Профиль убийцы: слэш по-русски

Удальцов/Круглов, PG, ангст, юст, фанон. кода к 15-16 сериям. ---------------------------------- Хреновей было только тогда, пять лет назад, после злосчастной автокатастрофы. В общем-то, боль, которую Николай испытал в тот раз, вообще ни с чем не была сравнима. А сейчас... Сейчас было просто больно. Не сокрушительно, до забытья, а противно-ноюще. Так бывает, когда болит зуб. Противно, не даёт ни на чём сосредоточиться, и забыться не выходит. Удальцов встряхнулся и попытался вновь сконцентрироваться на том, что говорило начальство. Ничего нового, по сути. Рациональность финансирования, процент раскрываемости, бла-бла. Сколько бы серий они ни раскрыли, сколько бы маньяков ни поймали, их отдел всегда будут тыкать мордой в грязь. ... а ведь он действительно женится. Когда они только познакомились, когда Круглов перебрался в Москву, да даже когда начал встречаться с Субботиной — тогда Удальцову казалось, что всё ерунда, а у него есть ещё куча времени. Чтобы обаять, влюбить в себя. Приручить. А теперь эта свадьба. Так быстро, так неправильно. Сколько они там знакомы-то?.. Всего ничего. Удальцов с трудом подавил желание хлопнуть кулаком по столу. Начальство бы точно его не поняло... — Разрешите идти? — он поднялся, с грохотом отодвинув стул, и вышел. Бросить папку на стол, выдохнуть. Срываться на друге не хотелось, но Профессор, чувствуя, в каком он настроении, не мог этого проигнорировать. Правда, начал издалека. Жаловаться на работу было легко и привычно, вместе с горькими словами о непойманных маньяках и неспасённых жертвах уходила часть негатива, но... — Андрей звонил. ...Просил тебя обнять и поцеловать. Удальцов вздрогнул. Да уж, шутки у Профессора порой были жестокие. Их никакой шоколадкой не заешь. Впрочем, по озабоченному, понимающему и сочувственному взгляду Петрова Николай понял, что тот просто пытался поднять ему настроение. Правильно, лучше злиться, чем впадать в меланхолию. Он благодарно улыбнулся другу. Стало легче, самую чуточку. * Не то чтобы в Андрее было что-то особенное. Ну да, глаза у него были шальные совершенно, и дымил он как паровоз, и всегда пёр напролом, не обращая внимания на препятствия... Хотя, может, это-то и было особенным. Это делало его хорошим ментом и порядочным человеком. Удальцов не потерял голову, сон и аппетит. Не сошёл с ума от любви. Не... Куча других всяких "не", отрицающих всё, свойственное юным девицам и дамам бальзаковского возраста. Просто рядом с Кругловым ему было очень хорошо и комфортно, Круглов его привлекал, его хотелось... для начала — хотя бы целовать. А потом всё остальное, на что вряд ли пойдёт женатый гетеросексуальный мужчина. Удальцов усмехнулся, с ненавистью стаскивая с себя форму, которую терпеть не мог. Как и все эти интриги, всю эту политику, которую вёл генерал. Вот только певички им сейчас не хватало. Смешно, не так ли? Может, в другое время Николай выдал бы нечто большее, чем пара злых шуток, смог отмазаться от этого дела, которое никаким делом даже не было. Но все мысли были там, в Воронеже. Может, он передумает? Решит, что всё слишком быстро, или что не сошлись характерами, или что с их работой невозможно иметь нормальную семью... Да, это было эгоистично, этого не следовало желать другу — а Андрюха для него всё равно в первую очередь друг. Всё дело в том, что Николай слишком привязался к нему. Выход простой — уйти в работу, пока не поздно. А потом он привыкнет и смирится. Вот только на свадьбу не пойдёт, нужно только предлог хороший придумать. А время... оно не лечит. Но сглаживает острые углы. * — Ну здравствуй, Коля... Приветствую тебя. От его голоса всё внутри перевернулось, и Удальцов мысленно отвесил себе подзатыльник. Отшутился даже. Перевёрнутый мир кувыркнулся ещё раз, когда Андрей ответил, что скучает. Почти ответил. Простая фраза "и то, и то" — а у Николая уже тепло в груди. А когда он понял, что их разные дела на самом деле одно, то совсем повеселел. Круглов скоро приедет, и на его пальце всё ещё нет кольца. ... Шанс? * Поговорить им так и не удалось. Так, чтобы наедине и не про работу. После приезда Андрея и Ирины всё так закрутилось. Сперва Субботина была постоянно рядом. В аэропорту, принимая её сумку, Удальцов подумал, что её даже ненавидеть не выходит. Милая девушка, умная и красивая, Андрея любит. Чего ещё можно желать другу? А потом и вовсе стало не до разговоров. Они еле успели к Звёздной, а у её чокнутого братца был нож, и единственная мысль, которая промелькнула у Удальцова в тот момент, — "Андрей без оружия, нельзя, чтобы он на рожон полез..." Потом было очень больно. А ещё было испуганное, белое как мел лицо Андрея, который твердил, как заведённый: держись, держись, Колян, скорая уже едет, давай, не отключайся... Ещё он лихорадочно стаскивал пиджак и разрывал рубашку, стараясь не потревожить рану. Николай попытался улыбнуться. В голове слегка шумело, хотелось спать, и единственное, почему он ещё не отключился, это потому, что хотелось чувствовать пальцы Круглова на своей коже, пока тот пытался остановить кровь. — Давай же, давай, держись, кому говорят! — почти орал Андрей, когда глаза у Удальцова начинали закатываться. Николай попытался улыбнуться и сказать, что мечтал, конечно, чтобы Андрей раздевал его с такой страстью, до треска ткани и рассыпающихся градом пуговиц, но надеялся, что это произойдёт в более романтичной обстановке. А потом он всё-таки отключился. * Круглов был рядом, когда Николай очнулся. Дремал на неудобном стуле, свесил голову на грудь. Николай тихо фыркнул. — Эй, герой, — мягко позвал он, и Андрей встрепенулся. — Как себя чувствуешь? — хрипловатым ото сна голосом поинтересовался он. На лице явственно читалось облегчения. — Так, будто меня проткнули чем-то острым. Долго я тут вообще? — Операция шла чуть больше двух часов, в палату тебя привезли, — Круглов посмотрел на часы, — около трёх часов назад. Ты потерял много крови, да и вообще, неудачное такое ранение. Врачи сказали, что тебе повезло, ещё бы чуть левее кинул, и в сердце. — Какой я, оказывается, везучий, — пробормотал Удальцов. Он думал о том, что Андрей явно торчал здесь все эти пять часов. Вон, одежда мятая, вся в бурых пятнах засохшей крови. От этой явной заботы голова шла кругом. Хотя, возможно, это были последствия от наркоза. — Езжай домой, Андрей, — Удальцов зевнул. — Ты выглядишь хуже, чем я. — Откуда ты знаешь? — засмеялся Круглов, поднимаясь со стула и потягиваясь. — Тут зеркал нет. — Чувствую. Со мной теперь всё будет в порядке. — Конечно, будет, — Андрей улыбнулся и помахал рукой. — Я ещё загляну. Отдыхай. — Ты тоже, — Николай, наконец, разрешил себе закрыть глаза. Он сам не заметил, как уснул. * В больнице пришлось задержаться. Выписывать его отказывались, да и первое время Николай сам чувствовал себя еле живым. — Ты похож на зомби, — беззастенчиво ржал Андрей. Он приезжал часто, в любое свободное время. Таскал шоколадки и апельсины. Маньяки, правда, не сидели сложа руки, и завалы и отъезды по-прежнему случались, но Круглов всё равно немало времени торчал в его палате. Они играли в шашки, и Андрей постепенно стал выигрывать всё чаще. Удальцов улыбался, шутил и долго смотрел на Андрея, пока тот не видел. Иногда Круглов приходил с Субботиной, и Николаю сразу становилось неуютно. Он смотрел на девушку как на живое напоминание о том, что Андрей ему не принадлежит и не будет принадлежать. А ведь Ирина искренне переживала и сочувствовала ему, приносила очень вкусную домашнюю еду и хорошие книги... Но её визиты всегда тяжёлым отпечатком ложились на него, и Николай чувствовал себя виноватым. Когда приходил Профессор, они говорили о чём угодно, кроме Андрея, хотя Удальцов пару раз замечал, что Петров хочет что-то ему сказать, но тот так и не решился, а Удальцов не стал настаивать. Этот месяц в больнице был, пожалуй, самым странным в его жизни. * Профессор очень любил рассказывать, как пришёл к тем или иным выводам. И, надо сказать, умел это делать. Он выдерживал нужные паузы, интриговал, не затягивал повествование, но и не выпаливал всё сразу. Поэтому Удальцов с удовольствием слушал его рассказ. Слушал — и смотрел искоса на Андрея. Слова Субботиной "не доставайся же ты никому" больно кольнули, и Николай с горечью подумал, что слишком долго ловит маньяков. Тут и самому спятить недолго. Ему не хотелось смотреть Евровидение, но хотелось отвлечься. Но пока они шли в палату, Андрей, улучив минутку, тронул Удальцова за здоровое плечо: — На пару слов? Они остались в коридоре, пока Профессор и Субботина включили телевизор, нашли нужный канал и принялись обсуждать выступление Звёздной. — Ну как ты вообще? Только честно. — Бывало и получше, — Николай улыбнулся. — Раньше болело постоянно, а сейчас ничего, терпимо. Надоели больничные стены до чёртиков. Круглов понимающе покивал. — Я чего хотел сказать... По поводу свадьбы. Удальцов напрягся. Сейчас? Возможно, если он всё расскажет, Круглов поймёт. Он же целый месяц смотрел на него, мысленно подбирая слова. — Я хочу, чтобы ты был моим свидетелем. Ты как на это смотришь? Сам Андрей смотрел на него с надеждой. Он стоял близко-близко, чуть склонившись вперёд, и было бы так просто и логично взять и обнять его, крепко-крепко, пусть даже швы разойдутся... "Я ведь обещал себе, что не пойду на эту свадьбу". — Ну конечно, приятель. Андрей засиял и протянул руку. Удальцов осторожно потряс её и заставил себя улыбнуться.