, поскольку коллективный комментатор должен быть, м-ррр, беспристрастным. Незлой кабацкий дядька в ответ на это охарактеризовал мысль, как дельную, но неактуальную, поскольку он успел поставить на Добро целую сотню, как он теперь может поддержать Зло?! Сам поддерживай, если так надо!       И тут умница Балда дает стартовый свисток. К черту споры, поехали! Всё внимание на игровое поле!