Микро

      Рука мастера       Толп поклонников вокруг подъезда не наблюдалось, но несколько не по погоде радостных людей без видимой цели околачивались неподалёку, то и дело бросая взгляды на дверь. Пауль несколько раз прошёлся мимо них, но не вызвал никакого интереса, поэтому он мысленно послал воздушный поцелуй жене: если даже фанаты не узнаю́т, то она и впрямь первоклассный гримёр. Пауль прошёл ещё раз и остановился на углу дома, так и оставшись инкогнито: ждали не какого-то там прохожего, а вполне определённого выходящего. Появившийся, наконец, Кристоф покорно подписал несколько сувениров, однако видно было, что он спешит. Отказался фотографироваться с желающими и даже чуть было не ускользнул из-под внимания Ландерса. Пришлось ускориться и буквально поймать его возле автомобиля.       Время у зеркала определённо стоило растерянности на лице Шнайдера, понемногу переходящей в праведное возмущение:        — Вы что себе позволяете? — Кристоф сделал попытку отцепиться от чрезмерно навязчивого, как ему показалось — поклонника. — Да отцепитесь же! — он сделал попытку схватить наглеца за плечи и как следует встряхнуть.       Пауль давился смехом и продолжал лапать Кристофа. Которому было совершенно не смешно: не то полицию звать, не то медиков — человек явно болен, раз творит такое.        — Не бойся. Свои, — подозрительно знакомым голосом заявил «дефективный». — Не узнаёшь?       Кристоф мигом замер от неожиданности, внимательно вглядываясь в родную нагловатую ухмылку.        — Пауль, ты? Ты... дурак! — расплылся он в улыбке. — Конечно, узнаю, кому ещё я дам себя лапать посреди улицы. Тебя и ждал, поехали.       Praise Abort?        — Ух ты, это у тебя откуда? — Рихард оценил фотопринт на груди и пузе Пауля. — Домашние подарили?        — Ага, — гордо расправил тот майку, заулыбавшись. — Лили. С днём отца, мол, и всё такое. Клёвая, а?        — Везёт, — вздохнул Рихард, разглядывая фото счастливого семейства. — Моя, конечно, ужин вкусный приготовила, посидели, альбом поразглядывали... Но зачем было мои детские фото на весь инстаграм светить?        — Вот, полюбуйся.       Пауль нервно хихикнул:        — Я думал, только родителям интересно позорить тебя фотографиями на горшке.        — Ну вот зачем? Что с Киркой делать, чтобы этого больше не было?        — Не знаю, — пожал плечами Пауль, тихо радуясь, что со своими вовремя провёл разъяснительные беседы. — Аборт в твоём случае делать явно поздновато.       На мосточке утром рано повстречались два барана       Английский Шнайдер знал в объёме, полностью исключающем выдачу врагу военной тайны, поэтому на все распинания прохожего, сшибленного в узком переулке, только улыбался. Как ему казалось, извиняясь. Человек же в этом, судя по всему, видел издевающийся оскал и продолжал жестикулировать ещё сильнее. Когда махи руками стали опасно напоминать попытки ударить и замаячила угроза, что Кристофу сейчас засветят по физиономии, наблюдавший за безобразием Ландерс решил вмешаться.        — Вы извините, нам тут некогда, — он резво ухватил Шнайдера за рукав рубашки, чуть не дискредитировав немецкую текстильную промышленность в глазах иностранца, и буквально потащил Кристофа подальше от аборигена.       Только снова оказавшись на людном проспекте, они перевели дух.        — И что ему нужно было? — недоумевал Кристоф. — Думал, автограф хочет, а он ни листка, ни ручки не дал...       Пауль усмехнулся:        — Листок ему. Ручку. По шее бы тебе — за то, что язык не учишь.       Когда встал, тогда и утро!       Будить Пауля с утра пораньше — дело нелёгкое и обычно бесполезное. Он ворчит, отмахивается, но глаз не открывает. Однако Кристоф не сдавался:        — Солнышко, ну вставай...        — Солнышко само определяет, когда утро! — хмуро отозвался Ландерс из-под одеяла.       Кристоф сунул к нему руку и попытался погладить ворчуна:        — Ой, — хихикнул он.       Один лучик уже вполне определился. Возможно, Пауля удастся развести на утренние ласки и потискаться под одеялом.       Будем делать всем назло вид, что с группой повезло       Этот день не задался у Якоба Хеллнера с самого утра. Сначала убежал утренний кофе. Потом оказалось, что молоко, призванное скрасить вкус кофейных остатков, безнадёжно скисло, наплевав на формальности вроде срока годности. Затем Якоба окатила из лужи проезжающая машина — и это в двух шагах от его собственной!       Но и этого судьбе было мало. Теперь, вот, оказалось, что его немецкие подопечные в знак протеста против новой узурпаторской системы «ни дня без новой песни» вместо материала заготовили нецензурные куплеты. По одному с каждого. То ли за вольнотворчество ребята, то ли Октоберфест в этом году особенно удался...       Отжёг       Со второй попытки секс на сеновале определённо удался. Приятно пустые яйца, звеняще пустая голова. Рихарду в кои-то веки довелось побыть сверху, и теперь он машинально потянулся за скомканными неподалёку джинсами: в кармане лежали заветные сигареты. Тилль увалился на разложенное одеяло и сначала не обратил на подозрительную возню никакого внимания. Мало ли, Рихард с презервативом возится? Сено шуршало и пахло одурительно — и бодрый-то не сразу почуешь угрожающие нотки курева.       Зевал Тилль, к счастью, недолго.        — Да что ты там возишься? — потянул он носом и рывком сел. — Ты спятил? Герострат хренов, — Тилль выхватил сигарету и, не найдя лучшего способа затушить, погасил её об новые джинсы Круспе. — Сено же вокруг, — буркнул он уже спокойнее.        — И правда, — Рихард покраснел до самых дредов. — Я исправлюсь, — пообещал он, опустив глаза и зачем-то пряча руки.        — В следующий раз я тебя без штанов сюда притащу, — пообещал Тилль и миролюбиво притянул Рихарда к себе.       Что-то — бесценно       Флаке набухался. Алёша не мог пройти мимо — чуть не прошёл, но вовремя заметил, как что-то шевелится среди сваленных на полу диванных подушек. Над таким потянуло умилённо сюсюкать:        — А кто у нас тут такой пьяненький? А кто у нас впервые набухался? Кто блевать будет всю ночь беспробудно? — Алёша по себе знал, что ключевое слово здесь — «беспробудно». Эх, молодость.       Полуголый Флаке недовольно ворчал невнятное, но напрямую послать Ромпе даже по пьяни не решался.        — Нет, это определённо стоит запечатлеть.       Алёша достал полароид и сделал с дюжину снимков, не переставая комментировать.       А на следующее утро с гордостью вручил Флаке фотографии с напутствием:        — Во-первых, посмотри на себя и больше так не напивайся. Во-вторых, фотографии спрячь понадёжнее и сохрани. Поверь мне, настанет день, и им цены не будет.       Одну фотографию, Алёша, правда, заранее зажал себе для архива.       Спустя много лет Кристиан пытался понять: чуял ли Ромпе уже тогда его немереный талант или старик имел в виду тоску по молодости.